Тишина в доме и на улице постепенно начинала тревожить. Когда вокруг шум и суета, то хоть более-менее понятно, с чем имеешь дело, что происходит и чего дальше ожидать. А здесь – тишина и пустота. И вот, в тот момент, когда уже парень набрался смелости и мало не вернулся в дом, дабы узнать в чем дело, из дверного проема нарисовался Катсураги. Не сам.
Черти его задери! Он выволок приведение и хочет забрать его… ее в Храм? Совсем сбрендил?!
- Ты что ли совсем из ума выжил?! – сверкая синими глазищами, злобно шипел полушепотом Манато. На лисе аж шерсть на загривке дыбом встала, казалось, что он вот-вот взорвется от напряжения, так, как то бывает со стиснутой пружиной. Но ему не удалось наброситься на старшего сородича с приступом праведного гнева, так как его тут же обезоружили, сунув в руки маленького призрака. Тут уж кицунэ совсем опешил, у него даже лапки тряслись. Ему во многом было страшно за самого ребенка, но еще страшнее было за себя и свои волосы, которые сразу же пошли в расход мелкой негодяйки.
- Отцепись от волос, иначе я тебя сейчас тоже буду за патлы дергать и тебе не понравиться, ведь в этом я специалист! – рыкнул на малышню кумихо, морща нос и прижимая уши к голове. Но дзасики-вараси было совершенно побоку и она с огромным упоением измывалась над холеной шевелюрой молодого кицунэ, сам же он готов был волком выть, столь это было неприятно. Вот уж чужие руки в его волосах бесили неимоверно, но не было и шанса вернуть надоедливую домовую в заботливые объятия слишком уж благородного белошерстого ёкай.
Увы, приключения на сегодня не желали оканчиваться, по крайней мере, по версии Катсураги. И пока Мана не успел отойти от истории с новой сожительницей и претенденткой на сердце доброго смотрителя, парня огорошили дальнейшими планами. Он онемел. Чем поможет офуда, когда ребенок уже болен? Этот бледный совсем глупец или только притворяется. Конечно, Манато не был сильным ёкай, не обладал обширными знаниями и не мог похвастать опытом, но кое-чего в исцелении он смыслил.
- Офуда уже не поможет, если все действительно так плохо… Надеюсь, ты об этом знаешь, - тихо и ровно проговорил кицунэ, но больше пререкаться не стал, только рыкнул на домовенка и понес ее вслед за напарником.
Пешком пришлось проколесить половину города, пока они не достались до нужного дома. В окнах было темно, следовательно, можно было входить. На сей раз молодой демон не стал ждать разрешения и тихо проскользнул в темное помещение, словно просочился и ему в этом даже не помешал лишний груз в виде ребенка-призрака. Спустя всего мгновение ситуация вдруг стала ясной, как день божий, - по дому раздался хриплый и сухой кашель, больше походивший на нечто среднее между удушением и карканьем. Что-то такое Мана знал.
В доме все спали крепко, видать привычные к таким вот концертам, да и в кои-то веки лис понимал родителей больного чада – они так изматывались днем, в тщетных попытках излечить свое дитя, что к ночи у них не оставалось сил просыпаться и идти к сыну при каждом его приступе кашля. И что самое странное, нехарактерное, ёкай не выдумал ни одного осуждающего суждения, ни одной ядовитой реплики на тему этой семьи и их беды.
Применение сонных талисманов парень вновь оставил на своего наставника, а после и спихнул на его руки мелкую домовую. Сам же он тихо и бесшумно, а главное без разрешения и указания Катсураги уверенно вошел в комнату болеющего. Короткий осмотр не дал особых результатов. Мана был не шибко талантлив на поприще диагностики, но инстинктивно чувствовал, что нужно поправить. Тем не менее, глядя на бледное лицо мальчика, он вспомнил о Сато-сане и о своем коварном плане по его спасению. Так что он придержется правил, он не излечит это смертное дитя, но облегчить страдания и тем самым хоть немножко подсобить выздоровлению, не воспрещало ни одно правило.
Достаточно было склониться на мальчиком, провести ладонью по горячему лбу, а вторую руку прижать к дрожащей и хрипящей груди. Каких-то пару секунд и конвульсивные порывы к кашлю прекратились – мальчишка зевнул и так и не проснувшись, перевернулся на бок, подложив под голову сложенные лодочкой ладошки, мирно засопел. Дыхание его не было чистым, но его хотя бы перестал душить непродуктивный кашель и высокая температура, вызывающая периодически спазмы.
Прежде, чем Катсураги успел наорать на молодого ёкай, тот пояснил:
- Я его не вылечил. Просто снял температуру и кашель. Уж лучше, чем офуда.
С этими словами он так же стремительно, как вошел, покинул дом. Забирать, правда, с рук старшего собрата маленькую домовую он не стал, а, воспользовавшись случаем, смылся в направлении храма, на сегодня с него достаточно и так начинало знобить, да и в груди немного драло.
[AVA]http://s018.radikal.ru/i502/1602/c7/f95a47bf7541.jpg[/AVA]

