Хотелось закрыть глаза, открыть окно машины, вслушиваться в пение ранних весенних птиц и не думать. Ни о прошлом, ни о будущем.
Эту ночь она не спала, воспоминания об Адаме всплывали раз за разом, вызывая горечь и желание забыть обо всем на свете. За те дни, что прошли после встречи с Сикером, Абигайл обдумывала свои дальнейшие действия. Детектив был прав - Адама не вернуть, даже если она встретится с Аосикаей Юмэми, но... Это "но" не давало покоя, грызло и шептало о том, что даже у такого человека, как Абигайл Алиис еще остались зачатки чувств. Она просто обязана была проститься с Адамом. Обязана была поблагодарить за все то, что этот человек для нее сделал. И добиться того, чтобы мать ее друга получила доступ к могиле сына. Иначе бессонные ночи могут вернуться.
Встав рано утром, выпив ударную дозу кофе, залив еще одну в термос, на прощанье огладив фотографию в рамке, на которой друг смеялся беззаботно и она вместе с ним, Абигайл отправилась на кладбище. Благо от ее дома дорога не была столь далекой, как от квартиры. Поколебавшись, она заехала в цветочный магазин и купила букет белых роз. Брахман всегда клал их на могилу отца.
Машину Абигайл остановила недалеко от центрального входа в парк - так, чтобы точно не пропустить приезд Аосикаи Юмэми. И теперь оставалось только ждать, когда тот решит навестить могилу ее друга. Если решит навестить. Быть может, именно сегодня он вдруг прервет этот ритуал? Или же воспользуется одной из многочисленных дорожек? Хотя захочет ли человек его уровня прогуливаться по продрогшему парку в такой день? Едва ли. А если же - да, то не судьба.
Не было ненависти, раздражения или внутренних терзаний от ожидания встречи с этим человеком. В тот момент, кода он сообщил о смерти Адама, Аосикая-сан просто перестал существовать для Абигайл. А теперь ей предстояло вновь встретиться с ним, да еще просить об одолжении. Впрочем, даже это не вызывало неприятия. Скорее легкую задумчивость - как при решении трудной, энергозатратной задачки, которое проходило в фоновом режиме. Все мысли и эмоции сейчас были направлены туда - за деревянные ворота, - где, наконец, она сможет как должно проститься с другом.
Ожидание было долгим. Людей в этот промозглый день в парке было мало, машин на парковке - тоже. Поэтому трудно было не заметить кромм, заехавший на парковку парка. Одним глотком допив кофе и закрыв крышку на термосе, убрав комм в карман, натянув перчатки и захватив букет, Абигайл вышла из машины, не стараясь скрыть свое присутствие. Добравшись до входа, альфа остановилась. Опустив руку с букетом, вторую спрятав в карман, она внимательно наблюдала за приближающимся омегой. Когда расстояние между ними сократилось до трех метров, Абисс слегка поклонилась в приветствии.
- Аосикая-сан. Думаю, мне не стоит объяснять, отчего мы встретились здесь?

Отредактировано Abigail Aliis (13 ноября, 2016г. 19:32:30)

Мазнув равнодушным взглядом по телохранителю, загородившему своего подопечного, Абигайл вновь перевела взгляд на омегу. Едва склонив голову набок, она с легким интересом прикидывала, какими будут его дальнейшие действия. Аосикая Юмэми мог приказать оттеснить ее в сторону и пройти мимо. Нельзя сказать, что он не имел на это права. В конечном итоге, и в первую, и во вторую встречу ее поведение не было... идеальным. Сейчас это признавала даже Абисс.
Однако, все же некоторые данные об этом человеке, рассказанные ей Адамом, были верны. Он не поступил так, как поступила бы она. В этом была своя ирония. Несмотря на то, что омеге было откровенно некомфортно и неприятно находиться рядом с ней, он все равно пошел на контакт. Абигайл тихо вздохнула, на несколько секунд отведя взгляд. Это был вздох своего рода сожаления. Сколько бы ни училась она выдержке у Рихарда, но так и не смогла научиться сдерживать свой темперамент. Который порой создавал такие вот неудобные ситуации. Впрочем, извиняться сейчас уже не имело смысла.
