На звук открывшейся двери Кан отвлекся от смартфона, в котором что-то читал с ленивым интересом, и поднял взгляд на входящего. Из коридора долетел отзвук голоса Фабиано, но сам его обладатель не появился, снова унесшись по каким-то очередным делам, что у неугомонного секретаря плодились, как мухи. Хиро отметил это краем мысли — без Джанмарии в кабинете было как-то уж очень тихо, пустынно и, откровенно сказать, скучновато. Но Фабиано не Фабиано, если в день визита Аосикаи в ringo не облетит все этажи, не навестит каждого шапочного знакомого и не соберёт все пачки свежих новостей и слухов. В общем-то, это тоже было в некотором роде необходимой творческой частью работы секретаря, который считает своим долгом качественно справляться с обязанностями и быть в курсе всего и вся — но как раз той частью, что не только приносила пользу, но и доставляла бете персональное удовольствие. Правда, Кан честно не знал, как надолго хватит его благодушия в отношении такой позитивной целеустремленности, когда этот язык-без-костей, преисполнившись впечатлений, начнёт ими фонтанировать в терпеливые уши Аосикаи-сана. Правильнее было бы даже сказать "беззащитные", но как раз это их качество присутствие Кана Хиро и призвано было аннулировать.

Но голос вместе с его обладателем растворился в светлых и просторных коридорах здания, оставив Хиро наедине с неизбежным обстоятельством сегодняшнего дня. Обстоятельство это в лице того самого юноши-омеги, новую встречу с которым Аосикая-сан назначил тогда, в кафе, выглядело вполне бодрым и оптимистичным. Кан плотнее сощёлкнул челюсти, сканирующим взглядом пройдясь вверх-вниз по фигуре омеги. В племяннике Аосикаи-сана — племяннике, альфа вынужден был себе это ещё раз напомнить, — не было на первый взгляд ничего такого особенного, кроме яркой красной шевелюры, и Хиро с долей неизбывной озадаченности на пол-градуса склонил голову набок, словно пытливая собака. Взгляд его неприметно и технично раздевал парня, на основании немалого опыта в оценке физических способностей противника в драке рисуя в мыслях контуры узких бедер и худощавого торса. Обычный омега. Он бы не стал интересоваться таким, невысоким и тощим, будь дело в ночном клубе: видно и по чертам лица тоже, что молод, ещё студент, а от таких чаще жди какой-то ерунды и незрелых внезапностей. Но всё это отношение перечеркивал и переписывал набело запах: сладкий, типично омежий аромат ягодного десерта, который Хиро скорее помнил ещё с кафе, чем мог различить в забившей обоняние сумятице свежих цветочных запахов от десятков букетов, по случаю недавнего дня рождения Аосикаи-сана стоявших едва ли не на каждой плоскости кабинета, был пронизан нотой спелой жизненной силы, сокрытой в этом обычном, казалось бы, теле. Кан лишь кивнул в ответ на его вопрос, следя за тем, как омега двигается, подходя к шкафам в попытке занять неловкость ожидания одной из многочисленных книг. От телохранителя, языку тела уделявшему внимание много прежде, чем словам, не укрылся тот факт, что Сакураи нервничает, хоть и пытается не подавать виду. Не мудрено: омега сюда только вошел, а сам альфа сидит в кабинете уже пару часов, и здесь, на подзащитной ему территории, запах его был заметнее, сильнее.

Влечение и сопутствующий тому интерес начисто отрезали внимание Хиро от открытого на смартфоне текста книги, и вернуться к нему Кан даже не пытался, погасив экран и убрав телефон в карман пиджака. К тому, что сегодняшний день потребует от него двойной выдержки, он, зная, был готов с самого утра, но думал скорее о варианте молча сопровождать беседу этого парня с Аосикаей-саном, что было бы и в половину не так сложно: работа есть работа, от неё не отвлекаются на омег. Но вне присутствия Юмэми никакого повода держать свой взгляд подальше от задницы парнишки, соблазняющей уже одним своим существованием, у него не было. И если на плоское с точки зрения альфы предпочтение Джанмарией попеременно клубничной сахарной ваты, клубничного мороженого и клубничного же коктейля Хиро снисходительно кривил лицо, то сейчас он был готов эту клубнику нюхать, нюхать и нюхать, подойти и вдыхать этот запах с алых волос, прикусывая за шею под затылком и ставя свою метку, чтобы никому больше и в голову не пришло сделать то же самое. Но в кабинете царил запах роз, пионов, орхидей и гиацинтов, и даже не столько ему оставалось нюхать, сколько смотреть и с некоторым раздражением изнутри прихватывать клыком нижнюю губу. Однако, даже у Тэнумра, чёрной пантеры, славной своим умением дожидаться в засаде и одолевать одним броском вместо долгой изнурительной погони, не было столько желания противиться возникшему драйву и сдерживать его в себе, чтобы игнорировать это дело и пустить всё на самотёк.

