Дни перед Рождеством, как и дни перед любыми другими крупными праздниками, для многих людей уже всё равно что сам праздник: полны легкости, сладостного предвкушения, приятных ожиданий. О работе уже не думается, и живётся уже не сегодняшним, а завтрашним днём. Для многих... но только не для работников сферы обслуживания. Ирис вздохнула, поддёргивая и приглаживая ладонью отворот рубашки на манекене. Или только для неё? Оглянулась на девочек, что-то со смехом обсуждающих меж рядов с одеждой, пока в салоне нет клиентов. Через высокие окна и двери отлично видно, когда кто-то подходит, да и первое, с чем встречаешься взглядом — не консультанты, а манекены из новой коллекции. Манекены, манекены... между новогодних украшений и мишуры на подоконнике сложно стоять, выходит чуточку враскорячку, и неловко от этого. Благо, некоторые манекены по воле дизайнеров приняли позы ещё и похлеще Ирискиных X-образных коленок. Но юбку всё равно хочется одёрнуть. Почему, ну вот почему именно ей досталась задача лезть на витрину? Ох уж это Рождество! Ну конечно, намного проще кому-то влезть с ногами на окно, чем разбирать всю сложную модельную композицию с тщательно выверенной подсветкой только из-за того, что привезли новые галстуки и мерчендайзер потребовал выставить их немедленно, и не в зале, а к улице! А она что? А она слишком серьезно относится к делу, чтобы не отрабатывать свою смену до победного, даже если завтра праздник.

Праздник... Ирис тихо вздохнула. А может, дело в том, что для неё никакого особенного праздника нет? Нет спешки, нет суеты: положенные сувениры для коллег и нескольких соседей она прикупила намного раньше, и дома — дома её ждёт только Бел, который даже не догадывается и не понимает, чем этот день может отличаться от любого другого, когда он точно так же караулит хозяйку под дверью, встречая с работы. Конечно, у неё будет и йолка — маленькая, с локоть, с изумительными крошечными шариками чуть больше ореха и гирляндой огней, конечно, она приготовит себе глинтвейн в найденной на антресолях турке... главное, не дать ему вскипеть и залить плиту, как в прошлый раз... Конечно, это будет приятный и тёплый вечер, и плед, и любимый сериал, и салюты на набережной, которые взлетают выше крыш. Но ничего из этого не становилось причиной для лихорадочного ажиотажа обсуждений и хвастовства. Рождение Йоля... Ириска не любит эту неделю, неделю до Нового Года — даже не веря, разумом современного человека не придавая значения старым языческим присказкам, но всё равно ощущая, будто мир в эти дни становится более тонким, хрупким, застывше-прозрачным на заметенных снегом, укрытых серыми тучами тихих улицах. Словно из стекла, красивого расписного фарфора, ломкого перламутра створок раковины, способных треснуть, только чуть сильнее надави. Здесь, в центре, всегда гудят машины, цокают каблуки по очищенной реагентами мостовой, шумят сотни голосов — но за десять минут ходьбы от трамвая до дома успеваешь окунуться словно бы в совсем другой город, застывший в прошлом дне, в прошлом году, а то и вовсе прошлом веке. Как и она сама. Так, еще одну булавочку во-от здесь, чтобы создать видимость живой складки — человек ведь не манекен с широким плацдармом пластиковой груди, и галстук не будет лежать на нём идеально ровно...

Она не сразу понимает, что краем глаза замеченные ею ноги на тротуаре перед витриной остановились и стоят. Время позднее, погода неважная и ветер сильный, людям сейчас не до того, чтобы гулять и пялиться на витрины — и по заметенным позёмкой тротуарам разве что бегом от паба к опере, из оперы в музей, а оттуда обратно в паб. Ириска малодушно надеялась, что на её бесцеремонное вторжение в выставочный идеальный мир манекенов никто особенно и не обратит внимания... но вот ведь, принесла нелегкая. По-хорошему она бы осталась и достойно приодела все манекены после закрытия, за опустившимися роллетами — но агент поставщика, эх, вправе диктовать свои условия. Сглотнув и пугливо сжавшись, она медленно подняла голову, встречая взгляд задержавшегося перед витриной человека. Если замереть и сделать вид, что так и надо — возможно, он примет её за манекен?..

