– Джошуа?.. – Зовет Вивиан негромко. Пауза в занятиях затянулась больше, чем она планировала. За это время непоседливый мальчонка мог не только водички попить, но и поесть, и поспать, и сделать уроки... Вивиан не жаловалась на скуку, но она обещала Доминику, что непременно поможет его сыну в освоении непростых элементов парной хореографии, но Джошуа весь день был рассеян, мечтателен и упорно не хотел запоминать движения.

Конечно, она могла вернуться домой – пожалуй, это было бы оптимальным вариантом в ситуации, когда младший Лау, похоже, от нее все-таки удрал. Но Вивиан – честь и гордость своего отца – желала сдержать обещание, пусть даже Доминик и не требовал от нее непременных успехов сына.

Пройдя в кухню, девушка огляделась затравленным зверем вокруг себя – боясь вновь увидеть лохматую голову и полные жадности и страсти теплые глаза, но древесного запаха здесь не было. Вивиан выдохнула облегченно – и сжала ладонь у груди, отчего-то чувствуя разочарование.

– Джошуа! – Через кухню она выходит во двор, но и там никто не отзывается. Внутренний двор дома Лау никогда не был запретной территорией для Вивиан, но в силу абсолютной нелюбознательности, она прежде заходила сюда от силы раз или два. Осматриваясь по сторонам, девушка робела с каждым шагом все сильней – даже перестала звать мальчишку по имени.

Наконец, она нашла младшего Лау: в низеньком подсобном здании – гараже, судя по всему. Остановившись на пороге огромных ворот, Вивиан замерла, вдыхая знакомый, парализующий непривычными желаниями запах сильного альфы. Джошуа был здесь же: внимательно смотрел, чем занимается Бенджамин, – но позвать его девушка не осмелилась, робея пуще прежнего и лишь внимательно смотря на обоих: пропавшего под здоровенным мотоциклом альфу и чрезвычайно любопытного маленького мальчишку.

Зверь замечает ее, и в его хищных глазах видит Вивиан опасность, чувствует всем телом: надо бежать отсюда, спасаться! Но не может пошевелить и пальцем – лишь следит неотрывно взглядом, как неумолимо приближается альфа.

Тяжелая рука ложится на плечо и держит крепко – теперь уж точно не вырваться, не убежать. Спасительной ниточкой – маленький Джошуа, гудящий как настоящая гоночная машина, громко и задорно. Вивиан находит малыша глазами и пытается убедить саму себя: при Джошуа Бенджамин ничего не предпримет. Ведь в прошлый раз его остановила добрая экономка? Остановят и в этот раз, – уверена девушка.

– Покататься?.. – Вивиан настолько растеряна, что даже не замечает, что говорит вслух. Растерянно моргает, стремясь вернуться к реальности из собственных грез, наполненных преимущественно теми воспоминаниями, что сделал для нее широкоплечий Бенджамин. Она возвращается глазами к нему, рассматривает лицо и находит его даже красивым: острый подбородок и прямой нос, тонкие губы и слишком не теплый даже – жаркий взгляд. Вивиан нужно время, чтобы понять, что речь идет о мотоцикле, и возражения слетают с губ сами собой, привитой привычкой.

– ..вовсе нет, – а на сердце вдруг тревожно и тоскливо, и голос против воли звучит не уверенно и сильно, но растерянно и даже как-то грустно. – Я пришла за Джошуа, нам пора продолжать занятия...

Последнее звучит совсем тихо и неуверенно. Вивиан переводит взгляд на мальчишку – Джошуа очень уж увлечен игрой на настоящем мотоцикле, как раз пытается дотянуться ладошками до руля, должно быть, для полноценной имитации самостоятельной езды.

– Это же опасно, – говорит о мальчике: вдруг он заведет огромный байк ненароком – что тогда будет? Вивиан дергается в сторону Джошуа, все еще придавленная рукой Бена, но желая немедленно снять малыша с сиденья – это слишком опасно, как и близость Бенджамина – для нее самой.

– Джошуа! – Даже не столько с укором, сколько с удивлением восклицает Вивиан. Она всегда была примерной девочкой и любила учиться, и от младшего Лау ожидала того же – отчего же малыш так капризничает? Эта мысль не укладывалась у нее в голове, а близость Бенджамина так и вовсе ломала всякие попытки что-то сообразить – слишком терпко, слишком сильно...

