Вдох, выдох...

Смутно знакомые запахи размеренно тянулись в легкие, и, бередя сознание от секунды к секунде все настойчивее, побуждали Элайю вновь влиться в насыщенный событиями мир бодрствующих людей.

Чувства всплывали из забытья, словно капли масла - из толщи воды: стремительно, быстро, разливаясь на поверхности сознания яркими неровными пятнами. Вайденфельд пошевелился и тут же крепко стиснул зубы - тело в ответ на несмелые движения послало по мышцам такой импульс боли, что захотелось заскулить. Что, собственно, Элайя и сделал, не задумываясь, - испустил тихий протяжный стон, и открыл глаза скорее из некого неосознанного побуждения, нежели желания осмотреться.

Комната не была знакомой даже смутно: ни обстановка, ни большая часть запахов не давали и намека на то, где омега мог находиться, а плотно задернутые тяжелые шторы лишали последней надежды хоть на какую-то информацию. Впрочем, может и к лучшему. В голове и так был неразбираемый клубок из последних событий - оживившаяся после пробуждения память услужливо подкидывала воспоминания одно за другим и заставляла молодого мужчину повторно переживать все то, что случилось с ним за последние двое суток. Или трое? Сколько вообще прошло времени, прежде чем в жуткий кошмар светлым ангелом ворвался омега, так похожий на Анкеля?

Элайя поморщился - не от воспоминаний, от нытья, полившегося по затекшему телу, когда он, перекатившись на наименее болящий бок, подтянул к животу колени. И снова тот же вопрос. "Сколько". Сколько он лежал без движения, что так все болит? Сколько в целом пробыл в забытьи? Двенадцать часов? Сутки? Не хотелось думать, что больше. И так причинил столько хлопот господину Аосикае из-за необходимости вызволять его из клетки, а тут еще и провалялся в постели, как спящая царевна. Нужно вставать. Да, вставать. И понять, наконец, в деталях, что же происходит.

Отредактировано Elaya Weidenfeld (22 октября, 2016г. 14:28:12)

Элайя, к своему стыду так и не сдвинувшийся с места несмотря на громкие слова самонастроя, завозился только когда в комнату проник свет, и послышался знакомый голос. Торопливые движения - насколько они могли быть торопливыми при ощущаемом дискомфорте и некоторой слабости - привели тело в положение полусидя, и омега откинулся назад, зажимая между собой и спинкой кровати мягкую подушку. Силы закончились на попытке спустить ноги вниз: во-первых, мышцы на этих самых ногах дурным образом ныли, нетонко намекая, что пробыли без движения слишком долго, и нужно еще немного времени на их восстановление. Во-вторых, Элайя понял, что без опоры сейчас толком не усидит, а позорно шлепнуться обратно на кровать при старшем омеге совсем не хотелось. И выбирая между тем, показаться ли невеждой пришедшему навестить человеку, и перспективой доставить ему еще больше хлопот своим ухудшившимся состоянием, Вайденфельд все таки выбрал первое.

- Простите, пожалуйста, что встречаю Вас так... - рука в неопределенном жесте расправила пальцы в сторону укрывавшего ноги одеяла, и Элайя виновато поджал губы. - Мне еще не совсем комфортно. Но чувствую себя намного лучше, - голос к концу фразы стал увереннее, и омега даже улыбнулся.

Отрицательно покачав головой и поблагодарив, он отказался от воды. Признаться честно, Элайя сейчас сам не знал, чего хотел - все потребности организма забивались не столько сильной, сколько надоедливо ноющей болью и желанием снова принять горизонтальное положение в нагретой мягкой постели. Но несмотря на это, он был безумно рад услышать, что за все время допроса отделался всего лишь синяками да парой поврежденных ребер. Ведь могло быть гораздо хуже. И он либо очень крепкий, либо счастливый, что этого не произошло. Второе, конечно, вероятнее, просто потому, что не за каждым человеком в кабинет самого Маршала Команды А приходит ангел-хранитель.