- Я пришла попрощаться с другом, - ровно и спокойно проговорила она, внимательно вглядываясь в лицо Аосикаи, легким кивком головы указывая в сторону колумбария. Да, не повидаться, не проведать, а именно попрощаться — это будет первый и последний раз, когда она придет на могилу Адама. Если, конечно, ей позволят.
Она могла начать кидаться обвинениями, что-то требовать и вести себя, как полагается альфе, отстаивающем свои права, но... Сегодня этого ничего не хотелось. Хотелось только пройти сквозь эти несчастные деревянные ворота, прикоснуться к холодной урне и сказать, наконец, «Прощай».
- Как понимаете, без Вашей помощи мне этого не сделать, - Абигайл не просила, не обвиняла, просто констатировала факт — неприятный, грустный, но неизменный. Не собиралась убеждать или, тем более, вступать в дискуссию. Просто стояла спокойно, без эмоций вглядываясь в синие глаза и ожидая решения, которое примет, каким бы оно ни было.

Отредактировано Abigail Aliis (15 ноября, 2016г. 21:21:50)

Абигайл блекло улыбнулась.
- А разве это так мало? Иметь возможность попрощаться с тем, кем дорожишь? - склонила голову набок, все продолжая вглядываться в лицо собеседника, сама почти не выражая никаких эмоций.
Простившись, возможно, она сможет отпустить. Как медленно, но верно отпускала Рихарда. Она не навещала могилу мужа со дня похорон, не станет больше навещать и Адама. Потому что знает - эти двое слишком ей дорожили, чтобы радоваться слезам, проливаемым по ним. Мертвецам уже все равно, а походы на могилу - это лишь потребность в успокоении для людей, страдающих от потери близких.
Уголки губ иронично скривились, когда Абигайл расслышала отголоски горечи в голосе Аосикаи. Вот уж о ком ему не стоило беспокоиться, так это о ней. В конце концов, они друг для друга были никем. Даже более того, их связывали не самые приятные минуты и воспоминания.
- И все же я здесь. Значит, это стоит этого риска, не так ли? - она равнодушно пожала плечами. Поздно говорить и предупреждать о том, что уже случилось. Выбор был сделан. Наверное, Аосикая не понимал, отчего она выбрала именно этот путь. Наверное, не стоило тратить силы на то, чтобы объяснять мотивы своих поступков. Наверное, надо было просто молча ждать вердикта, упрямо и гордо вскинув голову. Только шанс был всего один.
Крепче перехватив букет, Абигайл как-то устало вздохнула и отвела взгляд. Помолчала несколько секунд, собираясь с силами.
- Если бы не Адам, возможно, я бы и не стояла здесь сейчас. Поэтому отдать последнюю дань уважения человеку, оттащившему меня от края бездны, - это самое малое, что я могу сделать.
"Адам был моим солнцем", - слова, которые она уже не смогла произнести вслух. Даже те признания, что только что были сказаны, дались ей с трудом. Откровенничать перед человеком, который украл часть лучей этого солнца, даже не подозревая об этом, было почти невыносимо. Передернув плечами, Абигайл вновь посмотрела на Аосикаю, вопросительно вскинув брови. Ей нужно было только решение, не нотации. Со своей жизнью она сама разберется. Как-нибудь. Когда-нибудь. Когда соберет ее вновь по кусочкам.

Озадаченно моргнув, Абигайл в недоумении посмотрела на омегу. Она не понимала, какого ответа тот от нее ждал. Что значило его «после»? После посещения могилы? Едва ли Аосикаю интересовали ее планы на день. После прощания?
«А. Может, ему нужно узнать, буду ли я просить большего?» Возможно. Хотя и в этом уверенности не было.
- Отпущу и буду жить дальше? – Абигайл с сомнением посмотрела на собеседника, словно спрашивая, это ли он хотел услышать. – Прощания мне будет более чем достаточно.
По крайней мере, походы на могилу все равно ничего не исправят. Бездушная ячейка с прахом не заменит живого человека. С тем же успехом можно разговаривать с фотографией, да только это первый шаг к безумию. Все, что у них осталось – это воспоминания. Да только они всегда с ними.
