Действительно, Райдер нихрена не изменился. Только подрос, наверное, сантиметров ещё на пять — и в школе-то был высокий, а теперь и вовсе лампочку из люстры может выкрутить, на цыпочки не вставая. Орясина, каких поискать, но длинный этот костяк пуще прежнего обтянут наработанной мышцой, раздавшейся с годами — но не иначе как жгучие литры крепкого алкоголя и еще пяток встрясок, подобных той, что когда-то оставили его без правого глаза, не дали накопить ни грамма жирка на зиму: черная косуха всё так же растянута на плечах куда заметней, чем в поясе, да подвешенная цепочка звякает у бедра от быстрой, подгоняемой осенним холодком походки. Серьёзный мужик Эштон Райдер снова устроился в жизни как-то по-своему, не стремясь соответствовать тем положенным к тридцати годам рамкам, в которые его пытались загнать своим "подрастёт — перебесится". То ли не так подрос — попробовал бы кто-нибудь ему это в лицо сказать! — то ли самое время вспомнить, что Эш Райдер — человек, который перебесится в лучшем случае за гробовой плитой. И то не факт.

Вот уже с минуту он чувствовал, что за ним следят. Прицепились не у ювелирки, из которой Рыжий вышел, по душам и в своё удовольствие потолковав с владельцем — а вот его удовольствие от визита было крайне сомнительным, — за кружечкой кофе. Позже, уже на улице, и теперь это чьё-то внимание жгло ему спину, заставляя щериться и сжимать зубы на докуренной до половины сигарете. Не в раздражении отнюдь — в предвкушении, в интересе, в азарте. Он уже понял, откуда — они и не скрывались; черная машина ползла за ним вдоль крайнего ряда, словно ища, где бы пристроиться между припаркованных товарок. Хотя каких товарок... улица, конечно, из центральных, народу полно, автомобили классом выше среднего, но этот бентли принадлежал птичке полётом повыше, чем те, кто тут прогуливается от салона к салону. Но номера машины он не знал. Любопытно. Эш придержал шаг, и как только нос автомобиля обогнал его, повернулся — чтобы с вальяжным "ну-ка, попробуй впечатли меня, блоха" видом смотреть, как отражающее свет витрин чёрное стекло сползает вниз, а за ним...

Лицо у Рыжего удивлённо вытянулось, и сигарета чуть не выпала из приоткрывшегося рта. Херасе, Найтингейл! Вот уж кого он не то что не ожидал увидеть в "захолустном Чикаго" — не ожидал увидеть вообще, кроме как случайно по телевизору. Тогда, года три или четыре назад, до него долетали отголоски новостей об экономической войне, развернувшейся между крупными корпорациями Нью-Йорка — и это там, в Нью-Йорке, на троне своей победившей E.N.Inc стоило сейчас находиться Принцу Эрику, некогда главному элитному мальчику старшей школы Гилфорда, а теперь топовому бизнесмену США. Высоко взлетел, думал Эш тогда — думал и ухмылялся, потому что никакая высота полёта и разница в уровнях между Эриком, элитой, и ведущим совсем другую жизнь рыжим бандитом, посматривающим новости в старом пропитом баре на криминальных задворках Чикаго — никакая эта разница не могла стереть из памяти и истории времени, когда Райдер клал Найтингейла под себя и в самом буквальном смысле вытрахивал всю его заносчивую спесь до самых жарких, самых безумных стонов. Хорошее было время, славное, из редких тех, что после уже не повторялись...

Так что же ты теперь сидишь в своём бентли на чикагской улице, Эрик, и в привычной своей манере владельца мира приглашаешь кивком: садись? Неужто тоже — соскучился? За добавкой приехал? Эш ухмыльнулся от уха до уха и сплюнул сигарету, растёр ту по плитке носком тяжелого ботинка — и, обойдя машину спереди и заглянув на водительское сидение, размашисто открыл дверь у заднего и плюхнулся на предложенное место. С кобурой за отворотом куртки люди вообще наглеют, а этот наглым уже родился. Запах крепких сигарет, рыжая — вернувшая свой естественный золотистый цвет против тонированного красным в школе и покороче, чем прежде, всего до лопаток, — грива, насмешливый серо-зелёный взгляд левого глаза и чёрная пиратская заплатка на правом. Видать, ему и в самом деле с ней нравится, раз за десять с лишним лет так и не сподобился снова лечь под нож и исправить кривизну слепого глаза.

И теперь этот ополовиненный взгляд обшарил Найтингейла с ног до головы по всё тому же безупречному крою делового костюма, по тонкому вздёрнутому подбородку и рамке нацепленных на изящно заострённый нос всё таких же очков, из-за которых цепеняще жестко смотрят всё те же яркие зеленые глаза — а владелец того, не сгоняя ухмылки, припечатал без всякого здрасьте:

— Что, Найтингейл, стабильность — залог успеха? Столько лет прошло, а ты всё не меняешься!

[AVA]http://s19.postimg.org/45nfgyi0z/image.png[/AVA]

— А динго-то тебе чем не угодили? — ухмыльнулся Рыжий в ответ на вопрос об эволюции. — Брось, я безрассуден, но не настолько, чтобы начать что-то доказывать и втирать в твои очки, — Эш, безбожно улыбаясь, развел руками, сколько позволяли комфортные кресла люксового салона авто, благоразумно изолированного от водителя перегородкой.