В храм они вернулись даже как-то совсем быстро. Лис уже давненько е баловался целительством, поэтому сейчас отходил он тяжело, но Катсураги знать об этом было вовсе не обязательно, вот он и не знал, а Мана целеустремленно чесал широкой рысью в направлении своего нового убежища. Жуть как хотелось просто лечь и поспать, тем более, что он видел, какими страшными глазами на него смотрел белый лис, как многообещающе это было, и значить это могло лишь то, что по прибытию в храм старший хранитель пристроит домовёнка и примется за его душу, которую будет со знанием дела вытряхивать.
Но вот чёртовы ступеньки дались с трудом, кашель вроде его уже отпускал, а вот температура обираться не спешила. А еще было обидно. Он ведь не нарушил ни одного запрета, но все же в силу своих возможностей и дозволенных рамок помог смертному ребёнку, сделал то, чего обычно не делал и находил для этого миллион и одно оправдание. Но инициатива, как известно, наказуема, так что лис морально готовился к игре на нервах.
Вслед за парочкой в само храмовое помещение Манато не пошел. Ровно, как не пошел к алтарю собирать объедки. Просто изображал из себя статую рядышком со статуей себя же. Прохладный камень вначале обжег, по телу прошлась легкая судорога, но потом тело привыкло, выровняло температурный режим, и вот уже кумихо почти засыпал, облокотившись о постамент.
Впрочем, уснуть стоя ему не дали. Нагрянула гроза. Лениво разлепив глаза, Манато сразу понял, что добра от такого визита и такого взгляда ждать не приходится. И не ошибся.
Боги, парень мало не кинулся на белого хранителя, но из последних сил себя сдержал. Конечно, Катсураги был прав – поступок кумихо был продиктован эгоистичной потребностью замылить глаза напарнику. Увы. Тот оказался не так прост, а поступок с паскудным мотивом, однако, пробудил в парне что-то лишнее и ему мало понятное – жалость ли к людям? Скорее уж жалость к неизлечимо больным детям. Тем не менее, Мана осознавал, что сделал не очень благородное дело, ему даже было стыдно за свою мотивацию к такому решению, и от того чувствовал он себя только хуже и злился только больше. Впрочем, врать он не желал, ровно, как и выслушивать упреки дальше. А уж что-что, а слух у парня работал избирательно, так что он толи не услышал, толи не  воспринял буквально ремарку о благородстве своего поступка.
- Одно другому не мешает. Но не волнуйся, больше не буду, цепляй офуда везде и всюду, - с тем он развоплотился в синее свечение и вернулся в статую. В ненавистную статую. Ночью. Голодный и малость больной. Прелестное сочетание.
[AVA]http://s018.radikal.ru/i502/1602/c7/f95a47bf7541.jpg[/AVA]

Честно говоря, Манато тоже было бы стыдно, увидь и вспомни он о немытой посуде, которую они столь небрежно оставили на постаментах. Совесть у чёрного кицунэ вообще любила просыпаться запоздало и тогда, когда уж поздно, сегодня же ее сон так и не был потревожен, в силу того факта, что парень глазами статуи не наблюдал за происходящим вокруг себя, соответственно лишнего напоминания о своем невежестве он не получил. А все из-за чего? Из-за глупости и мало понятных порывов что-то кому-то доказать, чего-то добиться и оправдать чьи-то надежды, свои в том числе. Вот он и спал в статуе, набираясь сил и нейтрализируя подхваченную у больного ребенка слабость.
В себя дух лиса пришел лишь после обеда, как раз потревоженный причитаниями женщины и ее слезливой басней о петуниях.
После целого дня отдыха Мане стало лучше, а еще он немного успокоился. Звенящие в голове слова белого лиса более не казались такими страшными, хотя налет обиды и на него, и на себя по этому поводу все равно никуда не пропал. Просто все это притерлось, оставив по себе только отвратное послевкусие. Ну, что ж, он был спокоен, но настроение оставляло желать лучшего.
Нужно было досидеть до вечера, хотя так хотелось на все плюнуть и умотать из статуи пораньше! Почему кумихо так не поступил, он сам не знал. Зато теперь тоже решил немного понаблюдать за своим напарником. А скотина эта был невозмутим и безмятежен, лишь порой в его ауре проскакивали нити тоски и ностальгии по чему-то в прошлой. Манато почти не сомневался в том, что эти проблески – Акицу, та самая, печально известная погубленная белым кицунэ лисица, его прежняя компаньонка и напарница. И в Катсураги было что-то не идеальное, неправильное. Почему же ему нельзя?
За этими ленивыми размышлениями успел наступить вечер, аккомпанементом которому заиграл дождь.
Вот же счастье.
Короткий всполох блеклого свечения.
Вмиг промокшая одежда неприятно липнет к телу.
Ужасно противное чувство промокшей шерсти. Будто размокаешь ты сам, а чёртова вода просачивается под кожу, до нервных окончаний.
От этого нужно бежать, да побыстрее.
Темная тень с дикой скоростью пересекла вымощенный камнем двор и скрылась в храмовых постройках.
Он спешил, не только из-за погоды. Чуткий лисий нос чуял, что Сато еще не спит. И был он прав, ведь смотритель действительно задержался, хотя паренек так и не понял что именно не дало мужчине отойти ко сну.
Мягкие лапки аккуратно и бесшумно пронесли тушку к человеку. Лишь бы когтями не цокать о пол! И вышло ведь. Так вышло, что кумихо подкрался к Акио и нагло влез мокрым тельцем под руку смотрителю со спины. Вот пусть теперь не ему одному будет противно от изобилия влажности на бренном теле! Лис чуть подрагивал и вид имел крайне обиженный, а все потому что он дорвался до благодатных ушей.
[AVA]http://s018.radikal.ru/i502/1602/c7/f95a47bf7541.jpg[/AVA]