..слишком близко он вдруг оказался в единое мгновение. Едва успела подставить ладони, упереться в грудь Бена, не столько пытаясь отстоять право на личное пространство, сколько действительно боясь потерять голову. В тот раз Вивиан растерялась, была напугана и возбуждена, но у нее было достаточно времени, чтобы переосмыслить произошедшее и признаться себе, что та искра, что была между ними, то влечение, что она испытала – лишь влияние феромонов и не более того. Но вдыхая запах Бенджамина, ей трудно взять себя в руки: гормоны ли, чувства ли – так ли важно, если в памяти лишь прошлая их встреча, а лицо горит от одного только воспоминания о жарком, властном поцелуе.

– Это абсолютно недопустимо, – выдыхает Вивиан, пытаясь оттолкнуться ладонями, гоня прочь собственные непокорные мысли. Непривычно и страшно быть не в одиночестве, когда тело хочет большего, затмевая своими желаниями сознание. Главное – не терять голову, не поддаваться, не...

– Это опасно, – попытка шага назад. – Безрассудно, – упрямство в голосе. Маленькие Джошуа, сам того не зная, придает ей сил, не дает сорваться – одной мысли о нем достаточно, чтобы сказать заветное "нет". – Бессмысленно, – поднимает глаза, заглядывая в тепло карих глаз, и лишь чудом не теряет решимости.

– Отпустите меня, Бенджамин, – шепчет тихо, но настойчиво. Непозволительно смело для омеги, удивительно робко для дочери Комиссара. И уже громче, чтобы услышал и маленький "байкер": – Нам следует вернуться к занятиям.

Разочарованное и недовольное "ууу" с сиденья мотоцикла вынуждает тяжело выдохнуть. Не важно – раз так, она прямо сейчас отправится домой и вспомнит о напористом и сильном Бенджамина только через несколько дней, когда приблизится течка. Так даже проще – пусть только отпустит альфа из своих сильных рук, и она немедленно покинет дом Лау.

Отредактировано Vivianne Montgomery (11 ноября, 2015г. 07:38:17)

Вивиан взвизгивает, не ожидая подобного от Бена – никто и никогда не обращался с ней столь грубо, нагло. Трещит по швам маска благопристойной леди: в страхе она бьет по могучей спине сначала ладошкой, а потом и кулачками, но хватка здоровенных рук не ослабевает.

– Поставьте меня, – срывается на тон выше, к чертям летит все воспитания и привычка говорить тихо и мягко. – Прекра... Ай!

Удар был не столько болезненным, сколько обидным, оскорбительным. Обычно смазанные проявления эмоций необычайно ярки: страх и злость застывают слезами в глазах, стыд – румянцем на щеках, а сведенные точно судорогой пальцы вцепляются в еще теплое после Джошуа сидение байка. Малыш смотрит на них с восторгом, а Вивиан поджимает губы, злясь на саму себя, что не сдержалась, что показала чувства.

Но так не удержаться – понимает моментально, стоит только Бену сесть за руль и запустить кошмарную машину. Сиденье мелко вибрирует, Вивиан дрожит: боится спрыгнуть, зацепиться за что-нибудь длинными юбками или просто упасть, – и обхватывает Бенджамина за талию, как единственный свой шанс удержаться. "Хватит", – умоляет она тихо, но робкий шепот тонет в шуме двигателя. Даже если альфа и услышал – все ее слова он благополучно пропустил мимо ушей.

Плавная качка сменяется резким толчком, вынуждая что есть сил ухватиться за одежду Бена, прижаться плечами и щекой. Ворота раскрываются так легко и непринужденно, словно ее вообще не заметили, и впору бы кричать, махать руками, привлекая внимание, но Вивиан испуганно притихла. Запах альфы – мощный, стойкий, как и его обладатель – проникает под кожу, вызывает трепет и неуместные фантазии, и все же глупо отрицать: у Бенджамина крепкое, сильное тело.

