После весёлых похождений по лондонским трущобам с угоном мотоцикла, закончившихся побегом от легавых, Фран думает, что больше никогда туда не сунется. Это, конечно, весело, но стоит ей загреметь, как её сразу же определят обратно в детский дом, возможно, даже хуже предыдущего. Сбежать не проблема, в любой стене можно найти лазейки, но слишком муторно, да ещё и через все гос. службы протащат – через всех этих мерзких, либо равнодушных, либо притворно-заботливых дяденек и тётенек без намёка на счастье в личной жизни. Фран иногда задумывается, что сказал бы её законопослушный детектив-отец, будь он жив и видя, какое презрение испытывает его дочь ко всему конституционно-государственному. С другой, отец он всё же приёмный, пусть и до безумия родной, биологический же бросил её глупую мать-омегу, не способную удержать мужика даже беременностью, так что о хорошей наследственности говорить не приходится, не говоря о том, что папашка её может оказаться кем угодно. Хоть бомжом подзаборным, хоть наркоманом, хоть боевиком – или уже отдыхает на персональном участке небольшой площадью под сенью деревьев и креста. Фран и любопытно его найти и опасливо: как-никак может и занудой каким оказаться и запрёт в четырёх стенах, а ей, если на то пошло, сейчас живётся просто замечательно. Найти приют не такая уж и трудная задача, а в остальном жизнь без нудной учёбы или работы, с постоянными приключениями и возможностью ложиться хоть в семь утра – слишком привлекательна, чтобы так просто от неё отказываться. Впрочем, вариант с нудным отцом гораздо лучше варианта с параноиком, который просто выставит её из дома, даже не почесавшись сделать ДНК-тест. Не говоря о том, что для начала его надо попросту найти в этом огромном городе. Фран не то, чтобы торопится с этим, фаталистически положившись на судьбу – суждено, так встретятся когда-нибудь. Ну, или если совсем уже припрёт, придётся заняться поиском.

В её жизнь вновь входит случайным путником Кот. Фран он искренне интересен, но слишком уж соответствует своему прозвищу – появляется неизвестно откуда и исчезает неизвестно куда; может быть рядом долго, а может и исчезнуть через несколько минут, уходя по своим делам. Кот спокойно, с лёгкой усмешкой на губах подсаживается к ней в кафе, не став ничего заказывать по своему обыкновению. Смотрит с лёгким, хитрым прищуром, и Фран с внезапной ясностью осознает, от кого у неё подобная мимика; они молча играют в гляделки. Она не торопит, зная, что Кот сел не просто так; пьёт медленно латте с мятой – бодрит, оседая на языке свежестью – и ждёт, пусть терпение начинает подводить. Кот заговаривает, небрежно сообщая, что узнал кое-что интересное. Замолкает вновь, поглядывая по сторонам обманчиво расслабленно – как у бездомного кошачьего, вечно лезущего не в свои дела, у него слишком много врагов, – а после смотрит прямо, с едва уловимой насмешливостью. Фран, уже наученная горьким опытом, с трудом держит себя в руках – стоит сорваться и проявить нетерпение, и Кот будет издеваться ещё долго. Наконец-то он приступает к сути, рассказывая об одном казино, куда могут пропустить даже её, если постараться. Фран внутренне ликует – ей уже давно хочется попасть в подобное место, в аккурат после того, как её научили играть в покер. Не скрывая собственного любопытства, она требовательно выспрашивает малейшие детали того, как ей попасть внутрь, и Кот охотно рассказывает, добавив, что казино не самой лучшей репутации, но Фран плевать. Её не пугают самые злачные места, она ведь вполне может за себя постоять! А вот упоминание Лондонского квартала заставляет насторожиться – с прошлых приключений не проходит и недели, не хватает ещё там накуролесить. С другой стороны, кто сможет её найти в лабиринте лондонских трущоб?

Фран решает пойти туда этим же вечером; Кот одобрительно кивает и небрежно добавляет, что, возможно, тоже зайдёт. Из этих «возможно» состоят все его обещания, а потому Фран ему не слишком верит, да и наверняка без него будет с кем повеселиться. Правда, лезть в подобные злачные места одной, не имея поддержки приятелей, опасно и для альфы, вне зависимости от того, выиграешь или проиграешь. Даже не так: с размерами выигрыша увеличивается шанс напороться на нож в тёмном переулке и не единожды. Она любит риск, но не полная дура – в путешествии к индустриальному району её сопровождает небольшой, но на славу сделанный складной нож в кармане. Фран не жалует колюще-режущее оружие, пусть уже научена с таким обращаться, но прогулки по тёмным переулкам с битой или монтировкой излишне привлекают внимание и притягивают излишние неприятности.

