Воздействие подавителей очень удобное, когда ты работаешь и пытаешься сосредоточиться лишь на ней. От слишком длительного применения этих таблеток начались редкие головные боли. Правда через год или два, они словно уже и не помогают, эффект от них становится все слабее и слабее. Луи, не сильно затрудняясь прочтения инструкции до конца, бросил этот препарат, думая, что стоит найти новый. Не успел. Слишком резкий отказ от препарата дал слишком бурный эффект, что Луи пришлось взять больничный, чтобы привести свой гормональный фон в порядок, чтобы унять неконтролируемую течку, а вместе с ней тошноту и рвоту, когда Луи даже есть не мог, чтобы не бежать в туалет. Все это продолжалось периодически, спонтанно и ужасно хотелось секса.  Унять это желание удалось не с первого раза после какого-то случайного перепиха. Луи пришел в себя лишь через полторы недели, как все это началось. Он записался на прием к гинекологу, который оказался лишь через два дня. Луи старался находиться дома, все время ощущая жжение внутри, желание, чтобы кто-нибудь сейчас был рядом. Никого не было. Такая сентиментальность была ему не свойственна.
После такого физического и нервного срыва, Луи ощущал себя изнеможенным, усталым и полностью разбитым. Не хотелось ничего, словно все потеряло интерес, свои цвета и значимость. Внимательность упала. Порой Луи замечал, что читает одну и ту же строку в чеке, а иногда добавляет три ложки сахара, хотя терпеть не любит сладкий чай или кофе. " Что я тут делаю..." Этот вопрос не имел ответа: четкого и ясного. Ему нужна была помощь из-за собственной невнимательности и безалаберности насчет медикаментов. Но вот только сейчас не было сил даже сильно задумываться об этом. Было просто необычайно плохо.
И вот, Луи оказался в кабинете, где сидит врач, где стены были белыми, розовыми. Простой, чистый кабинет без излишеств. Кстати о враче. Луи ощутил запах осенних листьев и лекарств. И последнее вовсе исходило не от помещения - от альфы. Да, перед ним был альфа, в халате и гинеколог. Луи сглотнул, не совсем понимая, как такое возможно. Он впервые видел перед собой гинеколога с таким полом и слегка оцепенел. У него вертелось масса комментариев на этот счет, но удивление и усталость были слишком сильными, подавляя излишнюю резкость Луи, делая его довольно вялым.
- Добрый день.
Луи сделал еще пару шагов вперед и остановился. Он понимал, что неважно выглядит. Так же он ощущал, что, скорее всего, слегка похудел, что так же не отразилось достойно на его телосложение. С ним вообще было сложно, с телом. Луи стеснялся его, но старался не показывать этого, не обращать внимание, но перед врачами такой подход не прокатит. Они увидят и могут задать вопросы, а от этого не спастись. Тем более после такой неловкой ситуации, когда бросил принимать препарат, но не прочитал инструкцию до конца. Что может быть нелепее? "Говорила мне "мама"..."
Взгляд вновь зацепился за врача. Запах никуда не делся; он еще слегка пьянил и оказывал недвусмысленно воздействие на организм, но не так сильно как на прошлой неделе. А вот внешность была приятной, даже завораживающей. Или это от того, что все так плохо? Кабинет казался пустынным, хотя всегда таким был. Физическое состояние было отвратительным, а еще не было возможности вернуться к работе... Все оборачивалось через чур плохо. И тут должно быть точно так же.