Мотоцикл ревет еще громче, набирая скорость, волосы слетают с плеча, увлекаемые ветром за спину. Вивиан прячется за спиной альфы, чувствуя, как стынут ладошки – от ужаса и беспощадных потоков воздуха. Зажмурилась – что угодно, лишь бы не видеть, лишь бы закончился поскорее кошмар. Стянуло болезненным комом низ живота, пересохло в горле. Сквозь ресницы робко пытается подсмотреть: и становится дурно от мельтешения деревьев, проносящихся мимо на огромной скорости, а в ушах будто вовсе звенит – и оттого не понимает Вивиан, что это рация, встроенная в браслет Бенджамина, натужно верещит, взывая к совести переборщившего с решительными действиями альфы.

Вивиан всю трясет, и когда Бенджамин останавливает ревущего зверя, лишь слабость в ногах не позволяет ей немедленно соскользнуть с сидения на землю. Она убеждена: стоит ей только коснуться носочками земли, как она сразу же упадет – к собственному стыду и разочарованию отца.

Не замечает ничего вокруг, лишь цепляется пальцами за края сидения, мечтая оказаться за невообразимые расстояния отсюда, дома, в покое и умиротворении. Прикоснуться к клавишам рояля, взять в руки тонкий смычок, обнять гриф контрабаса, перелистнуть страницы знакомых и любимых книг. Она никогда не мечтала о свободе, а сейчас столь грубое и навязанное знакомство с окружающим миром лишь еще больше отпугивает робкую Вивиан.

Смотрит сквозь Бенджамина, не понимая, чего он хочет от нее. Неловко оборачивается, ища взглядом кого-нибудь из охранников: они всегда были рядом, не только защищая, но и поддерживая – многих из них Вивиан знала с самого детства и доверяла им как родным. Сейчас никого из них не было – зато вместо знакомых лиц девушка увидела другие: удивленные, смотрящие на нее во все глаза. Их пристальное внимание сковывало еще сильнее: нельзя заплакать, нельзя повести себя недостойно. Сковывало – и в то же время придавало сил, отрезвляло.

Рука Бена ниже талии, болезненное и щекотное движение его пальцев точно оставляет след на коже: она неприятно горит под платьем – и это тоже напоминает ей о том, кто она такая и как должна себя вести. "Мисс Монтгомери" – обрывок чьих-то слов, взывающий к разуму. Она – Вивиан Монтгомери, дочь Майлза Монтгомери и эталон благоразумия. Так воспитывал ее отец, такой она должна быть. Такая и есть, – напоминает себе девушка, тихо опуская каблучки на бетонную дорогу.

Не позволяет себе ни вскрикнуть, ни оттолкнуть руку Бена – и избегает смотреть ему в глаза, боясь растерять решимость.

– Где Вольфганг?.. Я хочу домой, – тихо шепчет она пересохшими губами. Едва не плача, закрывает глаза, напрягается в ожидании удара: крепкая ладонь Бена зависла в паре сантиметров от ее лица, и его хищный, жесткий взгляд не оставляет сомнений в том, что за ее непослушанием последует наказание.

Отредактировано Vivianne Montgomery (28 ноября, 2015г. 22:47:54)

- Кто учил тебя так обращаться с девушками, животное? – Ледяная пятерня стальной хваткой перехватила запястье байкера в момент удара и отдернуло ее назад. – Тебя воспитало стадо бабуинов?

Немногим ранее…

Алана не часто заносило в Берлинский квартал, и всегда только по работе. Некоторую информацию он мог получить только лично, от людей, которые никогда не появятся в Лондоне. Вот и сейчас он имел весьма содержательный разговор в одном баре средней руки. Кое-что интересное должно было в ближайшее время появиться на улицах Лондонского квартала, но что-то подсказывало суперинтенданту, что оно не дойдет. И скоро отдел по борьбе с наркотиками сможет рапортовать о крупном успехе.

Выйдя из ресторана, Алан направился к парковке, когда услышал грохот мотора посреди улицы. Затормозивший на перекрестке верзила неприятного вида что-то говорил премиленькой девушке позади себя. Надо же, такой ангелочек и с такой скотиной. Алан, конечно, не имел привычки влезать в личные дела каждой неудачной парочки, но у этой красотки было куда глаз положить. Нет, решительно мужлан на байке не достоин такой…

Спустя пару секунд суперинтендант узнал ее. Дочь комиссара на байке посреди Берлина и без сопровождения, не считая этого кабана в куртке. Да быть такого не может, если только это не похищение.