Лис всё до сих пор не мог раскусить, серьезен ли смотритель, или реально подкалывает нерадивого ёкай? Но особо далеко в детали молодой демон не лез и разу уж его взялись услужливо обтирать, то охотнейшим образом подставлялся под мягкую ткань и умелые руки. И ведь согрелся и да, эти процедуры были чертовски приятными. Кицунэ прямо таки млел и даже сам перевернулся на уже просушенную спинку, дабы подставить брюшко. Все же, когда он принимал подобие зверя, то и некоторые повадки перебирал и как же сложно себе было отказать в удовольствии почесать задней лапкой за ушком, или вот подставлять пушистый живот полотенцу. А уж от легкого массажа лапок Манато мало не обомлел, даже начал чуть слышно урчать, но так, как он был лисой, то урчание его отдавало легкими отголосками мяуканья.
Мана был не в курсе, любят ли обычные лисы обтирания, но он был в восторге, даже пропустил мимо своих любопытных ушей вопрос о «занятиях» и еде. Следовательно, не расстроился без лишнего повода, но, в тоже время, остался голоден.
Но когда уж с процедурами было покончено, зверек пару раз поизворачивался, а после улегся на живот, вытянулся на всю длину и умостил мордочку на колени мужчине. И да, в этот момент, он почувствовал, что второй хранитель покинул статую, а в скорее и храмовый комплекс. Вот и ладненько. Подпортил кайф лишь тот факт, что о Катсураги напомнил Сато-сан. Подпортил настолько, что Манато не удержался и принял свой обычный вид. Ушки нервно подрагивали, а хвост еще более нервно метался из стороны в сторону.
- Он-то? Да этот ублюдок меня за полудурка держит! Всякий раз подкалывает, ставит в неловкое положение и подсвечивает в невыгодном свете, словно рентгеновская лампочка читает все мои слабости. Скотина же…
Как и говорилось в самом начале, молодой кумихо нашел в смотрителе храма не только друга, но и благодарные уши, которые могли слышать только одного из противоборствующих кицунэ – его. Вот он и жаловался на паскудную жизнь, при чем по большей части беспочвенно, так, как многое в поведении и словах белого лиса он просто неправильно понимал. Но кого это колышет?
[AVA]http://s018.radikal.ru/i502/1602/c7/f95a47bf7541.jpg[/AVA]

Вот лежал наглый лис и упрямо дулся на смотрителя и весь мир вокруг, но на Сато-сана обижаться серьезно хвостатый просто не мог, ведь как-никак, но ему только что провели просто обалденнный массаж, протерли мокрую шерстку и вообще приласкали, будто ребенка или любимого домашнего зверька. А уж если говорить честно и по правде, то, возможно, Манато и не нравилось то, что ему объяснял, мужчина, на что намекал, что старался приоткрыть для молодого ёкай в другом свете, но волей или неволей он прислушивался к мнению смертного, как оказалось слишком смертного. Так что дулся паренек только больше, но в голове уже начинало перестраиваться, это пугало, потому он и вертел носом, поджимал тонкие губы, кривил моську и всячески противился предложенному взгляду на окружающую действительность, стоит заметить, что взгляд этот был куда уж более рационален, чем его собственные суждения и самокопания.
- Ты… Ты в чем-то прав, - до скрипа неохотно пробормотал юноша. Историческое, на самом деле, событие – кицунэ признал правоту, пусть даже частичную, человека с мнением отличным от его собственного. Зато известие об удоне его обрадовало и приободрило.
- Мм… поднимет, - кумихо не проследил за собой и завилял хвостом, одобрительно и бодренько. Но темный лис всегда останется вредным и бессовестным созданием, поэтому дальше ляпнул для себя более привычную фразочку, - А долго ждать?
И смотрели на Сато глаза преисполненные молодецкой наивности с еле заметными искорками чертят.
[AVA]http://s018.radikal.ru/i502/1602/c7/f95a47bf7541.jpg[/AVA]