— Ты, значит, тот самый племянник Аосикаи-сана, — хрипловато проговорил Хиро, поднимаясь из кресла, достаточно надёжного и прочного, чтобы смолчать под весом бойца-альфы. По правде, факт родственных отношений Юмэми и Акиры был известен Кану ещё до встречи в кафе: Аосикая-сан был рад отклику родни, искренне ждал встречи, и тема эта не раз всплывала в разговоре — Хиро, впрочем, отмалчивался, поскольку не разделял воодушевления хозяина и видел, что отклик этот продиктован чисто прагматическими соображениями. Не сам Аосикая-сан, его судьба и жизнь волновали и интересовали семью Сакураи, но его статус и возможности. Конечно, истосковавшийся по близким Аосикая-сан не откажет родне, конечно, он протащит студента на практику в компанию, где получает возможность проявить себя не каждый профессиональный дизайнер с опытом работы. Эта щедрая доброта омеги временами тревожила альфу. Видеть Аосикаю-сана расстроенным не оправдавшими себя надеждами Хиро не хотелось бы. С другой стороны, это бы открыло ему полный карт-бланш на действия в отношении Акиры. Точнее, на ту меру действий, которую он неизбежно применит, если парень не оправдает оказанного ему доверия, в рамках столь же неизбежного всепрощения Аосикаи-сана, который никогда не сможет отплатить той же монетой неблагодарности и будет решительно против, чтобы кто-то делал это вместо него. Но, впрочем, рановато было делать выводы из одного только скупого разговора в кафе, где паренёк по той самой наивности, с которой Хиро так не любил связываться, стремился изобразить из себя шишку посерьезнее, не осознавая, что фактических лет и опыта ему это в глазах собеседника точно не прибавит. Хотя, кто в таком возрасте не любит понтоваться. Время, в любом случае, покажет больше. И не только время. Кан неторопливо приблизился, с высоты роста глядя на красную макушку омеги, бывшую где-то чуть выше его локтя.

— И как, понравилось тебе в ringo?.. — поинтересовался альфа не без мелькнувшей в голосе усмешки. Джанмария уже собрал сливки реакции парня на сумму перспективно возможной заработной платы на должности дизайнера, или оставил это на потом, приберёг к присутствию Аосикаи-сана? Количество кредитов, которые можно "срубить" на качественном планировании и исполнении работы с тем же натуральным деревом, ослепит любого выходца из среднего класса и сорвёт пологи с любой, как угодно хорошо маскируемой жадности. А сложно не быть жадным, когда живешь под привычным грузом проблем, от которых так легко избавляют деньги.

Два шага расстояния между ним и омегой — это ровно на два шага ближе, чем стоило бы выдержать для простой беседы. Два шага, и поджатые губы, в которых от силы четыре человека в этом мире смогут различить попытку не улыбаться, оживлявшую обычно каменное лицо телохранителя. Два шага, и запах шоколадной клубники и сладостного секса уже не прячется среди цветов, но отчётливо дразнит обоняние. Два шага — и вызов, брошенный реакции парня, первая развилка, размечающая опорные точки над I. Кан все так же не сводил с него взгляда, даже не думая прятать стальные глаза зверя. Испугаешься? Или инстинкты окажутся сильнее их?

Отредактировано Kan Hiro (17 октября, 2016г. 02:30:45)

— Хмх, — глухо обозначил Кан свою долю удивления настолько резкой реакции омежки. Резкой, но по-своему ожидаемой: глядя на него открыто, Хиро и не предполагал, что парень будет удивлять его выдержкой в такой ситуации. Совсем наоборот, выдержка — удел альфы. Но как много её останется и как надолго, если омега будет шипеть и язвить? От нервов и загнанного страха превращаясь в колючий комок, с первых слов обозначающий неприятие, такие будто надеялись, что хищник решит не связываться с препятствием и уйдёт. Но даже лисы научились закатывать ежей в воду и съедать, что уж говорить об альфах, стоящих порядком выше на ступени эволюции. Говорят, это приятно омегам, когда альфа проявляет настойчивость, но будет ли ёжик рад тому, что его съел очень настойчивый голодный лис?

