Подхватив в руку рюкзак, Дамиан, неловко поведя плечами под тонким бордовым свитером, поднялся наверх — по таким знакомым ступенькам, к совершенно знакомой двери. И запаху — непривычно сильному запаху омеги, от силы которого было одновременно и не по себе, и очень, очень жарко. Встретив взглядом выходящего из комнаты доктора Кэррингтона, Хартелл сглотнул, стараясь дышать ртом — что, впрочем, помогало только где-то на уровне самовнушения. Омега, сладкий омега, ждущий, зовущий омега, омега, чей запах обещал несказанный кайф от секса как физически, так и морально — особенно морально, потому что он готов, готов, как никогда, быть его и только его омегой — был совсем рядом, и, глядя на спокойные лица бет, Дамиан с некоторым оттенком беспомощности ощущал себя в параллельной вселенной. Той вселенной, которую он теперь делил с Мишелем. И только с ним одним. Он постарался побыстрее обогнуть доктора в узком коридоре, шагнув в комнату братьев Ниве.

— Мишель, — негромко выдохнул альфа, роняя рюкзак у ног и делая быстрый шаг вперёд и ловя буквально упавшего на него Мишеля и садясь рядом с ним на край кровати. Подхватил, ладонью убирая со взмокшего лба друга налипшие пряди. Горячий, влажный — и, боже, этот запах... Дамиан неровно вздохнул, пытаясь поймать взгляд Ниве и растерянно спрашивая. — Как ты?..

А в стороне от всего этого — он был просто несказанно рад снова его увидеть. Прикоснуться, взглянуть, услышать. Хотелось обнять его посильнее, прижать к себе — так, как делал раньше, когда Мишель болел и едва держался от температуры, неизменно засыпая лучше и спокойней, когда Дамиан просто был рядом. Альфа, впрочем, и не стал себе отказывать — тем более что Мишель, кажется, был очень даже не против этих крепкий объятий и возможности прижаться к широкой груди альфы именно сейчас...

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

Безрезультатно: в широко открытых глазах Мишеля были только неестественно расширенные зрачки, отчего взгляд его был тёмным и томным, жадным и совсем не взглядом Ниве — ни тени его обычной собранности. Дамиан не видел его с того самого утра в медицинском кабинете, и перемена была разительная. В груди нехорошо сжалось: нет, умом-то он понимал, на что идёт — Мишелю нужен альфа рядом, без альфы парню-омеге никак, — хотя просьба миссис Ниве и была, прямо скажем, нестандартной... но вот так оказаться один на один с ничего не понимающим Мишелем было немного жутко. От запаха омеги, такого невероятно густого и обольстительного, сердце билось туже и быстрее, и знакомый зуд возбуждения начинал беспокоить бёдра. Ничего такого, чего он не мог бы игнорировать при должном желании — но, ох... вот, значит, что такое — омега в течке? Омега, чей запах обещает дать ему больше, много больше, чем когда-либо сможет кто-то другой, омега, который хочет его — здесь, немедленно, сейчас...

— Мишель! — Хартелл вздрогнул, когда Ниве вдруг выгнулся в мучительной судороге, от которой сдавило его прежде шумное дыхание. Вскинулся, хватая друга за плечи. — Ты в порядке?

Но где там... от тихого стона клонящегося вперёд Ниве и недвусмысленных ёрзаний по бедру вверх по позвоночнику взбежали мурашки, встопорщивая каждый волосок. Вцепившись в Мишеля, словно в попытке удержать его от этих постыдных действий, Дамиан растерянно смотрел за его плечо, чувствуя, как щеки заливает стыдливым жаром. Омега беспокойно ворочался у него в руках, всё пытаясь приткнуться поближе, ластясь и совершенно ничем не напоминая прежнего Мишеля Ниве — только вот тонким этим, фарфоровым профилем и едва различимым в серости подступающего утра сиреневым цветом глаз, очерченных длинными темными ресницами. Сердце в груди ёкнуло, отзываясь тем же импульсом, ударом крови в паху. Дэйм сухо сглотнул, крепче обнимая Ниве и пытаясь дышать ровнее. Да как же ему... Мишеля-то... Но делать что-то надо было, и надо было сейчас — так что альфа набрал воздуха на вдохе и неловко, торопливо, усилием воли запихивая колебания подальше, коснулся губами его щеки возле самого уголка рта. Вниз сбежала ещё одна острая, но до безобразия приятная волна жара, рассыпавшись нервным зудом. Мишель...

Дамиан, отчаянно кося взглядом, повернул голову, почти касаясь носом его щеки и учащенно дыша. И осторожно взялся за край его просторной пижамной футболки, чтобы её стянуть...