Мужчина в заснеженном пальто льстиво подмигнул ей, и внутри Ириски все дрогнуло и склизко перевернулось. О боги, нет. Посейдон-хранитель, ну за что, ну почему опять! Но l'Alizee, по-видимому, находился слишком далеко от океана, чтобы его скромная работница могла рассчитывать на божественное покровительство. А значит, на входе этот липко подмигивающий товарищ не подскользнётся, не разобьёт двери лбом и лоб дверями, не разъедется туфлями на плитке... и ей придётся-таки иметь дело с этим неизбежным в модных бутиках на лучшей улице квартала типом клиента — "обольститель обыкновенный". Из тех, кто намеревается сверх-стильной манерой подачи себя выбить дух из консультанток посимпатичнее, и чаще всего заглядывает в магазин именно затем, чтобы пофлиртовать и посверкать своей неотразимостью, а если что-то и покупают — то только в виде особого широкого жеста, добавляющего красок тщательно выставляемой напоказ сногсшибательности. Ириска вздохнула. А за сногсшибательностью так и норовят взглядом, а то и руками ощупать попки и ножки девочек-консультантов, игнорируя скромность их одежды и превращаясь в один сплошной стрессовый фактор. На самом деле, была в таких клиентах и своя польза: если новенькой работнице удавалось не поддаться, не растаять, не повестись на сладкие речи и показать класс спокойной работы — она непременно задержится здесь надолго. Пока мужчина обходил витрины до входа, Ирис крепко-крепко зажмурилась и коротко помотала головой, как будто от этого мысли должны были разом стать яснее и четче, а точка сборки отразить в себе самое простое и понятное решение проблемы. Вспугнутое сердце неприятно отдавалось ударами в животе. Ну за что, за что, за что? Ну почему не могла эта смена закончиться спокойно, то галстуки, то теперь вот этот вот... рыбка.

"Со-бе-рись. Ты консультант, кон-суль-тант, а не девушка, вот и веди себя, как консультант. Сейчас или никогда!"
Она еще раз сильно дернула галстук, загоняя назад желание похлопать себя по щекам, чтобы отрезвить от этого уверенно надвигающегося подката.

Осторожненько переступая мишуру, Ирис стала выбираться с подоконника, но сойти с больше чем полуметровой высоты не успела: человек-пальто подошел и заступил ей дорогу. Запах снега, мокрой ткани и неясной силы представительно рванулся навстречу. Да, мужчина весь из себя, вот уже и "прекрасная леди" в ход пошла. Ириска стала лихорадочно придумывать, чем же она так занята завтра вечером. И сегодня. И вообще.

Самым противным было то, что о наличии парня такому не соврешь — не сочтут это препятствием и помехой.

— Здравствуйте, — заученно-искренне улыбнулась Ирис, неловко сутулясь на неровных ногах — боги, что за нелепое положение! — чтобы не возвышаться над клиентом. Нет, ну не мог этот похвально лыбящийся щегол подождать хотя бы, пока она слезет отсюда?! — С Рождеством Вас! Конечно же, не затруднит. Вас интересует выставочный образец, или я могу предложить вам нетронутый галстук из коробки?

"Пожалуйста, ну пусть только мне не придется снимать и вешать его туда снова! Тем более, что вы, мистер, притащились сюда совсем не дорогие тряпочки рассматривать..."

Хотя нельзя не признать, что пальто, даже подмоченное снегом, растаявшим на жестких непослушных волосах незнакомца, затянутых против непогоды в хвост, выглядело так, словно под ним легко мог скрываться галстук точно не ниже классом этого самого Чиллфликса.

— С удовольствием подберу для вас, — и улыбайся, улыбайся, девочка, то есть какая девочка, консультант! Ты же работаешь на Елисейских полях, ты не можешь не улыбаться, когда перед тобой клиент. Клиент, а не мужчина, не... альфа? — Одну минуту.