Нет, в самом деле, от него не укрылся тот факт, что толщина льда в образе Эрика Найтингейла с годами стала только больше — если раньше под ней нет-нет да проскальзывали вспышки юношеских бунтов эмоций, которые Эрик поспешно заковывал и упрятывал обратно, словно смущенная первокурсница, надевшая слишком короткую юбку, то теперь перед ним был не подросток — мужчина, выглядящий молодо, но уже вызревший характером и нутром. Сколько ему сейчас... двадцать девять, вроде? По лицу и двадцать шесть дашь с натяжкой. По-прежнему спасают только очки: взгляд, наткнувшись на серебристую тонкую оправу, отступает, уже не смотрит и не ищет, что за ней. Эш смотрел. Нагло таращился и ухмылялся, прикидывая, сколько литров алкоголя и киловатт предварительных ласк понадобится теперь, чтобы эта глыба льда начала так знакомо таять и оплывать в его руках, позволяя сквозь холод и скользкий гладкий лёд дотянуться до живого, живущего тепла.

А ведь, чёрт побери, он действительно соскучился. Никогда не задумывался об этом, как никогда не верил в то, что Эрик когда-нибудь вернётся в его жизнь, а не останется витать где-то там, в вышине, теперь уже изредка мелькая фамилией и названием компании в новостных сводках. Впрочем, он знал Найтингейла слишком хорошо, чтобы всерьёз на что-то рассчитывать — с этой непредсказуемой ледышки в костюме влёгкую станется посмотреть, усмехнуться и указать обратно на дверь. Но что-то же заставило тебя остановиться, Эрик? Не проехать мимо, даже не дав знать, что ты был где-то здесь, рядом, но остановиться — и опустить стекло. Серовато-зелёный, уже не щеголяющий прежней алой линзой глаз чуть прищурился.

На Принца было приятно смотреть. Чисто выбрит, стилен, благороден — образ его напоминал гладкий камешек, что так приятно было вертеть и поглаживать в пальцах. Приятно — Эш не мог и не хотел подобрать другого слова. И в салоне авто его приятно пахло — им самим и подобающим выбором парфюма. И хотя взгляд Рыжего этого сделать не мог, но мысли его уже привычно и совершенно однозначно пробрались под суженный в талии костюм и сжали ладони на гибком прогибе спины. В двадцать девять Эрик уже не был тем стройным юношей-подростком, в костюме наездника и узких белых брюках казавшимся действительно коллекционной фарфоровой статуэткой, но менее привлекательным от этого не стал — даже наоборот, окреп и приобрёл в ожесточившемся взгляде ту вызывающую искорку-колкость, что прежде проглядывала не всегда, лишь в моменты самого пылкого презрения к обществу. И теперь Райдер откровенно любовался, мысленно прикидывая и перетасовывая планы на вечер. Рассчитывать-то, может, и бесполезно, а вот помечтать о приятном точно ничего не мешает.

— Я слышал, ты уделал-таки своего папашу. Поздравляю, — Эш задорно ощерился. — Надо было тебе открытку послать, звиняй, не догадался. Но обмыть дело никогда не поздно, как считаешь?

Райдер навалился локтем на подлокотник, разделявший его и Эрика места, без зазрения совести тесня Найтингейлово личное пространство. Прохладная, гладкая атмосфера рядом с Эриком в противовес его собственной, сыпящей искрами по острым рваным рёбрам, манила его, как магнит — прикоснуться и окунуться. Как-то там черти в этом тихом омуте, не все ещё передохли от работы?..

[AVA]http://s19.postimg.org/45nfgyi0z/image.png[/AVA]

Их ауры, их нравы, их миры можно было сравнись со сферами, плотно замкнутыми вокруг каждого, свернутыми из тугих потоков ветра с той силой течения, что рассекает, отбивает пули и не дает смешиваться с другими — и невидимое соприкосновение этих граней создавало ощущение противоположных полей магнита, отталкивающих друг друга с мягко нарастающей, неумолимой упругостью. В обычной жизни они бы и близко друг к другу не подошли, разлетелись в стороны, едва мазнув друг по другу взглядами — но когда-то давно всё случилось иначе, и Райдер теперь знал, что бывает, если секундным усилием сломить это сопротивление барьера и смешать их течения. Как там хрестоматийное — искра, буря, безумие? Вот да, что-то очень похожее.

Потому что изнутри, из этой сферы совсем других интересов и другого смысла, на него смотрели эти бесстыжие зеленые глаза в блестящих рамках очков — смотрели прямо, не стесняясь бросать вызов и вовсе не собираясь избегать и отступать, играть в эти хитро-лукавые догонялки и притворяясь жертвой обстоятельств. Нет, Эрику это было ни к чему — ни тогда, ни сейчас; он чётко знал, чего хочет, и это в нём Рыжему импонировало даже отдельно от всего прочего. Завораживающая наглость, режущее взгляд упрямство человека, с усмешкой встающего на пути бронепоезда и знающего: он выдержит удар. А то и не только выдержит, но и сам бронепоезд пустит под откос, смяв лобовым столкновением. Напрямую до этого не доходило никогда, и Эш, честно, не горел желанием проверять — достаточно было уже самой этой решимости, самой непоколебимой твёрдости, которая когда-то оставила его обескураженно провожать взглядом выходящего из раздевалки Найтингейла и озадаченно соображать, что это было и кто же кого всё-таки трахнул.

Потому что последнее, чего ожидал обозлённый и вспыливший Райдер от зажатого в углу элитного выскочки-недотроги — это того, что этот недотрога так охотно прижмётся задницей к его паху и с лукавой ухмылкой приспустит с плеч едва надетую рубашку, приоткрывая основание шеи. Голову ему тогда снесло капитально — вскружило, сорвало, выбило все пробки лавиной, не встретившей сопротивления на пути, а Эрику пришлось пропустить еще неделю занятий по физкультуре, чтобы не светить поставленными в запале засосами и парочкой укусов. Как ни странно, претензий к подобному бестактному обращению с собой Райдер так и не услышал — ни тогда, ни впоследствии, когда его взгляд, ищущий и набравшийся настороженности хищника, входящего на чужую территорию, сталкивался вот с этим, ожидающим его шага и едва заметным наклоном головы говорящего: сейчас. В подсобке между уроков, в библиотеке за стеллажами — задерживая дыхание и без единого звука, в комнате студсовета, в хранилище спортивного инвентаря, на крыше за углом пристройки...

