Знакомство с человеком чаще всегда начинается с того, какое впечатление о себе он оставляет у окружающих – так говорят. Если молва была права, то у тех, кто в этот холодный весенний день имел несчастье столкнуться с Вэйнамондом Креста, должны было остаться от встречи очень… неоднозначные ощущения.
- Эрих, еб твою мать трижды степными зайцами, то, что ты мой тезка, не дает тебе права пороть всякую хрень! – отчаянно рявкнул в трубку Вэйнамонд, прижимая её плечом. – Выруби голограмму, которая стоит у тебя перед мозгами, и не импровизируй с журналистами… иначе язык на жопу натяну, да, можешь записать это как вербальное сексуальное домогательство, потом тебе отступные выплачу…
Так выступать он мог ещё долго. Но, прежде чем рассказать Вам о причинах, по которым эта экспрессивная речь имела несчастье случиться в данный промежуток времени в данном месте, позвольте представить нашего героя. Итак, Вэйнамонд Эрих Креста, неполных двадцати восьми лет, омега, будущий успешный адвокат. Ну как сказать, «будущий». История вознесения одного-единственного омеги – да, Вы не ослышались, именно омеги – к высотам юридической практики носила характер почти трагикомический. Обмудок («жирный», как предпочитал именовать его Вэйнамонд) слег за сутки до заседания, дело, которое считалось почти проигранным, доверили вести его стажеру. Стажер, тоненькая омежка с васильковыми глазами, нетипично сильными руками и наглой, лоснящейся ряхой, блистательно его выиграл.
После первой, быстро утихшей, волны шума в прессе, оказалось, что всё не так уж плохо. Омег в уголовном делопроизводстве можно терпеть; работало это нежданное «чудо» быстро и с огоньком; происхождением себя почти не выдавало; в загулы уходило строго по расписанию; а то, что это вызывало у окружающих маленький культурный конфуз – так в XXI веке случается и не такое. По крайней мере, серьезно Вэйнамонд никому не мешал. До этого момента.
Дело «Брюффида против Якобсона», за которое Вэйнамонд взялся четыре месяца тому назад, изначально не грозило ему никакими неприятностями. Всего-то и того, чтобы избавить человека от срока за убийство, которого он не совершал. Раз плюнуть, как полагал Вэйнамонд! Видимо, свою работу он исполнял слишком успешно. Пять недель назад начались звонки с угрозами. Две недели назад на счет, от неизвестных заинтересованных доброжелателей поступила круглая сумма – Вэйн отменил перевод не глядя. Его репутация так дешево не продавалась. Строго говоря, по мнению самого Кресты, она была бесценна. Однако привычку оглядываться по сторонам и носить с собой нож, он с той поры взял. А ещё – как можно громче растрезвонил информацию по ходу дела в прессе. Как же так, какая новость, омега самостоятельно ведет такой крупный процесс.
«Пусть лают, шавки, пока я не буду в безопасности», - едко рассудил Вэйнамонд, едва умаляя словесный поток. Эрих, его секретарь, был редкостным придурком в отношении того, что касалось безопасности обожаемого босса. Ненароком сболтнуть журналистам, что ему угрожают – что может быть хуже? Чтобы они думали, что он не может за себя постоять? Чтобы посчитали его непригодным? Ну нет, Вэйнамонд слишком долго добивался этого места – и преимуществ своего положения, чтобы из-за одного ненужного слова спустить всё в отстойник. Угрозы он как-нибудь переживет, а вот блистательная победа точно заткнет рты всем доброжелателям. Разумеется, Вэйн плохо представлял себе, что такое Берлинский Синдикат, которому он перешел дорогу, как и то, что в его успехе была заинтересована лондонская мафия – пожалуй, единственная причина, по которой ему в затылок не пустили пулю. Попавший в жернова разборок между криминальными группировками, он был больше похож на слепого котенка, который отчаянно ищет мать: разница была только в том, что матери навряд ли было суждено найтись.
К своему счастью, Креста об этом не знал, и строил планы на будущее, совершенно не исходя из этого факта. Теплая и дождливая весна, раньше срока пришедшая в Неополис, будила в нём доселе незнакомое чувство превосходства. В кои-то веки Вэйнамонд чувствовал себя живым – и совершенно не собирался отказываться от этого ощущения. Сейчас же, смахнув теплые капли с щеки, он нажал на кнопку и отключился от линии. Эрих его по-хорошему утомлял. Исполнительный, немного занудный и очень правильный – таким и надо быть хорошему секретарю. Разумеется, он был бетой. Отношения с альфами у Вэйна не сложились с юности: с того самого момента, когда он осознал себя омегой и отказался смириться с этим, взяв привычку вытравливать свои слабости алкоголем. Сегодня от него тоже пахло бы горьким виски, но зарядивший с утра ливень смывал любые запахи, кроме его собственного.
Раздраженно крякнув, Вэйнамонд убрал телефон в карман. Работа адвоката не предполагает спокойствия и все-таки он надеялся обойтись без очередных выходок журналистов. Утешало только то, что дело шло к обеду, а значит немного этого самого спокойствия, уюта и тепла он сможет получить у себя дома. Десять минут спустя, в переулок он свернул почти удовлетворенным – стоило только представить себе лазанью, которая, сочно шкворча, будет ждать его в духовке.