Хартелл только чуть двинул бровями и улыбнулся на это "нормально" — вслух, конечно, не сказав и никак не заострив внимания на том, что теперь-то с Мишелем может случиться многое... омега — не парень-бета, который "всё сам" не только хочет, но и может, и должен. Честное слово, он бы меньше волновался за Ниве, не будь у того такого болезненного стремления пересилить своё омежье начало... но когда это вообще у Мишеля не было этого беспощадного к себе рвения? К любому себе — и к себе-бете тоже. Хартеллу оставалось только вздохнуть и успокаивать себя тем, что он достаточно запугал обнаглевших в край и посмевших перейти черту однокашников.

— Всех да не всех, и на твою долю еще осталось, — бодро пообещал он: никакая одиночная игра со сложным сюжетом так не интересна, как какая-нибудь парная стрелялка с квестами бок о бок с Мишелем... и его комментариями к процессу.

Дамиан тоже сел, спустив ноги с кровати и придвинувшись ближе. Сейчас, после такой длинной, такой дурацки затянувшейся — на целую неделю! — разлуки, Мишеля хотелось просто обнять и никуда не отпускать ещё долго-долго — после минувшей тяжелой осени в отсутствие Ниве Дэйм скучал по нему вдвое сильнее прежнего... во всяком случае, так теперь ему казалось. Тихо рассмеявшись просто от факта, Хартелл качнулся вбок и с улыбкой уткнулся лобешником — горячим еще, у него была не самая высокая, но температура, — в плечо Ниве, с облегчением выдохнув. Что вообще на свете может быть прекраснее возможности просто сидеть вот так? О Милене и жарком, страстном их "общении", в котором за альфу целиком говорила преимущественно одна его, нижняя половина, Дамиан даже не вспомнил сейчас.

— Извини. Я знаю, что я дурак, но я обязательно скоро поправлюсь. — "И снова буду рядом с тобой. За неделю ты ни во что не вляпался — еще дня три-четыре продержишься, правда?.." Хотя вот сейчас альфе действительно стало совестно за то, что он не может пойти вечером и встретить Мишеля со студии. Он так к этому привык уже — ждать его и возвращаться вместе с ним...

Он вдохнул — и отчасти неосознанно подался вперёд, на секундочку прижимаясь крепче. Как же от Мишеля приятно пахнет... опухший из-за насморка нос с трудом давал ему дышать, и привычный ароматический компонент бергамота с лимоном терялся на полпути, неощутимо оседая на языке: Дамиан, когда не шмыгал носом, дышал ртом, и говорил из-за этого чуточку глухо. Но рядом с Ниве словно сам воздух был чище и слаще — и хотелось дышать им глубоко-глубоко, отчего где-то в грудной клетке теплилось искристое, мерцающее солнечными бликами счастье. Мишель, Мишель... он ведь и правда его очень-очень любит и больше всех дорожит именно им, только им одним. И Мишель мог говорить что угодно, что угодно вытворять и как вожжа под хвост попадёт обижаться — для Дамиана, влюблённого в сам факт его существования, не изменится уже ничего и никак...

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

— М? — Дамиан, который такому положению вещей был только рад — вернее, который так же завис в расслабленном этом, приятном ощущении присутствия Ниве рядом, ни о чём не думая и никуда не торопясь, — сам едва ли заметил эту паузу, с улыбкой подставляя макушку под заботливые, успокаивающие касания. Говорить о чём-то не то что не хотелось — нет, он вовсе не против был бы о чём-то поболтать, обсудить, рассказать... но это было ненужно. Молчать вместе тоже было очень и очень приятно. Но вот сейчас — словно чёрная кошка пробежала, махнула хвостом, отвлекая и развеивая недолгий уютный стазис момента. Хартелл поднял голову, взглянув на Мишеля:

— Что-то не так?.. — обеспокоился он смущённо замкнувшимся видом друга.

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

На недовольное ворчание Мишеля Дамиан только улыбнулся — с привычным и себе, и Ниве понимающим терпением. Да, конечно: сейчас ведь Мишелю вдвойне нельзя быть милым и заботливым, нельзя ничего, что хоть сколько-нибудь может считаться омежным. Но ведь правду-то не изменишь и не скроешь, и Дамиан видел, как в такие моменты из-под ощетинившихся колючек проступает настоящий Мишель — тот, кого он так хорошо знает с самого детства, тот, с кем он был и остаётся так близок, даже если мир вокруг трещит по швам. Тот самый Миши, которому можно было положить голову на колени и спать, пригревшись на солнце, пока тот читает книжку и вот так же, не задумываясь, поглаживает и перебирает Дамиановы медно-рыжие пряди, потому что знает, что друга это успокаивает лучше всего, не даёт его альфийской натуре слишком уж заводиться. Сейчас, оглядываясь назад, было так удивительно, пронзительно ясно понимать, откуда росла корнями их нетипичная, слишком ладная и близкая дружба, не особенно-то похожая на обычную дружбу двух мальчишек — настолько им, кроме друг друга, никто и не нужен был, настолько они, будучи противоположностями, прекрасно дополняли друг друга — инь-янь, ни дать ни взять...