— А ты, значит, считаешь дружелюбие бестактным? — чуть подумав, сообщил он. — Акира-кун, — добавил к вопросу имя парнишки с незаметно дернувшим уголки губ намеком на улыбку. Что вовсе не на этой грани отношения находится настоящая причина омежьей попытки одёрнуть человека старше себя, в кабинете Аосикаи-сана выполнявшего явно не декоративную функцию — с этим прекрасно справлялись цветы и продуманный интерьер, — Хиро прекрасно понимал. Чувствовал каждым вдохом. Как понимал и то, что паренек, уже мало чем похожий внешне на своего японских кровей родственника, но вроде как державшийся ближе к традиционной культуре, наверняка не заявил об отсутствии манер в лицо секретарю Аосикаи-сана. А Джанмария с его легким, как веселящий газ, нравом, способным располагать и договариваться, не держал бы со студентом, пусть даже и родственником Аосикаи, линию дальше, чем то самое "Акира-кун". Но вот быть младше и ниже в позиции на близкой дистанции с телохранителем омеге решительно воспретило — инстинкты и впрямь высказались громче, чем разум. Не уступать и не сдаваться. Что-то в этом было по-своему азартное, интересное. Впрочем, течная сука тоже убегает и яростно лает на кобеля, прежде чем подпустить к себе на вязку.

— Расслабься, — без нажима посоветовал Кан, незначительно выравнивая спину, но нависание его от этого стало ощутимо меньше. Да, малыш, расслабься и вспомни, кто ты есть — и как много позволяет тебе позиция благодетельно взятого на попечение. — Не скажу за остальной персонал и работников ringo, но здесь, во всяком случае, — альфа повел ладонью в сторону, обозначая, что "здесь" относится к кабинету Аосикаи-сана и столу, за которым его хозяину случилось отсутствовать, — тебя рады видеть.

Хиро даже не приходилось врать: еще бы он не был рад ощутить рядом омегу с таким запахом — другое дело, что радость эта носила сугубо физиологический характер. Не радовало иное, обстановка, в которой этим встопорщившимся и заискрившим инстинктам полагался жесткий контроль. Но, пока Аосикаи-сана или хотя бы Фабиано нет рядом...

— Незнание случается, — хмыкнул Кан скорее себе под нос, наблюдая, как омега отходит за диван, ища большей защиты от присутствия альфы. Букеты, пышно заполнявшие углы и нехоженое пространство у окна, были для него, определенно, более приятной и приемлемой компанией, несмотря на хрупкость. — Кан Хиро, — назвался альфа по-европейски, без какого-либо церемониала, — личный телохранитель Юмэми Аосикаи, — альфа опер одну руку ладонью о бок. — И какой же подход ты считаешь правильным? — Хиро, чью подачу себя сейчас уже скорее можно было назвать не грозной, а игривой, словно у большого пса с забредшим на его территорию котёнком, пытливо дёрнул бровью, но, в общем-то, на этом его эмоциональность себя и исчерпала. С точки отсчета нормального человека, во всяком случае.

Отредактировано Kan Hiro (19 октября, 2016г. 14:18:21)

Кан с недоумением двинул изогнувшимися бровями на ответ омеги. Парень что, вот так в лоб предполагал ему начать с ухаживаний, что ли? Из-за дурманящего запаха, из-за собственной жарко желающей реакции и понимания, как зеркально эта реакция отражается в другом, подтекст ситуации ощущался и альфой, и омегой сильнее, чем хотелось бы, чем было бы уместно. Игнорировать и прикрывать социальными нормами эту свою реакцию было очевидным образом не в силах Акиры, которого сдавала с потрохами прорывающаяся дерзость и агрессивность к альфе. Этой дерзости, по смыслу не присущей нормальному контакту между двумя заочно знакомыми и оттого подобающе расположенными друг к другу людьми, не было бы здесь и сейчас, если бы не феромоны, от которых все мысли, все трактовки ситуации неотвратимо стекались к одному... К тому, что нивелировало их позиции как телохранителя и племянника, превращая в морально обнаженных друг перед другом альфу и омегу, неудобно скованных необходимостью запирать свою натуру под замком приличий и долженствований. У омеги их было даже больше: как неловко, быть воспитанным в неспособности отозваться на желания тела, не в праве отдаться им с так откровенностью, как это позволялось альфам, для которых прийти и взять было в порядке вещей.