- Отчим, - рассеянно поправила Абигайл, слушая речь Аосикаи. Разглядывая его с почти научным интересом. Все же ей никогда не понять омег. Или, нет, скорее, вот таких людей, беспокоящихся обо всем и всех на свете. С его-то здоровьем этому человеку стоило бы наплевать на весь мир и думать только о семье. Ан нет. Стоит, тонкий, кажущийся хрупким на фоне массивных альф, смотрит тяжело, словно все беды мира упали на его плечи, и переживает. И за кого? За человека, который назвал его косвенной причиной гибели друга. А ведь это не совсем так. Логически рассуждая – совершенно не так.
Тяжело вдохнув, Абигайл переменила позу, перенеся вес на другую ногу, оглядывая взглядом парк – людей больше так и не стало. Стоять на промозглом ветру было неприятно.
- Аосикая-сан, - получилось даже мягко, по крайней мере, для нее. – Адам был идеалистом. Его взгляд на мир зачастую упирался в жестокую реальность. Думаю, даже после короткого знакомства со мной, у Вас язык не повернется дать мне такое же определение.
Тихо хмыкнув, альфа продолжила.
- Я не ищу смерти. И не так, хм, уязвима и увлечена заботой об этом мире. К тому же, о каком именно риске Вы говорите? Я всего лишь наняла человека, чтобы найти друга, которого предположительно убили. Ячейку с его прахом нашли здесь. Правом доступа к которой обладаете Вы. По чистой случайности оказалось, что мы с Вами знакомы. Да, я знаю о Синдикате, но таких людей в Неополисе немало. Да, возможно, я из-за этого попаду под наблюдение. Но смерть? Что я такого могу знать, чтобы опасность была так велика? С чего Вы взяли, что у меня есть информация, которая поставила бы меня под удар? Лезть в дела, которые меня не касаются, я не собираюсь.
Абигайл испытующе смотрела на Аосикаю. Откуда ему знать, что у нее есть информация о Ребелльоне? Или же есть что-то еще? Или он переживает о том, что она именно с ним связалась, из-за чего может попасть под удар? Даже если она знает о существовании Ребелльона, едва ли это как-то могло навредить Синдикату. Уж тем более он не мог знать о Сикере.

Размытая формулировка не заставила вздрогнуть или отвести взгляд, не испугала и не насторожила. Возможно, Абигайл сейчас просто не была способна на какие-то сильные эмоции. Они были припорошены сомнениями, метаниями, болью, смирением прошедшего года. Стоя почти недвижно, она просто продолжала ждать.
Удивленно приподняла брови, когда Аосикая признал, что повинен в гибели ее друга. «Впрочем, это вписывается в тот образ, что рисовал мне Адам». Приоткрыла было губы, чтобы опровергнуть это утверждение, но в конечном итоге промолчала. Что ее уверения для этого человека? Она не знала, кем Адам Брахман был для Аосикаи Юмэми, но сомневалась, что последний прислушается к ее словам. По крайней мере, не сейчас.
- О, так вот что Вы имели в виду под «после», - тут Абигайл невольно нахмурилась. Возможно, она не до конца понимала ситуацию, но не видела причин для того, чтобы не рассказывать родителям Адама о могиле. Но вновь промолчала. Сейчас ее мысли занимала лишь дорожка до деревянных ворот и то, что лежало за ними. Обо всем остальном можно будет подумать позже. Не сейчас.
Плечи — до того напряженные до боли — облегченно опустились, стоило ей услышать заветное «пойдемте». Благодарно склонив голову, Абигайл развернулась на каблуках, дождалась, когда Аосикая поравняется с ней и пошла рядом, мыслями почти сразу устремившись вперед и одновременно — к другу. Невольно вспоминались дни, проведенные вместе, а пальцы все крепче сжимали небольшой букетик из белых чайных роз.
Фразу, брошенную Аосикаей, Абигайл выловила из потока своих мыслей едва ли не случайно. Замерла на секунду, осмысливая.
- Порой, - согласно кивнула, но более ничего не добавила, продолжив идти. Ее собеседник и так знал, что не в случае Адама — тот своего родного отца чуть ли не боготворил. Впрочем, она действительно была согласна с этими словами. Отчима у нее не было, но вот отец светлых воспоминаний о себе почти не оставил. Поэтому она просто вырезала его из своей памяти и жизни.
Рассеянно проведя пальцами, затянутыми в перчатку, по деревянной створке этих несчастных ворот, Абигайл секунду колебалась, прежде чем последовать за Аосикаей Юмэми. Пальцы дернулись в судороге от секундного страха, пронзившего все ее существо. Признать смерть Адама было тяжело, а прощаться — почти невыносимо. Пусть в ее окружении и были люди, которым она могла доверять, но никого не было настолько близкого, способного поддержать одним словом.