Диво-дивное, но лис не откусил руку смотрителю храма, пусть и очень хотел. Просто до жути хотел! Вот всяким наглостям есть предел. А ведь именно наглостью юный ёкай считал сравнение своего характера с лисьими ушами. И ладно бы еще Сато-сана вдохновила их чернота или там чуткость. Нет же, именно мягкость и пушистость! Впрочем, хуже всего было не это – хуже всего была глупая, пискнувшая в злом демоне надежда на то, что может. Оно и, правда, так, как минимум приятней, когда гладят вот так между ушек.
Манато моментально подтянулся, ощетинился и оскалил рот.
- Неуместные сравнения, смертный! Я тебе не домашний зверек, а демон темный! – разорался кумихо, но все вопли были направлены уже в спину невозмутимому смотрителю. Ах, да… Старик ушел ему за едой. Вот же ж черт, неудобно как все получается вечно! И почему ему вообще совестно за свои слова? Никогда ведь таким не страдал, а теперь вот вам, пожалуйста! Кицунэ горько вздохнул и уселся по-турецки, сгорбившись и опять взявшись за мысли тяжкие. Он ведь и в самом деле очень старался быть более терпимым, более сговорчивым, но получалось оно все как-то не особо.
За самокопанием молодой лис даже не заметил, как смотритель вернулся с ужином. Мана выдавил из себя подобие улыбки, больше похожей на гримасу вины и неловкости. И ведь, в самом деле, позорище какое, для него – существа почти бессмертного, требовать от умирающего смертного себе подавать блюда и яства, выглядело как-то совсем не благородно.
- Та откуда ты взял, что я работал? – чуть более смело спросил Манато, пока брался за еду (отказываться от трапезы было бы еще грубее, чем принимать ее от больного человека). Но вот, Сато вспомнил о солнечном времени и камне. О! Как же… Вне статуи… Да белобрысый вдавится, но не позволит нерадивому чернышу увиливать от службы в камне. Тяжко и громко вздохнув, да сдвинув бровки домиком, паренек грустно повесил нос.
- А кто знает-то, но он не позволит ни за что!..
[AVA]http://s018.radikal.ru/i502/1602/c7/f95a47bf7541.jpg[/AVA]

Отредактировано Thomas Macleane (28 марта, 2016г. 01:28:02)

Совесть, да-да, именно эта змея подколодная продолжала грызть самовлюбленного эгоистичного кумихо. А уж как кольнуло в груди, когда Сато своим обычным умиротворенным голосом проговорил о сердце черноволосого ёкай. Необычайно приятно и…совестно. Опять. Но складывалось впечатление, что всякое сказанное смотрителем слово подобно целебному бальзаму или теплому одеялу: оно тебе и согреет, и излечит. Может быть, правильные мысли посещали Катсураги, когда он размышлял о том, что общение из смертным пошло на пользу буйному лису. Стоило дать этой парочке шанс стать лучше. И ведь Манато вполне был способен делать множество полезных и приятных вещей, но главное – мог стать хорошим другом, или ребенком, которого у смотрителя храма никогда не было.
На землю возвращал из тяжких размышлений приятнейший ужин. Лис в самом деле наминал за обе щеки, ведь успел-таки проголодаться, да и с прошлого вечера ничего съестного во рту у него не было. И да, это делало его добрей, да разговорчивей.
- Ты рад тому, что я трудился, или тому, что второй кицунэ меня не избил, или же это тот второй вас обрадовал тем, что старался не начистить мне рожу? – весь шустро протараторил ушастый юнец, искоса с озорной искоркой поглядывая на Сато. Ну, нужно ведь было порой шутить! Пусть даже в неуместных ситуациях, но у Маны и так с чувством юмора от природы не сложилось, так что такие вот приструпы стоило бы отмечать особыми премиями и наградами. Как минимум, не сердится на нерадивое создание.
Но наплыв игривого настроения схлынул так же внезапно, как и появился, стоило только лишний раз напомнить о Катсураги, а особенно о том, что у него что-то можно выпросить…на счет отгула. Ну, еще бы!
- Та он ни за что не позволит! Удавится, но запечатает меня в камне на веки вечные!.. – заныл кицунэ, горько вздыхая.
[AVA]http://s018.radikal.ru/i502/1602/c7/f95a47bf7541.jpg[/AVA]