Улицы лондонских трущоб действительно мерзкие: узкие, петляющие, разрастающиеся, как паутина, на кучи проулков. Покрыты грязью, повсеместно можно наткнуться на отходы или на мочащегося у стенки мудака, пошатывающегося с перепоя. Серые, обветшалые стены домов покрыты надписями не самого гениального содержания, содержащие в основном примитивные ругательства и не менее примитивные признания в любви. Причём признания эти соседствуют с обвинением тех или иных девок в лёгком поведении, и последнего гораздо больше. Кроме кривых надписей немало граффити, некоторые – практически во всю стену; и яркие, и мрачные, но всё также без какого-то смысла, обычные рисунки. Зловоние от гниющих отходов и аммиачный смрад мочи перебивают любые другие запахи редких прохожих, даже агрессивных альф.

Фран имеет очень смутное представление о том, где же находится нужное ей здание; она плутает по негостеприимным улицам, вглядываясь в таблички – темнеет весьма стремительно, а неоновым или каким-то ещё светом здешние улицы похвастаться не могут. Фран закуривает, в попытке успокоить нервы – чёрт бы всё побрал, ей абсолютно не улыбается бродить по этим закоулкам всю ночь! Но разворачиваться и возвращаться обратно в Римский квартал она не собирается – хоть ходи и выспрашивай дорогу. Стараясь подавить нервозность пополам с раздражением, Фран вдыхает горький, крепкий дым, пытаясь вспомнить хотя бы какие-нибудь ориентиры, кроме «когда выйдешь в самый стрёмный район, там и найдёшь». И, на удивление, буквально через пару шагов она натыкается на искомую сауну с покосившейся табличкой, чем-то измазанной, что в темноте вполне сошло бы за кровь, будь это фильм ужасов. Фран хмычет – подобные фильмы её не пугают, построены-то в основном на напряжённых мелодиях и внезапных появлениях тварей разной степени омертвелости. Вида крови она тоже не боится, успев насмотреться на всякое, ей даже зашивать несколько раз приходилось – не самая приятная процедура, но явно увлекательнее, нежели омежье шитьё по ткани – как вспомнишь уроки матери, так тошнит.

Внутри уныло, как на уроке труда для девочек, правда, тут на ресепшене мины кислые, приветливой улыбке и радушному приёму явно никто не учил, да, в целом, срать. Она помнит указания, ей нужно совсем не сюда; поворот налево единственный, длинный, тёмный коридор, словно кричащий о всяких тёмных делишках – надо же как пошло. Фран идёт уверенно, не позволяя себе останавливаться и задумываться, толкает дверь, дабы не томиться излишним ожиданием. Её встречает небольшой зал, наполненный разношёрстным, но явно гнилым народом, стоит гул, как в пчелином улье, прерываем лишь возмущениями или басом охраны. Фран ныряет в толпу и ловко лавирует, даже не пытаясь проталкиваться – только времени больше займёт, всё же некоторые дядьки тут внушительный комплекции, как и тётки, более тщедушных же она без зазрения совести толкает, желая как можно скорее оказаться у охраны и пройти внутрь. В успехе она не сомневается. Благо, это не какое-то элитное казино, так, шарашкина конторка, и нет нужды соблюдать определённый дресс-код, хотя некоторые из присутствующих щеголяют засаленными прикидами. Впрочем, Фран в своих джинсах, белой футболке и укороченном пиджаке создаёт некую видимость костюма.

Она уверенно проходит к двери, собираясь её толкнуть, но дорогу ей преграждает мускулистая рука и вполне добродушный бас: «вали отсюда, малявка». Фран нехорошо щурился, разглядывая препятствие: какой-то бугай в помятом костюмчике и с лицом, не обременённым интеллектом, всем своим видом дающий понять, что прохода ей тут нет. Досадно, но едва ли остановит, ведь она тверда в своём решении проникнуть вовнутрь. Главное не переборщить, чтобы не быть вышвырнутой из этого заведения, но и вежливость явно стоит оставить в сторонке. Фран слегка взъерошивает волосы, но на охранника не надвигается, дабы не смотреть снизу вверх так откровенно:

— Какого хрена, — довольно вежливо начинает она, — я не могу пройти?