И теперь ведь тоже — ничегошеньки не изменилось. Дамиан так точно был уверен в своих чувствах больше, чем в законах физики: кроме Мишеля — никто и никогда, и никому другому места в его сердце не найдётся. И самое сложное в этом было — не светиться сейчас изнутри этим огромным своим обожанием и нескончаемой тоскующей тягой к нему, не трогать ежиного и наэлектризованного Ниве, как бы не хотелось по старой привычке обнять его и успокоить в своих руках. Один раз уже успокоил, хватит... Впрочем, со взглядом Хартелл всё равно ничего толком поделать не мог — ни в детстве, ни сейчас. И потому, на секундочку задержав тот на собравшемся и снова натянувшим учительскую маску строгости Ниве, поспешил уткнуть его, этот предательски обожающий взгляд, в ноутбук — сворачивая игры и открывая, как и сказано, почтовый ящик. Просмотрел документы, бросил взгляд на иконку времени в трее и вздохнул сокрушённо: минут через тридцать Мишелю и в самом деле пора будет убегать. Так мало, мало-мало-мало времени — с трудом получается заставить себя думать, что завтра, и послезавтра, и потом будет ещё. Чёрт, ну почему у него из носа течёт в три ручья? Пошёл бы тогда с ним и посидел с книжками в холле, пока Мишель занимается... пусть не видеть, но хотя бы знать, что он где-то вот совсем близко — за парой дверей.

Полчаса эти и впрямь пролетели незаметно: Дамиан сосредоточенным взглядом зарылся в работу — но совсем не затем, чтобы и в самом деле в ней разобраться, но чтобы найти, о чём он может спросить Мишеля. В итоге тому пришлось подсесть поближе и приняться за пересказ урока, деловито показывая на ноуте всё, что не мог посмотреть сам Хартелл, принявшийся чистить апельсин и заляпавший пальцы соком. Ароматный запах сладкого цитруса пробил даже его притупленный нос, на время перекрывая всё остальное. Миссис Хадсон даже успела напоить Мишеля чаем с легким творожным бисквитом, прежде чем тот, стикерами отметив в большой энциклопедии параграфы, которые он, Мишель Ниве, настоятельно рекомендует прочитать некоторым не особо доходчивым альфам, засобирался уходить.  Дамиан настойчиво проводил его-таки до дверей и со вздохом смотрел, как тот со взмахом руки спускается с крыльца в серую мглу зимнего вечера — прежде, чем дверь закрылась и строгий взгляд над половинками очков домохозяйки отодвинул Хартелла от стенки и без лишних слов смотивировал вернуться в комнату. Там его ждала энциклопедия, недоигранный бой, начатая чашка чая и почти полная вазочка с бисквитами... А ещё — ещё вмятина на одеяле в том месте, где сидел Ниве, открытая его руками страница и невесомое, постепенно улетучивающееся чувство его совсем недавнего здесь присутствия, от которого согревало сердце.

Пошмыгав предательским носом, Дамиан забрался под одеяло, закинул в рот печеньку и придвинул к себе энциклопедию. Мишель прав, сначала учёба, а синтеты с хаотами — они подождут...

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

Когда Мишель заговорил наконец, ломая повисшую над учебным столом напряжённую, затянутую тишину, в которой оба пытались делать вид, что занимаются, Хартелл тут же поднял взгляд над рабочей тетрадью, в которой за последние минут десять не перевернул и страницы, больше обеспокоенно поглядывая на друга, чем в текст — и с тихим "м?" стал весь внимание, чуть подавшись вперёд и опершись на локти. Он уже давно заметил, что Мишеля что-то гнетёт — сегодня сильнее, чем обычно; и трудно было не лезть к нему с вопросами, когда это что-то то и дело даёт о себе знать, стопорит и тяготит, и от беспокойства математика совсем не идёт в голову...