Стоило им распробовать друг друга, стоило ощутить этот дикий драйв, ставящий торчком каждый волос на загривке — и не только волос, и не только на загривке, — как всё понеслось дикими, непредсказуемыми скачками, расшатывающими мир до основания. Иногда Эрик забывал о нём на неделю, на две, отдаваясь учёбе и работе, и Эш места себе не находил, прикормленный этим кайфом до полного опреснения всех прочих забав — за исключением, пожалуй, драк и разрушений, в которые он вкладывал всю свою освободившуюся злость. И бесполезно было припирать рукой к стенке в коридоре, натыкаясь лишь на ледяной взгляд и недовольное "не мешай". Только и оставалось, что клацать зубами и позволять ускользать, невозмутимо одёргивая пиджак, и провожать ненавидящим взглядом, цедя под нос едкое "сука не захочет — кобель не вскочит" и даже не зная, кого он этим оскорбляет больше. Не зная даже того, ускользнёт он — или толкнёт за угол, опустится на колени, дёрнет молнию на ширинке и... И с таким видом, словно подачку бросает дворовой собаке — насмешливым, лукавым, снисходительным: что, не можешь больше терпеть? А Рыжий глотал эту насмешку, вопреки всему — глотал, потому что губы эти и злой, сильный язык тогда творили что-то невообразимое, неземное, и пусть даже потом — брезгливо дёрнутся и изогнутся, сплёвывая на пол, а пальцы сотрут остаток дорогим шелковым платком, подтянут узел галстука, чтобы минуту спустя, уже в классе, о совершенном не осталось ни единого намёка.

А затем снова — смс-ка, взгляд в коридоре, "случайная" встреча после занятий, и опять — со всем безрассудством и пылом, на который была способна их юность. Забавно, они ведь тогда почти не разговаривали — разве что лениво и абстрактно переругивались, взаимно проезжаясь друг другу по нервам и мозолям в минуты недолгого отдыха между, когда одного раза мало, и хочется ещё и ещё, и так же дико, и неторопливо, успевая заглянуть в глаза и услышать его перед каждым толчком, наматывая нервы на кулак и себе, и ему, проверяя, кто продержится дольше. Казалось, Эрик нарочно раздражает его только сильнее — или даже не казалось, уверенно зналось, что ему не нравится, когда Райдер берёт верх и заставляет раскрываться, словно ракушку, обнажая расслаблением долгого, растянутого кайфа, способного дотянуться до самых глубоких струн и вызвать соразмерную волну возмущения — и нравится, когда Эш теряет голову и всё буйство по поводу этой потери обрушивает на него, бессильно разбиваясь о сомкнутые створки. Обрушивает до синяков, до стёганых следов, до царапин через всю спину и не только спину. Это "не только спину" потом здорово пекло под джинсами, отбивая всякую способность слышать и слушать учителя на уроке...

А сколько тебе захочется на этот раз, Эрик? Он ведь прав, безошибочно точно догадался о причине — хватило нескольких взглядов и десятка слов, чтобы снова ощутить, услышать не ушами этот тонкий звон нарастающего резонанса, в котором особой сладостью было удерживать это буйство стихии на поводке, оттягивать в сторону, чтобы потом разом и резко с него спустить. Ведь — эй, Эрик, тебе ведь тоже ничего не мешает опустить подлокотник и прямо здесь же, в машине... Но так сразу — будет ведь совсем не интересно. Не-эт, прошедшая дюжина лет — подумать только, двенадцать лет! — заслуживает более почтительного обращения, и глупо будет вот так одним выстрелом всё и растратить. Они уже не те неосмотрительные юнцы, чего стоит один только вес корпорации, которую Эрик волочёт на себе вместе со всей репутацией и долгами чести... Рыжий-то, конечно, не скован ничем и никем — дно, на котором он пустил корни, бесполезно было пугать какими-либо падениями, разве что трусостью и неспособностью двигаться вперёд, но уж этим-то Эш точно никогда не страдал, даже если с годами, заматерев, стал осмотрительнее и расчётливей. И потому, быстро прикинув в уме, без запинки назвал адрес:

— Брайдстоун авеню, тридцать девять. Это Западная Петля, — сориентировал он, с усмешкой закидывая руки за голову и посматривая на Найтингейла. Раз уж вынесла тебя какая-то надобность за пределы Линкольн-парка и Золотого берега, то почему бы не спуститься ещё ниже? Впрочем, затаённое веселье в одноглазом взгляде подсказывало, что далеко не так всё с этим адресом просто, как оно звучит...

[AVA]http://s19.postimg.org/45nfgyi0z/image.png[/AVA]

Райдер эту улыбочку видел — и ухмылялся в ответ очень, очень понимающе. Не отпуская, тем не менее, любопытствующей мысли: случайно Найтингейл на него наткнулся — или же специально искал, припёртый к стенке очередными своими обстоятельствами? Впрочем, какое это могло иметь значение кроме как пищи для тщеславия... пусть даже очень, очень приятной пищи — последствия-то всё равно неизменны, и Рыжий видел их в сидящем рядом Принце так же чётко, как тот сам представлял их себе. Ч-чёрт, да ему даже пуговицы на рукавах расстёгивать не обязательно, чтобы разбудить к себе влечение, от которого под джинсами меж широко и нагло раскинутых колен Эша навязчиво зазудело, только тронь — и это в равной мере и восхищало, и бесило его. Потянуть резину и посмотреть, как будет вести себя Найтингейл, хотелось не меньше, чем прямо сейчас накинуться и взять его до хрипов удовольствия, до того, что чёртова машина подпрыгивать на месте будет! Эш медленно выдохнул и вплел пальцы в крепление на двери, откидывая взгляд от Эрика за окно, на мелькающие неоновыми огнями пейзажи. Ххех.