Насчёт альфы она не уверена: в этот бутик не заходят неуверенные в себе люди — а если и заходят, то в сопровождении крайне уверенных в себе дам, совершенно теряясь на их фоне. Но запах, запах... а запах, кстати, от пальто и его обладателя — какого-то дорогого парфюма. Нос был слабым местом Ирис в самом прямом смысле: она совершенно не разбиралась в оттенках запахов и потому никогда не пользовалась духами — они все пахли для неё почти одинаково резко. И что такое "носить запах" — тоже представляла себе плохо. Выручало то, что самой ей от природы достался запах нейтральный и спокойно-свежий, не вызывающий никаких резких реакций... и не запоминающийся, да. Слава Посейдону, в её круг рабочих обязанностей входил подбор только внешнего вида, гаммы, формы, композиции — и вот в этом она была, без преувеличения, хороша. И сейчас бы в её груди охотно теплилось предвкушение новой интересной задачки, увлекательного подбора и рассказа о преимуществах и недостатках того или иного варианта — о да, и о недостатках тоже: l'Alizee работает не с теми клиентами, которым нужно дурить голову сиянием и блеском перспектив... предвкушение теплилось бы, если бы не эта улыбка, если бы не эта галантнейше поданная рука. Если бы этому "клиенту" была хоть чуть-чуть интересна именно одежда — а не перспектива купаться в блаженном очаровании в глазах очередной падкой дурочки. Такие важные льстецы с летящим впереди них ощущением вседозволенности всегда пугают её — ни грамма настоящего нет в этих дорогих и блестящих фасадах. И за это её ранимым тихим мечтам и надеждам на счастье становится совсем неуютно и немного больно: так хочется верить в чудо. И так нельзя.

— Благодарю, вы очень любезны, — негромко отвечает она этой протянутой руке, после секундного колебания — и внутренне зажмурившись от макушки до пяток, — коснувшись подставленной ладони и сделав шаг с витрины. Вдох, выдох. Она не имеет права что-то не так сказать клиенту, но какой вообще шанс, что он здесь что-то купит? Хотя бы тот же галстук, чтобы не ударить в грязь лицом перед девушкой. Или будет просто гонять её туда-сюда, чтобы затем резко и неизбежно свернуть в сторону "а что вы делаете сегодня вечером"?.. Неизбежно — но настолько быстро? Может, на галстук шанс и в самом деле есть. В такие салоны заходить "просто поглазеть" — преступление для владельца достойного кошелька.

— Пройдёмте, — любезно приглашает она его к стендам с костюмами: сначала закладывается основа, затем добавляются детали... но сейчас такое чувство, словно она всё это бросает как камни в глубокую безответную бездну. — Галстук, который вы видели на витрине — это новая коллекция Чиллфликс, чистый шёлк и универсальный повседневный дизайн. Он представлен в нескольких цветовых вариациях, — взяв с одной из небольших полочек тонкую книжку-каталог в твёрдом переплёте, она открыла его на нужной странице и протянула мужчине, сопроводив это положенной вежливой улыбкой. — Вам нужен костюм для работы, деловых встреч или какого-то особого случая?..

— Хорошо, — улыбается ему "очаровательная девушка" с именем "Ирис" на аккуратном бейдже, приколотом слева на твидовой жилетке консультанта, и внутри снова всё склизко переворачивается, а руки и ноги начинают холодеть. Неловко и стыдно стоять рядом с мужчиной, который так недвусмысленно смотрит и открыто выражает свой интерес к тебе и едва ли слушает что-то про одежду. Хочется зажмуриться, съёжиться, спрятаться, никогда не приближаться больше к этому липкому, обманывающему, дурящему голову впечатлению, к этой противной лжи лощёных льстецов, что во сто крат хуже тишины и пустоты вокруг себя, к которой она так привыкла. Слышать комплименты на улице и "девушка, как вас зовут?" — это совсем не про неё, она живёт в другом, параллельном всему этому игривому общению мире. И ей там хорошо, правда, очень хорошо. Лучше, чем вот в этой дурманящей иллюзии, которую силится навязать ей этот мужчина — она несерьёзна, и только заманчиво блестит, изнутри оставаясь такой же пустой. Она не умеет обращаться с пустым. А наивное девичье сердечко всё равно бьётся и беспокоится, смущенное, растревоженное этим вниманием, тянущееся к такой неприкрытой симпатии, как мотылёк на огонь. И пусть стеклянный колпак разума и знания не даст ему никуда вылететь, это всё равно так обидно... Но Ирис упрямо набирает воздуха и, крепясь, продолжает говорить:

— Тогда я могу предложить вам взглянуть поближе вот на этот вариант от Томми Хиллфайр, классический костюм-двойка, который...