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

От этого поцелуя Дамиан чуть не поперхнулся: задержал дыхание, вытаращив глаза и с оторопью ощущая, как по его приоткрытым губам скользит язык Мишеля. Альфа напрягся, запнувшись с ответом и лишь пару раз дёрнув губами, прежде чем нашёл в себе силы аккуратно прервать поцелуй, перехватывая инициативу и поспешными частыми тычками целуя его подбородок, тонкую кромку челюсти и вниз — на шею, заставляя запрокинуть голову. Боже, как угодно, но не так. Он с трудом мог смотреть Ниве в глаза — и хотя от взгляда этого заходилось сердце, так Мишель был красив и так соблазнительно желанен сейчас... но нет, нет — он не может целовать его так, как целовал бы какую-нибудь девчонку или другого омегу, даже мысли об этих поцелуях жгли калёным железом стыдливости. Ох, Мишель... Он ведь так ценит его, так дорожит и так нуждается в нём, он его — да, чёрт побери, он его так любит, так сильно, как больше никого... И целовать его было бы величайшим в мире удовольствием — если бы только... если бы только Мишель понимал, что творит.

А тот весь горел и рвался к нему, словно с цепи, не рассчитывая силу хватающих, тянущих, требующих крепких рук, размашисто и жадно потираясь пахом о бедро, и от касаний, от движений этих становилось нестерпимо жарко и желанно. Задохнувшись этим блаженным чайным запахом с лимонной кислинкой, Дамиан ткнулся носом к плечу у самой шеи поспешно стянувшего с себя футболку омеги, гладя и обнимая его — горячего, страстного, ненасытного, рвано втягивая воздух ртом, снова целуя и — опрокидывая на кровать. С телом — с телом его он знал, что делать. Догадывался — никогда ещё не бывав в постели с парнем-омегой. Выдрав из-под ремня край свитера, Дамиан одной охапкой стянул его с себя вместе с майкой и откинул в сторону. Двинул плечами, заметно окрепшими за последний год, взглянув на распростёршегося под ним Мишеля, зазывно ёрзающего и тянущегося. В животе снова что-то перевернулось, и тем страннее было ощущать, как горит прилившей кровью пах, стойко откликнувшись на запах и на поцелуи. Сердце усиленно и гулко стучало в груди, с плохо скрываемым волнением заставляя сбиваться с дыхания так, словно он только что пробежал стометровку.

Под ребра кольнуло холодком — вспомнил о рюкзаке, брошенном почти у самой двери.

— Я сейчас, — прошептал хрипловато, облизнув губы, и съехал коленями с кровати. В торопливости пальцы слушались плохо, смяли картон, вытаскивая — боже, — целую ленту спаянных между собой презервативов. Оторвал один, закусил уголок, чтобы освободить руки, и кое-как стянул джинсы, поддергивая колено к груди. Плюхнулся задом на кровать, предплечьем стирая прилипшие ко взмокшему лбу пряди и подрагивающими пальцами извлекая из надорванной упаковки полупрозрачное колечко. Учащенное дыхание и постанывания Мишеля, нетерпеливо стянувшего бельё и пытающегося ласкать самого себя, никак не помогали нервничать меньше — и Хартелл с трудом вдохнул, поворачивая голову, когда тонкие, сильные руки танцора балета обвили его шею. Приподнявшийся с кровати Ниве потянулся к его губам, требуя ещё один поцелуй — Дамиан мягко ответил, задавив в себе горьковатую нотку сожаления: вот это всё, сейчас, оно не по-настоящему. Не Мишель его целует, так нежно и сладко вздыхая — а омега, которому нужен альфа. Бедный Мишель. Мечущийся, сгорающий, раздираемый желанием изнутри — и Дамиан был готов сделать всё, всё, что угодно, чтобы хоть немного облегчить его состояние. Даже вот так — стать альфой для омеги, и пусть, что не по взаимным чувствам, не потому, что так решили и захотели они сами...

— Сейчас, — тихо шепнул он, с трудом отворачиваясь — омега на нём почти висел, обняв за шею, — чтобы в полутьме раскатать по члену тонкий латекс. Интересно, подумалось мельком, а сцепка у них случится? Ведь может, даже должна — Мишель сейчас в самом разгаре... Куснув себя за губу, альфа, настойчиво увлекаемый Мишелем, осторожно опрокинул — почти уложил его, нависнув сверху. Густой запах выделившейся смазки забивал нос, казалось, в комнате не пахнет больше ничем — только этим, бесстыже заглушая даже его собственный аромат граната и имбиря. Мишель протяжно застонал, поспешно обхватывая ногами бедра альфы и стремясь притянуть того к себе ближе, ещё ближе...

— Погоди. Погоди, — зашептал Дамиан, притормаживая его — Мишель ведь сам не знает, что делает, он просто хочет его так отчаянно, что готов прямо тут, прямо сейчас, — не так сразу... Не торопись. Тебя надо растянуть... тихо...