И он бы, наверное, дольше просидел в ступоре, зажатый с двух сторон Мишелевым "не ляпни глупость" и собственным "...?!", если бы каждая секунда недолгого повисшего молчания не впивалась в копчик раскалённой иголкой: с услышанным надо было не просто что-то делать, а что-то делать прямо сейчас. По правде, Дамиан и сам с некоторым тревожным замиранием сердца ждал, когда то, что не случилось через три или четыре месяца, случится неизбежно через пять или шесть — или сколько там Ниве отведено природой; ждал, не имея ни малейшей идеи о том, как подступиться к теме, но... но чтобы Мишель сам заговорил об этом?..

— Я не против, — быстро сказал он дрогнувшим голосом и, сам же испугавшись, что прозвучит как-то не так и Ниве неправильно поймёт, протянул руку по столу и прикоснулся к пальцам Мишеля. — Миши, я... ты знаешь, я всё сделаю, чтобы только тебе не было... так плохо, как тогда.

Он явно хотел добавить что-то ещё — в голове так и металось, билось в виски с каждым подскакиванием сердца это отчаянное, сушащее губы "Я люблю тебя, я ведь так сильно — больше всего, больше всех, — люблю тебя", это разбуженное поникшим, напряжённым видом Ниве желание защищать и оберегать, весь мир к ногам положить, только бы стало лучше — но как правильно сказать ему, он не знал, и потому прикусил себя за язык. Секундная стрелка на часах снова тикнула, а пальцы альфы, если омега позволил ему притронуться к себе, ободряюще сжались.

— Справились с тем, справимся и с этим. Обязательно.

К чему бы это дальше не привело. Дамиан не то что представить не мог — мог, просто вот так сразу объять это мыслью не получалось. Как бы он ни был готов тогда, как бы он не хотел этого, как бы не тянулся к Мишелю всем сердцем, но вот так, набывшись за эти месяцы в стороне, сложно было сразу поверить в факт, поставленный перед носом — они с Мишелем правда... могут стать ближе? Правда, могут?.. Не только как друзья, но и как пара?.. Дамиан, насмотревшись на Мишелево отрицание, уже был морально готов ждать и десять, и двадцать лет, и сколько вообще придётся — и потому перед перспективой такого близкого совместного будущего — даже если всё-всё останется, как и сейчас, за закрытыми дверями и только для них самих, — оробел, наверное, не меньше, чем сам Мишель перед этими наступающими на горло переменами...

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

— Да... — слегка рассеянно согласился альфа, не убирая теплой руки и не сводя взгляда с ровняющих край листа пальцев Мишеля. Да, всё иначе, всё совсем не так — вот это мерцающее, замирающее на выдохе, смущающее ощущение чего-то между ними, чему Дамиан и названия-то дать не мог; чего-то, впрочем, не разделяющего, а словно бы только больше, вопреки, притягивающего к друг другу их обоих, неловко копошащихся каждый по свою сторону этой странной, незнакомой турбулентности. Но что-то в этой странности сейчас было таким тёплым, таким родным и близким, что Дамиан совсем не мог сказать, что ему не нравятся эти перемены. Просто его мир стал немножко уже — а Мишель стал занимать в нём ещё больше места, чем прежде. И Хартелл охотно расшибётся в лепешку, чтобы сделать этот новый мир для Мишеля не таким отвратительным и страшным, каким тот виделся самому Ниве.

— Но я-то никуда не денусь, — попытался сгладить он мрачность обстановки, улыбнувшись Мишелю, и, перевернув страницу в тетради, с недолгой паузой сокрушённо признал: — Но и логарифмы тоже...

В лепешку он всё-таки расшибётся охотнее, чем будет решать эти чёртовы буквы с цифрами. Однако течка и все сопутствующее — оно ещё бог весть когда будет, сколько недель ещё пройдёт, а контрольная по математике и пересдача пропущенной физики для Дамиана — они уже прямо вот, прямо в будущий понедельник! Один плюс — за учёбой и решением уравнений с графиками проблемы полового характера как-то сами собой отходили на второй план, лишь изредка напоминая о себе чем-то воодушевляюще приятным в запахе близко склонившегося к нему Мишеля, о чём-то наставительно тычущего пальцем в текст задачника...

Мартовские дни потянулись один за другим, наконец-то стало проглядывать солнце, а снег стаивать, оживляя обстановку звонкими весенними ручейками и дивным запахом сырой земли. Но то на улице, а в классе — в классе обстановка ожила, когда Мишель поговорил с классной, и со следующего занятия вернулся на своё прежнее место рядом с Хартеллом. Вроде как потому, что хотел продолжать по-дружески помогать ему на уроках — миссис Грин понимающе покивала: да, да, она тоже заметила, как у Дамиана скатилась успеваемость и внимательность с той поры, как Мишеля от него отсадили; но остальным старшеклассникам виднее: конечно, это всё потому, что они теперь...