«Адам». Он не был бы рад эмоциями, что она испытывала. Абигайл была уверена, если бы души действительно могли наблюдать за жизнью живых, то друг был бы недоволен. Недоволен тем, что вот уже год она не могла двигаться дальше, застряв на моменте, когда потеряла с ним связь.
Тихо выдохнув, преодолев минутную слабость, альфа прошла на площадку, рассеянно оглядываясь по сторонам. Впрочем, больше она следила за Юмэми — внутреннее убранство колумбария ее не волновало, только одно — куда дальше? По смотрителю мазнула взглядом, кивнув в приветствии, и двинулась следом за омегой, запоминая путь. На всякий случай. 
Плита с именем друга и даты жизни. Кажется, сердце разбилось и упало куда-то под ноги, когда Абигайл увидела их. Она видела фотографии ячейки, готовилась к этому дню и все равно словно из нее выбило дух. Прикрыв глаза, чтобы прийти в себя, женщина невольно обхватила себя свободной рукой, с силой схватившись за предплечье, просто чтобы чувствовать хоть что-то.
Глубокий вдох и выход — и медленно открыть глаза, чтобы в последний раз сказать "прощай".
Осторожно примостив свой букетик около вазы, Абигайл сняла печатки и осторожно коснулась подушечками пальцев плиты. Провела по шероховатой поверхности выгравированных букв. Не выдержав, прильнула к плите, прикоснувшись к холодному камню лбом.
- Прощай, мой милый друг, - не шепот даже, а просто выдох, слетевший с губ. Она не молилась, не говорила красивый слов, не общалась мысленно с Адамом. Просто вспоминала его таким, какой он был, вызывая солнечный образ и навсегда впечатывая его в подкорку сознания.
Позволив постоять себе так чуть больше минуты, женщина выпрямилась и сделала шаг назад.  Вновь посмотрела на могилу друга. Осторожно погладила бархат лепестка розы, выбившегося из аккуратного букета. Слабо улыбнулась.
- Адам любил белые розы, - помолчав, задумчиво проговорила, почти не отвечая за свои действия. Мысли ее витали где-то далеко, а эмоции были загнанны слишком глубоко. - За их значение — «вечная любовь». А чайные розы всегда носил на могилу отца - «я никогда не забуду Вас». Впрочем, ему просто нравился белый цвет. А ведь в китайской традиции — это цвет траура. Иронично, не правда ли?
Пальто, которое было на ней сейчас, она одевала на похороны мужа. Потому что Рихард обожал его за то, насколько женственно выглядела его любимая альфа в нем. И потому что он всегда поощрял ее интерес к истоком своей культуры. Адам как-то обмолвился, что хотел бы, чтобы на его похороны она тоже пришла в чем-то подобном. Абигайл тогда пошутила, что это он ее будет хоронить — моложе же. Увы. Словно напророчил.
Словно очнувшись, женщина отошла чуть дальше в сторону, поджав губы, сожалея о минутке откровенности. В конце концов, они пришли сюда не ради философских бесед. Тихо выдохнув, она отвела взгляд, устремив его сквозь длинные ряды ячеек. В этой могильной тишине не хотелось оставаться.

Абигайл тихонько хмыкнула - на ее речь не было ответа - и дернула уголком губ в намеке на улыбку. Действительно, эти слова - лишь бессмысленная попытка побороть удручающую, угнетающую тишину кладбища. Лишь бы слышать хоть что-нибудь, не чувствовать холод ветра, забирающегося под пальто словно в самое нутро. Поэтому они и не требовали ответа.
Услышав завуалированную просьбу, альфа лишь коротко кивнула, развернулась и пошла по дорожке обратно. Аосикае Юмэми, наверное, требовалось больше времени и личного пространства, чем ей. Отказывать в этом она не имела права да и не хотела. Рассеянно отсчитывая шаги - привычка с детства для того, чтобы успокоиться, - Абигайл дошла ровно до той части пути, которую еще помнила, и остановилась. Возможно, следовало спросить у телохранителей, как дойти до ворот, но говорить не хотелось. Ощущать чье-то присутствие не хотелось. Почти ничего не хотелось, только курить.