Особенно приятно было то, что с Эриком не нужно было разговаривать — бестолково трясти языком, отвлекая внимание от очевидного и заполняя пустоты молчащих пауз. В этих паузах не было пустоты, не было никакого неудобства, неловкости и стеснения — да кто из них двоих на него был способен хоть когда-то? И пускай нежданная встреча случилась спустя целую дюжину лет — о чём, ну о чём они могли спросить друг друга? О жизни, о планах? Смешно. Райдеру было глубоко похер, чем полна рутинная жизнь бизнесмена Эрика Найтингейла, и он был абсолютно уверен — Найтингейла его жизнь, тёрки и перестрелки, поддержание власти и порядка на теневой стороне города тоже не интересовала. Только один вопрос зудел под лопаткой клинышком интереса, отчего Эш нет-нет да поглядывал снова на Эрика, хитро и оценивающе щурясь в основном куда-то ниже его ремня. Но его он задаст не сразу — после рюмки-другой, когда они перестанут играть в эти гляделки и делать вид, что не знают, к чему всё идёт и чего хочется им обоим.

"Сколько их ещё было, а, Найтингейл?.."

До места было минут сорок езды — добрались за тридцать с небольшим, водитель грамотно рассчитал скорость и светофоры. Последние минут пять вокруг тянулись уже не привычные заоблачные высотки — здания стали пониже, пожиже, запестрели пошарпанной архитектурой, не чета стильным гладким массивам из стекла и бетона. Заканчивалась первая треть двадцать первого столетия, а здесь народ, кажется, до сих пор одной ногой застрял в шестидесятых.

Бентли остановился у нужного здания, оказавшегося невысоким, всего в три этажа, но длинным, с выступающими со второго этажа эркерами, выкрашенным когда-то красной, а теперь выцветшей до бледно-розового краской. Примерно та же судьба постигла висящие на окнах тяжелые бархатные шторы, из-за которых свет внутри угадывался очень смутно. Только неоновая надпись "Muzette 24h" над входом выглядела достаточно современной, на пару с бегающими вдоль фасада огоньками свидетельствуя о том, что заведение открыто и ждёт своих гостей. Толкнув вперёд деревянную дверь, из-за которой в ночь раздавались глухие звуки музыки — какая-то аранжировка классики, судя по тонам, — Эш первым шагнул внутрь и совсем недолго придержал дверь рукой, не сразу опустив ту на идущего следом Найтингейла.

Внутри оказалось... наверное, не совсем то, что было в ожиданиях Эрика, худших или лучших: это, определённо, была не рядовая грязная забегаловка и не ночной клубняк — у этого места была своя порода, хоть и элитным его назвать язык бы не повернулся. В самом деле, в обстановке тут было что-то от музея: темнота, тёплый глуховато-рыжий свет, бьющий преимущественно откуда-то снизу, из-за мебели и столиков, сверху и ярким пятном освещена только барная стойка, прямоугольником расположенная в левой части помещения на фоне потрясающей коллекции бутылок на полках, явно несущей не столько практическое, сколько эстетическое назначение. Панельная обшивка на стенах, мебель мягкая, винтажная, диваны и кресла в красном вельвете и резьбе, столики деревянные-дубовые, но такие же не очень новые — что, впрочем, достаточно сложно рассмотреть: темнота почти все цвета и контуры поглощает, превращая в чёрные силуэты разных оттенков. Людей немного, кое-где на столах горят приглушенные абажурами настольные лампы, светятся угольки сигар и ведутся негромкие разговоры. И громкие тоже: вспышки хохота и веселья чуть поодаль, где вдоль стены протянулись лоджии с высокими перегородками, где-то наглухо занавешенные всё тем же шторным бархатом, а где-то открытые и позволяющие увидеть мягкий, красный от всё тех же круглых абажуров свет и сглаженные им профили сидящих. В воздухе витал запах курева и чего-то тлеющего, словно от ароматической палочки. Видимо, курили здесь не только и не столько сигареты...

— Хэй, Бричи! — Рыжий приблизился вальяжной походочкой, с полпути приветственно вскинул ладонь, обращаясь к бармену за стойкой и перекидывая сигарету — успел уже запалить, пока шли те десять шагов от машины к зданию, — в угол рта.

— Райдер, — ухмыльнулись ему, отставляя шейкер. — Всё здравствуешь, я смотрю, зараза? — взгляд явно неравнодушного к появлению этого клиента бармена скользнул за плечо Рыжего и тут же вернулся обратно.

— Не жалуюсь, — пыхнул дымом Эш. — На втором есть кто?

— Пусто сегодня, — бармен коротко толкнул по стойке латунный ключ, и Рыжий сгрёб его ладонью. — Пирса слать к вам?

— Не, я сам, — отмахнулся Райдер и взглянул на Найтингейла, кивком пригласив за собой.

Они поднялись на второй этаж по массивной лестнице, устланной красной ковровой дорожкой — там музыки было практически не слышно, а вдоль освещенного матовыми бра коридора со всё той же дорожкой тянулись пять или шесть дверей в комнаты без номеров.

Ключ вгрызся в замок третьей из них, и Эш распахнул её уверенным толчком ладони, не глядя шлепая по включателю верхнего света. Он оказался таким же приглушенным, как и везде — но в достаточной степени осветил комнату, посреди которой стоял зеленый бильярдный стол, а за стеклами низкого шкафа вдоль стены слева были расставлены ряды бутылок, дополненные кирпичной винной панелью с откидной полкой-баром. Сбоку у стены справа низкий столик, два кресла при торшере и диванчик такого же аля-барокко типа, как и внизу, над ним картина какой-то охотничьей сцены. Впереди, наполовину вдвинутый в эркер — небольшой круглый стол и несколько стульев, оставляющих достаточно места, чтобы обойти стол вокруг. Идеальное место для ведения тематических деловых переговоров в "дружеской, расслабленной" обстановке — за картами или партией на киях. Еще и дартс на задней стороне двери обнаружился.