- Как скажете, господин Аосикая. Хотя стоит ли из-за такой ерунды снова беспокоить доктора? - Элайя снова улыбнулся, так мило, по-доброму, убеждаясь от теплого прикосновения в том, что здесь, словно в родном доме, уж точно не дадут его в обиду. А значит нужно просто подождать, и все некомфортное обязательно, со временем, пройдет. Ведь так не хочется расстраивать этого потрясающего омегу напротив себя, красивого, элегантного и невообразимо спокойного. Честное слово, если бы не его заботливый теплый взгляд и способность умиротворять одним прикосновением, Элайя бы ни за что не поверил что Юмэми Аосикая, сидящий здесь, и тот, в кабинете Маршала, - один и тот же человек. И дело вовсе не в утонченном одеянии и не приятной глазу прическе. Причина глубже, в настроении, поведении... чем-то неуловимом, но интуитивно однозначно понятном, по крайней мере, как казалось Вайденфельду.

Господин Аосикая устроился поглубже в кресле, и Элайя еле заметно поерзал в кровати, предчувствуя более серьезный поворот разговора. Упоминание имени, дорогого сердцу, заставило улыбку вновь показаться на лице. Но мысль о том, что Анкель мог заходить в комнату и увидеть его в таком состоянии, привела в немой ужас. Да и перспектива разговора с наверняка разозленным Вайденфельдом старшим в радужных цветах отнюдь не представала. Омега свел брови, собирая разбежавшиеся мысли воедино, и на секунду прикусил нижнюю губу.

- Я стольких людей разом заставил из-за себя волноваться... - Элайя поднял полный искренней благодарности взгляд на господина Аосикаю. - Спасибо, спасибо Вам большое. Я обязан Вам жизнью, и несмотря на мой необъятный долг, Вы продолжаете мне помогать, - улыбнулся. Воистину, перед ним сидел невероятный человек. - Спасибо, что поговорили с отцом. Он бы не пережил и дня без вестей. Я обязательно позвоню. Им обоим. Хотя, наверное, не стоит беспокоить Анкеля, он ведь должен скоро вернуться? Сейчас же вечер, верно?

Отредактировано Elaya Weidenfeld (23 октября, 2016г. 03:09:36)

Элайя тихо засмеялся, поджав губы, и через мгновение глухо ойкнул себе под нос - левый бок от резких движений все-таки болел. Однако на настроение новое "открытие" никак не повлияло, и омега продолжил улыбаться, подбадриваемый собственными мыслями.

- Я еще не видел Итосики-сэнсэя, но почему-то уже его боюсь, - машинальными движениями он расправил складки на ткани одеяла и остановил ладони на бедрах. Японец в воображении гневно сводил брови, и от этой его нехитрой мимики, пусть и придуманной, почему-то становилось не по себе. В какой-то момент Элайя даже предположил, что вот он, настоящий захват духа из боевых искусств: противника еще не видишь, но уже испуган им так, что нервно вздрагивают глубокие поджилки. - Итосики-сэнсэй - мастер высшего класса. Прошло всего-ничего времени, а я уже чувствую себя почти здоровым, даже не сравнить с тем, что было, - обезоруживающая улыбка снова заиграла на лице. Омега очень надеялся, что если не словами, то хотя бы ею сможет унять пока еще живое беспокойство. И не только свое. Но вопреки желаемому уголки губ вскоре вновь опустились, а между бровями залегли тонкие морщинки - на грани чувств, чуткой интуиции Элайя уловил грусть господина Аосикаи: такую невесомо тонкую, но, в контраст, столь остро пронизывающую, что слова, едва появившись в сознании, исчезли тот же миг. На лице омеги, словно в скорости меняющаяся картинка, отобразилась невероятно богатая гамма чувств. Как? Неужели господина Аосикаю... били? Хрупкого омегу, который в жизни мухи не обидит??