Суперинтендант резко метнулся к той стороне улицы, где уже собиралась кучка зевак, желающих поглазеть на происходящее. Со стороны это выглядело настолько по-дилетантски, будто бы здесь снимали кино с дорогими актерами и отвратительным сценарием. Вот только ни камер, ни режиссера Алан не заметил. Тогда какого черта этот детина лапает мисс Монтгомери?! От детины, кстати, за милю веяло полным набором всего низкопробного, что только приходило на ум. Как его вообще подпустили к этой девушке?

Никто пока не стремился вмешаться, и «Саранче» это было даже на руку. Этот бык не вызывал у него ничего кроме презрения, и эта девушка уж точно была не про него. И того, что он видел, пока шел на сближение, было достаточно, чтобы понять, что она здесь не по своей воле. Что он там делает? Ну, урод, тебе не жить.

Скот был действительно крепкий с виду. На первый взгляд, у него все преимущества: и на пару пальцев повыше, и в плечах пошире. Очки не скрывали азартную искорку в глазах суперинтенданта: что этот малый сможет против бывшего штатного специалиста по рукопашному бою управления по борьбе с наркотиками? С подобными типами ему приходилось иметь дело постоянно. Пока он сидел на байке, было не понять даже его манеру двигаться. Но Алан готов был поспорить, что ему даже тизер не понадобится.

В момент удара Алан перехватил руку здоровяка за запястье и оттянул назад. Вторая рука осталась за спиной. Полицейский ожидал ответа, внимательно следя за каждым движением противника, готовясь перехватить его ответный удар и выйти на болевой.

Отредактировано Alan Ireland (10 декабря, 2015г. 23:07:19)

Пальцы Алана, будто стальные тиски, продолжали сжимать запястье байкера. Кем бы ни считал себя этот здоровяк, прежде всего он был просто грубым, неотесанным животным. И то, что ему помешали, его явно разозлило. Но полицейский не собирался играть по его правилам. Этот тип непременно допустит ошибку и очень, очень скоро.

Кто-то на его месте счел бы разумным сейчас применить спецсредства, благо кое-что с собой у суперинтенданта было. Но сегодня «Саранча» хотел разделаться с ним самостоятельно, поставить его на место только своими кулаками. Не пропадать же годам подготовки, да и надо держать себя в форме. Этот гориллоид ему совершенно не нравился. Нет, Алан сам тоже любил делать жесткие вещи с девушками, но с девушками-альфами. Да и вообще, не мешало бы преподать ему урок. Насколько бы коррумпированным полицейским ни был Алан, он образцово умел поддерживать порядок. И ничего, что это не его территория: никто не может быть в претензии. А самое главное - подобное животное, по убеждениям Алана, ну никак не имело право прикасаться к такой очаровашке, как сидевшая позади байкера девушка. Знай свой шесток, сверчок.

- Скажи, тебе это необходимо, чтобы возбудиться, или тебе просто нравится бить девочек, потому что на большее ты не способен? - Улыбка полицейского могла бы показаться даже дружелюбной, если бы не злая искорка в глазах, которую громила явно успел хорошо рассмотреть. Но моральное давление тут ничего не могло дать, только физическое. И Алан сразу постарался посильнее разозлить противника. Пусть эта гора мышц попрет напролом. Пусть покажет все, что успеет.

Кажется, с бугаем кто-то пытался связаться. Неужели совершенно свихнувшийся фанат нанял вот это, чтобы выкрасть объект обожания? Тогда точно не понять, кто из этой парочки был тупее. Ничего, разберемся по обстоятельствам, - решил Алан. Только сперва он разберется со шкафом.

Байкер начал действовать. Вставая со своего мотоцикла, он, кажется, собирался просто подбросить полицейского в воздух, при том, что тот сам держался за его запястье. Даже схватить поленился, но решил сделать все одновременно. Только этого Алан и ждал. Уличив момент, когда противник нарушил свое равновесие, полицейский, не разжимая правой руки, обрушил ребро ладони левой на болевую точку на локте противника. Затем, перехватив руку громилы обеими руками, оттянул на себя и произвел болевой залом на запястье. Проверим, так ли он крепок, как считает.