Вздохнув, подышав на замерзшие руки и одев перчатки, Абисс убрала руки в карманы и подняла лицо к небу. "Пойди сейчас снег - это было бы так символично", - губы вновь дернулись в попытке улыбнуться, но на этот раз это не получилось сделать. Равнодушно разглядывая серые низкие тучи, застывшие в какой-то безысходной недвижности, женщина отстраненно думала о том, стоит ли ей сожалеть о том, что курить она бросила уже давно - с подачи мужа и того же Адама. Курить в обществе певца, отчаянно пытающегося сохранить голос, тогда казалось кощунством. Впрочем, и сейчас - тоже.
Странное оцепенение охватило ее, словно холод этого дня действительно добрался до нее. Равнодушно кивнув подошедшему Аосикае, Абигайл последовала за ним, совершенно не обращая внимания на молчание, повисшее между ними. Она все еще шагала, высоко запрокинув голову, наблюдая за мрачным небом, рассматривая причудливые изгибы туч. В сознании мелькали и исчезали мысли.
Деревянные ворота показались внезапно, словно стряхивая обратно на грешную землю, напоминая, что у нее есть еще одно дело, которое необходимо завершить. Абигайл уже знала позицию оппонента, но не могла не попробовать. Даже если это невольно причинит этому человеку боль.
- Аосикая-сан, Вы действительно считаете, что не рассказывать об этом месте матери Адама - правильно? - кто и имел право приходить на могилу сына, так это она. Ни Абигайл, ни Аосикая Юмэми, ни кто-либо еще. Только мать, пусть та никогда не была хорошим родителем. Пусть она в какой-то мере подтолкнула сына к подобному безрассудству.
- Впрочем, возможно, Вы правы. Приводить ее сюда - не лучшее решение, - продолжила она без остановки, ведь первый вопрос был риторическим. - Но ведь прах можно перенести. И оповестить ее анонимно.
Шагая рядом с омегой, Абигайл краем глаза внимательно следила за тем. Рассуждая логически, это можно было сделать давно. Ведь о том, что ее сын мертв, Мелисса Брахман знала давно. Те, кто знал о "Ребелльоне", давно мертвы, а уж бедная женщина едва ли являлась угрозой для Синдиката. Или Абисс чего-то не знала о принципах работы мафии.

Внутри все горело, скребло и шипело, противясь словам, которые она слышала. Абигайл крепко сжала пальцы в кулаки, благо они были спрятаны в карманах, и почти скрежетала зубами, вслушиваясь в речь, произносимую омегой. Сложно, очень сложно было заставить себя не только слушать, но и слышать, а ведь это она задала вопрос. «Это неправильно! Это не так! Откуда Вам знать?» - кричало ее сознание, заставляя выпрямлять спину и едва заметно дергать уголком губ от почти каждого слова. Это было что-то на уровне инстинктов: разумом Абисс понимала, что Аосикая в чем-то прав, но его точка зрения отличалась от ее изначальной, и это было чертовски тяжело принять. Практически невозможно. Оттого хотелось перебить, надавить, навязать свое мнение.
«Ей будет все равно, кто послал адрес. Главное проститься». «Думаете, ей действительно хватает иллюзии, думаете, она действительно верит, что ее сын погиб просто так?». «В таком случае, адрес доставить могу я. Историю придумать — тоже». «Отчим Адама и так знает, что не следует совать нос в это дело».
О, сколько было возражений, которые она могла озвучить! Они бурлили в ее крови, заставляя подрагивать от напряжения, распространяя стойкий запах хвои, несвойственный столь  ухоженному парку. Абигайл могла бы прервать омегу на полуслове, начать доказывать свою точку зрения, навязывать свою правду, которая вновь могла оказаться не такой уж реалистично-логичной, пусть и казалась ей единственно верной.
Только кончики пальцев до сих пор хранили прохладу могильной плиты, а тишина кладбища звенела в ушах даже громче, чем грохотала разгоряченная кровь. Чувства еще хранили тот нелепо-смущающий осадок раскаяния за свое поведение при их первых встречах. Мысли пока не покинул образ Адама — светлый, не дающий ей сорваться, как это делала она обычно.