Ошеломляющее откровение прокатилось холодной волной по спине, а едва возникшее возмущение прошлым положением вещей сменилось состраданием и восхищением. Юмэми Аосикая, несмотря ни на что, смог сохранить человеческое лицо, остался чутким, любящим и невероятно мягким по сей день. Он не замкнулся и не озлобился, а самое главное - не остается в стороне, когда незнакомый человек попадает в переделку. И если не это высшее проявление настоящих человеческих качеств, то тогда само их понятие можно считать несуществующим мифом.

- Мне очень жаль... - Элайя смотрел с пониманием и некой затаенной грустью, словно смог почувствовать отголосок того, что переживал господин Аосикая, ныне сидящий перед ним. - Как вообще можно поднять руку на омегу... Но сейчас же все изменилось, так ведь? - с теплой надеждой в голосе, Элайя невольно подался вперед, ближе к старшему омеге.

Короткий поверхностный вздох, чтобы снова не сделать себе больно, и разговор, не лишенный размышлений, продолжил свое мерное течение.

- Тогда я обязательно ему позвоню, - короткий кивок - знак того, что понял, воспринял и сделает. - Признаться честно, мне очень неловко, что он видел меня... таким, - пальцы едва ощутимо коснулись начавшего заживать уголка рта, и веки опустились, скрывая досаду на самой глубине янтарных глаз. - Господин Аосикая... Есть еще кое-что, о чем мне необходимо Вам сказать. Это не очень удобная для меня тема, но боюсь, что тянуть в молчании нет смысла, - Элайя на мгновение затих и прикусил щеку изнутри, решаясь. - Скоро начнется моя течка. Примерно 2 апреля. И я понимаю, что как бы ни храбрился, не смогу выздороветь до конца к этому сроку. Весь запас моих таблеток, к сожалению, остался дома и... не знаю, как быть.

Отредактировано Elaya Weidenfeld (24 октября, 2016г. 09:25:19)

Элайя, не способный сию минуту  удержаться от улыбки, приподнял правую руку и раскрыл в беззащитном жесте ладонь. Нет, нет, нет, если у Итосики-сэнсэя и в самом деле такая сила убеждения, то он лучше как-нибудь потерпит - сведет движения к минимуму, как и было сказано, только бы не навлечь на темноволосую голову гнев сурового врача. Вайденфельд не собирался скрывать, что побаивается этого человека, хотя бы потому, что сейчас был искренен во всех своих проявляемых эмоциях и утаивать что-то конкретное попросту не имело смысла. По крайней мере, не от этого омеги, который совсем недавно бросился за ним в бурлящую пучину из невероятного желания спасти.

Элайя с улыбкой смотрел на Юмэми Аосикаю, к которому за такое короткое время проникся всем сердцем, и чуть прикрыл глаза, когда прядка скользнула под изящными пальцами куда-то к общей копне. Как ему это удается? Столько заботы в, казалось бы, таком простом движении и столько... доверия? Вайденфельд почти не сомневался, что сейчас видит именно его. И лишь немного удивлялся, как теплые чувства могли прорасти в омежьих душах так необыкновенно скоро и... взаимно.

- Теперь я еще больше буду бояться Вас разочаровать, - большой палец мягко погладил краешек кисти, что успокаивающе делилась своим теплом, и Вайденфельд улыбнулся, чуть склонив голову набок. - И изо всех сил постараюсь сделать Вас и Анкеля еще счастливее. После того, что Вы сделали для меня - это моя святая обязанность.

Он говорил серьезно. Несмотря на улыбку и горящие молодым задором глаза. Господин Аосикая, вложил жизнь и счастье в его ладони, доверив любимого сына. И омега готов был все свои отведенные года благодарить его за этот неожиданный, воистину бесценный дар.