Плохо почему-то не наступало, а наоборот - все двигалось излишне спокойно и хорошо. Луи ощущал подвох. Не хотелось верить в то, что все решиться посещением к врачу. Мысли путались, сплетались воедино и было сложно держать себя в руках, не опустится до того, чтобы просто не заплакать, удерживая жгучий комок где-то внутри. Из-за растерянности, страха и такой неожиданности все вновь стало каким-то тусклым, ненужным. Луи спокойно вздохнул, понимая, что его внешний вид обманчив. Простая привычка держать себя в руках пока это возможно, пока истерика не доведет его до предела, не заденет до самой сути, чтобы уже потом не успокаиваться несколько дней, спрятавшись под одеялом в квартире... "Я размяк..." Это лекарство лишило его всех сил, словно выпило из него все соки. И сейчас была задача рассказать об этом, как можно более внятно, поэтапно. Как же это было сложно...
Луи поправил платок, что чуть не сполз с плеча и последовал совету, сел на стул. Все атмосфера этого кабинета давила, а голос врача угнетал своим дружелюбием. Как Луи его не любил, это напущенное дружелюбие, чтобы не спугнуть и не напугать. Так действуют врачи, но и лжи в этой доброте нет - просто профессиональный навык. Луи лишь слегка нахмурился, но проглотил это, так как в голову даже ответных колких фраз не пришло.
- Не ошибаетесь, мистер... - Луи осекся ненадолго, бросив короткий взгляд на бейджик доктора, Роджерс. Дело в том, что я по глупости слишком резко бросил подавитель после длительного применения.
"И еще несколько дней назад вы бы на меня, доктор, действовали как красная тряпка на быка". Но эта фраза успешно осталась витать в мозгу. Усталость, что теперь почти всегда была при Луи, и теперь  тяжело давила на плечи. Луи казалось, что он почти не отдыхал после того, как вынужден был взять отпуск. Порой наступал момент "отката" - когда целыми днями клонило в сон, тело было вялым и непослушным. Ничего не хотелось. Желания пропадали, правда, ненадолго. Сейчас был именно то время, когда еще можно было терпеть, когда организм не сопротивляется силе воли.
- Как видите, я не в самой лучшей форме.
Луи дышал ровно, успокаивая себя. Голос не дрожал. Во взгляде доктора была лишь легкая заинтересованность в ответе на поставленный вопрос. Именно это заставило окончательно сосредоточиться на визите, успокоится и немного отвлечься от собственных проблем, оставив их на дне. Плохо будет потом, ночью. Лучше рассказать о проблеме сейчас и начать с ней бороться, нежели довести себя до крайности... И что тогда? Луи не мог знать, но уже было так плохо, что все тело изнывало, а в душе хотелось просто куда-то забиться.
Луи покосился на шторки (или жалюзи), что висели на окне, и задумался о том, что этот розовый цвет все же ему не нравится. Даже нежность не навивает, а белые стены лишь ухудшают положение. Кто вообще додумался делать такую голографию в больницу? "Луи, спокойнее, это всего лишь иллюзия интерьера..." Заглушить негодованием полностью не удалось. Луи закрыл глаза, но стало лишь хуже. Теперь острее ощущался запах, исходящий от альфы. "Да черт вас дери, вы издеваетесь?!" Открывать глаза не хотелось, погружаясь в эту тьму долго, долго, долго... Вот только прошло всего несколько секунд, а Луи сидел как на иголках, ловя каждый шорох и звук рядом с собой, готовый в любой момент открыть глаза. Это не беспокойство - настороженность, которая появляется каждый раз, когда человек лишается одного из шести органов чувств. Но глаза так устали, и еще этот розовый цвет. Вот почему-то в сознание четко въелись эта занавесочки.

Отредактировано Louis Delon (13 марта, 2016г. 20:32:22)

Луи специально не обращал основного внимания на доктора, закрыв глаза, стараясь отгородиться и от запаха альфы, и от не сильно приятного кабинета. Нет, в другой момент атмасфера здесь могла показатсья милой, но не тому, ког ораздражало буквально все. Нервы, терпение, силы - все это было на пределе возможностей, если не на силе успокаивающих и прочих таблеток. Пришлось открыть глаза и постараться внимательно выслушать господина Роджерса, чтобы понять, что ему делать дальше. А варианты были не слишком утешительными. Или сидеть на таблетках, тем самым усложняя свое здоровье еще больше, или лечь в стационар, чтобы пролежать там под просмотром врачей и сиделок. Тьфу. Луи ненавидел стационары, как и вообще любое длительно прибывание в лечебных учреждениях. Не сказать, что медицина хромала на обе ноги, скорее наоборот, но ее цена и методы... Это слегка пугало омегу, а порой и вовсе отталкивало. Как обычный, приличный гражданин Луи следил за своим здоровьем, стараясь порой проверяться у врачей, если, конечно, ни учеба, ни работа не мешали этому.
А еще по лицу доктора было заметно, что тот не любит предлагать подобное. Делает он то спокойно, дружелюбно опять-таки, но отчего-то складывается впечатление, что что-то не так. Луи не настолько сведущ в человеческой природе, но некоторые сомнения, неуверенность и прочие чувства, мешающие решению и уверенным чувствам, он разглядеть способен из-за работы с людьми. Многие омеги ведут себя еще хуже:? ломаются, сбегают, пугаются каждого шороха. Правда, есть и те, кто слишком самоуверен. Альфа же перед ним был почти золотой серединой, правда, если дело касалось столь деликатного вопроса, как постановление диагноза.
- Прекрасно, ничего не имею против такого эксперимента. Особенно, если этот новый метод способен быстрее поставить меня на ноги, - не сдержался Луи, слегка цыкнув.
Ему некогда было валяться в постели. Он не желал проводить дни, полные скуки, уныния и томиться в одной палате с кем-то еще. Или даже в одиночестве. Да, у него не было выбора; придется переступить через все эти "не хочешь", но можно сделать этот выбор гораздо мягче и комфортнее? Луи понимал, что придется обратиться за помощью к родным, хотя семья - это вообще последние люди, которые должны знать о его глупом поступке. "Еще свидания вслепую мене захотят придумать, ужас просто". С Селесты станется учудить что-то такое, а от своего отца она может получить почти что угодно. По крайне мере так думал сам омега, вспоминая свою сводную сестру.
- Мое согласие вы получили. Что-то еще нужно?
Глупо было спрашивать. Луи нечетко, но представлял себе, что еще может понадобиться. Бумаги, переезд, доверенный человек с его стороны и лично по его инициативе... Делон тяжело вздохнул и съежился. Голова разболелась, стало как-то совсем паршиво сидеть здесь и разговаривать обо всех этих деталях. Хотелось вернуться домой, в укромное место, и просто свалиться на кровать. Поход к врачу был сроднен пытки, учитывая, что перед ним стоял тот, с кем по природе ему можно переспать, как и тысячи других альф. Луи никогда не задумывался о том, что все слишком гладко идет.