Пальцы его скользнули меж бедер омеги, сквозь скользкий слой смазки нащупывая анус — чувствуя, как вздрагивают мышцы, как воспаленно жарко пульсирует кровь. Омегам легче — смазка их защищает, в форумных обсуждениях Дэйм не раз встретил уверенные мнения того или иного альфы, что им легко можно вставлять сразу и без предупреждения, особенно по хорошему возбуждению — но всё равно не был уверен до конца. Он опустил голову лбом на плечо Мишеля, поглядывая куда-то вниз и аккуратно перебирая пальцами — так, как мог на ощупь повторить за тем, что видел в роликах, — одним, потом двумя; эффект на омегу это произвело оглушительный — и у Хартелла волоски на загривке зашевелились, стоило мимоходом вспомнить, что звукоизоляции в доме Ниве нет, и стон Мишеля сейчас наверняка отлично слышали даже у двери, не то что на первом этаже. Альфа закрыл глаза и сцепил зубы, сосредоточившись на том, чтобы сильнее двигать пальцами — Ниве беспокойно ерзал, пытаясь подставиться получше, и совсем вертеться ему не давало только плечо нависающего Хартелла, который давился дыханием всякий раз, как колено Ниве ощутимо потирало его пах, даря секундочку почти болезненного в своей остроте наслаждения и вызывая неодолимое желание тереться ещё сильнее и чаще, ещё чаще. Тело омеги откликнулось охотно и как-то сразу — во всяком случае, быстрее и проще, чем Дамиан себе это представлял. Вытащив пальцы — смазка по ним стекла уже аж до запястья, оставляя щекотливые влажные следы... ээ-э, а её и правда должно быть так много? — Дэйм приподнялся, с неровным, сбивчивым дыханием помогая себе рукой — "Потерпи, потерпи... сейчас..." — и прижимая член головкой ко входу. Скользнуть внутрь получилось легко — так легко, что Дамиана аж вспышкой какого-то полуживотного страха прошило: одно движение бедер, и он уже внутри, в тесном и жарком теле. Альфа невольно застонал от этого осознания, опираясь вторым локтем на кровать и полубессознательно делая бедрами ещё несколько неглубоких толчков, стремясь распробовать ощущение. Это и в самом деле было как-то по-другому, не так, как с любой из его прошлых пассий...

Он только сейчас сообразил, что надо было выбрать другую позу — не лицом к лицу, как получилось само собой, но отворачивать от себя Мишеля, тянущего руки и обнимающего альфу за шею, не решился — и просто ответил на поцелуй, заглушая слишком громко стонущий рот омеги и закрывая глаза, сосредотачиваясь на процессе — и сильнее, быстрее и жёстче задвигавшись в нём под рваные вздохи и тихое поскрипывание пружин в кровати...

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

Чувствуя, что еще немного, вот уже совсем чуть-чуть, и точно будет "всё", Дамиан с глухим стоном подавил порыв навалиться сильнее, добив уже это дрожащее на полупрорыве чувство, словить эти последние сладкие секундочки внутри омеги, теснее, ещё теснее прижавшись пахом к паху — и попытался сдать назад, как-то даже не головой, а спинным мозгом зная, что нельзя, нельзя внутрь, но...

— Мишель! — выдохнул альфа, с холодком ощутив, что ноги омеги сплелись у него за спиной и не дают ему отстраниться. — Мишель, отпусти, так нельзя, я же сейчас...

Но поздно: омега его лихорадочного шепота уже не слышал, со стоном выгибаясь и подрагивая, сжимая мышцы бедер с такой тесной силой, что альфа протяжно ахнул и зажмурился, ощутив, как плеснуло под кожей жаром разрядки — и от контрастного наслаждения нахлынувшим расслаблением повело голову. Тяжело дыша ртом, он уткнулся лбом в кровать над плечом Мишеля, прижимаясь щекой к взмокшей коже, пытаясь собраться с силами— и приподняться на локтях, заглядывая омеге в лицо. Омеге? Другу? Любовнику? Как его теперь называть-то? Кроме того, что безбрежно хорошо — было ещё и чертовски неловко, как не бывало даже тогда, когда он умудрялся перепить на вечеринке и утром проснуться в кровати с девчонкой из параллельного класса, которая тоже никак не планировала там оказаться. Особенно потому, что вынуть он теперь — в чём убедился, попробовав шевельнуть бедрами — не мог. Пульсация крови все никак не желала проходить, откатываться — и горячее, сдавливающее ощущение единения было таким, словно он ему только что вставил, а не брал так пусть недолго, но упоительно... Охх-кхм.

Пока Дамиан разбирался со своими ощущениями, Мишель успел прийти в себя — и взгляд, который встретил на себе поднявший глаза Хартелл, был ошарашенным, но вполне сознательным. Дэйм неловко дернул уголком рта, но сказать ничего не успел, рефлекторно зажмурившись и дернув головой, когда его толкнули прочь с исказившей лицо гримасой горестной укоризны.

— Мишель! — ловя замахнувшиеся руки, вполголоса прикрикнул Дамиан на разбушевавшегося омегу — да, омегу, омегу, чёрт побери, он же сейчас в нём, с чёртовой этой сцепкой, и брыкливые рывки эти ну никак не делали сам факт приятнее, только жестче и резче ощутимым — неудобно, тесно сковывающим два тела одно к одному. — Да успокойся ты... Тише! Чёрт... — чуть не получив локтем в зубы, Хартелл с вымученным полустоном и кряхтением от очередного тычка кое-как зафиксировал Ниве, прижав руки и локти того к постели над головой и навалившись посильнее, вжимая в матрас и мешая из-под себя вывернуться — ну, как вывернуться, рвануться без особого успеха, но с кучей чего-то более неприятного. Вот только от острых коленок и пяток, лупящих по бокам и бедрам, ему защититься было нечем — но это Дамиан уже мог и потерпеть, напрягшись и сжав зубы от гаснущей где-то у ребер и отражающейся в голосе вибрации ударов. — Тебе плохо было! Выбор был — больница или я! Меня твоя мама позвала, это она решила, что так лучше! Мишель!..