Святым делом Манато пофыркал, дабы вдруг не показалось, что он совсем уж готов принять позицию и точку зрения своего собеседника. Но и открыто конфликтовать он не стал, да и все его недовольство было каким-то картонным и ненатуральным. Наверное, все дело было в том, что лис потихоньку отучивался сердиться на Сато, да и спать уже хотелось. Так что, закончив трапезу, паренек дал себе приготовить постель. Вновь было неловко, но юнец все же не смог отказать себе в удовольствии и разместил бренные кости на мягком футоне, меж пуховых подушек. Ох, какое же блаженство! Из уст кицунэ даже вырвался блаженный вздох.
Не будучи пока обремененным какими-то условностями, кумихо подобрался поближе к уставшему смотрителю храма. Перевернулся на бок и спиной подполз под спину мужчине. Так было гораздо теплее, хотя со стороны могло кому-то и показаться неправильным. Зато с живой грелкой под тушкой парень уснул почти мгновенно и даже во сне не дергался. Более того, он даже не слышал и не почувствовал, когда Катсураги вернулся в храм.
Другое дело, что рано утром лис подорвался ни свет, ни зоря, практически бесшумно убрал постель и пока еще Сато спал, а белого где-то носило, ушел голубоватым свечением в статую. Где и сидел весь день, яко истукан, вновь отрешившись от окружающего мира, лишь тихо посмеялся с утра, когда миру явил себя белый лис, весь измазанный и измотанный. Слава вышним, у лиса хватило ума не комментировать увиденного, ибо он уже начал догадываться, какие ночные бдения вчера ждали его напарника, пока сам он спал в теплой и мягкой постели.
Новый день вновь обещал быть тихим и малолюдным. Такие обстоятельства молодого ёкай вдохновляли, хотя существенного рвения в нем так и не появилось. Статуя была молчалива и безучастна. Приятно было подставить каменный бок под щетку, но за сим ничего особенного не происходило, кроме одной маленькой и очень спорной детальки, скорее даже инцидента: смотритель вдруг заговорил со второй статуей о..нем! Черт подери, он говорил о нем! Кажется, просит что-то… Вот же глупый человек! Теперь Катсураги его точно со свету сживет! Теорию подтвердило длительное молчание старшего собрата. Вот пить дать дожидается ночи, чтоб выйти из камня и опять избить нерадивого юнца, или же вышвырнуть того, наконец, за врата храма, чтоб подыхал, догрызаемый блохами.
И вот настал судный час – прямо над черным ухом прозвучал уже хорошо знакомый голос, но с непривычной интонацией. Парень даже не вслушался в произнесенные слова, но уже был готов узнать, что его сейчас будут карать, сперва морально, а потом уж и телесно. Но стоило на секунду дать мыслям паузу, как до мозгов зверя дошла суть тех самых слов – его вовсе не ругали. Более того, Катсураги его освобождал от дневного бдения в камня. Правда, с условием. Ну, конечно же, куда без условий.
Кумихо опасливо посмотрел в сторону смертного, который, как всегда, спокойно и невозмутимо, мел каменные дорожки.
- Да что ж я ему помогу-то?
Однако, Манато не рискнул испытывать доброту напарника и покинул каменный постамент.
- Ам… - лис даже не знал, что сказать или сделать, вот так под чутким надзором белого было безумно неловко и хотелось соседней статуе ненароком сломать шею, - Мне позволено покинуть камень, если я буду полезен в…хозяйстве.

[AVA]http://s018.radikal.ru/i502/1602/c7/f95a47bf7541.jpg[/AVA]

Лис нервно и неуверенно переминался с ноги на ногу. Ему почему-то казалось, что вне статуи хоть дышалось и проще, но Катсураги все так же не спускал с него глаз и контролировал не слабее прежнего, больше того, теперь вести себя нужно было в несколько раз покладистее, чтоб оправдать свой прогул. А единственное, что могло его оправдать хоть как-то – улыбающееся лицо смотрителя храма. Одна беда, когда парень понял, что для этого ему придется мести…несчастный побледнел и еле сдержал желание наорать на мужчину и послать куда подальше с такими предложениями. Но тот так быстро и так заботливо взялся помогать то рукава подвернуть и правильно подвязать, то эту проклятую косынку напялил да так, что кицунэ даже не чувствовал дискомфорта из-за лоскута тряпки на голове. Так вот Манато и проглотил непроизнесенные слова возмущения и несогласия. И как же ярко весь этот балаган читался на мордочке лиса! Впрочем, как и прежде, полноценно злиться на Сато он не мог. Правда, пофырчал немного, а потом и вовсе бессильно повесил нос. Спорить с мужчиной было бы затеей совершенно идиотской и бесплодной, особенно после того, как Акио пообещал приготовить обед.
Другое совсем дело, что Манато отчаянно не умел управляться с метлой. Вот прям вообще. Таким образом, наказание уборкой вышло в два раза унизительней. Настроение юнца предсказуемо рухнуло ниже плинтуса.
Но стоило ему хоть сколько-то приноровиться к труду, как лис успокаивался и словно в транс уходил. Мерно мел чертовы дорожки, лишь порой вспоминал о белом лисе и напрягался, словно, его сейчас ударят. Но ничего такого не происходило, и молодой ёкай вновь уходил в транс. Причем со временем, эти погружения в безмятежность становилось всё продолжительней, вплоть до тех пор, пока все дорожки на внутреннем дворе не были убраны.
[AVA]http://s018.radikal.ru/i502/1602/c7/f95a47bf7541.jpg[/AVA]