Луи слегка повел плечами, словно стремился поскорее с себя что-то сбросить. Не получилось, что нисколько не удивило. Раздражало. Просто от немого отчаянья и крика, когда эту ситуацию уже не было сил терпеть и избегать, хотелось хоть что-то делать, создавая иллюзию для самого себя. И Луи создавал, строил, пытаясь сохранить хоть каплю разума и ясности, от чего его состояние еще больше, еще сильнее давило на него. Сколько он сидит в кабинете этого врача? Пять минут, десять, пятнадцать? И каждое число являлось адской мукой, которая никогда не кончится. Как же хотелось, неимоверно, опустить бразды, проигнорировать редкую волну спокойствия и просто сорваться с места, обнять за шею этого альфу, которые ему был совершенно чужой, незнакомый, но его запах как-то неожиданно стал сильнее в разы. И затем…
Луи тихо простонал, потирая переносицу, лишь кивая на фразу о каких-то бумагах. Он и так знал, что их нужно подписывать, поэтому эти слова он мог пропустить мимо ушей, справляясь с собственной секундной слабостью. Естественная, такая знакомая нужна в прикосновении боролась с чертой характера ; гордостью. Луи не любил лишний раз общаться с лицемерами, а большая часть населения вообще была отпетыми лжецами, негодяями и льстецами. По крайне мере в той среде, где привык обитать сам омега. Тем не менее, случалось видеть и глупых людей, что вызывало лишь горестный вздох. Сложно было понять или их логику, или ее отсутствие.
- Конечно, – лишь кратко бросил Луи на замечание Джесси об осмотре.
Это тоже стоило ожидать, но в голове просто не осталось на это место. И утверждение врача привело сначала в легкое замешательство, а затем в немое, горестное возбуждение. От чего снова пришлось уже вздохнуть, взъерошивая себе волосы. Наверняка нужно было проклинать всех, кто посоветовал ему сюда прийти, и всех, кто принимал на работу гинекологов пола альф! Чувство вспыхнули, тлея, но почти сразу же погасли. Благо врач отвернулся, и можно было спокойно предаваться своим терзаниям в полном одиночестве, без лишних пары глаз.
И Луи положил платок на стул, встал. Стянув только галстук, как будто тот душил, он бросил его следом за платком. И затем до него донеслась лишь одна фраза, которая на миг заставила остановиться, чтобы потом отпустить, оставляя после себя лишь легко смущение. Оно проявилось в горящих ушах, покрасневших от стыда. Если бы причина была в наготе. Луи не любил свое тело. Он не стеснялся его, не видел в нем ничего особо привлекательного, так же как и бесстыдного, по-настоящему стеснительного. Но не любил, буквально иногда доводя эту нелюбовь до ненависти…  И, тем не менее, уши покраснели от осознания собственных мыслей, тогда как в обычное время простая фраза «раздевайтесь» не вызвала бы в нем такой странной реакции. Тем не менее, рубашка медленно, но верно была расстегнута и стащена с плеч следом на стул. Последнее, что осталось снять – это брюки. Что Луи и сделал, правда, слегка запнулся в брюках. «Надеюсь, это примут за признак стеснения, а не… чего-то иного». В голову шли только какие-то нелепые, даже пошлые варианты. Мозг устал. И Луи вместе с ним, но не готов был так просто сдаться, тем самым мучая себя сильнее. Во всей борьбе ему помогало лишь успокоительное, которое было чертовски дешевым и схваченным по чистой случайности первым в аптеке.
- Название препарата? – голос предательски дрогнул, и Луи отвел взгляд с лица Джесси на бейджик.
Уголок губ слегка дрогнул, показывая, как рыжий нервничает. Он понял, что не помнит точное название и затрудняется назвать его. Но вот пачка с этими таблетками до сих пор лежала в его сумке, которая спокойно лежала дома. С собой у Луи были лишь ключи от дома и бумажник. Стало неловко. Луи вообще терпеть не мог запоминать все эти названия лекарств и особо не смотрел, что покупает. Конечно, подавитель он выбирал тщательно, но это не значит, что запомнил. Тогда в глазах рябило от множество названий.
- Он был с высокой дозировкой. Назначал другой врач.
Луи замешкался, но все же сказал это. Однако к тому типу Луи идти наотрез отказался. В последний свой прием они крупно поругались, от чего омега хлопнул дверью, пообещав, что больше в тот кабинет не вернется. Хотя причина ссоры была мелкой и незначительной.

Отредактировано Louis Delon (11 февраля, 2016г. 18:38:34)