Хиро, с одной стороны, не мог не уважать выдержку, стойкость и защитный контроль, стоящий за такой культурно-отстраненной вопреки всему позицией, но с другой ему было досадно встретить не ответный шаг вперёд, а эту реакцию противления, эти ощеренные за словами клычки. Такое добавляло проблем, совершенно, на взгляд альфы, лишних: это вот "сперва добейся, прежде чем я позволю себе и тебе получить удовольствие"... Удовольствие, кстати, совсем не от тех качеств, которые приходилось доказывать и демонстрировать, чтобы набрать очков и пройти на следующий уровень, это несоответствие Кана всегда забавляло. Достоинство, верность, честь, надёжность — в постели это не играло никакой роли. Впрочем, омегам оно, видимо, зачем-то было нужно именно так, то ли для успокоения, то ли как метод отбора при прочих равных, и Хиро не возражал, пусть и в который раз одно и то же, сложные правила игры, в которых так легко запутаться. Он путался не раз, добиваясь одного, а в нагрузку получая ещё кучу бонусов, вроде кучи лотерейных билетов к уже выигранному автомобилю. Неумышленно позволяя расцветать каким-то лишним желаниям, надеждам, смыслам... Всё это было неудобно, неловко как-то, и Кан не горел желанием снова с таким связываться. Но теперь на одной чаше весов лежал его данный самому себе зарок не создавать иллюзий, не давать почвы для чувств, которых не испытываешь сам, а на другой — совершенно особое желание заполучить именно этого омегу. Его тело, его запах, его плоть и кровь должны были принадлежать альфе, и более никому. Ну и что, что он племянник Аосикаи-сана. Внутри-то все равно омега, понимающий и знающий причину тяжелого взгляда телохранителя.

Альфа снова куснул себя за губу изнутри, снимая тем самым часть досады. Нет, никак: он не может взять и забыть, не может не испробовать, хочет. Впрочем, рано делать выводы, если первая проверка показала отрицательный результат, то будет еще вторая, третья, пятая... на какой-то омега да сломается, отдастся, уверенно чувствовал про себя Кан. И, обжигаясь о собственную мысль, с неприязнью вспоминал, что ломать племянника Юмэми — не такая уж хорошая идея. Особенно, если тот племянник останется работать в ringo и начнёт забегать на чай во время визитов троюродного дяди. Чьё присутствие предпочтёт в таких случаях Аосикая-сан, было очевидно: постарается окружить чувства юного родственника всей заботой, на какую способен, а Хиро, по праву сильного, достанется укор и мягкое, но оттого только больше пробирающее до костей недовольствие его поведением. Дежурить в машине вместе с Мартином и Виктором — вдобавок, еще и Джанмарии позволяя с триумфом занять оба уха Аосикаи-сана и услужливо перед ним вертеться! — Кану совсем не хотелось. Так что с племянничком придётся быть поосторожнее... до тех пор, пока он ещё держится за подброшенный ему судьбой шанс.

Такой вариант, что Акира намекал на обращение "вы" и всё прочее, любезно дистанцирующее знакомящихся, альфе даже в голову не пришёл. А если бы пришёл, то ничего, кроме опять же недоумения не вызвал бы. Так что Хиро глухо хмыкнул, за перевод темы сказанное омегой вовсе не посчитав.

— Имеешь в виду, что правильно было мне перед тобой с букетом на колено опуститься? — до клыков откровенно ухмыльнулся Кан, не скрывая беззлобной насмешки. — Спросить позволения узнать имя прекрасного... хм, принца и всё такое? Это сошло бы за медленно?

Хиро неопределенно повел ладонью, нащупывая формулировку. Веселье, заигравшее в светло-серых глазах, имело такой диковатый оттенок, что не стоило удивляться тому, что многие бы предпочли его там не видеть и вообще не смотреть.

— Ты извини, но так не выйдет, это всё цветы Аосикаи-сана, — альфа обвёл рукой разнообразие букетов. — Я не могу их взять и презентовать тебе. И всё же, если хочешь, можешь дать мне второй шанс, — он перенёс вес на другую ногу, оставаясь стоять на всё той же точке, но намечая движение. — После того, как уладишь свои вопросы с Аосикаей-саном. Тогда уж я не допущу такой промашки, — дружелюбно озвучив своё предложение, Кан в усмешке блеснул клыком. Ну что ты, маленький и дерзкий, будешь делать, и чему дашь голос теперь: желаниям или гордости?..