— ...жених и невеста, — со смехом долетает ехидно брошенное через плечо от толкущейся у окна компании, мимо которой они проходят, и Дамиан раздражённо цыкает языком, кидая назад обжигающий взгляд. Но кучка только хихикает между собой и делает вид, что это вообще не они, оставляя альфу мрачно выдыхать и спешить уйти с Мишелем в какое-нибудь место с меньшей концентрацией идиотов. Благо, те, кто находится с Хартеллом в одном классе, языки при его появлении предпочитают благоразумно придерживать.

Они по-прежнему везде вместе — в кабинете, в библиотеке, в столовой. Вместе они и возвращаются домой по свежим весенним улицам, идут бок о бок, просто спокойно дыша свободой — обычно домой к Ниве, где так светло и легко находиться. Мешает только Аннэ, с которым на этих небольших квадратных метрах особенно-то и не разминёшься — а разница в возрасте с подростком-бетой делает общение и даже просто присутствие рядом сейчас особенно неловким. У Дамиана дома гораздо тише и по-своему уютней — только это не уют светлой солнечной террасы, а важная окутывающая тяжесть тёплого одеяла, высоких и массивных стен его дома, чем-то похожего на замок. Ещё бы ему не быть похожим, когда тут даже домашний кинотеатр есть — весь в их распоряжении. Огромный экран на всю стену, комфортная софа с мягкими подушками и сиденьем, чай на выдвижных подставках, сладости, самое начало "Суини Тодда", и никаких помех тому, чтобы спокойно сидеть, уютно приобняв за плечи прижавшегося к альфе под бок Мишеля и следить за викторианской картинкой сюжета. Это получилось как-то без слов, само собой — словно одних только взглядов и дыхания было достаточно для того, чтобы понимать друг друга. И хотя внутри всё по-прежнему обмирает от какого-то жгуче-захватывающего, но такого удивительно согревающего чувства — это не мешает идти навстречу друг другу, тянуться к этому единству и теплу.

Потому что, сколько всего в голове не перебирай и не пытайся вспомнить, а ничего лучше вот таких тихих и пронизывающих до какого-то абсолютного спокойствия моментов только вдвоём — не найдёшь, как ни старайся...

23 марта 2008 года, воскресенье

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

Отредактировано Damian Hartell (17 февраля, 2017г. 14:36:38)

Дамиан, повернув голову на голос Мишеля, несколько секунд смотрел на него — на его макушку, на освещенный экраном кончик тонкого носа — и, хотя на душе от такого вида каждый раз по-особенному теплело, молчал в недолгой неловкости. Течки не будет... хотел бы он, чтобы Мишель был прав — просто потому, что для него, ставшего омегой, всё это мучительно и лучше бы и впрямь ничего не было, а реакция вот так странно развившегося организма оказалась ошибкой. Пусть бы не было, не важно, всё равно он, Дамиан — всё равно он останется с Мишелем, что бы там ни было и кто бы там ни был, он уже для себя решил. Ведь и ему без Мишеля тошно, и Мишелю одному никак... Но умом Хартелл понимал: прошло всего-то шесть месяцев с совсем крошечным хвостиком, и как бы упрямо Ниве не надеялся на нулевой исход, но с уверенностью говорить о таком ещё рано.

— Ну и хорошо, если не будет, — он потянулся к тарелке со сладостями и взял с неё два чоко-пая, один передав Мишелю, а на другом надрывая упаковку зубами и распаковывая одной рукой — вторая по-прежнему лежала на плечах у Ниве. — Пусть бы и не было. А если будет — то тоже пусть, — он стянул упаковку до половины, но кусать помедлил.

Течка, течка — напряжённое её ожидание такой тяжёлой стеной надвигалось на Мишеля, заслоняя всё остальное, что он даже сейчас, дома и за фильмом, начинал думать о ней. Дамиан его не винил, конечно же — но чувство этой тяжести на плечах Ниве передавалось и ему тоже. Сам Хартелл о предстоящем никак особенно не думал, только знал, что должен быть с Миши очень и очень осторожен — и надеялся, что сумеет, справится. Последние недели проходили не так уж плохо — хотя Дамиана эта смиренная тишина со стороны Ниве беспокоили едва ли не больше, чем прежние попытки отгородиться и сбежать. Колючий, дерзкий и жгучий Мишель, к которому он привык, совсем съежился и оттого казался вдвое более беззащитным, чем обычно. Скорей бы, скорей бы это время просто прошло...