Охранник всё также довольно добродушно, с мечтательным видом разглядывая свои костеты, поясняет, что всякие малолетки должны сидеть дома, лучше – на кухне. Фран начинает сердиться – она, альфа и на какой-то кухне будет торчать, когда тут за дверью такое веселье? Внезапно в их милую беседу вмешивается третий тип: долговязый, с тёмными волосами и в стрёмном костюме – и это всё, что Фран успевает заметить, прежде чем охранник стискивает нового посетителя в медвежьих объятиях. Она недовольна – вот ублюдок наглый! Впрочем, если он отвлечёт охрану, Фран сможет пробраться внутрь незаметно, избежав нового тупого разговора. Пожалуй, именно это она и собирается сделать, приготовившись «ловить момент», вот только невольно прислушивается к диалогу, с интересом замирая. Долговязый явно тут как у себя дома, ведёт себя нахально и расслабленно, опуская довольно сальные замечания, но успев пожить в обществе практически одних парней-бет, Фран нисколько не смущена и даже не удивлена, а словесные обороты вызывают лёгкое восхищение – стоит взять на заметку. Стэн зависает, а долговязый поворачивает свою голову к ней – Фран с удивлением отмечает отсутствие глаза и шрам, уродливой, кривой линией пересекающей лицо. Неуёмное любопытство сразу же поднимает свою змеиную голову – жутко хочется узнать, откуда подобные увечья. Фран растеряна увиденным лишь мгновение – ответного, при том весьма наглого взгляда, да недоброй ухмылки достаточно, чтобы взять себя в руки. Она насмешливо приподнимает брови и коротко усмехается в ответ – кажется, этот со шрамом что-то задумал, и Фран остаётся на месте, решив понаблюдать за спектаклем даже с угрозой провала операции по проникновению в казино.

Стэн окончательно тушуется, пытается в ней что-то эдакое разглядеть своими тупыми глазами, а Фран лишь несколько надменно приподнимает брови, скрестив на груди руки и всем своим видом показывая недовольство неосведомлённостью охраны, с трудом не хохоча – о, как она сама хочет узнать, кто же её отец! Вряд ли, конечно, он настолько важная шишка, но будет весьма забавно, если предсказание долговязого сбудется.

— Я знаю, — отвечает на похвалу насмешливо, проходя за ним, слегка усмехаясь на его замечание, больше заинтересованная залом: куча столов и игровых автоматов с однообразной бодрой мелодией, которую перебивает какая-то новомодная, идиотская музыка в зале. Народу полно – толкутся в основном вокруг столов, наблюдателей больше, чем игроков, впрочем, некоторые уже просто спустили свои средства. Фран интересует рулетка и покерный стол – именно ради них она здесь. Усевшись за барную стойку, выслушивая болтовню своего нового знакомого, Фран всё же больше внимания уделяет ему, с трудом скрывая во взгляде насмешливость. Этот идиот действительно думает, что она купится на какое-то дешёвое обещание? Золотая рыбка современного мира, мать его. Впрочем, пусть думает так и дальше, Фран никогда не спешит развеивать иллюзии взрослых – проще обвести вокруг пальца после. И его обведёт, как лоха последнего. Неужели он думает, что она может испугаться авантюр, да ещё как ребёнка на «слабо» пытается взять – точно развести его будет не трудно. И ухмылка у него действительно мерзкая, впрочем, это только добавляет своеобразного обаяния, замеченного ещё при его появлении.

— Это называется сделка, а не пари, — усмехнувшись слегка в ответ, Фран без особых колебаний протягивает свою ладонь, крепко и уверенно пожав мужскую, добавив. — И не называй меня пушинкой. Меня зовут Фран.

Она ожидает, что долговязый тоже представится, но не собирается на этом настаивать. Отпивает заказанный, крепкий и гадкий алкоголь, продирающий сразу же горло – с трудом удаётся не закашляться. Налегать на него определённо не стоит. Фран легко облизывает губы, обратив внимание обратно на зал, но краем глаза наблюдая и за долговязым – мало ли что ещё отчудит. Взгляд скользит по крупье, ловко и быстро тасующего карты – она и сама умеет мухлевать, а ещё знает, что профессионала в этом деле, особенно раздающего карты, за руку хрен поймаешь. И нож тут вряд ли у неё одной, но тем только интереснее. Воздух спёртый, тяжёлый от такого количества народа, и Фран окончательно уверяется, что ей тут нравится. Вся атмосфера азарта, обмана и опасности, приятно волнует, а тут ещё её втягивают в какую-то весьма сомнительную авантюру – что же, вечер и ночь предстоят интересные.

— Что от меня требуется? — коротко и негромко интересуется, продолжая поглядывать на долговязого лишь краем глаза. Вряд ли у этого типа нет какого-то плана, раз он решает впутать совершенно левого человека в свою игру. Фран не сомневается, что верить ему действительно нельзя – надо же какая удивительная честность. Но вместе с тем до определённого момента она согласна поучаствовать в назревающем представлении, до тех пор пока не урвёт выгоду для себя или хотя бы определённый фан. Взгляд утыкается в стойку, у которой тоже толпится народ. — Нужны фишки.