— Проходи, располагайся, — "гостеприимно" предложил Райдер, небрежным взмахом руки обводя это богатство, и, скидывая куртку, шагнул к местному бару, включил подсветку, отразившуюся в глянцевой тёмно-коричневой обшивке шкафа. — Что тебе налить?

Он кинул одежду на стол и выдернул сигарету изо рта, не глядя затушив её в пустую пепельницу.

[AVA]http://s19.postimg.org/45nfgyi0z/image.png[/AVA]

Разница действительно была очевидна — и до того вызывающа, что к терпению и в самом деле приходилось прилагать отдельные усилия, медленно выдыхая и фокусируясь на бутылках. Это был уже не тот вызов высокомерного зажравшегося мальчишки, застегнутого на все пуговицы и брезгующего даже дышать лишний раз рядом с низами, лишь бы не запачкаться — и теперь от него разило не прежним "ну-ка, попробуй возьми", нет, теперь было предъявленное спокойно и без всякой спешки "ты пробуй, пробуй, всё равно не возьмешь". Райдер, мазнув взглядом по плечам снявшего пиджак Найтингейла, прищелкнул языком в беззвучном восхищении этим всем, увиденным не только глазами. Наедине с Райдером в каких-то совсем не Найтингейловского пошиба ебенях, а уже ведёт себя, как дома. Вот же ж зар-раза! И привычке с любовью к себе носить рубашки-слим, превращавшие контуры тела в настоящее произведение искусства, всё так же не изменяет. Двенадцать лет прошли как вода по руслу, изменили всё, не изменив ничего — что тогда, что сейчас Принц Эрик был до помрачения соблазнителен и желанен, и от перспектив, предложенных этой запертой и изолированной комнатой, Рыжего начинало тихо крыть от мыслей о его крепкой узкой заднице и тепле тела, до того приятно пахнущего и жадно отвечающего, что обычный секс переплавлялся в какой-то сплошной драйв наслаждений. Тогда, в школе, ему не хотелось никого другого, потому что так нравилось трахать этого — нравился процесс, а не только результат. Двенадцать лет спустя — будет так же? Будет. Эш выдернул из рядов в шкафу бутылку и снял с полки два хрустально-чистых стакана для виски.

Эрик ошибался в своих предположениях насчёт класса питейных напитков — быть может, внизу, загляни он сюда в одиночестве, ему бы и предложили что-то стандартной средней пробы, рассчитанное на масс-посетителя, но только не здесь, во владениях Райдера, притворяющихся нейтральной зоной, в этом кабинете для переговоров с самыми разными людьми. Не всем здесь, конечно, наливали виски и предлагали курево, и не все отсюда выходили на своих ногах — кого-то и через черный ход выносили, но — факт оставался фактом: алкоголь здесь выбирал Эш, наученный своим отцом, и выбирал с умом и особым наслаждением декоратора, хозяина логова. Это место не принадлежало ему напрямую, но владелец Muzette был обязан Рыжему в буквальном смысле всем, включая жизнь — поэтому Райдер здесь был как король, навещающий преданного наместника. Вынутые из малого стенного холодильника чёрные камни звякнули по донышкам бокалов, и прохладная жидкость затопила их, скрыв янтарным мерцанием.

В противовес офисному виду Эрика, Эш был одет куда как менее вылизано — но по-своему стильно: чёрная майка, в вырезе которой у ключицы виднеется почти вертикальный шрам — его раньше не было, как и рваного следа на предплечье; свободные джинсы на массивном ремне, у которого позвякивала цепь... каким образом она ухитрилась не издать не звука, когда Райдер, вот только-только ставивший стаканы на бортик стола и что-то снова небрежно достававший из витрины шкафа, плавно шагнул к Найтингейлу и разом возник у него за плечом буквально в считанных сантиметрах?..

— Держи, — низким тоном дыхнул он с задорной ухмылкой, начисто выдающей его неугомонное раззадоренное рвение и факт того, что он нарочно проверяет на прочность, — и за угол предъявил Эрику черный портсигар, набитый цельными, длинными, благородно-каштанового цвета сигаретами. Тоже совсем не легкий табачок, да и не чисто табачок-то... больше для аромата, конечно, чем для эффекта, но по своей воле Найтингейл разве такие попробует? Испытующе скользнув взглядом по лицу напротив, Эш подался назад — снова как человек, а не дикое уличное животное, — и себе из ящика шкафа извлёк сигару, привычным жестом отщелкнул серебристой гильотиной ее кончик и с коротким громким "бряц" кинул приспособление обратно. Опершись бедрами на бильярдный стол позади себя, неторопливо раскурил, глотнув густого сизого дымка и тряхнув рыжей гривой. Снова усмехнулся наискосок, поверх зажатой в пальцах сигары поднимая взгляд на Найтингейла, и кивком указывая на стаканы.

— Или стоило предложить тебе цивильно, за столом и с закусками? — ухмыльнулся он с подначкой, больше откидываясь назад, под свет лампы над столом. В хищных манерах Рыжего к тридцати годам тоже произошли свои перемены — из борзого, броского фейерверка искр они вызрели, выспели в куда более плавный и гибкий лавовый поток, из-под обманчивой тёмной корочки которого сверкает настоящая, плавящая любой закалки сталь суть этого человека-вспышки, человека-энергии. — Я бы сказал, что можно в любой момент позвать эти закуски сюда, но — нет. Не хочу тебя ни с кем делить.