Под конец своего небольшого задания, более-менее наловчившийся кицунэ, даже рискнул убрать дорожку рядом со статуями. Было, правда, ощущение, что кт-то усердно сверлит тяжелым взглядом аристократическую спину, но даже сам Манато был уверен, что ему просто чудиться на фоне обострившейся паранойи, поскольку своего напарника он чувствовал и слышал при желании, и ни чувства, ни слух не говорили о том, что Катсураги за ним следит. Своим внутренним взором черныш даже представлял, как сейчас белый лис медитирует в полудрёме, ожидая посетителей.
К слову о посетителях – их так и не появилось, что несказанно радовало молодого дворника. Обзаводиться свидетелями своих земных трудов он ни капли не желал. В счет не брались только старший лис, да старик-смотритель. Последний, кстати, ни капли не отдохнул и все то время, что молодой кумихо потратил на расслабляющее подметание дворика, он потратил на приготовление еды, при чем складывалось впечатление, что готовилось больше для ёкай, чем для себя. И в этом Мана оказался прав. Стоило ему только окончить уборку, как пред ясны очи материализовался Сато-сан с подносом и дымящейся едой. Первый немного виноватый взгляд Манато бросил через плечо на изваяние своего напарника. Ответом ему была тишина, которую парень здраво воспринял, как согласие. Дальше следовало отчитать смотрителя. Лис даже набрал побольше воздуха в грудь и готов был разразиться громкой тирадой, но Акио ловко его усмирил, погладив по голове, прямо между ушками. Хоть и через косынку, но было это дико приятно. Впрочем, как и полагается дикому животному Мана прогнулся, инстинктивно увиливая от ласки, но так и не сбежав от теплой ладони, блаженно прищурился и… И, черт возьми, вспомнил, что хотел отчитать хитрого старика! Но тот уже от него умчался спасать какие-то там цветочки.
Зря, ох зря мужчина надеялся, что с потомственным кумихо все пройдет так гладко! Вовсе не уплетал паренек свой обед за обе щеки. Подхватив поднос, Манато уверенным и раздраженным шагом направился к клумбам. Совершенно бесшумно оказавшись за спиной и старика, лис вдруг чётко и с яркой нотой недовольства возвестил:
- Сам я есть не буду.
И понимай, как знаешь! А ведь все было не так и сложно. Во-первых, юноше было действительно немного совестно за то, сколько работы переделывает старик и как трудится внепланово для неудачливого ёкай. А во-вторых, он просто не хотел опять оставаться один. Общество смотрителя было ему приятно и даже лестно. Более того, рядом с этим невозмутимым человеком, Мане становилось малость легче на душе. А уж вспоминая о том, в каком состоянии его новоявленный друг и покровитель, лис готов был стелиться ковриком, но делать хоть что-то хорошее, именно для него.
- Вашим цветочкам хуже уже не будет. А если будет… - кицунэ вдруг перешел на шепот, наверное, чтоб Катсу не расслышал, - …я смогу им помочь.
[AVA]http://s018.radikal.ru/i502/1602/c7/f95a47bf7541.jpg[/AVA]

Пыхтел лис так, что его, наверное, слышно было даже Катсураги на другом конце храмового дворика. Но зато добился своего, хоть и расслабился только тогда, когда смотритель снял с себя садовые перчатки и ушел за своей порцией обеда.
- Нет, конечно, не надоел! – впрочем, тут же взвился ёкай, опасаясь, что вот-вот перекроется его канал снабжения разнообразной вкуснотищей. Хотя, если честно, он бы поел и чего-то другого. Не потому что, коронное блюдо Акио было невкусным или надоело, но и правда хотелось отведать еще чего-то, тем более, что юнец был совершенно уверен, что любое блюдо приготовленное стариком будет потрясающе на вкус, а если еще подстегнуть замечаниями о фантастических свойствах приготовленного ёкаями кушанья, так и вообще нечто неземное получается. Или же паренек был настолько голоден всё время? Впрочем, не существенно.
- Но я с удовольствием съел бы и еще что-то, приготовленное Вами, - уже куда спокойнее пробормотал кицунэ, присосавшись к миске. Это всё-таки очень вкусно, лис просто-таки плывёт от счастья и гастрономического удовольствия, к тому же, кушать рядом с кем-то, в столь ненавязчивой обстановке – отдельной баллады удовольствие. Хотя Манато периодически бросал проверочные взгляды на своего компаньона, дабы быть уверенным, что там всё схвачено и мужчина не останется голодным да уставшим. Ради этого он подлечит чёртовы цветы!
- Не скажу, что так уж люблю, - вдруг надумался он что-то ответить по поводу декоративных растений, - Уж точно не любил бы ковыряться в земле! Но… Я могу немножко подлечить. Но не для того, чтоб Вы нашли на свою голову новую работу!
Чтобы кто не говорил, чтобы не говорил сам Манато, но его глубоко зацепила история болезни его единственного заступника в этом чужом ему храме. Для начала он будет делать вид, что старается что-то помогать тому по хозяйству, дабы облегчить ему жизнь, но планировалось это лишь, как акт замыливания глаз старшего ёкай. А потом он примется за то, что ему могу не простить, если вдруг откроется сей маленький секрет. Но это всё не сейчас. Сейчас он будет сидеть под небольшим навесом рядом с тем единственным человеком, который вызывал в нём уважение и клубок тёплых чувств. До одури хотелось обернуться зверем, уложить чёрную с проседью мордочку на колени человеку  и ловить каждую частичку ласки и заботы о себе родном.
[AVA]http://s018.radikal.ru/i502/1602/c7/f95a47bf7541.jpg[/AVA]