Шутка Кана омеге явно не зашла, сказанные им в ответ слова снова вынудили альфу напряженно дёрнуть бровью. И как это понимать? Только что намекал на цветы и "неторопливость" сближения, то теперь вдруг это оборачивается упреком в стереотипах. Но разве жесты ухаживания не есть ли способ высказать и подогреть интерес тем самым "медленным" способом? То ли у Кана в голове что-то не сходилось, то ли омега от волнения путался в словах, отвергая им же самим предложенный порядок действий. Впрочем, когда это омеги с их "стой на месте, иди сюда" и "я ему сказала уходить, а он и в самом деле ушё-оол" были хоть сколько-либо логичными и последовательными созданиями? Это их ничуть не портило. Умение сладко стонать и призывно выгибаться здесь намного важнее способности хоть сколько-нибудь связно изъясняться, и, хвала Аиду, от способности этой никак не зависит.

— А ты думаешь, любителей "медленно" сильно меньше,  — хмыкнул Кан на себялюбивое "а вот я не такой, как эти все" высказывание Акиры. Вот еще почему он предпочитал омег постарше. Из них уже жизнь повытряхнула лишнюю уверенность в собственной исключительности и кому вежливо, кому нет, но намекнула, что таких, как они, масса. Био-масса. И если в чем-то у этого омеги и было преимущество над всеми прочими, то точно не в желании видеть альф ломающими копья у своих ног. Запах, его проклятый желанный запах, и только он позволял ему ставить альфе условия. Хоть цветами, хоть ожерельем из сушеной воблы вместо букета, если омеге так кажется оригинальней.

Но зацепка была брошена, намерения выражены, и тут уже парень вспять не пошел, не стал давать Хиро повода и вместе с тем риска вскрывать ракушку методами пожёстче. Шаг-полшага из-за дивана он, во всяком случае, сделал. А руки уже затягивали галстук плотнее, словно шлейку-поводок, помогая воле удержать этот отклик в рамках.

— Сбежишь? — "не понял" его пассажа Кан, упирая ладонь в бедро и удивлённо интересуясь. — Когда я успел взять тебя в заложники? Извини, не хотел, немедленно положу на место, — по-прежнему в шутку "сдался" альфа. — Не пойми неправильно, я всего лишь хочу загладить тот ущерб, что по чистому незнанию твоему впечатлению причинил, — телохранитель усмехнулся, дернув краем рта. — Позволить мне это или, хм, сбежать — выбор за тобой, Акира-кун.

Упоминание о дистанции подлило масла в огонь, Хиро пришлось медленнее и глубже вдохнуть и выдохнуть, гася прорезавшийся жар. Вот дистанцию как раз держать-то и не хотелось, и на месте положенного расстояния сверх-четко рисовалось этого расстояния отсутствие. Прикосновения, дыхание, гибкое желанное тепло тела, все те минуты сладостного наслаждения, которые оно способно подарить — более того, уже дарит его мыслям, даже само общение превращая в какую-то специфическую разновидность секса. Одно это приносило удовлетворение большее, чем иные прикосновения. Но Кан сохранял терпение. Инстинкты могут иметь власть над ним, это так, но только до им же самим определенных пределов. Когда позднее вечером он доберётся до тренажерного зала, весь этот волевым усилием проглоченный запал энергии перестанет так ему досаждать и развергаться рычащей бездной желания бросаться и грызть стальные прутья обязанностей и препятствий, так некстати стоящих между ним и его целью.

— Уборная там, — указал он рукой на проход справа и позади от себя, одновременно делая шаг в сторону, чтобы Акира мог свободно выйти из-за дивана и не уткнуться прямо в телохранителя.