Констатировал Райдер, ощущая, как вместе со вкусом и запахом табака, с глубоким насыщающим блеском янтаря в стаканах и живой тишиной уединенного кабинета по спине начинает неторопливо растекаться желанное благонравное умиротворение, позволяющее уже совсем иначе — куда внимательнее и ближе, — взглянуть на человека напротив. Взглянуть — и всей шкурой ощутить, окунуться в соблазн, ставший ещё на шаг ближе. Мышцы его плеч напряглись, удерживая в рамках и вынуждая помедлить ещё, ещё немного. Но менее явным это влечение, темной силой горящее внутри вроде бы совершенно спокойно привалившегося к столу Райдера, всё равно не становилось — бросалось в глаза, вызывая невольное уважение к такой нацеленной охотничьей выдержке, которая уже должна бы трещать изнутри, как и джинсы, однако ж вот нет — молчит, держится...

[AVA]http://s19.postimg.org/45nfgyi0z/image.png[/AVA]

— Ну не буквально тебя, — отмахнулся Райдер сигарой, пыхнув в сторону дымом, и уточнил, — время с тобой. Я двенадцать лет твоей рожи не видел, так что не обессудь, сегодня буду нахальничать. Ты конфискован, — он ткнул ярко тлеющим концом сигары в сторону Эрика, хищно ухмыльнувшись. Рыжая, встрепанная ветром и воротником куртки грива, попадая под свет лампы за его спиной, переливалась теми же оттенками раскалённых углей. Нда, человек с таким цветом волос по определению не может и не должен обладать спокойным характером. Есть, говорят, в каждом рыжем своя бесовщинка — но этому, похоже, при рождении по какому-то чудовищному недосмотру сгрузили целый камаз, отчего иллюстрация к хрестоматийному "рыжие-бесстыжие" получилась насыщенной донельзя. Удивляло скорее то, что избыток этот его не портил — сшибающая с ног самоуверенность попросту не позволяла оценить Эша подобным образом. Чтобы сказать подобное о нём самом, а не о причиненном им вреде и ущербе, нужно было быть сильнее его — но таковых пока не выискалось. Над сияющей головой Рыжего было только прозрачное небо и космос, и то только потому, что одной только наглости мало, чтобы сломать законы гравитации.

— Так что никаких левых рож на ближайшие часов десять. Я собираюсь ловить кайф.

Зажигалка крутанулась меж пальцев, проскользнула между ними вверх-вниз, словно живая — и щелчком сверкнула, брошенная прямо в руки Эрика так, что не поймать её было трудно, сама бы упала в подставленную ладонь. Усмехнувшись, Эш снова ткнул сигару в губы, неторопливо затягиваясь и не сводя с Найтингейла взгляда единственного глаза.

Эрик наблюдал за животным — а животное, сравнению себя с которым Эш никогда не противился, признавая долю власти собственных инстинктов, наблюдало за Эриком, подмечая каждый жест, каждое движение выпивая взглядом куда как более жадно, чем алкоголь, к которому Рыжий пока едва притронулся, хоть это и был исключительно хороший виски, более чем достойный внимания. Как Принцу уже была не нужна его звенящая напряжением безупречность, чтобы занимать своё место в мире, так для Райдера за прошедшие годы отпала необходимость нарушать абсолютно все законы и правила, чтобы показать, что он против них. Да, сигареты, которые он быстро высмаливал на улице, были привычной горьковатой дешевкой, лучше всего прочего прочищающей мозги, да, одет он был как выскочка-неформал, застрявший в "мне уже 21, мне всё можно" — но отлично сочетал это противоречие с элитным алкоголем и сигарами, поглощая их кипучей темнотой своей плебейской натуры, не заискивающе поджимая хвост перед заманчивыми прелестями презираемой им вершины, но просто поставив раком и эту часть реальности тоже. Так же легко, как всю из себя благородную даму из высшего общества, укутанную мехами и обласканную поклонниками, почитающими за величайшую милость поцеловать воздух над самыми пальчиками этого совершенства — голую перегнуть через журнальный столик и отшлёпать, как маленькую девочку, забавляясь искренним ее удивлением и задыхающейся от такого непочтения обидой, разом разбивающей вдребезги её высокомерное величие. Зверь повзрослел, заматерел, стал крупнее, тяжелее, сменил агрессию рычащего пса на молчаливую внушительность не выставляющего когти напоказ тигра, но не наигрался — просто освоил другую тактику, научившись не отбивать на подлёте, но затаиваться и затем сносить вместе с фундаментом одним сильным ударом. Как его ни воспитывай, в какие рамки не запихивай, он никогда не прекратит разрушать — пока сам не пожелает иного.

— Основное блюдо? — Эш с глухим смешком опустил взгляд и подцепил рукой стакан с виски. Сделал небольшой глоток, прокатив алкоголь на языке, сглотнул. — И в каком же виде оно тебя... интересует? — испытующе-вкрадчиво поинтересовался он, с искорками насмешливого задора щуря глаз и больше склоняясь вправо, в сторону Эрика, словно хотел получше рассмотреть что-то у него на коже под рамочкой очков.

[AVA]http://s19.postimg.org/45nfgyi0z/image.png[/AVA]

— И твёрдом? — усмехнулся Эш, качнув бровями на его комментарий, и спрятал улыбку за сигарой, когда Эрик эдак оценивающе взглянул на доставшуюся ему сигарету. Нет, там была не только конопля, всё-таки не какая-нибудь дешевенькая самокрутка, сделанная, чтоб "вставляло". Но легкий наркотический эффект раскрепощения был обеспечен — на ночь, чтобы выветриться до утра.