Вполголоса с таким же шипящим возмущением пытался объяснить он и впившись взглядом в лицо Ниве — но предусмотрительно не наклоняясь слишком близко, чтобы тому не пришло в голову его ещё и боднуть или куснуть за выступающие части тела: Мишеля хоть и жалко, но собственный нос ему пока ещё дорог...

[ava]http://savepic.ru/9474138.png[/ava]

Вместо ответа Дамиан только тяжело насупился и вздохнул. Мишель его не слушал, не мог и не собирался понимать, и от этого было вдвойне тяжелее — что ничем он, никак не может открыть ему глаза на то, что произошло, на то, что он ошибается, что... Хартелл тяжело перевёл дух, прикрывая глаза и упрямо вжимая руки Ниве в матрац, жарко налегая животом на живот — в первую очередь ради его же безопасности: рванётся — точно повредит себе что-нибудь. А впереди еще дня два, если не три — Дамиан представил и внутренне содрогнулся. От школы-то он найдёт, как отбрехаться, да и домашние — не проблема, но Мишель... В груди у альфы метался не меньший сумбур, чем у Ниве: что теперь, как теперь, куда теперь. "Сделаешь его своим омегой", да? Как будто у него есть выбор! Как будто он может Мишеля как-то... кому-то... такого — сладко пахнущего, теплого, близкого... Перед ним было стыдно — жутко стыдно за то, что он сейчас в нём и никуда не деться, что Хартелл — в самом деле — позволяет себе такое, но Дамиану хотелось взвыть не своим голосом от того, как сжалось всё внутри при мысли, что он должен будет когда-нибудь оставить Мишеля. Чёрта с два! Да он на клочки порвёт каждого, кто посмеет... кто только заикнётся...

Хотелось вопреки всему обнять Мишеля, прижать к себе, и лежать вот так вот с ним тепло и долго, успокоенно оберегая — но где там. Горький и осуждающий взгляд друга, омеги, осаживал на корню этот опекающий порыв, и Дамиан был бы рад отстраниться, не давить и не прижимать... Хартелл снова вздохнул, тоже глядя в сторону — на другую стенку, хоть так дав Мишелю возможность увеличить дистанцию.

— Прости, — выдохнул он, помолчав. — Это всё скоро закончится. Сейчас только потерпеть. Прости... — он опустил голову, коснувшись лбом плеча Мишеля. Рук его альфа по-прежнему не отпустил, но уже не давил на них, просто мягко держал. Держал — а хотелось гладить, успокаивать и утешать, но — нельзя, Мишеля — нельзя: даст ему локтем по рёбрам и будет прав. — Но лучше уж так, чем... тебе нельзя на гормоны. Доктор сказал, что нельзя.

Он слышал, как Мишель судорожно сглатывает, сдерживая слёзы. Дурак. Ну и расплакался бы, что такого? Но Ниве не плакал — принципиально, даже когда получал ссадин в драке. Аннэ, проигрывая, ревел, ставя в тупик "старших братьев" — а Мишель никогда... и от того понимать, что сейчас он едва держится, было еще тяжелее. Эх, Мишель, Мишель... как же мне быть теперь с тобой, когда ты такой стойкий и дерзкий — и такой беззащитный при этом?..

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

— А может, и жених! — вспыльчиво фыркнул Дами, на мгновение сжав руки на запястьях Мишеля сильнее. На другие заданные Ниве вопросы у него не было внятного ответа: он же хотел, как лучше... он же совсем по-другому на это смотрел... — Не отпускать же тебя под другого альфу... Куда я тебе выйду? — нахмурился он, повернув голову к Мишелю. — Не получится. И вырываться не смей! — альфа строго сверкнул глазами. Да, он читал про сцепку в онлайновой медицинской энциклопедии и ещё на десятке сайтов, чтобы уж точно не упустить ничего, так что он знает, чего можно, чего нельзя. И Дэйм добавил уже тише, поясняя.

— Порвешь же себе всё... там... — Хартелл неловко замялся, скашивая взгляд вниз, туда, где их тела компрометирующе и постыдно соединялись, вынуждая практически лежать друг на друге. И от того, что это всё ещё в чём-то было приятно и интимно, становилось ещё неудобнее и тяжелее. Мишель его стыдил, а факт — возбуждал. Запах омеги всё-таки и не думал давать послаблений — и Дамиану, кроме как с оправданным недовольством Ниве, приходилось бороться ещё и с собственным желанием подмять его, уткнуться носом к шее и дышать, дышать этим запахом, таким цитрусово-сладким и густым, запахом секса и возбуждения. Нельзя так. С Мишелем, с другом, с товарищем, так нельзя. Это с омегой можно. Одна беда — что Мишель и омега теперь одно целое...