- Я использовал ослабитель ОСМ-5, когда переживал течки дома под присмотром, - Элайя на миг задумался, но через секунду вновь просветлел: все-таки решил поисками средств контрацепции старшего омегу не обременять. В эту течку они не понадобятся, а к следующему разу Вайденфельд уже будет в состоянии купить необходимое сам. Насчет того, что Анкель в скорости захочет детей от отверженного семьей человека, почему-то брали сомнения. - Господин Аосикая, Вы... просто чудо, - Элайя, услышав предложение о помощи, вновь мысленно поблагодарил судьбу, что она столкнула его с этим взаправду необыкновенным мужчиной. Омега положил вторую ладонь поверх его кисти и осторожно, тепло ее погладил. - Я даже не посмел бы о таком просить. Спасибо Вам огромное, я буду очень благодарен за то, что Вы для меня сделаете.

Замолчав на несколько мгновений, Элайя замешкался, засомневался, но все же, поборов себя и предрассудки, решился спросить.

- Господин Аосикая, Вы... в порядке? - тень промелькнувшая в синем взгляде, так похожая на бывшую несколько минут назад, начинала беспокоить всерьез.

Отредактировано Elaya Weidenfeld (26 октября, 2016г. 08:38:31)

- Это звучит настолько хорошо, что еще немного, и начну думать, будто меня все-таки замучили в допросной до смерти, и я попал в лучший мир, - Элайя тихо рассмеялся, стараясь как можно меньше тревожить сокращениями мышц недавно поврежденные ребра. Получалось пока плохо, но омега был уверен - приспособится. В конце концов, впереди была, как минимум, пара недель постельного режима с вынужденным бездельем, а значит - масса времени, чтобы привыкнуть к нюансам своего потрепанного тела. - Ох, было бы на деле все так же легко...

Омега покачал головой и под эти размеренные неторопливые движения погрузился в воспоминания, словно воздушную, мягкую перину: в те дни, когда он не то что слышать - слушать Анкеля совсем не хотел. Он никому не рассказывал о событиях их первых встреч, и даже в своем откровении перед грозным Маршалом Команды А был честен не до конца. Да, они остались тогда в кабинете вдвоем. Да, Элайя почувствовал то, о чем первым догадался Анкель. Но последующей же своей реакцией омега удивил не только серьезного альфу, но и самого себя. Наверное, Вайденфельд был первым человеком, позволившим себе резко высказаться в лицо герра Гуттенберга и оставшимся после этого в живых. Впрочем, ледяное спокойствие Анкеля в тот день так же роковым образом пошатнулось. Что они говорили - не имело смысла, что делали в контраст словам - необъяснимо: мимолетные "случайные" касания, раздразнивающие опасливые сближения тел, дыхание, такое шумное и частое от захвативших сути запахов, что становилось не по себе... Ощущения выбивали из привычной колеи. И первым не выдержал омега. Его позорный побег обернулся настоящей ломкой, и Элайя, не желая ничего сильнее этого незабываемого ошеломляющего запаха, вернулся вновь к обладавшему им альфе - его альфе - в тайне надеясь, что после физической близости наваждение пройдет. Как же он ошибался...

- Хорошо, Юмэми-сан, - Элайя кивнул, выныривая из дебрей памяти, и улыбнулся. Новое обращение к господину далось легко, будто омега называл его так всю свою сознательную жизнь. - О, Юмэми-сан, Вы любите чай? - слух, зацепивший во всей "программе" течки одно, но зато сколь любимое слово, моментально подал сигнал в мозг, и омега оживился, предвкушая одну из обожаемых тем разговора: глаза заблестели, а на щеках выступил румянец, будто и не болел мужчина никогда вовсе.