Рыжий приложил к губам стакан с виски, медленно втягивая в рот янтарную жидкость и следя неотрывным взглядом, как Найтингейл обходит стол и готовит партию в бильярд. Райдер, как задумчивый пёс, наклонил к плечу голову, обводя губы кончиком языка. Да, решение за ним, момент за ним — и он это отлично чувствовал, наслаждаясь набегающим изнутри напором заготовленного рывка. Кинуться, взять, подчинить, овладеть — божественный кайф момента, и не меньший — удерживать эту силу на тонком поводке, как тяжелую мощь гоночного автомобиля в своих руках, заставляя вписываться в мизерные расстояния между стенами тоннеля на развороте, с безупречностью на грани срыва, наслаждающей и бередящей нервы до самого дна. Власть и контроль — не только над миром извне, но и над самим собой, требующие едва ли не большей искусности. Он поднялся и медленно обошел стол следом за Найтингейлом, размеренно и весомо ставя на пол ступни в тяжёлых берцах, сокращая этот горящий радиус взгляда, отделяющий его от цели.

— А я это учёл, — оскалисто вздёрнув уголок рта, откликнулся Рыжий. Кому, как не ему, знать, насколько Эрик птица перелётная — вот, на час в твоих руках, а затем вдруг р-раз и уже умчался. Так что шесть часов, из которых нужно вычесть время на дорогу и получить четыре — это даже больше, чем он прежде мог бы ожидать. И более чем достаточно для того, зачем они вообще здесь оказались. Вспомнить.

Вдохнуть. Предвкушение рассыпалось в подвздошье новой пригоршней мелких серебристых искр, поднимающих волосы на загривке и рождающих где-то в глубине гортани позыв низкого урчания. Эрик, ты же не думаешь, что для Рыжего всё закончится ровно тогда, когда ты выметешься за порог? Для тебя, может, и так — ведь дела, работа, никаких хвостов, никаких затянутых моментов, никаких лишних отвлечений; но разгоревшаяся лава так быстро не остывает. Двенадцать лет прошло, а огонь всё еще вспыхивает, стоит слегка подуть.

— Голодным не уедешь, у меня большие порции, — он с усмешкой удержал его взгляд глаза в глаза на несколько секунд, и отвлекся, растирая мелом конец кия, подхваченного в руку вместо бокала. Проследил за ударом Найтингейла, с грохотом разогнавшего обойму шаров по всему столу — и, цепко выбрав траекторию, сел на стол, без особой прицелки выполняя удар прямо за своей спиной. Один шар ударил в другой, пошел рикошетом, и оба с небольшой паузой разрыва упали в лузы по разные стороны стола...

[AVA]http://s19.postimg.org/45nfgyi0z/image.png[/AVA]

— Подросли, определенно, — важно кивнул Эш, не спеша баловать партнёра прямой реакцией на откровенно провокационные интонации и отвечая аналогичным непрямым поддразниванием: не один Эрик тут умел бесить, уходя от прямого ответа. — Наша компания, — он иронично усмехнулся, качнув взглядом вниз, на своё ниже пояса, — постоянно работает над увеличением ассортимента услуг и всецело ориентирована на клиента, — Эш поднял темнеющий взгляд на Эрика и облизнул нижнюю губу на этих словах.

Соскочив со стола, Райдер стукнул кием об пол, словно королевским скипетром, приосанившись с гордым "а то!" — но перехватил кий совсем не так, как его держат для удара, а скорее как очень длинный меч, слегка покачивающийся в опущенной вдоль туловища сильной руке, глядя на Эрика со всё той же усмешкой, никак не вяжущейся с нейтральным характером затеянной игры, но без слов иллюстрирующей все её подтексты. Может, но показывать не будет. В конце концов, сейчас был ход Найтингейла...

И тот его сделал.

Второго приглашения Рыжему не потребовалось: едва пальцы Эрика скользнули к третьей пуговице, кий в его руке качнулся одновременно с шагом вперёд — и, перехватив его второй рукой, Рыжий дёрнул Найтингейла на себя. Твёрдая деревянная палка кия впечаталась тому в поясницу, жёстко удерживая и не давая сделать ни шагу назад. Два удара сердца Эш всматривался в лицо напротив, в черты, не скованные больше серебристой рамкой, поедал взглядом сквозь упавшие на глаза пряди его чёрной чёлки точёные скулы, тонкую спинку носа, плотно поджатые узкие губы. Ни шагу назад, а впереди — слишком близко — только Райдеровский оскал, от которого у менее подготовленного к такому человека осталось бы стойкое ощущение, что Эш его в лучшем случае загрызёт сейчас своими же клыками, а вовсе не...

— Так закрой глаза, — вкрадчиво, обволакивая и сдавливая волей, обезоруживающе вложенной в слова, посоветовал Рыжий, наклоняясь и прихватывая зубами шею Принца над самым раскрывшимся воротником рубашки. Зубами — и языком, с ощутимым нажимом прошедшимся вверх, к мягкой коже под краем челюсти. Жаркое дыхание обожгло влажный след, и брошенный кий загремел, подпрыгивая, об пол, а освободившиеся руки Рыжего впились в ремень брюк Эрика над самой его задницей, жёстко дёрнув — ближе к себе, ещё ближе, вдыхая запах его кожи, его живое тепло, его желанный соблазн, ныряя в тот с головой и уволакивая за собой во взбурлившую воронку.