Отредактировано Alan Ireland (10 декабря, 2015г. 22:58:52)

У Алана, как ни странно, появилось некоторое уважение к этому громиле. Он собирался, используя преимущество в технике, как можно скорее вывести противника из строя. Прием, который он применил на руку здоровяка, причинял поистине адскую боль на любом этапе, и многие парни, считавшие себя круче, чем яйца у тираннозавра, ломались в такой ситуации. Но не этот. Нет, этот здоровяк пока не продемонстрировал никаких специальных навыков рукопашного боя, зато показал впечатляющую выносливость. Такие попадаются не каждый день. Из этого, например, мог бы получился неплохой спарринг-партнер. Несмотря на то, что скрутить звероподобного байкера с первого наскока не получилось, полицейский одобрительно усмехнулся. Эта схватка обещала быть интереснее, чем казалось на первый взгляд.

Все же Алан позволил себе на какое-то мгновение ослабить бдительность, за что тут же и поплатился. Ему было интересно, как этот здоровенный детина будет выкручиваться из положения. Тот решил пойти напролом. На ногу полицейского будто бы уронили рельсу - такую силу вложил в удар парень с добрый центнер боевого весу. К счастью для Алана, атаковал он из неудобного положения: проделай он такую штуку, будучи лицом к нему, да еще и в прыжке, тут-то точно пришлось бы браться за оружие. Но стрелять полицейский сейчас не собирался. Как и отпускать противника, хотя сходу не мог сказать, целы ли у него все кости в стопе. Но даже боль не заставила Алана разжать захват. Он тоже выносливый малый.

- Если хочешь, чтобы этот трюк был эффективным, тебе стоит научиться ходить на шпильках, - каждый, кто представил бы громилу на высоких каблуках, был обречен покатиться со смеху, так что противник точно должен был разозлиться еще больше. Но на самом деле, шпилька, ударившая с такой силой, должна была пробить ногу полицейского насквозь и глубоко пригвоздить к асфальту.

Если Алану нужно было разобраться с серьезным оппонентом, он старался узнать о нем как можно больше прежде чем начинать действовать. Но работая на улицах Лондона, он никогда не мог предсказать всего, так что неожиданные противники попадались ему не реже. И в том, и в другом случае была своя прелесть, свой интерес. Сейчас в полицейском бурлил древний инстинкт, велящий ему одолеть противника, показать, кто здесь доминантный самец. Присутствие юной красавицы еще больше подогревало это желание. Одержав победу, Алан, естественно, будет с ней максимально возможно галантен. Но сперва победу надо было одержать.

Лицо полицейского скривилось от боли, но в ответ на удар он тоже пустил в ход ноги. Правая нога обрушила серию отточенных ударов на коленный сустав байкера, чтобы наконец повергнуть его на асфальт. Тем временем Алан продолжал заламывать руку противника все сильнее, параллельно выкручивая фалангу мизинца. Боль, которую испытывал здоровяк до этого, теперь должна была показаться ему щекоткой. Тут не требовалось много силы, главное - умение.

Толпа, собравшаяся вокруг, не особо занимала Алана. Что его могут узнать, он не волновался. Начальник наркоотдела давно создавал себе репутацию крутого детектива, не боящегося замарать руки. Но вот скоро могли прибыть какие-нибудь еще спасатели мисс Монтгомери, а делить победу с берлинскими патрульными или частными охранниками полицейский не собирался.

Отредактировано Alan Ireland (10 декабря, 2015г. 22:45:33)

– Я в порядке, – тихо бормочет она в ответ на вопрос вставшего между ней и дерущимися мужчинами Вулли. Лет десять назад она кинулась бы к нему, обхватила бы руками, горько заплакав – и думая об этом, Вивиан жалела о том, что выросла и больше не в праве проявлять своих чувств. "Я очень испугалась", – хотела бы сказать она. "Заберите меня домой", – почти сорвалось с губ. Почти – в последний миг одернула себя: это было бы лишним.

Все слилось в единую канитель, и Вивиан уже не знала, на что обращать внимание, на чем сконцентрироваться. Запах Вольфганга – привычный, умиротворяющий, – суетящиеся патрульные и обмякшее на тротуаре тело Бенджамина. Пронеслась на мгновение тревожная мысль: что будет с ним теперь? Вивиан, добрая душа и наивное дитя, не хотела такого – видит Бог, не хотела! Вспоминая поцелуй властного альфы, она стыдливо ловила себя на мысли, что желает того, что недостойно омеги ее положения, – снова почувствовать эту напористую, грубую, по-своему нежную силу. Быть может, и не от него вовсе: Бенджамин оказался первым, и это тоже пугало до дрожи.