- Ну, любим, конечно, но ничего такого особенно. Ровно так же я могу любить обычную лапшу, - снизал плечами молодой лис, пытаясь припомнить все гастрономические предпочтения его знакомых кицунэ. Тофу ели все, ни один не отказывался, но все это было в рамках обычной любви к вкусной еде, не более того.
Но вот благой настрой ёкая испортился так же быстро, как уменьшалось количество еду в его миске. А все из-за того, что смотритель храма не желал его слушаться! Можно еще понять, если б парень предлагал глупости какие, но он действительно хотел оградить мужчину от ненужного труда. Ведь ясно же было, что по своей воле этот фанатик ни за что не оставит работу, будет копаться и долбаться до победного конца. Увы, победный конец в его случае выглядел приблизительно, как неприглядная болячка и несколько месяцев агонии. Да и врачевать истощенного человека было куда сложнее, чем если бы Мана имел дело с отдохнувшим.
- Вы неисправимы! – прошипел Мана, отворачиваясь с кислой миной от своего собеседника, - Могу и не заниматься этим Вашим вялым огородом. И уж поверьте мне, что на той клумбе само по себе уже ничего не взрастится.
Манато, при этом, еще долго бубнил бы себе под нос всякую ерунду, а может и наоборот важные вещи, но вот чуткий лисий слух уловил приближение человека. Сато-сан был прав, их не было видно со двора храма, поэтому прихожанин даже не подумал искать возможных свидетелей своей молитвы.
Если честно, то Манато притих лишь за тем, чтоб посторонний не раскрыл их местоположения. Но вышло, что вместе с этим он расслышал обрывок просьбы. Юнец сразу же помрачнел, причем по нескольким причинам одновременно. Во-первых, ему невольно стало жаль того несчастного, что приперся в храм, но во-вторых, это еще и значило, что Катсураги с этого прецедента устроит молодому помощничку испытание. Не то, чтобы Мана хотел помогать, но и рядом с Сато-саном не получалось вновь быть таким же циничным и чёрноротым, каким он был обычно.
- А? – расстроенный голос того-таки смотрителя вернул Ману на землю, - Нет, ничего такого. Просто у нас посетитель.
Кицунэ отвечал как-то совсем неловко, тянул слова, будто одновременно с этой речью пытался проводить непонятные вычислительные операции сверхсложного порядка.
О чём твердил тот человек? – наконец, решившись, спросил лис у своего старшего собрата, невольно придвинувшись поближе к Акио. Глаза его были закрыты, почти пустая пиала покоилась на коленях, но лицо выглядело отстраненным, словно душа из тела вышла на перекур или, как в нашем случае, на переговоры.
[AVA]http://s018.radikal.ru/i502/1602/c7/f95a47bf7541.jpg[/AVA]

Кицунэ довольно долго молчал. Одним ухом слушал смотрителя, другим – хранителя. Причем второй не спешил с ним общаться. Манато понимал чего от него хотят: инициативы,  жертвенности и нездорового рвения помогать страждущим смертным. К этому молодой ёкай еще не был готов, поэтому с места низкий старт в поисках ребенка не сделал, да и чем он поможет средь бела дня? А вот речи Сато встревожили его куда больше. Что  этот  глупец вообще лепечет? Что за глупости человечьи? Бесит!
Выходя из транса и кинув Катсу раздраженное: «Скажешь потом, что делать», и поморщил ровный нос, коротко рыкнув, но уже не на напарника, а на мужчину рядом.
- Что за пафосные мысли? Откуда у Вас столько возвышенной глупости?! – громко и раздраженно расфыркался лис. Уши нервно дергались под косынкой, а сам он аж покраснел от гнева.
- Такое впечатление, что вы уже хороните себя но стремитесь делать это как можно  трагичней. Никому не нужны будут те цветы. Никто не вспомнит Вас, как бравого героя, не будет молиться на чертовы цветы! Глупости. Не это оставляют после себя.
Манато уже не понимал, что несет, просто был уверен, что человека запоминают не по ярким грядкам. Ему не нужен был цветочный огород и мертвый друг. Да пусть вокруг хоть выжженная пустыня будет. Какой смысл в прекрасных садах на могиле? Чтоб вспоминать было больнее? Изощренное изуверство. Чертов смотритель хорошо знал, что умирает, но, кажется, даже не пытался бороться с роком. А вот кицунэ и не думал оставлять все вот так. Но пока рано. Пока он должен усыпить бдительность Катсураги. Для этой миссии прекрасно подходит потерянная дочурка и повядшие цветочки. Мана будет исполнителен.
Пыхтя, словно дракон, парень все же отставил пустую миску и молча ушел проклятому гербарию. Возился он не долго, но и эффект стал виден не сразу. Впрочем, за вечер вся дряблая зелень, наконец, позеленела здоровым цветом сочной листвы, налились силой лепестки и листки. Воистину странный дар для такого озлобленного ёкай.
[Ava]http://s018.radikal.ru/i502/1602/c7/f95a47bf7541.jpg[/AVA]