- Я верю Вам, - теплая ладонь бережно сжала руку господина Аосикаи около пальцев, и Вайденфельд вторил улыбке старшего омеги. А на душе вдруг стало так тоскливо от переживаемых чужих воспоминаний, что хоть вой. Пусть он не знал и малой толики событий, происходивших много лет назад в семье Гуттенбергов, Юмэми-сана они заставляли грустить, и этого молодому омеге было достаточно. - Хорошо, что некоторые вещи остаются в прошлом... И были бы причины из-за меня беспокоиться. Я же уже почти здоров! - попытка переключиться на ободряющее настроение, и всплывшая хитринка в янтарных глазах дала взгляду новых красок. -  И я с радостью попробую этот замечательный бульон! Вот только... кхм... Вы не могли бы подсказать мне... Где я могу найти ванную комнату?

Отредактировано Elaya Weidenfeld (27 октября, 2016г. 10:10:44)

Элайя прихватил клыком край нижней губы, пряча в этом нехитром жесте и без того едва заметное смущение. До настоящего дня он не заговаривал о необъяснимой любви к Анкелю ни с одной живой душой и уж тем более ни от кого не слышал о том, что его чувства так заметны. Отец-альфа списывал приподнятое настроение окрыленного сына на интерес к новому порученному делу, а папа-омега предпочитал ничего не говорить, скрываясь за загадочной улыбкой, и терпеливо ждал момента, когда чадо сознается само. Элайя, в свою очередь, тоже хранил молчание и, естественно, не спешил раскрывать свои секреты, но теперь, столкнувшись лицом к лицу с понятной очевидностью самого важного из них, ощущал себя несмышленым школьником, уличенным в сладком первом поцелуе. Омега повел уголками губ, раскрываясь в улыбке и признаваясь ее нежностью и в правоте собеседника, и обличенном чужими устами в слова трепетном глубоком чувстве.

- От внимательного родительского глаза ничего невозможно утаить, верно? - взгляд Элайи также обратился в мягкость при мысли о любимом человеке. - Надеюсь, мы быстро приспособимся к жизни друг с другом. И я постараюсь не создать Вам больших проблем, чем уже... сделал, - омега еле удержался от едкого словца в свой адрес и прогнулся в пояснице, поудобнее устраиваясь на подушке. - Скажите, Юмэми-сан, а кто еще живет в этом поместье, кроме Вас, Анкеля и его сестры? Я никого не стесню своим присутствием?

- По душе? Пожалуй, так же - всех сортов и мастей, как Вы сказали, - сдерживаемый из-за боли смех тихим шелестом разнесся по комнате. - Хотя в этот сезон особенно приятно заваривать пуэр. Да, признаюсь, мне нравится этот вкус трухлявого пенька, - почему в голову приходила именно такая ассоциация, а не комка земли, как у большинства, Элайя не знал. - Как Вы относитесь к такому чаю? Он специфичен, правда?

Он проследил за рукой старшего омеги и благодарно кивнул.

- Не беспокойтесь, Юмэми-сан, думаю, до ванны я доберусь без проблем, - Вайденфельд уверенным движением откинул одеяло, едва господин Аосикая поднялся, и, не спеша, по одной, спустил ноги в носочках на гладкий теплый пол. Наличие белой ткани на ступнях было замечено и удостоилось некого особого умиления, - Сейчас я себя чувствую замечательно, и с уверенностью могу сказать, что все плохое осталось там... - рука неопределенно махнула в сторону, намекая на события в далеком порту. Медленно, без резких движений, Элайя оттолкнулся ладонями от прогибающейся поверхности кровати и поднялся на чуть вздрогнувших ногах. Мышцы, отвыкшие от нагрузки за какие-то сутки, заныли от неожиданно начавшейся работы, и омега рефлекторно, не отдавая себе отчет в действиях, ухватился цепкой лапкой за предплечье господина Аосикаи. - Простите, пожалуйста. Будто месяц в кровати провалялся...