За время отсутствия омеги расположившись на прежнем месте, в кресле, Кан кинул взгляд на вернувшегося из уборной Акиру — и взгляд этот застыл, а самого альфу взяло недоумение. В приватную комнату уходил один омега, а вернулся уже другой, словно его там инопланетяне подменили. Место плотно затянутого галстука и плохо скрываемого волнения заняло этого самого галстука отсутствие, расстёгнутый ворот и плывущая неторопливость в движениях. Еще больше альфа удивился, когда омега сел в соседнее кресло и стал снимать обувь. Хиро проследил за тем, как он это делает, и озадаченно поднял на парня вопрошающий взгляд исподлобья. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что омега его проверяет, после слов-то о дистанции. Но смысл такой проверки от Кана ускользнул ловчее форели в горной речке. Одно дело, если бы такая проверка была предпринята омегой наедине или там, где уединение дело пары минут — но на работе, в кабинете Аосикаи-сана? Нет, всё же дело, видно, не в этом, и Акира просто решил его подразнить, перехватывая инициативу и от защиты перейти в наступление, из благонравного омеги, от запаха альфы зажимающегося в угол, переквалифицироваться в омегу, знающего цену наслаждениям. Пятьдесят кредитов за ночь, меньше с альф обычно не берут, зная их особенности и размеры. В гоне так вообще не меньше ста. В тех, во всяком случае, заведениях Берлина, которые предпочитал и мог себе позволить Хиро. Но какая проститутка может сравниться с омегой, когда он так пахнет? С течными у Кана тоже опыт был, ещё с тех времён, когда он не понимал, а потому выбрасывал за сферу значимости чужие чувства к себе. Но даже то, что осталось в памяти о тех течках, не внушало такого ожидания наслаждения. Он просто обязан был его взять, запечатлеть себя в нём был обязан. А характер, поведение, требования... всё это дело десятое. Сейчас, по крайней мере, Кан думал именно так. Еще не зная, что конкретно может ждать его на этом пути и пока считая, что овчинка стоит выделки, а игра — свеч.

С пониманием намерений омеги, тем не менее, возникали проблемы. Неявно всколыхнулось, лизнув по нижним рёбрам, раздражение: что вообще происходит в голове у парня, который сначала дичится и жмётся в угол, настаивая на особой осторожности вхождения в контакт с собой, а затем кардинально меняет тактику, и сам начинает намекать о своих сексуальных интересах. Понять иначе эту перемену в его облике и манере держаться Кан был не в состоянии. Как и осознать, нравится ли ему это — как недвусмысленный знак ответа, расположенность к тем идеям, на которые наводили их запахи, или раздражает — как неприкрыто наглое пользование ситуацией, в которой альфа был не в праве потерять над собой контроль. У него не было иного выбора, кроме как сидеть неподвижно, дышать размеренно и позволять омеге делать то, что тот хочет. Кроме, пожалуй, некоторых, не относящихся к теме вещей.

— Я для тебя выгляжу скучающим? — вопросом на вопрос ответил Кан. — Ожидание — это часть моей работы. И со скукой оно не имеет ничего общего. — Он снова нашел взглядом ступни Акиры и, сделав небольшую паузу, продолжил, обращаясь к его коленям. — Надень, пожалуйста, туфли обратно. Не нужно появляться в таком виде перед Аосикаей-саном.

Проведя больше года рядом с Юмэми, Кан уже в красках мог представить, в какое замешательство привыкшего к весьма-таки прохладным культурным нормам омегу может ввести подобный вид племянника. Без галстука, без туфлей. В ringo, конечно, дружелюбная атмосфера, и работнику компании никто не будет запрещать подобную раскрепощенность — она, даже более того, приветствовалась, ведь для креативности главное удобство. Но Акира пока ещё был не работником, а гостем. Гостем, которого рады видеть, но который не становится от этого хозяином положения. Фамильярность имеет свои плюсы, но имеет и границы, которые Акира явственно переступал. На полшага, но тем не менее, это озадачивало, а куда более скромного хозяина кабинета даже если бы порадовало — то как-то сомнительно. Таких переживаний и вообще волнений о чём-то, что выбивается из спокойной картины мира, Кан для Аосикаи-сана не хотел. Подняв взгляд к глазам Акиры, он, вдавливая, добавил точкой к сказанному:

— Если тебе жарко, я настрою кондиционер.