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

Дамиан досадливо цыкнул, морщась от услышанного и одновременно пытаясь удержать Мишеля на месте. Идиот переволновавшийся! Он бы даже подумал, что это как-то связано с течкой, влияющей на мозги, если б не знал по опыту, как порой умненького, сообразительного и всё прекрасно понимающего Ниве может клинить в какой-то идиократической уверенности в том, чего не было и не быть не могло. Слушать это было тяжело, а пытаться возражать ещё бесполезнее: Мишель в такие моменты был глух к аргументам, как тетерев на току — только и оставалось, что самого себя многократно убеждать в том, что это временно, это пройдёт, эмоции схлынут, и как-нибудь — как-то — они из этого выберутся, найдут общий язык, как всегда находили, и Мишель его услышит наконец — его и его правду. Хартелл глубоко вдохнул, вполсилы толкнув грудью выгнувшегося Мишеля обратно на кровать. Придурок! Ему же самому больно будет!

И ведь хватит же, Дамиан знал, хватит этой вспыльчивой, как спичка, дурости, чтобы навредить себе — из принципа, из противоречия. Назло маме отморожу уши — в этом весь Мишель. Благо, зло маме перестало получаться, когда рядом оказался Дамиан, непреклонно натягивающий шапку на уши друга, проверяющий наличие перчаток и шарфа — в отличие от разрывающейся меж двумя сыновьями и работой Мари Ниве, Дамиану хватало безаппеляционной уверенности делать это, не слушая возмущений Мишеля. Если дать ему победить своим своеволием — потом одумается и сам же будет, стоически не жалуясь, тереть руками замерзающие уши. Потом пожалеет — но сейчас, сию секунду, не сдастся ни за что и никогда. Вот только не тут-то было: рыжему барану хватало упорства с запасом, чтобы удержать нервно брыкающегося козлёнка.

Так и сейчас — мысленно попросив прощения, Дамиан навалился почти всем весом, не давая Ниве свободы: пусть лучше кричит, пусть даже и плачет — слёзы высохнут, не оставив следов. А ему — ему это просто надо вытерпеть. Набрать воздуха побольше...

— На кой ляд мне полшколы, — сквозь зубы процедил он, не отпуская рук Мишеля. Боже, у него же такие тонкие запястья — не сломать бы! — Если мне только ты и нужен? Пошли они все к чёрту. Я никому не дам тебе вредить! И тебе самому тоже, понял?!..

Несильно повышая голос, Хартелл тряхнул Мишеля за руки, словно надеялся, что так до него лучше дойдёт, и тяжело, как бык, долго выдохнул носом горячий воздух...

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

Дамиан, опустив голову и глядя куда-то в тонкие выступающие ключицы Мишеля, вздымающиеся в такт его взбудораженному дыханию. Нет, ну это уже ни в какие ворота. Впрочем, чего и следовало ожидать — Ниве сейчас не в себе, шокирован и напуган наверняка происходящим. Для Хартелла его призывный запах не оставлял сомнений в том, что Мишель омега — его омега, и из-за этого "его" факт перемен, перевернувших мир Ниве с ног на голову, был принят Дамианом куда как легче и спокойнее. Да какая разница, кто. Главное, что Мишель. Но Хартелл не представлял — да и не хотел, не мог при всём желании представить, каково это — оказаться вдруг под, а не над. Но... такова ведь природа омег, верно? И что бы там Мишель не твердил, он сделает всё, чтобы даже омегой Ниве не чувствовал себя никаким третьим сортом. Хотя сейчас, в течку, в сцепке — договариваться о чём-то было явно неразумной идеей. Дамиан сжал зубы, вынуждая себя проглотить возмущения вместе с оправданиями, тугим и горьким комком сползшие вниз по глотке. Ох-х, Мишель...

— Не буду, — буркнул он негромко, но достаточно близко к уху Ниве, чтобы тот услышал. В груди тяжело давило, горело — одновременно и обидой, и беспокойством за Ниве, но волевое упорство Дамиана справлялось и не с такими тяжестями. — Ни вредить, ни трахать. Как только твоя течка закончится, я уйду. Ты сам себя не помнишь и не контролируешь сейчас. Потерпи меня пока, — Хартелл облизнул сохнущие губы, и добавил на полтона ниже. — И в следующий раз я буду сзади — чтобы ты точно не смог помешать мне выйти вовремя...

"Дурак ты, Мишель. Страшный. Но кто ещё другой будет нужен мне так, как ты?.."

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

Тихий тяжелый вздох Хартелла был ему ответом.

— Ты ведь меня не слушаешь. И не слышишь. Что бы я ни сказал, ты себе уже придумал другую реальность, где все так, как тебе хочется видеть. — Сталкиваться с его убежденностью и ослиной упертостью было тяжело. Очень тяжело. Дамиан закрыл глаза, ощущая, как пульсирует кровь пониже пояса. Неудобно всё это — и насколько ещё затянется? Чертовски неудобно. — И потом. Да, я виноват перед тобой. — Как ни крути, но Дамиан не мог этого не признать: под таким градом обвинений и возмущения ему действительно стало стыдно за содеянное. Что, впрочем, не убирало тлеющего очага праведного возмущения: он ведь делал это не для своей выгоды, а просто потому, что так можно было помочь. Но получилось — да, получилось действительно глупо. Вот так вот лежать и таращиться в разные стороны, ощущая неприятный холод на месте того жара, от которого еще десять минут назад плавились тела.