Она отлично знает все эти костюмы. Все типы тканей, все модные и традиционные модели, варианты покроя и то, как они сочетаются с фигурой и чертами лица. Но глаза, которые смотрят на неё, пусты, лишены нужного интереса, реакции, по которой она привыкла ориентироваться и понимать, куда дальше вести беседу, постепенно сужая круг вариантов до того, который клиенту не только подойдёт, но и воодушевит соответствием вкусам, о которых он сам, быть может, до этого и не знал, а довольный клиент — довольный консультант, и дело вовсе не в капающем на карман проценте от покупки и ведения заказа. Во всяком случае, для Ириски важно не это — не критично важно; чувствовать себя небесполезной, вот что важнее. Чувствовать, что ты делаешь что-то созидательное, и что-то в этом мире от твоих действий становится лучше, чем было прежде. И сейчас это безразличие напротив медленно подводит её к краю паникующего отчаяния. Что бы она ни говорила, в этом нет смысла. Трата слов, трата стараний, бесполезная трата времени...

Она не настолько сильна духом, чтобы продавить свою линию сквозь всё это до конца. И вот, клиент с подобранной рубашкой, костюмом и галстуком отправлен в просторную, светлую и удобную примерочную за автоматическими сплошными дверями. А ей хочется прислониться к косяку и не двигаться, так давит виски и порывается кружиться голова. Нет, она должна! Она же сильная... она же на работе... Он же просто смотрит — даже ничего толком не говорит, больше слушает её. Отчего она так паникует, что ладони начинают покрываться холодным потом? Это внимание к ней, как к девушке, оно полностью сбивает с рабочего толка, как ни старайся думать, что ты только консультант, что ты не человек, а функция...

"Я так больше не могу."

Стоило признаться в этом себе, как коленки чуть не подогнулись. Ирис жалобно оглянулась на остальных девушек у расчётной стойки администратора и, поймав взгляд Кэти, сделала перед собой жест "ладони домиком", молебно прижав кончики пальцев к губам. И, как только та подходит, чтобы занять её место, одними губами шепчет "спасибо" и спешит скрыться в подсобке, только низкие каблучки туфель глухо застучали по плитке. Сердце отчаянно колотится в груди, от этого бегства только сильнее разволновавшись — ко всему прочему добавилась ещё и нотка вины. Но девочки поймут: это не первый случай, когда приходится подстраховывать друг друга и меняться клиентами. Кэти работает уже третий год, сколько таких она повидала... она легко справится с этим случаем.

Ирис наливает себе полстакана прохладной воды из кулера и со вздохом облегчения опускается на стул, сжимая стаканчик в руках. Плечи ее расслабленно поникли. Сейчас, издалека, вырвавшись из тягостной ситуации, она снова не понимает, отчего так разволновалась перед этим клиентом, и неловко поскрёбывает пальцем по пластиковым ребрам стакана, придерживая дыхание и невольно прислушиваясь к тому, что происходит в зале.

Отредактировано Iris Kinley (25 февраля, 2017г. 16:53:10)