Он не щадил его сейчас — ни единым жестом, ни единой нотой, и сильные руки срывали, стягивали, сдёргивали с Принца рубашку так, словно тот был манекеном, и вовсе не способным чувствовать боль. Ладони Райдера жадно проходились по контурам крепких узких мускулов под бледной кожей, ласкали, сжимали — к своему собственному, нещадно забираемому наслаждению. Касания, прихватывающие "укусы", учащенное от снедающего нетерпения дыхание, жёсткие пальцы и язык, рассыпающий мурашки по коже — все слилось в сплошной поток, и почти беззлобное "заткнись" кануло в него с легким плеском булыжника. Их прелюдия и так слишком затянулась, начавшись ещё в машине, ещё тогда, когда эти наглые зеленые глаза глянули на него поверх блестящего края опущенного стекла. И сейчас уже стало не до игр, не до поддевающих и щекочущих нервы шпилек, наращивающих и наращивающих негодование, раздражение, досаду, напряжение — всё, что будет одним махом, одним ударом скинуто сейчас, оставляя за собой эйфорию падения по кривой американских горок. Больше никаких игр, только холод деревянного борта, впивающегося в живот, безупречно ровное зеленое сукно под грудью и блик света, отраженный стеклом давно оброненных очков, только жаркое дыхание за плечами, плевок в ладонь и жёсткое, без права на возражения разминающее касание напористых пальцев, только резанувший нос запах резины и первый тычок твёрдой плоти, раздвигающий неумолимым, неторопливым напором. "Пи*дец ты узкий," — только и прошипел Райдер, придерживая любовника за плечо и по миллиметру заставляя принять себя. Этот хорошо знакомый Найтингейлу член, вызывающий невольное уважение своим видом в полном и гордом возбуждённом состоянии, не раз обласканном губами Эрика, меньше с годами не стал точно — но владелец его стал аккуратнее, даже в угаре сексуальной жажды не позволяя себе торопливости, способной что-либо испортить. Нет, он честно дождался, дотерпел, пока тело Принца подстроится под него — и тем слаще от этого вынужденного промедления, от этой циничной паузы был первый полноценный толчок, глубокий и плавный, пробующий, проверяющий. Второй и третий пришли быстрее, ещё быстрее, набирая ритмичный темп, и обе руки за плечи вжали Эрика в стол, надёжный и недвижимый, откликающийся лишь мелкой вибрацией раскатанных по нему шаров...

Эш даже штаны ему стянуть полностью помог только тогда, когда оттянул от стола и пихнул коленями на кресло, поторапливая быстрее поудобней встать и опереться руками на мягкую спинку — после чего снова вошёл, и не отпускал уже до самого конца, пока, обеими руками сжав за талию уже успевшего первым кончить Найтингейла, несдержанно и размашисто-рьяно не дошел до собственной точки, с долгим выдохом вжавшись пахом в задницу любовника, теснотой его и жаром продлевая наслаждение моментом, пока яростный напряг сходит неторопливой пульсацией.

[AVA]http://s19.postimg.org/45nfgyi0z/image.png[/AVA]

— Мм-хм, — невнятно откликнулся Эш на этот комментарий, прикрывая глаза и втягивая носом запах кожи за ухом Принца, виски которого взмокли от пота. Густой, бередящий какую-то глубинную жадность запах, рождающий желание подминать под себя, не отпускать, обхватить руками больше, как можно больше и ближе, прижимаясь животом к спине и проникая в него так глубоко, как вообще это возможно. Дразнящий этот толчок встретил такое же упругое, ударяющее выступающими косточками движение бедер вперёд, плотно и полноценно, насколько хватает возможности. Почувствуй меня, ощути, скрутись мыслями вокруг этого бесстыжего факта — и наслаждайся, как наслаждался когда-то раньше, опьянело насаживаясь сверху и глухо вскрикивая с каждым толчком.

Зубы Рыжего напоследок горячо и жадно прихватили за плечо, до самой кости продавливая кожу, и он наконец подался назад, руками отстраняя от себя Найтингейла и выходя из него. Соступил с кресла, стягивая с члена резинку, небрежно отшвырнул её в элегатно-черное мусорное ведро, припрятанное за боковиной дивана. Молния джинсов коротко взвизгнула, но ремень он оставил незастёгнутым — зачем, если пауза всё равно продлится недолго. У него даже эрекция не до конца сошла, с полвторого до трёх, обещая Эрику продолжение банкета в любой момент, какой будет сочтён подходящим. С довольной усмешкой ответно пройдясь взглядом по обнажённому телу Найтингейла, Эш пошевелил плечами, отчего на спине и лопатках его мимолётно взыграли крупные мускулы, и забрал с другой стороны стола стаканы с виски, один из них — и сигареты с зажигалкой, — передав Эрику. Сам подхватил из пепельницы недокуренную сигару и в несколько коротких затяжек разогнал в ней подстывший было огонёк, вбирая на язык густой виток дыма и выпуская его тугой струей вниз, в сторону Найтингейла, напротив которого, привалившись бёдрами к бильярдному столу, и стоял, не сводя с него тёмного и весьма далёкого ещё от насыщения взгляда. Впрочем, довольная усмешка, кривившая губы Райдера, ясно говорила о том, что своим аперитивом он вполне удовлетворён.

Чёрт. Перед ним уже не тот худощавый, но крепкий парнишка с милым лицом и большими глазами, перед ним уже взрослый мужчина — но что-то неизменное было в Эрике и его манере держаться, что рождало это животное желание обладать, эта его набравшаяся уверенности сексуальность, это умение даже сидеть — и то вызывающе, как-то по-своему расположив бедра и слегка изогнувшись в пояснице. Эш снова глубоко затянулся, чувствуя, что в паху неумолимо становится теснее. И он знал, что эта дикая химия их взаимодействия прекрасно действует в обе стороны, пусть даже по Принцу с его высокомерной сдержанностью и не скажешь, что ему так же, как и Рыжему, ведёт голову от одного только присутствия партнёра в такой почти ощутимой близости. И точно так же хочет её продолжить — вот так, не отрешаясь, глядя глаза в глаза, упиваясь осознанием происходящего, наслаждаясь каждой натянутой до сладостно дрожащего предела ниточкой нерва, начинающей звенеть и резонировать от соприкосновения тел.

— Ваши аппетиты, я полагаю, выросли тоже, мистер Найтингейл, — низко зазвучал его голос после этого тягучего и приятно-глухого молчания, и Райдер приложил к губам стеклянный край стакана, поверх него глядя на Эрика и делая неспешный глоток потеплевшего уже — но плевать, — виски.

[AVA]http://s19.postimg.org/45nfgyi0z/image.png[/AVA]