Ответом критичной вставке Акиры стало только Каново сдавленное и насмешливое "пфхрм": он не стал доносить до сознания парня, что быть скучным для посторонних — одно из немаловажных качеств для телохранителя. Быть интересным, быть привлекающим внимание, значит быть провальным в такой работе. Развлекательный элемент из Кана был никудышный. Но наглость омеги — завести разговор, поднять тему только ради того, чтобы ужалить и уязвить, проверяя реакцию, он оценил. Не нравился только его убегающий взгляд: Хиро изучал собеседника, считывая его действия и жесты, и взгляд, ускользающий от прямого контакта, казался альфе неприятной плесенью на ароматном хлебе. Омега бросал ему вызов своей речью, действиями, но выйти в открытую не стремился. Страх? Как тогда, в самом начале, сбегая за диван и ощетиниваясь, так и сейчас он, отчего-то решив осмелеть и разоткровенничаться, оставлял между ним и собой эту прослойку неполного контакта, кокетливости, что ли. Кан взгляда не сводил, и мотал на ус. Чего омега хочет? Заинтересован в продолжении? Надо полагать. Но боится. Не стремится действовать в полную силу, не верит сам себе, зажимается. Дразнит? Не похоже. Скорее неопытность, юность. Акира не производил впечатления того, кто знает, что делает. Но что ждать от впервые столкнувшегося с такой сильной дисбалансирующей ситуацией, от омеги. Уж явно не последовательности в поступках, в словах. Наитие, вот и всё, что мог Сакурай в этой ситуации. Оно метало его из стороны в сторону, оно толкало хвататься за каждый проблеск, за каждый импульс, реагируя и защищаясь нестойко, стремительно, с каждым поворотом заново подстраиваясь под ситуацию. Совсем не так, как вели себя другие, опытные омеги. Почему-то, с точки зрения альфы это было даже забавно. И немного расслабляло, позволяя занять ведущую, задающую линию позицию кота, играющего с мышкой. С ёжиком. Кан с трудом заставил себя не облизнуться. Его начинала увлекать эта забавная игра. Однако правом заигрываться и претендовать на позицию выше, чем должно, это омегу не наделяло в его глазах.

— Меня смущает то, — перерезал он попытку Акиры отбрыкаться и перевесить ответственность, немигающе на него смотря, — что обычно гости снимают обувь у двери. А не ходят в ней по комнате, чтобы затем решить разуться. Это странно с твоей стороны. — Он моргнул, взгляд сбился на плавное движение ног омеги, снова опущенных на пол. Кан ненадолго стиснул зубы, и медленно выдохнул. — Если тебе неудобно моё присутствие, ты можешь отсесть на любой из стульев, — без усилий поняв намек Акиры, он указал в сторону другой половины комнаты, отведя взгляд от обувающегося омеги, — или диван. Там мой запах тебя меньше затронет. Извини, но оставить тебя здесь в полном одиночестве я не имею права, — Хиро отрицательно качнул головой.

Вероятно, омеге самому было очевидно, что близость с альфой не лучшим образом влияет на его способность трезво оценивать ситуацию, в которой он находится — вытесняет все прочие переменные, от учёта которых его никто не освобождал. Так что Кан тоже получил возможность вдохнуть свободнее, когда Акира отошёл от него на те пять шагов до окна. Отойти, оставив в соседнем кресле такой феромонный след запаха, что его одного хватило бы, чтобы прийти в неистовство и помчаться по этому следу. Если бы только дело было не здесь и не сейчас... Если бы дело было не здесь и не сейчас... Разумная необходимость быть осторожным в отношении этого омеги то и дело выпадала у Кана из головы, позволяя представлять все самые сладкие варианты развития событий. Возвращаться к этой памяти каждый раз было неприятно. Как касание холодного металла к разгорячённой коже.

— Ты прав, — кивнул Кан, чуть помедлив. — Часть моей работы. Даже если мне жарко, — взгляд его говоряще прошёлся по фигуре омеги, с ног до головы, раздевая. Феромоны делали своё дело, его все меньше волновали фактические качества Акиры, окончательно ускользая от внимания. Телосложение, рост, вес. Характер, странное несбалансированное поведение мальчика, смятённого открывшимися перспективами, из одной крайности в другую, со стремлением "не быть как все", не подчиненным при этом какой-либо далеко идущей цели. Видимой, по крайней мере, не считая попыток царапнуть посильнее. Те омеги, с которыми Кан имел дело раньше, знали, где они и зачем, к чему они идут. Если не за деньгами, то ради любви и для любви. Чего же хотел добиться этот парень, ведя себя подобным образом? Проверить? Но так выходка с туфлями не укладывалась в разумение Хиро. Если это тоже проверка, то — чего? И к чему на самом деле ведут эти проверки? Кану это было неясно... но да и неважно. Перед запахом, перед этим соблазном, перед разбуженной в альфе алчностью всё это блекло. — Даже если мне жарко, я обязан это стерпеть.

Комментарий о смеси запахов Кана снова вверг в озадаченность: несколько секунд он молчал, сначала стараясь постичь смысл, вложенный омегой в слова, а затем — собрать из слов такой ответ, какой будет более адекватен ситуации. Ляпай он первое, что пришло на язык, Аосикае-сану это бы совсем не понравилось. То, что измышления Хиро в целом не были глубокими и часто именно как ляпания и выглядели, уже не столь относилось к делу. В деле он мог и смолчать — но не в этом, конечно. Охота распаляла его изнутри, толкала на действие — хотя бы словом.