— Глупо получилось. Ты был совсем не в себе, написал мне — "Приходи"... но это же не ты, я понимаю. И тот, кто... кто просил его взять побыстрее — тоже не ты. Что это всё гормоны. Но... — он запнулся, куснув себя за губу изнутри. — Лучше бы меня ненавидь, чем загибаться от этого! — Как-нибудь он справится. Когда это кончится — поговорит с ним ещё раз. Что бы Мишель не говорил сейчас — этому нельзя верить. Да и в первый раз ли слышит он, что Ниве его ненавидит? Просто тогда — тогда это еще не было настолько остро, настолько не разводило их друг против друга. — Так что я не уйду. Тебе нельзя одному. Ты потом поймёшь, когда это кончится. — Хартелл сглотнул комок напряжения, подкатывающий к кадыку. — А сейчас потерпи.

"Я же тебя как-то терплю."

— И прекрати меня клеймить, — добавил он после паузы. — Я же не ради секса это всё. Просто без него тебе сейчас никак...

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

— О чём и речь, — вполтона проворчал Хартелл, на которого давящийся слезами тон Мишеля тоже навалился тяжестью. Но ничего, ничего... пусть уж слёзы, раз слёзы. — Как отрицать, когда у тебя уже факты... — он тяжело вздохнул. — "И ни капли здравого смысла," — с трудом удержал на языке. Да, да, да. Какой здравый смысл, когда они друг на друге вот так вот, потому что Мишель...

И всё равно его следующая сентенция Ниве ударила не в бровь, а в глаз.

— Что?! — ушам своим не поверил Хартелл, вскинувшись возмущенным рывком и недоверчиво взглянув на Ниве. Он вообще понял, что сейчас ляпнул? — Митчелл о тебе позаботится?! — с прицельным колючим нажимом переспросил альфа. — Да ты... — у него аж горло перехватило, вынудив запнуться на несколько секунд — и к лучшему, потому что как раз тогда и догнала отставшая на повороте мысль: Мишель сейчас не думает, что он говорит, нельзя, нельзя ему верить. Как бредящему с высокой температурой — нельзя. Доктор Кэррингтон и миссис Ниве знают лучше — мама так и вовсе два дня и две ночи от него не отходила, и если уж решила попросить Хартелла о подобном, решила доверить Мишеля ему — значит, понимала, на что шла. Она рассчитывает на него, так она сказала — что альфа все сделает правильно, что альфа не навредит Мишелю и не даст ему самому навредить себе. Глупый, глупый Миши. Дамиан медленно перевёл дыхание и прикрыл глаза — вспыхнувшая в них искра негодования потухла, вернув золотисто-янтарному взгляду обычное Хартелловское твердо-терпеливое выражение.

— И с каких таких пор твои проблемы — это только твои проблемы? Нет уж, Мишель, — настойчиво заявил Дамиан, сведя брови; в совокупности с фактом, что он лежал прямо на Мишеле, хоть и стараясь не давить весом, и по-прежнему держал тому руки — уже не зажимая, но и не отпуская, получилось и в самом деле очень настойчиво. Боже, какой идиотизм: лежать в сцепке с лучшим другом и цапаться, выясняя вот это всё. Запах омеги манил и звал продолжить, слушать Мишеля хотелось всё меньше — очередную ерунду потом из ушей вытряхивать, и Дамиана местами подклинивало между восприятием омеги со стройным сексапильным телом, вытянувшегося под ним, и тем, что этот омега — Мишель; и не только сегодня он омега, а вообще и дальше всегда будет омегой, жить как омега, реализовать себя — как омега. А как себя омеги реализуют? Выучиться — и замуж, дети, семья. Это вот Мишелю-то — так? Невероятнее всего покалывал загривок факт, что у Мишеля могут быть дети — а это значило в представлении Дамиана ходить с круглым животом, и... Эти все невероятные мысли Хартелл за прошедшие два дня успел обдумать уже во всех плоскостях, и, пожалуй, самой близкой характеристикой к его чувствам по этому поводу было "стрёмно". Никакого негатива, нет, — это же Мишель, — но очень, очень не по себе. И вдвойне более не по себе от того, что именно вот сейчас — сейчас, когда организм Мишеля вдруг затребовал альфу — вовсе не за наслаждением, не от того, что омеги любят трахаться, а, как им объясняли в школе, из-за инстинкта размножения, ради итога, а не процесса, — сейчас Дамиан был в нём, и если бы не "резинка"... Уфф.

Оттого и было сложно, имея все эти факты в голове, теперь смотреть на Мишеля только как на друга. Он омега, он очень нравится ему, он ему дорог, дороже всего на свете и всего другого важнее — и ближе, теперь намного ближе, чем тогда, когда Хартелл считал его бетой. И вовсе не потому, что Дамиан оказался с ним в течку — но потому что да, альфа и омега, оберегающий и оберегаемый, сильный и слабый. Не своенравный бета, который сам определяет свою жизнь, а омега — для которого всё намного, намного сложнее. И чёрта с два Дамиан позволит Ниве взять все эти сложности только на себя.

— Не только твои. Доктор сказал, что лучше поможет альфа, значит, альфа. А за себя я по крайней мере в ответе, не то что за какого-нибудь другого хмыря, — Дамиан фыркнул язвительно, — или Митчелла...