Именно поэтому открыв было рот для возможного спора, Абигайл резко отвернулась от собеседника, сбавляя шаг, отставая на несколько шагов и прикусывая почти до крови губу — в попытке успокоиться. Она не остановилась, просто замедлила шаг, вдыхая сырой воздух и угрюмо рассматривая несчастную дорожку под ногами. Расслабляясь, остывая и различая сквозь тяжелый хвойный флер тонкий запах яблок в воздухе, с горькой иронией вспоминая о том, что эти двое делили схожий аромат. «Словно насмешка Судьбы».
Лишь когда плечи окончательно расслабились, а мысли в голове прояснились, Абигайл вновь ускорила шаг и догнала Аосикаю. Несколько минут она все же шла молча, уже пытаясь разумом осмыслить его слова, хотя это было чертовски сложно. Они уже почти дошли до выхода из парка, когда она все-таки смогла отсортировать тот хаос мыслей, что гудел в голове.
- Возможно, в чем-то Вы и правы, - признание далось с трудом и нехотя. Лишь сейчас ей пришло в голову просто представить, что будет легче именно для матери Адама, а не для того абстрактного образа, который чаще всего вертелся в ее голове. - Этой женщине, скорее всего, действительно хватит и иллюзии.
В конце концов, Мелисса никогда не замечала, что с Адамом что-то не так, даже когда тот был ребенком и был почти сломлен. Сам друг о тех годах после смерти отца не любил говорить, но однажды у них состоялся такой разговор. Тогда-то Абигайл и поняла, что ее мать, пусть и была слабой омегой, но хотя бы всегда понимала, что ее дочери нужна поддержка, пусть она могла быть только самой незначительной, вроде ласкового жеста.
«Хотя я все-таки считаю, что она имеет право знать правду», - Абисс поджала губы, но не произнесла это вслух. Такая фраза могла в дальнейшем быть слишком... превратно переосмыслена. Они уже дошли до парковки и остановились.
- И все же мне претит мысль, что только Вы имеет доступ к его праху.
«Ах, вот оно что».
- Словно его дух заперт в клетку. Дорогостоящую, с деревянными дверями, но клетку, - Абигайл задумчиво посмотрела назад, в сторону кладбища, откуда они пришли. Желал бы Адам такого посмертия? В хорошо охраняемом колумбарии, куда на панихиду, словно паломник, каждый месяц приходит человек, который был ему дорог и который никак не может с ним проститься?
- Держу пари, Адам бы хотел что-нибудь более... пахнущее свободой. Вроде развеивания праха со скалы над морем, - легкая, почти теплая ирония в голосе, а взгляд все еще устремлен в сторону кладбища, словно где-то там она действительно может увидеть Адама.
- Впрочем, - она почти сразу повернулась обратно к Аосикае, - если Вам становится легче от этих посещений, пусть оно так и будет. Адам, наверное, был бы рад, если хоть как-то мог помочь Вам все это пережить.
Усмехнулась коротко, почти вымученно, но затем едва заметно, с долей горечи улыбнулась. Странное дело, ей претила эта монополизация посмертия друга, но стоило только представить всё с его стороны и его желания, как отпустить эту ситуацию оказалось до безобразия легко. Попрощаться вот так — без склок и грубых слов — было правильно.
- Что же, пожалуй, это все, за чем я приехала сюда. Я действительно благодарна за то, что Вы дали мне возможность проститься с другом, - отвесив легкий галантный, но не без доли легкой иронии поклон, Абигайл повернулась на каблуках и направилась к машине. Здесь ее больше ничего не держало.

Отредактировано Abigail Aliis (29 ноября, 2016г. 22:27:15)

- Хм? - Абигайл обернулась, взглянув на омегу через плечо. Несколько секунд просто смотрела на него, пытаясь понять смысл только что услышанной фразы. Удивленно моргнула.
«Что?»
Аосикая Юмэми хотел развеять прах Адама. Абигайл изумленно покачала головой. Только потому, что она сказала? «Как нелепо получилось». Вздохнув, повернулась обратно к нему лицом, впрочем, не делая ни шага ближе. Она не думала, что ее простая риторика - более обращенная в пустоту, чем непосредственно к собеседнику, - выльется в такой результат. Впрочем, она вообще ни о чем тогда не думала, не просчитывала возможные варианты, ни на что ни рассчитывала.
