Ноябрь в Берлинском квартале был холодным, а зима обещала стать еще холоднее — сразу как начнется. Пускай снег выпадал редко и лежал недолго, — машины и пешеходы, граждане, спешащие на работу и по домам, быстро бы превратили белесый девственный снежок в грязную слякоть, — приближающуюся зиму трудно с чем-то спутать. Не то чтобы Ацуши был метеочувствительным человеком, но наступающие холода и крепчающий мороз действовали ему на нервы: скоро придется лезть в далекий шкаф за теплой одеждой, доставать с высоких полок коробки с сапогами, перчатки, шапки, шарфы, свитера… Тем более, ему часто приходилось менять свое местонахождение, поэтому и удобную одежду подобрать было трудно. Но одежда будет потом, а сейчас — работа и дела, бега в своем колесе до ночи, а затем, может быть, горячий чай и пушистое одеяло.
Ноутбук начал опасливо мигать. Ацуши снова не заметил, как энергии осталось меньше десяти процентов, и следовало закругляться. Он плавно закрыл крышку, провел рукой по волосам, закрыл глаза, пересчитал в уме все, что успел сделать. Маленькая традиция: если ноутбук намекает тебе, что устал даже он, будучи бездушной машиной, то тебе и подавно пора бы отдохнуть. За закрытыми веками прыгали и расплывались цифры, фразы, имена и адреса; большая часть финансирования была обеспечена, а книга с потенциальными знакомыми, половину из которых было бы неплохо припаять к сотрудничеству, лежала рядом с ноутбуком — открытая, исписанная. Ни одной строчки без подчеркиваний и заметок, ни одной строчки без причудливых сокращений, которые расшифровать и понять может только сам Хаширама. Не было особой надобности в том, чтобы шифровать информацию — уж что-что, а безопасность своим людям Анкель хорошо гарантировал, особенно таким важным. Несмотря на то, что Ацуши уже почти десятый год работал на Гуттенберга и не собирался менять работодателя, он до сих пор не мог привыкнуть к простой мысли: он теперь не обычный человек, не пешка, которую легко разменять на другую, более важную фигуру, он — часть механизма, часть команды и часть корабля, одна из самых значимых частей. Ацуши еще в первый раз долго косился на охрану и еще дольше не мог к ней привыкнуть. Возможно, поэтому Хаширама и шифровал свои записи; легкий флер паранойи и бережливости передались ему от Гуттенберга, да и не на этом ли стоит весь могучий Берлинский синдикат?
Хаширама протер глаза и зевнул. Его рассеянный после трения взгляд упал на нижнюю строчку, написанную не ручкой, как обычно, а карандашом. Надпись была не адресом, но именем и добрым напоминанием из прошлого. Ацуши хлопнул себя по лбу, чувствуя, как боль от шлепка бодрит мозг и не дает расслабиться. Забыл! Все-таки забыл об этом задиристом омеге-проныре, которого они выловили с Мадарой и которого пришлось спасать! Еще две недели назад, не размениваясь со временем, Ацуши навел на юношу справки, поэтому выяснить его мобильный, род деятельности и адрес для самого Хаширамы не составило труда, а уж как трудились ищейки и шпионы Синдиката его волновало мало: он платит деньги — они работают, все честно и отчасти даже добровольно. Японец взглянул на время, проверяя, не слишком ли поздно будет звонить — каким бы мафиози он ни был, а чужое время уважал — и потянулся к третьему или четвертому дешевому мобильному телефону. В каждом из них были разные сим-карты, следовательно, и разные номера. Еще одна параноидальная предосторожность.
Он нащелкал на сенсорном экране замысловатый номер неудавшегося папарацци и прислушался к медленным гудкам. Когда вызов все-таки пошел, Ацуши, без лишних приветствий, проговорил негромко, но четко, разделяя слова и звуки, одновременно прислушиваясь к фону из мобильника:
— Мистер Креста? Вы можете говорить? — подождал пару секунд. — Я хочу удостовериться в том, что Вы больше не распространяете ненужную информацию и не передаете ее в чужие руки. Надеюсь, что Вы и сами прекрасно понимаете, что связались с системой, об которую сломаете зубы, но поверьте: мафии хватает крови и жертв, мы не собираемся сеять жертвы среди обычных граждан. Если они не лезут, куда им не следовало лезть, — произнес он с нажимом. Выдохнул, прикрыл глаза, провел рукой по крепкому столу. Он выдал много денег, чтобы стол был деревянным, а не подделкой-голограммой. — Я хочу мирно поговорить. В общественном месте. Как Вам… — Ацуши потянулся к книге и пролистал до последней страницы — на ней были адреса забегаловок, ресторанов, кафе и баров японской диаспоры, которые прочно «крышевались» мафией. Хаширама очень соскучился по национальной еде, а рыбу не видел уже несколько месяцев, что, как он считал, пагубно сказывалось на здоровье. — Суши—бар «Миюки»? Завтра в полседьмого вечера.
