Конечно, строптивая своевольность Мстислава не осталась безнаказанной. Альфа явно злился, желая заставить своего омегу отдаться покорнее, принимать, не сметь ни оцарапать, ни кусать. Но разве можно было сдержаться? Сейчас, когда хочется ощутить вкус альфы, жадно заполняя лёгкие его запахом. Взять бы ещё больше, Столько, сколько можно.
- Винс?! Виииинссс... что ты удумал?! -  Слава вздрогнул, всматриваясь в лицо альфе. Негодование разбилось на сотню мельчайших осколков, как только Винсент с силой схватил бёдра юноши, притягивая к себе плотнее, сметая прочь излишнюю дистанцию, прижимаясь к нему всем телом, отравляя и опьяняя своим жаром. Стевич зажмурился, снова погружаясь в тёмный липкий омут горячей едкой страсти, отдаваясь во власть ощущениям, принимая свою похоть, пробуждённую Ворлогом. И пусть только он видит такую слабость, обнажённую пьяную Страсть, влюблённую в него, более того - им одержимую. Крупицы маленькие, но такие ценные, совсем маленькие крупицы желанного счастья, переполняющего сердца, когда Ворлог оказывался так близко, так, чтобы чувствовать кожей его дыхание, впитывать в себя его запах, жар, забирая себе его похоть глубже, в самое горячее узкое нутро, не желая отпускать, делить. Отметины в виде следов от ногтей на его спине - пусть помнит, что он его ждёт, любит... так любит, пусть и знают об этом те беспечные, ненавистные, ветреные мальчишки, до которых Винс такой большой охотник. И ведь сколько он их перепробовал, сколько перепробует. Мстислав усмехнулся, запрокидывая голову, ловя себя на мысли, что, как бы ни старался, всё равно не сможет удержать Винсента, сделать его тольо своим, принять его верность, быть верным ему, принадлежать. Нет, мистер Ворлог подастся искушению и снова уйдёт, оставив его одного в доме. И так раз за разом. Но... пускай! Пускай уходит, пускай поглощает других. Можно ли удержать этого зверя силой? Сковать в цепи, переломать ему кости?! Нет, нет... нет... Зато у него будет часть Ворлога. Та, часть которая никогда не покинет, не предаст. Часть, что так близко, до которой никто сейчас не коснётся, то, что он так трепетно бережёт под сердцем. Это... Нужно сохранить, дать жизнь и отдать всю свою любовь, которую не взял Винсент, которая не была ему нужна, отдать её всю без остатка ребёнку. Стевич вздрогнул, словив себя на этой мысли: он действительно хочет этого ребёнка? От него? От этого мужчины? Даже зная, что он может оставить его совершенно одного, выбросить, когда пресытиться, когда Стевич перестанет удовлетворять его похоть, когда другой, покрасивее возьмёт и украдёт его сердце. Мстислав вздрогнул, закусил губу, ощутив, как больно уколол в груди.
"Предательство" - пронеслось в его голове. Стах. Как и страх остаться в одиночестве. Нет! Не отпускать бы его... не отпускать. Мстислав вздрогнул, как только Винсент резко покинул его тело, резко дёрнулся вперёд, но был перехвачен и уложен лицом вниз. Омега приподнял голову, пытаясь понять, что на сей раз удумал этот альфа? Дразнит... А ведь всё дразнит. Стевич нетерпеливо прошипел, сжимая тонкими бледными пальцами простыни. Резкий толчок. Мстислав зажмурился, дёрнулся, поддаваясь вперёд, выгибая спину под Винсентом, ощущая, как тот поглощает остатки сил, не позволяет отстраниться, напротив, прижимает к себе, будто бы предчувствует скорый побег Славы.  Побег...
Серб зажмурился. Нужно ли уходить? Нужно ли?!
Нужно, чтобы зажить самому. Ради себя. Ради ребёнка. Не быть ни от кого зависимым. Стать сильнее.