Спокойствие и только спокойствие! Вот что твердил себе кицунэ всё то время, что пытался привести себя в невозмутимое состояние. Если совсем честно, то лис сам не до конца понимал, почему так взбесился, не знал так же и, почему в груди что-то так противно тянуло и ныло. Как не странно, попытка угадать ответ на этот вопрос, прозвучала прямо в голове парня. Нет-нет, конечно, это не могло быть собственными мыслями глупого ёкай! Он уже не представлял собой субстанцию, способную на адекватное, непредвзятое мышление. А вот старший хранитель с ролью саркастического гласа разума справлялся просто таки на «Ура!». Старый лис только посмеялся над гневом своего нерадивого напарника. И был прав. Даже Манато понимал такую маленькую истину. Но понимать и признавать вещи разные. Собственно, с этим у парня и возникла проблема. Да вот только не успел он возмутиться и разразиться ядовитой тирадой в ответ, как Катсураги добил черного неудачника.
Мана даже не сразу нашелся чего бы тут ответить. Как к такому отнестись. Конечно, он ни в жизни не горел желанием помогать каким-то незнакомым, тем более, - людям. Но эти презрительные нотки с налетом издевки. Как тут не взорваться?
- О! Так мы больше не опасаемся, что я причиню человечишке вред?! Теперь мы боимся, что я буду Вам бесполезен. Как же это мило! А главное – я так и знал! Да, в гробу я видел тебя и твоих людишек! Вынюхивай их байстрюков сам. Вперед и с песней! Желательно, уже, а то еще страшный колдун под луной сильнее станет. Раз так не иметься, то надо было тогда дать уйти.
Ёкай мигом обернулся лисицей и пролетел прямиком по только что им же вылеченному газону. Не было желания видеть ни одного, ни слышать другого. И да катиться все к черту!
Черная тень прошмыгнула кустарник, пролетела с горы до самой черты священных земель, выход за границы которых, лису был заказан. У самого подножья валялся приличный камень, за которым пушистый зверь и спрятался, уютно втиснувшись между твердой стеной и невидимой гранью.
[AVA]http://s018.radikal.ru/i502/1602/c7/f95a47bf7541.jpg[/AVA]

Отредактировано Thomas Macleane (16 мая, 2016г. 18:35:25)

Манато не знал, что и делать, что и думать. С одной стороны, очень обидно, что его вот так откровенно недооценивают. С другой стороны, хотелось что-то доказать белому лису. С третьей, наотрез не хотелось теперь и носа перед ним показываться и даже лишнюю соломинку переломить. Но что получалось в результате? Зверек просто лежал, свернувшись калачиком, под камнем, да усиленно глотал свою обиду.
Встряской для юнца стал зов смотрителя храма. Скорее всего, старик действительно приготовил обещанный ужин. Если постараться, то, в принципе,  чуткий нос даже расслышал аппетитные запахи. Только вот незадача, на Сато он тоже был обижен.
Нет, далеко с такой политикой не заедешь. Хотя послать обоих обидчиков хотелось просто до безумия. Да, глупец, да, сам себе выдумал проблемы! Ну, а кто таким не грешит?
Мана видел себя жертвой всех этих перипетий и невежества, но никакого толкового противодействия все равно не чинил. Более того, глупому кицунэ вовсе не хотелось мерзнуть самому. Просидев вот так уже добрых два часа на сырой земле, он был готов не то что греться под боком у Сато, но и бухтеть с Катсураги. Но кумихо – демоны не только глупые, но и гордые не в меру.
Солнце село. По земле начал ползать жиденький туман и тут уж зверек решил вернуться. Да, он безбожно пропустил ужин и наверняка очень расстроил смотрителя, но все же надо возвращаться, ведь смысла проваляться у подножья горы не много – все равно никто не оценит. Вот так блудный черный лис начал восхождение обратно на храмовую гору, но на полпути почувствовал, как его напарник покинул святилище. Пошел-таки искать.
- Вот и катись! – зло фыркнула тонкая зубастая морда. Но тут вспомнились слова о каких-то там темных практиках и тому подобном. Примятая шерстка встала дыбом от накативших фантазий: толи слишком глазу любо, толи слишком страшно видеть изуродованного и на чем-либо распятого Катсураги. Манато тряхнул мордочкой, сбрасывая липкое видение. Конечно же, он воин не ахти и опыта у него ноль, но самому тащить на себе заботы хранителя – нет, увольте! А еще хуже – выхаживать побитого соплеменника. Никак нет! Ни в коем случае.
Но сегодня он еще вернется под теплый бочок к Сато, хоть бы тот его и вывел! Вот и будет отогревать всего такого несчастного, невоспетого героя хвоста и клыка.
Катсураги же не раз еще пожалеет о своем отношении и своих же словах. Возможно, Мана даже не станет вмешиваться, возможно, лишь злорадно понаблюдает. Но пока на улице ночь, следовало догонять белого. Насколько, понял кумихо, покидать храм он может только вместе со вторым хранителем, так что в теории, все было  правильно.
Лис быстро взял след собрата и еще быстрее его нагнал. Катсу ни капли не сиял энтузиазмом, поэтому погоня не забрала много сил. Тем не менее, пока на глаза старшему хранителю молодой ёкай решил не показываться, все время держась в тени на порядочном расстоянии.
[AVA]http://s018.radikal.ru/i502/1602/c7/f95a47bf7541.jpg[/AVA]