Он так и стоял задумчивым истуканом с пару секунд, привыкая к новому положению тела, а на языке, тем временем, все крутилась мысль, висевшая камнем на задворках сознания все время с момента пробуждения. Спросить, не спросить? - Юмэми-сан... – все же спросить. – Скажите, пожалуйста… Я много лишнего наговорил тогда, в кабинете? - взгляд обрел ноту вины, и омега немного нахмурился. - Как ни пытался - не могу собрать ничего логичного из своих действий за те дурацкие дни...

Отредактировано Elaya Weidenfeld (29 октября, 2016г. 20:11:19)

Элайя слушал сосредоточенно, с неизменным выражением внимательности на лице, до тех пор, пока господин Аосикая не упомянул секретаря. Брови, до этого чуть сведенные в напряженности, едва заметно подались вверх. Что же выходит, старший омега работает даже дома, не давая себе времени на отдых? Серьезный, очень серьезный подход к делу. Однако Элайя, пусть и возбужденный тут же возникшим любопытством, расспрашивать ни о чем собеседника пока не стал - случай был сочтен не подходящим - и, промолчав, только сделал новую мысленную пометку разузнать подробности позже.

- Я обожаю всех собак больше 40 сантиметров в холке, так что, уверяю, проблем не будет, - Элайя улыбнулся. - По крайней мере, у меня с ними. - Будут ли у самих собак проблемы с омегой, пока умалчивалось. Но отсутствие обожаемых заласканных кане-корсо под боком автоматически становилось тревожным звоночком для других живых существ в пределе досягаемости Вайденфельда. Врожденный инстинкт холить и лелеять покидать омегу отказывался категорически, посему выбор "жертвы", по сути своей, был вопросом лишь времени. Ну, и присутствия рядом Анкеля, конечно, потому что Элайя не собирался лишать любимого альфу ласки, пусть даже в пользу бесконечно милых и пушистых меньших братьев.

- Надеюсь, совсем скоро представится возможность заварить и оценить чай, который будет близок нам обоим, - Элайя улыбнулся и, опомнившись, ослабил хватку, боясь нечаянно нанести господину Аосикае пусть и незначительный, но вред - отметины от пальцев красивому мужчине были бы ни к чему. - Пойдем, - он кивнул, чувствуя, как растет уверенность от надежно удерживающих рук. Забота старшего омеги придавала сил, и, убеждая в удаче каждого следующего шага, безмолвно обещала, что теперь-то уж точно все будет хорошо. Элайя неосознанно расслаблялся, как в руках любимого папы, и старательно шагал по прямой в единственно верном направлении.

Ванная комната оказалась помещением просторным, светлым, настолько похожим на его собственное там, в далеком Лондоне, что Вайденфельд на мгновение забылся. Из сумрака воспоминаний очень вовремя вырвали спокойные, но недвусмысленные слова о недавно проявленной грубости, и омега, не успев погрузиться в прошлое, вновь вынырнул в жизнь, к собеседнику.

- Честно говоря, я очень надеялся, что мне это приснилось. Мда, - Вайденфельд коснулся ладонью умывальника и досадливо поморщился. Было стыдно. Очень стыдно. И в этот раз не помогали ни успокаивающие слова, ни мягкое, пронизанное искренним душевным теплом прикосновение к щеке. Элайя виновато смотрел на господина перед собой, как нельзя лучше сейчас осознавая - произошедшее еще долгое время будет тревожить память. И не только его. - Спасибо Вам. Я сейчас, я быстро. Только умоюсь...

Все задуманное было осуществлено в короткие семь минут, едва господин Аосикая, войдя в положение проспавшего долгое время мужчины, покинул ванную. Но, несмотря на невеликую продолжительность, мучительнее периода Элайя в жизни не переживал, разве что тогда, в камере между допросами, о которых старательно пытался забыть. Мысли, воспоминания, варианты дальнейших действий - все это теребило сознание, отвлекая все внимание на себя, и омега действовал скорее на автомате, чем внимательно следя за каждым своим действием. Так же, "на автомате", он и вышел из ванной комнаты и смог подключиться к действительности только когда вновь увидел неподалеку старшего омегу.

