- Благодарю за работу, - кивнула Абигайл, пожимая руку информатору, которого посоветовал нанять отчим Адама. Тот противно ухмыльнулся, пригладил сальные волосы, проверил баланс своего счета — ему только что была переведена значительная сумма за данные — и удалился. Женщина осталась сидеть одна, поставив локти на стол и устроив подбородок на сцепленных пальцах. Взгляд был устремлен в пустоту, а брови нахмурены. Венка на левом виску противно дергалась.
«Значит, мои подозрения, скорее всего, были верны». На секунду она прикрыла глаза, сдавшись на милость слабости. Верить в это не хотелось. Даже когда после пропажи друга прошло полгода, Абигайл надеялась на то, что в его дурную голову пришла идея путешествий, отшельничества или другой глупости. Адам был солнцем, согревавшим всех, кто находился рядом. Ей было сложно представить, что кто-то может пожелать ему зла. Оказалось, что она не так уж и хорошо знала своего друга.
«Во что же ты вляпался? И зачем? Что за «Ребелльон»? И чем они так не угодили сильным мира сего, что от них решили избавиться?» - голова начинала болеть, эти вопросы она раз за разом задавала себе с той памятной встречи с отчимом Брахмана. А ведь заподозрила неладное она сразу после странной реакции этой престарелой звездочки, которая чуть не упала, заслышав имя ее друга.
Абигайл потерла виски и покосилась на сумку. Где-то там должны были лежать таблетки от головной боли, которые она обычно не использовала, предпочитая ждать, когда мигрень сама отступит.
«Столько людей умерло и пропало в один день. Да еще и Алекс говорил, что у Адама с Эваном был зуб на мафию, о чем они не уставали говорить», - внутри уже все давно было заморожено от плохих предчувствий. И все же, все же, даже будучи реалистом, Абигайл так хотелось верить в чудо. Ведь Брахман был счастливчиком! Могло ему повезти и в этот раз?
- Прошу, Ваш заказ, - официант, наконец, дошел до их столика, а встреча была уже закончена. Альфа несколько секунд буравила взглядом бульон, заказанный еще сорок минут назад. Есть не хотелось, но Ксандр и так уже почти хвостом за ней ходил, угрожая насильно кормить. Если она еще раз при нем свалится в голодный обморок, отделаться от заботы будет еще сложнее.
- Твою ж дивизию! - в сумке, как назло, не оказалось антибактериального геля. Абигайл ненавидела обедать в общественных местах. Сейчас же выбирать не приходилось. Раздраженно вздохнув, женщина резко поднялась, отчего стул со скрежетом отъехал назад, и направилась вымыть руки в уборную. Которая оказалась забаррикадирована альфами.
Долго не размышляя о том, что бы это могло значить, Абисс попыталась пройти мимо — ее мягко, но настойчиво отстранили. Женщина нахмурилась, встала, уперев руки в бока и потребовала, чтобы ее пропустили. Вежливый ответ шкафчика с лицом, лишенным эмоций, ее не удовлетворил. Давление же вовсе не впечатлило. Видала она типов и страшнее.
- Какого черта? По какому праву вы не пускаете меня? Это общественное место! Значит, каждый может им воспользоваться! А если мне очень-очень надо?
Если бы ей очень надо было, она бы просто прошла в мужское отделение, но Абигайл даже думать не хотела о таком варианте — слишком брезговала. Тем более, что можно было спустить пар и дать волю эмоциям, съедающим ее изнутри.
Только Абисс набрала в легкие побольше воздуха, чтобы закатить грандиозный скандал, как с другой стороны двери послышался смутно знакомый голос. Как и команда показалась уже слышанной прежде.
«Что-то мне это не нравится», - несколько секунд она всматривалась в лицо альфы, посторонившегося, чтобы ее пропустить, но так и не смогла его вспомнить. Вернее, он казался смутно знакомым, только где она могла его видеть? Абигайл не могла вспомнить. Ровно до тех пор, пока не зашла в помещение, в котором, как назло, находился никто иной, как Аосикая Юмэми.
«Он!» Ярость вспыхнула в ней необоснованно, но ярко. Да, у нее не было никаких доказательств, лишь предположения и догадки, составленные из разрозненных фактов и сплетен, но Абисс нутром чуяла, что этот человек повинен в том, что Адам больше никогда ей не споет.
