- Теперь ты точно никуда не денешься, - на самом деле Гэйб боялся. До одури боялся, что всё-таки денется. Пропадет, сбежит, да и вообще... этих вообще могло быть тысячи при вскрывшихся-то обстоятельствах. Он чувствовал, как Орен отпихивает его. Лишь бы избежать этого ранящего отмечания. Тем более, Гэйб ни разу за последнее время не чуял на нём долгодержащихся чужих запахов. А потому для него стало сюрпризом и, чего уж там говорить, крайней неожиданностью, когда его Лисятина подался навстречу, слизывая кровь с губ. Он просто не выдержал, не хотел выдерживать, а целовать, целовать, целовать снова и снова, прикрыв глаза, шумно и часто дыша.
- Либо нас обоих, Орен, - отстранившись и выслушав его, ответил. В алых глазах плясали чертята. - Долго уговариваю. Ты себе даже не представляешь насколько.
Посмеиваясь, он вернулся к прерванным ласкам. Изучая знакомое-незнакомое, такое странное и своё тело. Провел по бедрам рукой, нащупал родинки и нырнул под одеяло, чтоб рассмотреть.
- Слушай, а это семейное у тебя? - поинтересовался из-под одеяла. - С солнцем ж плохо, обычно, на пляже такое трудновылезаемое, - впрочем и родинки и бедро были щекотно поцелованы. А Гэйб вынырнул из-под одеяла и не дел омеге свести колени, умело лаская его пах и глядя в глаза.

- Я вот думаю, где родинки у тебя ещё, - хитро пробухтело под одеялом. Тому же бедру достался ещё один поцелуй, более настойчивый и страстный. Он успел мазнуть носом ему по животу, тернулся щекой, прикрыв глаза, поглаживая по бокам. Глаза он почти не открывал, воспринимая его наощупь. Открывая заново, можно сказать.
- Знаешь, Лисятин, - от втянул его запах, - мне вообще интересно - что ты там ещё прячешь. Такого интере-е-есного, - он оперся локтями возле головы Фокса и поцеловал. Да, опять. Долго, со смаком и расстановкой, на пять минут став восторженным подростком опять. Накатившее удовольствие было почему-то слишком острым, слишком горячим, как и ответные прикосновения Фокса. Гэйб прихватил его за зад, ощутив касание к шраму - как-то слишком остро, слишком быстро. Как будто плечо прошила ещё одна пуля, там же, и одновременно ударила по органам чувств смесью удовольствия и боли. Он ненавидел, когда кто-то касался к его шрамам. Отстранял - грубо или мягко. Как когда. Но сейчас поймал омежьи пальцы и прижал к полузаросшей дырке в плече, как-то отчаянно и жадно, словно тот мог испугаться отметин на поджаром, суховатом теле. Отметин, часть которых сам и зашивал, попеременно с его собственными матами.
- Касаться совсем другое, правда? - хрипло выдохнул, подтягивая его к себе за бедро, толкаясь внутрь. Опять. Весело начинающееся утро? Или оно никогда не заканчивалось, утро это?.. А просто плавно перетекло из ночи?
Подхватить под спину. Толкнуться снова, почувствовать ещё ближе. Ещё ярче. Ещё сильнее. О боги, только б не заканчивалось это острое удовольствие и так растянутое на тысячелетия.
Кот не подавал признаков жизни и даже не някал, надоедая противным голосом. То ли затаился, то ли решил напомнить о себе попозже...

- Думаю, это кот, - глубокомысленно протянул Гэйб, всё же отвлекаясь от горячих поцелуев, пополам с безмолвными обещаниями. - Потом поищем, ага, - выдохнул, прикрывая глаза и сосредотачиваясь на том, что чувствовал. А чувствовалось слишком много, настолько, что сосредоточиться на чём-то одном было нельзя. Это метка так действует? Он сомневался. В угаре страсти ему случалось метить "жертв" альфова темперамента, но ни одна "жертва" не продолжала быть такой же соблазнительной, что даже мысль о том, чтоб оторваться, не приносила такого... негатива. Да и мало, как сейчас, не было...
- Мне ща кажется, что ты немного шутишь... - про глубины дошло, но ответить он решил только сейчас, стараясь растянуть мгновения. И не в силах этого сделать, в несколько движений вбиваясь в податливое тело и упрямо оставаясь в нём до самого финала. Какого-то слишком бурного. Уткнувшись ему в плечо, выдыхая сквозь зубы слишком густой и горячий воздух, Гэйб хищно глянул по сторонам и только тогда опустил руку, неумолимо доводя до пика и Лисятину. И только тогда позволил себе соскрести мозги в кучку.
- Походу, с глубинами и баатискафами нам интересно везет, - хмыкнул, всё ещё красный как рак. Полностью отвечая своему прозвищу, а ещё прижимая Лисятину к себе и чувствуя себя каким-то... счастливым и гордым?