Она смотрела на эту галантную руку в замешательстве и ступоре, острыми до боли мурашками схватившем за лопатки и затылок. Смотрела, сжимая что есть сил накинутую на плечо лямку сумочки. Смотрела, и в какую-то из гулко тикающих мимо секунд, с каждой из которых тихий страх в груди всё рос, раздаваясь удушающим пузырём, ей стало нечем дышать не от этого страха, а от резкой, пронзительной обиды. О, теперь она знала, кто такой месье Лангстрем, администратор ей очень понятливо донесла это на прошлой смене, важному визитёру, как коллега, не выдав, но как старшая задержав и безо всякой дальнейшей снисходительности отчитав после рабочего времени. Остальное Ирис уже наайсила* сама, от переизбытка эмоций пряча лицо в ладонях и читая строчки сквозь пальцы. Тридцать семь лет, альфа, владелец небезызвестной берлинской Новы Нордик и миллионного состояния, отец двоих детей. Не женат. Что тут ещё добавить? Это почти то же самое, как если бы Старшая Сестра вдруг остановил свой малиновый Линкольн напротив, чтобы заглянуть в их бутик — престижный, но не до такой же степени! Кэти уже намекнула ей вчера не тратить времени зря, как только Лангстрем снова появится — а он появится, Кэти была уверена на сто процентов. Такой шанс выпадает не каждой, дурочка, хватайся и бери, пока дают — такой подарок на Рождество!.. Хоть роппангов в занебесных "Джемис и Котьярд" попробуешь, окунёшься в красивую жизнь, которую с твоей зарплатой даже не понюхать. Будь хитрее, хоть ты и провинциалка, но не первый год в городе живёшь. Ты ведь одна, даже парня нет — ничего не потеряешь, зато сколько приобретешь! Кавалер уйдёт, а бриллианты, платья и впечатления останутся твоими...

"Кэти, ты права. Я провинциальная дурочка с глупыми мечтами и в джинсах из фикс-прайс. Но я никогда не говорила, что мне не нравится ею быть!.."

Она вскинула на Лангстрема и его обворожительную, растапливающую любой лёд улыбку пронзительный до звона взгляд. Запах восхитительного букета роз щекотал ноздри и обещал нежность, а мужчина — альфа! — напротив светился изнутри, как фонарь, притягивающий мотыльков. Но она боялась этого света. Она так и не научилась смотреть на альф иначе как искоса, затаив дыхание и загнав прочь страх перед их сильными, наглыми руками, по-хозяйски лапающими всё, до чего способны дотянуться. А ты — ты и пикнуть не сможешь, когда тебя прижмут и сделают всё, что захотят сами.

— Благодарю, не нужно, — девушка отвернула голову с затянутым на макушке гладким хвостиком волос, сказав это очень тихо, но так серьёзно, как только могла. И шагнула в сторону, чтобы обойти прекрасного миллионера и сойти по ступенькам самостоятельно. Как будто не для этого через скруглённые носы её сапожек перекинуты полупрозрачные ремешки надетых на подошву ледоступов...

Сердце в груди стучало так, что дыхание сбивалось, и Ириска невольно ускоряла шаг. Нет, нет, нет, нет и нет! Ей не это нужно. Ей не нужны сверкающие миллиарды, золотые подвески и безумно знатные званые вечера. Она и платье-то вечернее носить не умеет, не знает, как себя вести! И тех восьмисот кредитов, которые она получает в своём нынешнем замечательном месте работы, отлично хватает на их с Белом жизнь! Прекрасный альфа, который, едва посмотрев ей в глаза, тащит к крыльцу пышный букет и обнажает улыбку обольстителя, не вписывается в эту картину. Эта сказка не про неё, это... так обидно — когда мужчине хочется твоё тело и лицо, и плевать он хотел на мысли и душу! Чего ты хочешь, о чём мечтаешь, что тебе интересно — без разницы, лишь бы не спорила да красивой была. А она не... извини, Кэти!.. Ох, лучше бы в на неё посмотрели, месье Лангстрем, она же стильная и современная... Если уж вам вздумалось охмурять консультантку из салона одежды, которую вы вряд ли будете носить — с вашими-то миллиардами и, наверное, целым штатом личных портных...

Рискни он задержать её прикосновением, она бы перемкнула сумочкой в ответ, даже не подумав — до такой степени была наэлектризована волнением и желанием сбежать.

— Я-аа... предпочту пешком, спасибо, — она схватила ртом холодный воздух, лихорадочно соображая, как отвязаться от этого подката с минимумом неприятных воспоминаний на будущее. Совестно-то всё равно будет. Но лучше так, чем... — По свежему воздуху, — быстро добавила девушка, и свежий воздух этот облачком морозного пара унёс её выдох. Вчера на улице было не теплее, и ничего, нормально добралась домой, где можно скинуть джинсы прямо в коридоре и с порога забраться в горячую ванну.

Отредактировано Iris Kinley (2 июля, 2017г. 22:47:41)