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

Поморщившись от толчка, Дамиан приподнялся на руках, мрачно нависая над расшумевшимся Мишелем — и только с невнятным протестующим звуком вскинул руку, когда в него ткнули подушкой. Кое-как протиснув ладонь между ней и лицом, он с усилием оттолкнул её прочь и вбок, недовольно засопев и поджимая губы. Ну вот и что прикажете делать? Альфа вздохнул, возвращая себе своё хвалёное самообладание, провёл рукой по затылку, снизу вверх взъерошивая медно-рыжую гриву, и негромко, спокойным тоном предложил:

— Не хочешь видеть — так давай, я сзади лягу. Ты и сам уже наверняка устал так лежать. Только помоги мне, — он, как мог, приподнялся, разводя колени шире и кладя ладонь на голень Мишеля под самым коленом. — И ради всего святого, не брыкайся, только хуже сделаешь.

Проведя ногу Мишеля перед собой, чтобы тот смог повернуться на бок, Дэйм дотянулся до сброшенного на пол одеяла, подложил на место подушку и медленно, задерживая дыхание, опустился на кровать за спиной Ниве: от движения в пах толкнулась волна удовольствия, из-за которой альфа сам чуть не застонал — но сдержался и только тяжело выдохнул, когда смог наконец лечь и расслабиться.

Теперь прямо перед ним было худощавое плечо Ниве — так и оставшегося подростково-субтильным, уже отчаявшимся набрать хоть какую-то мышечную массу и всю свою силу крепкого тела танцора прячущий от взгляда где-то внутри, до первого столкновения, — и приоткрытая под черными прядями шея, проступающая полумесяцем светлой и нежной кожи. Хартелл осторожно перевёл дыхание, вздыхая и пытаясь как-то устроить руки в тесноте полуторной кровати, никак не расчитанной на двух парней. Вот так, со спины, Мишель казался ему ещё более хрупким и красивым. Если бы только можно было его поцеловать — да даже хотя бы прикоснуться, обнять и прижать к себе, ершистого этого ежа, в панике встопорщившего все колючки, какие только были...

Пока Мишель молчал и не пытался язвить, по грудной клетке горячо, смолисто растекалось томительное чувство приязни, заботы, обожания — и плевать Хартелл хотел на его шипение и гневные плевки, на толчки его и едкие шпильки, потому что Мишель... Дамиан не знал, не понимал, какими словами можно сказать, что Мишель, но как бы обидно порой не становилось ему от козлиных выходок и непокорства Ниве, это теплое, топящее в себе все тревоги чувство возвращалось снова и снова. Казалось, хватит только прижаться плечом и обнять его, утонув в родном запахе, как все проблемы потеряют значимость и важность — потому что есть он, есть они, и что еще может быть нужно, в самом-то деле.

И он никогда не задумывался — а у Мишеля-то так же? Также ли ему тепло и хорошо от того, что он, Дамиан, просто есть? У него никогда не было повода сомневаться в этом. Он и сейчас не хотел этого делать. Потому что — течка рано или поздно закончится, Мишеля прекратит ломать, и они — они ведь как-нибудь справятся со всем этим. Дэйм отказывался терять оптимистичную уверенность в том, что так будет — потому что так было всегда, рано или поздно, так или иначе. И даже если Мишель не захочет быть его омегой...

Дамиан вздохнул, закрывая глаза и опуская нос в подушку. Думать об этом было тяжело и тревожно. Конечно, конечно, он не должен слушать Мишеля сейчас, он же сейчас чего угодно наговорить может, и поверить этому будет большой ошибкой — потому что по уму он непременно передумает. Наверняка передумает. Не дурак же — в целом. Но если... если только... если Мишель найдёт себе какого-нибудь альфу, и будет любить его — что он, Дамиан, будет делать? И как? Навязываться — глупо будет, оставлять — да легче сросшиеся корнями деревья разодрать, чем развести порознь свою жизнь и жизнь Мишеля. Ну как он сможет? Даже если Мишель будет счастлив там, с кем-то другим... Нет, нет, конечно, он и не подумает ему мешать, но сам... разве кто-то сможет заменить ему Мишеля? Разве кто-нибудь ещё сможет стать таким близким, таким нужным, таким родным?..

Изо рта альфы вырвался новый тяжелый вздох.

— Мишель? Ты не спишь? — позвал он, невесть зачем приглушая голос в сереющем полумраке раннего осеннего утра: теперь-то какая-разница, если всё, что могли услышать внизу и за стенкой — и так уже услышали?..