— Чтобы не смущать Аосикаю-сана смесью запахов, — медленно проговорил Кан, глядя исподлобья и глуша этой медлительностью сквозящую в голосе насмешку, вызванную вложением в слова Акиры иного смысла, — нам стоит как и сейчас... сохранять дистанцию, — с усмешкой намекнул он на прежнее требование омеги. — Во всяком случае, до окончания вашей с ним встречи. Она ведь должна когда-нибудь закончиться?

Возвращая тему к главному руслу, к тому, что могло бы ждать их за пределами этой комнаты, альфа уже не мог прятать ощеренной ухмылки — вернее, не хотел, тем самым усиливая подтекст и истинный смысл своих слов. Вовсе не время окончания его интересовало, а то, что будет потом. Рискнёт омега сделать шаг, или эта взволнованная беготня и стремление поиграть на нервах альфы, пока он скован по рукам и ногам, это всё, на что ему хватает вынутой из закоулков души смелости? Хиро неторопливо моргнул, и добавил к своим словам:

— Я думаю, проверка моей выдержки на свежем воздухе может доставить тебе больше удовольствия, — Кан повел плечами, как будто строгий на вид, но идеально скроенный по его фигуре пиджак вдруг начал ему жать. — Тем более, что здесь я не могу показать лучшие свои качества...

На этих словах Кан гортанно усмехнулся, прицельно сверля омегу взглядом. Что именно он подразумевал в этих словах, учитывая реакцию на запахи и мотив действий, который этими запахами усиленно диктовался, понять во всём смущающем смысле было не трудно.

Кан криво усмехнулся, показав клыки с одной стороны рта.

— Даже работа телохранителя когда-то заканчивается. Я не нахожусь на службе круглые сутки, — альфа хмыкнул, пожав плечами. — А вот как скоро закончится наша встреча — зависит от того, когда она начнётся, — имел в виду он, очевидно, предлагаемую личную встречу. — Тут уже решать тебе, Акира-кун.

Хиро потянулся к лежащему вместе журналами на столике блоку записных листов с изящными, как и следовало ожидать от канцелярии в компании, занимающейся высоким стилем, фигурными рамками-оттисками. Начиркал на нём что-то стоящей там же на подставке ручкой, и, поднявшись, подошел к омеге.

— Это мой номер телефона, — он протянул Акире сложенный пополам листок с размашистыми крупными цифрами. — Напиши мне, как определишься, когда тебе будет удобнее принять мои... извинения за поспешность, — Кан откровенно усмехнулся. — Уж постараюсь второй раз тебя... — он сверху вниз прошелся взглядом по фигуре омеги, как будто уже этим взглядом касаясь, трогая, сдавливая источник желанного запаха в своих руках, из эфемерного соблазна превращая в ощутимый, стонущий, живой. — Не разочаровать.

Оставив записку Акире — если не в руках, то на диване или полке рядом, — альфа отошел в соседнюю часть комнаты, чтобы взять со стола пульт от кондиционера и настроить программу на усиленную очистку воздуха. Заодно и запахи цветов повытянет, ведь от них у Юмэми легко может разболеться голова. Хотя ту часть букетов, что от не самых внимательных дарителей, особенно лилии, они с Джанмарией уже перенесли в соседнее помещение. Часть из них уже разобрали на украшение комнат и столов в ringo, а остальное достанется дизайнерам для флористической практики и сухих панно. Длинный, как у жирафа, язык Джанмарии, способного работать в тишине только в самых исключительных случаях, вроде молчаливой потребности в таковой тишине Аосикаи-сана, уже успел разболтать Хиро обо всём этом. Вспоминая его вытянувшееся лицо — не сейчас, с полгода назад, когда шуточки про язык еще были шуточками, а не "покрытыми пылью аккордеонами" — Кан усмехнулся. И где его носит, уже ведь минут двадцать прошло, за это время всё ringo кругом оббежать можно. Наверняка опять сцепился языками с какой-нибудь администраторшей и...

Додумать Кан не успел: в этот момент повернулась ручка двери, начисто блокирующей из коридора все звуки, и легок-как-на-помине Джанмария явился — голосом, что-то многословно изливающим на уши Аосикаи-сана, прежде чем этого голоса обладатель переступил порог следом за хозяином кабинета.