Ацуши прочитал ему адрес нахождения бара, чуть щурясь — кажется, еще пару лет такой напряженной работы и придется носить очки.
— Не опаздывайте.
Он нажал на кнопку сброса вызова и отключил звонок. Конечно, он знал, где располагаются люди, охраняющие покой и мир — как бы забавно это ни звучало, — на улицах японского квартальчика, и выбрал место как раз поближе к ним, чтобы, в случае внезапного налета полицейских или еще какой неожиданности, не только выжить, но и прижать к полу Креста, как непослушного жука, и точно завершить начатое Мадарой дело. С другой стороны, Вэйнамонд, даже будучи омегой, — Ацуши порой и сам предвзято относился к другому полу, мол, да что с них возьмешь, заложники судьбы и календаря, — явно не был непроходимым дурачком, с которым нельзя найти общий язык. В это очень хотелось верить — и Хаширама пошел заливать ванну горячей водой, выкидывая из головы все, что связано с работой, и самого Креста тоже.

В указанном месте и в указанный час Ацуши появился с немецкой педантичностью. На нем, как и всегда, был дорогой костюм, который выделял его из слоя бедняков, но не делал заметным на улице — недостаточно для того, чтобы привлекать внимание к себе больше, чем обычно. Неподалеку, как бы невзначай, шли два охранника. Хашираме нравилось чувствовать себя хозяином положения и, как ни крути, отчасти тоже владельцем всей этой территории. Знакомое лицо он увидел у дверей в суши-бар, а когда подошел — улыбнулся краем губ и пожал омеге руку, будто выдирая лист с их прискорбным знакомством и заменяя его на новый, чистенький.
— Добрый день. На улице холодеет, ноябрь, приближающаяся зима… Зайдем, пожалуй? — он открыл перед ним дверь, собираясь пропустить вперед себя. Ничто не отменяло вежливости и воспитанности, даже если твоя жертва еще не понимает, что она жертва, и что весь диалог будет состоять из запугивания и ультиматумов.

Не таков ведь Заратустра,
Чтобы каждого жалеть.

Кажется, запах Вэйнамонда шел впереди него. Этакий флер, смесь из неприятных ароматов, которые сами по себе вполне неплохи и могут даже нравиться в определенные часы незамутненной жизни. Сперва от Креста пахло железом, крепким металлом, и это невольно напоминало Хашираме о боссе. От Анкеля тоже пахло сталью, может, другой породы, но Ацуши никогда не разбирался в сортах железа и холодном оружии (кроме, конечно же, национальных орудий), поэтому эта металлическая нотка была практически одинаковой. Затем шел алкогольный шлейф – или омега напивался по дороге, поэтому аромат не успел выветриться, или старательно стерилизовал свой организм изнутри с того самого момента, как Хаширама ему позвонил. Это вызывало ухмылку – неприятную, едкую, ядовитую, но японец удержался от лишних эмоций; он еще два десятилетия назад понял, что то, что происходит в душе, не обязано отображаться на лице, поэтому даже злорадство и подтверждение собственной власти над чужими чувствами не могли перебороть этот простой принцип. Чем меньше противник – противниками были все, кто не был «своим», а из «своих», возможно, Ацуши мог по праву считать лишь Мадару, Анкеля и еще пару людей – знает о том, что ты ощущаешь, тем больше у тебя преимуществ. Хаширама привык к нечестной игре.
В трубке голос Вэйнамонда звучал достаточно подавленно; Ацуши мог лепить из него, как из пластилина. Сейчас же он видел перед собой другого человека, которому безразлично, что с ним случится через секунду, поэтому, видимо, можно позволить себе борзеть. Хашираме это очень не понравилось.
«Слишком рано сдаешься, малыш», - недобро подумал он, оставляя на лице деловую, чуть довольную улыбку.
Когда Ацуши собирался лично заказать столик, его не то чтобы перебили… Его обогнали. Хорошо, что метрдотель был бетой и не разбирался в запахах от природы, а не то Хашираме пришлось бы – пусть и всего на миг – несладко под чужим издевающимся взглядом, мол, неужто альфа позволил какому-то омежке выбирать? Это все стало злить японца еще больше, хотя, справедливо заметить, прежде всего он удивился. И строптивости Креста, и его правильным выбором. Он только кивнул метрдотелю и прошел в нужную часть ресторана, широкими – благо, и рост, и комплекция позволяли ему быстро ходить – шагами теперь самостоятельно обгоняя Вэйна и занимая позицию у нужного столика. Несмотря на то, что слова сыпались из блондина, как мука из рваного мешка, Хаширама сделал вид, что на них не стоит отвечать – сейчас.