Замечает она и блестящий жетон в руках неожиданно вмешавшегося защитника. Если до этого момента она не знала, как реагировать и чего ждать от альфы, то теперь уверилась: он не причинит ей вреда, его можно не бояться. Доверие к сотрудникам полиции было привито охранниками – все они тоже были офицерами ДПН, надежными и достойнейшими людьми, а других Вивиан не знала.

Чуть шаг вперед и в сторону: ближе к Вольфгангу, но так, чтобы хорошо видеть своего спасителя. Суперинтендант Айрленд красив: высок, статен и строен, широкоплеч и силен. За линзами очков – теплый, но твердый взгляд, направленный только на нее, и Вивиан замирает испуганной птицей под гипнозом коварного удава: он смотрит хищно, голодно, и от того лишь нарастает томление в груди. Но больше всего привлекает его запах – холодный, терпкий, он манит, соблазняет – ужасает невообразимой силой и притягательностью. Ей казалось, что и Вольфганг, и Бенджамин пахнут обольстительно – но в сравнении с мистером Айрлендом они меркли.

– Я в порядке, – повторяет она эхом, слабо-слабо, точно все силы вмиг покинули ее. Она не знает, что делать; она не понимает, что происходит; а собственные сумбурные, бесконтрольные желания шепчут в унисон лишь одно: о желании остаться рядом. – Вы.. Благодаря вам...

Смущается, но вновь не может отвести взгляда. Покорена, увлечена, заинтересована – и никак не может выразить нахлынувшие чувства.

– Спасибо вам, – на выдохе, вкладывая куда больше простой благодарности. Кому-то покажется – волнуется, но все куда глубже, сложнее – и в то же время, намного проще.

Отредактировано Vivianne Montgomery (14 декабря, 2015г. 12:58:47)

Его слова – радость слуху и сердцу – смущают. Галантно и нежно, ласково и заботливо, – супериндентант говорит мягко, заставляя девичье сердце трепетать от восторга и упоения, чувствовать себя словно окрыленной, одухотворенной. Ее восхищения не скрыть никакими силами: во взгляде, в кроткой улыбке, в прижатой к груди ладони так ненадежно спрятаны ее чувства, встрепенувшие обычно спокойную гавань ее души.

– Мисс Вивиан, – тихо говорит охранник, оборачиваясь к ней лицом и склоняясь к уху подопечной. – Нам следует возвращаться.

Она кивает, понимая, принимая, соглашаясь, но все так же не отрывая взгляда от мистера Айрленда. Еще несколько минут назад она хотела вернуться домой и молилась о скорейшем прибытии Вольфганга, а теперь – уже совсем не так рада, но скорее растеряна и удивлена. Больше всего на свете ей хочется шагнуть вперед и протянуть руку альфе, почувствовать его губы на своей коже, запомнить его прикосновение на долгие дни и ночи вперед – так, словно не поцелуй он оставит с ней, но свою метку.

– Я должна идти, – шепчет она едва слышно, но не сомневается: ее защитник все понимает по губам, по полувздоху. Чувство это – странное, дикое, но Вивиан действительно верит, что этот совсем незнакомый ей человек понимает ее лучше, чем кто бы то ни было. Беспрецедентное, иррациональное доверие, вызванное одним лишь запахом? Ее учили, что такого не бывает, что воспитание и воля могут побороть силу феромонов, но на практике все оказалось слишком трудно. Попроси мистер Айрленд сейчас, чтобы она бежала с ним на край света – и Вивиан Монтгомери, прелестное дитя, благовоспитанная леди и отрада любимого отца, забыла бы обо всем, чему ее учили всю ее жизнь.

Охрана уже открыла для нее дверь автомобиля, и Вивиан оборачивается на звук, а Вольфганг мягко направляет ее. Лишь садясь в машину, она снова смотрит на суперинтенданта, и чудится ей, что он расстроен вынужденным расставанием не меньше, чем она сама.

– Спасибо вам, – снова повторяет – губами, беззвучно, только для него одного.