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

Отредактировано Damian Hartell (9 мая, 2016г. 23:21:50)

Со стороны они сейчас, должно быть, смотрелись вполне цивильно — одеяло скрыло под собой "безобразие" поневоле соединенных друг с другом тел, и если бы не приятная теплота раздразненных ощущений пониже пояса, если бы не было от неё так бессовестно хорошо и томно, о сцепке и вовсе можно было бы забыть. Не сосчитать, сколько раз они уже спали вот так, вместе, бессовестно отбирая друг у друга одеяло, кидаясь подушками, закидывая ноги, устраивая головы на коленях и животах... А теперь? Горе-любовники. Было бы смешно, если бы не было так стыдно — причем стыдно исключительно из-за бурной отрицательной реакции Мишеля. Сам Хартелл, вот так вдыхая его запах, касаясь, сбивчиво целуя, млея от наслаждения, уверенно проникся мыслью, что омега-Мишель — это не то что не плохо, это очень даже хорошо, и с ним... он... Любит его, верно? Это ведь так называется? Сложно разобрать, потому что для Дамиана ничего не изменилось морально — всё это тепло, всё это обожание он чувствовал к Ниве и раньше, просто... как друг — и в этом не было ничего такого, сколько бы их не дразнили "женихом и невестой" — в основном за Хартелловскую привязчивость, бестактность и стремление опекать Мишеля. Он и без всего этого — без запаха, без секса, без сцепки — был его альфой, только его, даже с девчонками встречаясь — ссорился, потому что Мишель был важнее прогулок в парке и кино, если Мишелю что-то было нужно — Хартелл срывался с места и спешил к нему, где бы ни был до этого. Почему что-то должно измениться теперь? Почему он будет не вправе делать всего этого — просто потому, что Мишелю теперь нужен секс, секс с альфой? Так дело ведь не в сексе. Совсем, совсем не в нём — хоть этот короткий раз, эта вспышка ласки и откровенности и была чем-то особенным, чем-то настолько сладко-глубоким, чего Дамиан никогда прежде ни с какой другой омегой не испытывал. И дело не в том, что он хотел взять его из-за течки, из-за запаха, из-за зовущей этой готовности — а в том, что заботился о Мишеле со всей нежностью и теплотой, на какую вообще был способен. К нему лежала душа — а когда к душе прикладывались ещё и страсти тела, становилось вообще хорошо. Нет, не хорошо — совсем обалденно. Если бы он только мог показать ему... Но Мишель, Мишель же не позволит. Ни себе, ни ему — такого. И Дамиан не мог его не понимать. Альфа закусил губу, сверля взглядом темную макушку, в которую еще немного — и упрётся носом.

— Я хотел сказать, — тихо заговорил он, отмеряя слова, — что даже если ты не захочешь быть моим омегой... вообще не захочешь быть омегой... То я всё равно буду твоим альфой, Мишель. Останусь им. Потому что мне — правда — совсем-совсем никто другой, кроме тебя, не нужен. Так что просто... будь со мной, ладно? А течку как-нибудь переживём. Когда тебя перестанет мучить, я к тебе и пальцем не прикоснусь. Честно. Обещаю. Веришь мне? Хоть немного...

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

Пусть Дамиан и догадывался о примерном содержании ответа, всё равно — услышать прямо это категоричное "нет" было сродни удару под дых: глухо и неприятно. Но сбить Хартелла с толку было совсем не так просто. Глубоко вздохнув, он тихо и упорно проговорил:

— Тогда я добьюсь его ещё раз. Твоего доверия. — "И тебя. Тебя — уже не как друга. Не только как друга." — Чего бы это мне ни стоило.

Дамиан сглотнул, глядя на шею Мишеля и сухо облизнувшись. Очень, очень хотелось прижаться губами к манящему бледному участку кожи, обнять, сгрести в охапку, никуда-никуда не отпустить и будь что будет... Но сделать этого Хартелл себе не позволял — для Мишеля это будет слишком много. Для него всё это — уже слишком много, внезапно и против всего, с чем он жил и к чему привык. Дамиан-то всегда знал, что он альфа, что придёт его время — вот такое, горячее и пылкое время, когда трудно думать о чём-то кроме...

И потому он молчал — и не шевелился. Сколько ещё осталось времени до того, как организм Мишеля решит, что всё, хватит? Полчаса, час? Может, ещё удастся немного доспать — он ведь и сам проспал этой ночью часа четыре, — в тесноте, как говорится, да не в обиде. Хотя последнее, конечно, очень спорно.

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

Возможностей ворочаться во время сна, лежа вдвоем на узкой, рассчитаной на одного человека кровати, и в самом деле кот наплакал — а Дамиану приходилось ещё тяжелее, потому что положить руку на Миши и вообще как-то прикоснуться к нему чем-то кроме того, чем уже прикасался, он не мог, не имел права. Приходилось как-то держать её при себе, то укладывать по боку, то стараться убрать за спину — так что эти сорок минут альфа если и спал, то урывками, больше лежа с закрытыми глазами вслушиваясь в тихое дыхание рядом с собой. Если бы не все сказанное раньше, лежать вот так вот вдвоём было бы даже уютно. Собственно, оно и было: тепло, приятно, нежно и близко-интимно — но спотыкалось об осторожность и невольное затаившееся напряжение. Дальше-то что?..

Когда Мишель вдруг дернулся, словно проснувшись от кошмара, Дамиан вздрогнул следом за ним — тут же обеспокоенно касаясь плеча друга поверх одеяла.

— Что такое? — полушепотом, встревоженно спросил он. — Где-то болит? А... — заметил он вместе с тем отсутствие стягивающего ощущения в паху, приподнимаясь на локте и пошевелившись под одеялом. — Кажется, всё... — и осторожно пошвелился, поворачиваясь с бока на спину и с трудом помещаясь на полосе кровати у самой стены...

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]