- Аосикая Юмэми. Какая встреча, - давненько у нее не получалось такого холодного тона. На губах же появилась усмешка, злая и ироничная. Взгляд был не лучше — прожигал, внимательно всматриваясь в отражение этих фиалковых глаз. Мог ли этот изнеженный тип быть повинен в смерти ее друга? Если да, то каким образом? Одно было ясно — омега знал о судьбе Адама значительно больше, чем кто-либо другой. В этом Абигайл была уверена. - Не ожидала увидеть Вас в подобном месте.
Хотелось в лоб спросить обо всем, что тревожило ее, но... одновременно не хотелось получать подтверждение своим догадкам. Поэтому она медлила, пусть и могла упустить возможность.
Внешний вид (под курткой просто скроенная блуза светло-голубого цвета, волосы убраны в низкий хвост)

Отредактировано Abigail Aliis (10 января, 2016г. 22:48:05)

Омега боялся. Ей не надо было видеть, как он вздрогнул, не нужно было замечать, как плескался несколько мгновений в фиалковых глазах испуг, чтобы знать это. Она чуяла страх и в кои-то веки наслаждалась этим. С мрачным удовлетворением альфа наблюдала за видимой спокойностью Аосикаи.
«Надо же, не сбежал», - мысль, не приправленная какими-то эмоциями. Словно естествоиспытатель, ведущий наблюдение за экспериментом, Абигайл следила за каждым движением мужчины. Ярость холодной лавиной осела где-то внутри, погребая то малое количество доброй воли, что имелось в ней.
«Ландыш», - взгляд прикипел к маленькой вещице, которой не должно уже было быть у этого омеги.  По лицу расползалась кривая усмешка. «Как лицемерно».
- Адам радовался, как ребенок, когда Вы приняли его подарок, - нарочито равнодушно бросила она, но спокойствие длилось недолго, ядовитая усмешка вернулась к ней. – Почти год прошел с его исчезновения, а Вы так спокойно носите ее.
Она не двигалась, все так же стояла у Аосикаи Юмэми за спиной. Казалось, будто лед сковал ее тело. Где-то глубоко внутри теплилось желание отобрать этот подарок – тщательно выбранный и любовно упакованный ее другом – у человека, который не был его достоин. Только Адам бы не одобрил. Пусть совсем недавно он открылся с совершенно неизвестной доселе стороны, но Брахмана она знала. Тот никогда не пожелал бы своему любимому Аосикае-сану зла.
«Ждать больше нет смысла».
Уже не хотелось сжимать тонкую шею пальцами, выталкивая жизнь из недостойного. Уже не хотелось доводить этого человека до сердечного приступа. Какая разница, существует он или нет? Это не так уж и важно. Да и не смогла бы она поднять руку на этого проклятого омегу. Опускаться до уровня жалких мафиози? Увольте. Это не ее путь, не путь Адама.
Выдохнув, она подошла к свободному умывальнику. Включила воду, подставив ледяные руки под теплые струи.
- У меня только один вопрос к Вам. Адам… он… жив? – она не смогла произнести «мертв» даже сейчас, хотя все ее чувства кричали о том, что чуда не случится. Чудеса вообще редко случаются и, кажется, свой запас она уже давно исчерпала. Как еще объяснить, что самые дорогие люди уходят из жизни один за другим?
Вода все текла, но Абигайл не могла заставить себя пошевелиться. Она просто смотрела на капли, сбегающие по раковине, и не могла поднять взгляд на Аосикаю. Не хотела видеть его эмоции, не хотела каким-либо образом еще более пересекаться с этим человеком. Едва ли он соврет. Если, конечно, у него имеется совесть.

Омега злился. Они всегда возмущались ее свойством влезать в границы личного пространства, пытались ограничивать, говорили это глупое "не имеете права". Будь ситуация другой, то Абигайл уже кривила бы презрительно губы и смотрела с превосходством, показывая, насколько тщетны их попытки заставить ее влезть в клетки, в которые они сами себя загнали. Возможно, ее бы передернуло от несвойственного омегам жесткого тона, или она просто посмеялась бы над этой вспышкой. Возможно, в другом месте и в другое время. Сейчас она почти не обратила внимания на все это, лишь губы тронула горькая усмешка. Не имеет никакого понятия? Наивный. Она знала о каждой встрече Аосикаи и Адама, ведь именно к ней друг бежал поделиться очередной радостью. "Как глупый щенок, радующийся случайно полученной ласке, который не понимает, что его никогда не примут в дом".