Абигайл внимательно рассматривала омегу, ожидающего ее решение. Словно она одна имела право его принимать. Да, они с Адамом были лучшими друзьями, но и связь между этими двумя была не такой уж тонкой. Пусть и неприятно было это признавать. И альфа не была уверена, что может отнять у Аосикаи Юмэми возможность посещать могилу, как и в том, что тот готов отпустить друга.
- Вы уверены, что готовы это сделать? - в голосе звучало откровенное сомнение, которое женщина даже и не думала прятать. Вздохнув еще раз, она с раздражением размяла шею, которая затекла от напряжения. Ей не хотелось сейчас думать об этом. Уж тем более, думать за этого человека. Думать о чувствах этого человека. Только как иначе? Адам бы...
Абигайл перевела взгляд на темные облака. Вздохнула еще раз, вновь посмотрев в глаза Аосикае.
- Послушайте, Вы не обязаны принимать так близко к сердцу мои слова. Как Вы и сказали, все близкие уже давно похоронили Адама, придумав ту или иную причину. Едва ли кто-то будет искать его прах. От того, что мы развеем прах, ничего не изменится в этом мире. Изменится только что-то для Вас.
«Впрочем, возможно, это будет только к лучшему. Не стоит ему так цепляться за Брахмана. Ничего хорошего из этого не выйдет». Абигайл серьезно и внимательно взглянула в синие глаза.
- Готовы ли Вы отпустить Адама?

«Как желал бы того Адам». Эти слова оседают горькой усмешкой на ее губах, словно нотка полыни в таком знакомом яблочном запахе.
Знала ли она, чего действительно желал ее друг? А Аосикая Юмэми? С тех пор, как Абигайл узнала о «Ребелльон», она уже ни в чем не была уверена. Те слова о духе, запертом в клетке, она бросила случайно, не задумываясь, исходя из собственных сиюминутных ощущений, не всматриваясь в переплетение возможностей и точек зрения со стороны своего друга. Красивая риторика, не более того. Она же атеистка.
- Когда Вы спросили, что я буду делать после, я ответила, что прощания мне будет достаточно, - после недолгого молчания, прикрыв глаза, ответила она. Собраться с мыслями было сложно. Их просто не было и одновременно было слишком много. Еще сложнее было с эмоциями: они почти не ощущались, а те, что прорывались, преимущественно были криками протеста — против этого человека, против этой ситуации, против этого разговора. Порывы, следуя которым Абигайл находила только неприятности. Порывы, которые лишь недавно научилась — нет, еще только училась — сдерживать.
- И я не отказываюсь от своих слов, - закончила она спокойно, открыв глаза и ровно посмотрев на собеседника. - Боюсь, что для меня это будет лишь красивый жест.
Губы дернулись в улыбке, полной самоиронии. Да, она могла через раз поминать Аида, но никогда не молила богов о помощи. Она же атеистка. Почему-то это утверждение вечно смешило и Рихарда, и Адама. Когда она говорила, что не верит в то, что после смерти от человека остается что-то кроме горстки пепла, эти двое улыбались, словно знали о ней немного больше, чем сама она. А ведь мысли ее вечно были полны этими двумя людьми, словно они были где-то рядом. Только она же атеистка. Но все же, все же...
Абигайл вдруг улыбнулась: безбашенно и легко, как всегда улыбалась рядом с Адамом.
- К тому же... Вы действительно думаете, что дух Адама может удержать какая-то урна? Дух парня, который, кажется, породнился с ветром?
Она покачала головой и вновь взглянула вверх. Стоило только воспроизвести в уме образ друга, как собственное предположение о том, что кто-то или что-то может удерживать его, показалось абсурдным.
- Пожалуй, те слова я сказала лишь потому, что не была рада тому, что только Вы имеете доступ к могиле. А сейчас, - Абигайл замерла на секунду, прислушиваясь к себе, а затем кивнула. - Да, сейчас мне уже все равно. Так что решайте сами, как поступить.
О том, что недавно ее посещали мысли о том, что стоило бы помочь Аосикае Юмэми попрощаться с Адамом, Абигайл вспомнила слишком поздно. Да и смогла ли она солгать в такой ситуации? Сказать, что развеивание праха действительно значило бы для нее что-то? Нет. Это правила не ее игры.
- Впрочем, если хотите, я могу составить Вам компанию в этом действе.
«Хотя сомневаюсь, что такое желание у Вас есть».