Он, следуя своему внутреннему кодексу не то джентльмена, не то самурая, отодвинул стул перед Креста и приглашающе кивнул на него. Чтобы зазнавшийся омега знал, что у него нет выбора, Ацуши произнес вежливым, но не терпящим возражения тоном:
- Присаживайтесь сюда, пожалуйста, мистер Креста.
Глядя на незнакомую страну, первым делом мы хотим отметить ее достопримечательности, важные и неповторимые места, которых нет в других странах, ее заслуги в истории. Главной достопримечательностью характера Ацуши была убийственная воспитанность – такая, под которой хотелось сжаться от собственного несовершенства. Он прекрасно знал этикет, мог бы безошибочно накрыть на стол для банкета, раскладывая столовые приборы так, как они и должны лежать, мог бы своими манерами очаровать слабую альфу (ту, что слабее него самого, например) или сильную омегу. Наглость и своеволие Вэйнамонда, конечно, удивили финансиста, поскольку в нормальном обществе даже очень пьяные омеги так себя не вели – не потому, что не позволяли себе, а потому, что им бы попросту в голову не пришло. Но это все совсем не значит, что он удовлетворит Креста своим ошеломлением – вместо этого Ацуши будет искусно мстить, заставляя удивляться уже наглеца.
Сев напротив него, Хаширама сложил руки в замок и положил их на стол, при этом не касаясь его локтями. Вскоре должна была подойти одна из молоденьких, привлекательных официанток, чье происхождение, естественно, восходило из японского квартальчика, поэтому Ацуши хотел успеть сказать все, что ему надо, до прихода обслуги.
- Я очень рад, мистер Креста, что и Вы нашли время для меня, - продолжая неприятно улыбаться, произнес Хаширама. – Как и тому, что Вы сами выбрали место. Отсюда прекрасный вид.
Ацуши чуть напряг руки и хрустнул пальцами. Внушительно хрустнул.
- Для начала, давайте проясним один момент, мистер Креста. Возможно, в Ваших краях люди ведут себя столь нетактично, и, возможно, продавая очередной пакет информации, Вы ведете со своими клиентами себя так… вызывающе, но, пожалуйста, вспомните, с кем Вы говорите и как я могу повлиять на Вашу жизнь. Вспомните о манерах.
Ацуши негромко выдохнул, собирая мысли в один струйный поток. Откинуть лишнее, сформировать нужное, облечь в словесный вид и донести так, чтобы человек перед тобой понял с первого раза… Это сложнее, чем кажется.
- Расслабьтесь, мистер Креста. Никто не собирается Вас убивать. – Хаширама взглянул в глаза Вэйна недавящим, но самоуверенным и спокойным взглядом человека, готового в следующую же секунду достать пистолет и стрелять по людям. – Но расслабляйтесь не до конца: Вы не дома. Впрочем, не будем спешить… Не хочу портить Вам аппетит, раз уж это Ваш первый раз в японском ресторане. А вот и официант.
Хаширама взял книжечку-меню и открыл ее сразу в середине. Полистав немного, он определился с заказом, и, вспомнив просьбу гостя, потянул руку и аккуратно положил чужое меню из рук на стол.
- Все зависит от того, что именно Вы хотите съесть, мистер Креста. Исконно японскими продуктами считается рис, различная рыба и прочие морепродукты, а так же мясо курицы, поэтому и блюда соответствующие. Если Вы хотите суп – то к Вашим услугам есть удон, вот, на этой странице перечисление, с чем его едят. Если же хотите гарнир, то… вот, различные блюда из риса и мяса или рыбы; советую взять «гомуку тахан» - там и морепродукты, и свинина, очень сытно. Ну и, конечно же, суши. Суши, я думаю, стоит пробовать самостоятельно, чтобы определиться, что будет Вам по вкусу, а описывать их нет смысла – но мне, если что, нравится «Филадельфия».
Ацуши, наконец, замолчал, продолжая внимательно смотреть Вэйну в лицо. Почему такие привлекательные мордашки достаются таким непроходимым мудакам? – извечный вопрос, на который не придумали ответ. Хаширама случайно дотронулся до чужой руки и не стал убирать ладонь – вот еще, касаний бояться! Вместо этого он прищурился, что вкупе с его национальностью оставило взамен глаз узкие, темные щелочки:
- А если Вам захочется выпить, мистер Креста, то здесь подают замечательное саке. Можем распить вместе.

Отредактировано Atsushi Hashirama (16 января, 2016г. 22:16:59)