Гэбриэл погладил его по бедру и наклонился, целуя в плечо.
- У тебя вроде не течка... у меня пока ещё не гон... - ответил он про сцепку. Хотя ему легкие заполнял запах сандала и мирры просто до краев. Казалось весь воздух, стоит вдохнуть, состоит из этих двух компонентов, сплетающихся, смешивающихся, вышибающих мозги не хуже литра текилы и драки после. Выдохнув ему в плечо, Красный на миг прикрыл глаза, поглаживая его по бедру и медленно, с видимой на эмоциональном лице неохотой, отстраняясь. Падая рядом на простыни.
- Ладно... Лисятин, ты меня просто знаешь... сколько? - повернул растрепанную голову к парню, а потом повернулся и сам, собственнически положив ему руку на живот. - Много. Как облупленного, - покатал комок слюны на языке. И сглотнул. - Ну и я тебя знаю... - погладил. Медленно так, со вкусом. Прикрыв глаза и улыбаясь.
- Так что осталось только узнать с этой стороны, - дернул он плечом, продолжая поглаживать. А потом просто молча взял и утянул его к себе, на себя, пофыркивая.
- И вообще, заморачиваться этим с утра... - поцеловал он Фокса. - Ты мазохист, что ле? - последнее было сказано с шутливым таким скепсисом. А потом Гэйб похлопал Фокса по заду ладонью, словно проверяя - мазохист или нет, так рядом лежал. Было приятно. Лежать, болтать про чепуху. Делиться. Всё вроде то же. Но совсем не то.

- Если ты ща начнешь вычислять, что и как - я тебя отшлепаю. Ремнем. Спецовским. Который с крючками, помнишь? - и не только с крючками, ещё и с подогнанными клепками, и кучей других полезных штук. Незаменимый в походах и в операциях, туда кучу всего можно было прилепить, включая наручники, так что сам Гэйб предпочитал иметь его под руками. По крайней мере - больше, чем презик и штаны, кто ж задницу-то не видел? А вот ремень - да-а, вещь нужная и важная.
- В маю у меня гон, где-то от скоро, и у тебя знаю, что в маю где-то течка, - пробухтел он в ответ, жмурясь пока сыто. Хотелось ещё. Нет, с сексом понятно, он человек активный в этом плане был, но вот чтоб хотелось конкретно этого, а другие запахи, даже запомнившиеся, не отвлекали, а вызывали стойкое ощущение мерзенькой тошноты... Красного передернуло.
- Ты, блин. Профессор-экспериментатор. Там ж ясно сказано было - вторая ток метка станет, ещё чот... я не помню... - выдохнул он растерянно. Да и не интересовал особо его этот процесс. Искать и найти пару... кому хочется и можется доверять... даже зная, что ты и кто ты... и не волноваться. Он считал это за гранью фантастики. Было твоё, было моё. Если пересекалось - хорошо. Не пересекалось - личное пространство. Не было "наше", да и не хотелось его.
- Странно, да, - кивнул он серьёзно, чувствуя губы у себя на подбородке, а потом у горла. Куда он никого не подпускал. В это раз не было протеста, отторжения, просто фактик хлюпнулся и ускользнул ужом куда-то. Гэбриэл подгреб к себе Лисятину ближе и покосился на него яркими глазами.

- Чел, ты пропадал из поля зрения на пару дней раньше меня, - возмутился Гэбриэл. - Конечно, я посчитал, - для него эти сроки словно значили что-то. Словно вот эти "пропадал" были непомерно важны в его альфей жизни, и он себе места не находил, пока не валился в горячечных желаниях. Ну не говорить же, что сандал преснедовал его тенью в самом горячечном угаре? Только он отмахивался от призраков, не боялся их и не тревожился особо о своей судьбе.
Отец говорил - поймешь, когда встретишь кого-то своего. Мать - продолжала скандалить и истерить.
- Ага, ты потом по инету посморишь, - усмехнулся он и толкнулся в пах омеги уже вполне готовым к боевым действиями. Сцепка теперь не звучала чем-то ужасным или пугающим призраком, кошмаром, которым мамы страшат детей, чтоб они не бегали на улицу ночью. От ласкающего касания к груди хотелось восторженно вскинуться, продлить его. Гэйб облизнул пересохшие губы. А потом стиснул Орена в руках, заставляя опуститься, целуя в ответ. И не давая подняться обратно. Фиг сбежишь - вот что говорили объятия. Пойман. Не пущу.
- А вдруг у меня глюки или ты решишь куда-то деться? - спросил он вполне логично, особенно для себя, в ответ. Да, он волновался. Да, совсем не хотел отпускать. Даже поход на кухню за водой казался катастрофой локальных масштабов. Вместе. Сейчас только вместе. Думать для реагирующего Гэйба сейчас было роскошью. Он и не думал. Ощущал Орена, касался с удивлением и восхищением кожи - наконец, касался - и приникал к его губам. Снова и снова, будто желая напиться.