- Вы правы, Юмэми-сан, мне нужно извиниться и поблагодарить господина Иллиана. Но... Я тут подумал... Возникает небольшая проблема. Путь в Лондон мне закрыт, писать письмо или звонить кажется недостаточным, а личная встреча на доступной мне территории - просто не реальна, - Элайя прикусил губу, неспешно шагая по комнате, и остановился, оказавшись в одном метре от собеседника. - Или все-таки написать? Как считаете? Будет ли письмо уместно в данной ситуации?

Отредактировано Elaya Weidenfeld (2 ноября, 2016г. 09:50:40)

Элайя видел содержимое шкафа лишь мельком - насколько это позволяла закрывающаяся с тихим шелестом аккуратная створка. Сам бы омега никогда не решился за нее заглянуть - все-таки комната не принадлежала ему, и любая деталь, начиная с мебели и заканчивая чем-то мелким и на первый взгляд незначительным, пока казалась чужой или, как минимум, непривычной. Впрочем, данный нюанс никоим образом не умалял ощущения уюта, и Вайденфельд, не без помощи заботливого и внимательного господина рядом, осваивался с каждой секундой все увереннее.

А пока подсознание постепенно "признавало" обстановку, в мыслях крутилось нечто очевидное, но вместе с тем странно неуловимое: что-то в тоне, во взгляде старшего омеги навело на догадку, которую Вайденфельд никак не мог поймать за хвост. Не мог или не хотел, всилу того, что был не до конца в ее правдивости уверен. Битва с самим собой продолжалась не дольше нескольких секунд, пока разум таки не сдался, и не позволил интуиции вкупе с богатой фантазией взять над собой верх. Что же выходит, господин Аосикая и Маршал Иллиан... встречаются?

"Многое объясняет", - подумал про себя Элайя, но вслух не проронил ни слова: лишь прикусил губу, сдерживая удивленно-восторженную улыбку, и медленно повел головой вниз в единственном еле заметном кивке - в знак того, что догадки и донесенную старшим омегой информацию обязательно сохранит при себе.

- Тогда я приготовлю письмо. Не решусь перебивать настроение Вашей встречи совсем не уместным телефонным звонком, - то, что в довершение благодарность хотелось донести монологом, а вероятность не быть прерванным суровым альфой на полуслове казалась не такой уж большой - Элайя умолчал. Впрочем, как и то, что голос Маршала, еще совсем свежий и живой в памяти, пока что вызывал совсем не умиротворяющие нежные воспоминания. - Надеюсь, когда-нибудь в будущем у меня появится возможность повторить слова благодарности при нашей встрече.

А господин Аосикая, тем временем, так плавно увлекал за собой - беседой ли, мягкой бережной помощью - что Вайденфельд незаметно для себя оказался сидящим на кровати. Ладони нашли покой на середине бедер, и яркие глаза с благодарностью воззрились на мужчину рядом.

- Спасибо Вам, Юмэми-сан, - по-омежьи теплая улыбка сделала задумчивое лицо добрее и чуточку моложе. - Что выручаете меня сейчас и выручили тогда, - Элайя повел головой набок, возвращаясь с этим плавным движением в переживания прошедших дней. - Пожалуй, Вы - единственный человек в Неополисе, кто на тот момент был способен так мне помочь. И Вы пришли. Вырвали меня, совершенно незнакомого омегу, из бурного течения, в которое я так безрассудно окунулся с головой. Спасибо Вам, за мою жизнь. И за то, что позволяете быть рядом с Анкелем.

Особенно нежное, трепетное счастье ярким огоньком зажглось на дне янтарных глаз.

Отредактировано Elaya Weidenfeld (8 ноября, 2016г. 02:13:44)