- Конечно, откуда мне знать, что происходит с моим другом? - тихие слова на грани слышимости, полные самоиронии. Возможно, она действительно не имела права. Нет, не предъявлять претензии этому человеку. Она до сих пор полагала, что он каким-то образом причастен к смерти Адама, даже виноват в ней. Не имела права Абигайл влезать в их отношения из-за друга, о котором, оказывается, не знала столь много. Которого не смогла уберечь. Спасти. Ведь Брахман действительно был счастлив в те короткие мгновения, которые Аосикая выделял для него. Стоило ли омрачать то, что было так дорого ему?

Одно слово - и словно что-то оборвалось внутри. Она не должна была показывать слабость, но не смогла. Покачнулась, словно кто-то невидимый ударил ее, оперлась руками о борта раковины, судорожно выдохнула, прикрывая глаза. Мертв. Она не хотела в это верить. Так надеялась, что, подойдя в очередной раз к двери квартиры Адама, нажмет на ручку, та распахнется, и из кухни донесется веселый напев и аромат готовящегося ужина. Что Брахман выйдет ей навстречу с ослепительной улыбкой, вытирая руки о смешной передник.
Ничего этого больше не случится.
"Как? Где? Почему?" - столько вопросов роится в голове, губы приоткрываются, чтобы их задать, но Абигайл не может издать и звука. Будь она слабее, уже выла бы раненным зверем. Увы, ее приучили быть сильной. Пусть она бледна, пусть пальцы подрагивают, лицо ее ничего не выражает. Она разучилась плакать уже давно, и на этот раз не будет рядом человека, чтобы заставить ее выпустить боль.
Мертв. Пальцы леденеют от одной этой мысли. Холод разливается изнутри, замораживая чувства, лишая воли. Нет злости, лишь колючая ледяная боль, шипами разрывающая душу изнутри.
Мертв. Она заставляет себя открыть глаза, заставляет разжать пальцы, заставляет выключить воду. Капли стекают с пальцев, они тоже уже холодны.
- Я...
"Ясно", "вот как" - эти слова просто не могут сорваться с губ. Она начинает говорить, но голос срывается в хрип. Руки сжимаются в кулаки. Через силу Абигайл заставляет себя выпрямиться и посмотреть в глаза омеге.
- Спасибо за ответ.
В серых глазах уже нет презрения к этому человеку, нет злости. Ничего нет. Просто серые пустышки. Абигайл понимает, что надо спросить, где ей найти друга, но... не может. Не хочет. Не у Аосикаи Юмэми, пусть, возможно, он единственный, кто сможет ей ответить. Она не хочет больше пересекаться с этим человеком. Никогда. Она не будет ему должной. Попрощаться с Адамом можно и так. Попрощаться. Ногти впиваются в ладонь, почти до крови.
Ей больше нечего делать здесь. Словно во сне она передвигает ноги, направляется к выходу, открывает дверь. Останавливается, не выдерживает.
- Каково это жить, зная, что твоя семья раз за разом отбирает у людей самое дорогое?
Она - не Адам, она не может терпеть боль и улыбаться. Ей больно, поэтому она хочет ранить того, кто является причиной этой боли. Пусть не одной ей будет плохо. Эгоистично и глупо. Абисс пожалеет, возможно, об этой брошенной при уходе фразе - кому нужен этот никчемный пафос? Никому. Только сейчас... сейчас она ничего не чувствует и почти не соображает, действует на каком-то автопилоте, а потому не отдает отчета своим действиям. Она не смотрит на омегу, лишь замирает на пороге, чтобы сказать эти слова, и уходит. Абигайл случайно задевает плечом одного из телохранителей, но даже не замечает этого, продолжая путь к своему столику. В кафе все так же кипит жизнь, весело смеются посетители.
Мир словно потерял краски, а эмоции исчезли где-то глубоко-глубоко внутри. "Надо поесть, иначе Ксандр опять будет недоволен", - разумные мысли, тело даже подчиняется этим командам, но вот незадача - рука просто не может поднять ложку на уровень лица. Застывает где-то над самой поверхностью тарелки, а Абисс бессмысленно смотрит на суп, не в силах осознать где она и что ей теперь следует делать.