— Эти два месяца быстро пробегут. А там мы сдадим экзамены и уедем отсюда. Туда, где всем будет наплевать, что мы делаем. И будем только сами по себе, — проворчал альфа, впиваясь в сладкий зефирный бок чоко-пая.

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

— М... — Хартелл снова глянул на Ниве и зажевал озадаченность чоко-паем. Как он себе представляет... Он, честно говоря, и не пытался думать, что что-то там, в будущем, будет очень отличаться от настоящего. Только исчезнут эти бесконечные ехидные взгляды и детсадовские дразнилки — пф, боги, как будто первый раз альфу с омегой увидели. А ведь они даже не какая-нибудь милующаяся на публике парочка... пусть даже то, что они вместе, видно невооруженным глазом. А в остальном... что в остальном может измениться для них с Мишелем? Они по-прежнему будут рядом, и Дамиан всё так же будет поддерживать и прикрывать с флангов, заботиться и — да, сам нуждаться в нём, в его присутствии, в его советах, в его строгих взглядах и путеводном огне его "надо" и "встал и сделал, быстро". Как бы порой не саднили следы его пинков, ментальных и физических, но и эту жёсткую, неудобную сторону Мишеля он тоже любил. И без него он — никуда, да и какой вообще смысл, если без?..

И хотя маячившая на горизонте перспектива — с упрямой верой Ниве в то, что ничего уже не будет, Дамиан никак согласиться не мог, мешали общие знания биологии, — стать друг для друга... быть друг для друга вот этим самым — партнёрами, любовниками... повторить то, что случилось в прошлом сентябре, только уже без суматохи и отчаянной путаницы, но сознательно и серьёзно... хотя эта перспектива и добавляла пряного замешательства в мысли о будущем, но, по сути — а что это меняет? Они только... будут немного другими друзьями, только и всего. Ближе, теплее. Интимнее, так это называется же?.. Как для Дамиана, это — лучшее, чего он вообще мог бы ждать. Быть для Мишеля не только другом, но и альфой. Быть тем, на кого Ниве может положиться — во всём без исключения.

Но чтобы Мишель, такой дерзкий и самостоятельный Мишель, повёрнутый до предела на своей независимости, действительно на него полагался?.. Эх, ну что тут поделать — только и остаётся, что караулить и ловить, чтобы не дать больно упасть, когда его самый важный человек снова рванётся и прыгнет выше головы. Несколько полученных осенью шишек до сих пор, условно говоря, ныли — и Дамиан старался, очень-очень старался помнить об этой обострённо больной мозоли Мишеля и суметь больше не отдавливать её своим желанием оградить Ниве от всего-всего, и сделать для него всё самое лучшее. Всё-таки годы рядом с небогатой, но гордой семьёй Мишеля не прошли для него зря — немножечко думать не только о благе, но и о чувствах других Дамиан научился. Пусть даже и продолжал время от времени бессовестно в этом деле лажать, забываясь под драйвом момента — очень уж широки и просторны были поля возможностей Хартелла... ну, если совсем точно говорить — Хартелла-старшего — совсем не во что упереться.

— Как-то... так же, как и сейчас? — неуверенно предположил Дамиан пару жевательных движений спустя. — В смысле... Мишель, если ты не захочешь быть омегой, ты можешь всем говорить, что бета... есть же всякие средства, — Хартелл немного запнулся, понимая, что для балетных тренировок, которые и в будущем будут ежедневной рутиной Мишеля — даже больше, чем сейчас, — это не вариант: чтобы скрыть запах интенсивно работающего спортсмена, нужна маскировка совсем иного уровня, а Мишель даже ту недорогую, какую покупал сейчас, расходовал экономно и лишь когда это было действительно надо. Дамиана этот факт, конечно, ущемлял сожалением, что принципиальность Ниве не позволит тому взять и принять от него помощь в этом вопросе, не даст ему сделать жизнь друга проще и легче, но он прикусывал себя за язык и молчал, давя вздохи на корню: родные тернии Мишеля, как же он без них-то к звёздам... А какую стипендию получают ученики балетной академии? Может, всё будет еще и не так мрачно... А там и ноябрь придёт — и уже совершеннолетнему-то Мишелю никто не откажет в праве купить подавители и вообще забыть о том, что с его органами внутри какой-то не тот порядок, что нужен.

"Даже если я хочу быть твоим альфой, то если ты не хочешь быть омегой — ни моим, ни чьим-либо ещё, вообще ничьим, сам по себе, — то что я могу сказать тебе? Только то, что всё будет так, как ты захочешь..."

— Я ведь всё равно рядом буду. Как бы там ни было... Омега ты, бета, кто угодно. Я в любом случае с тобой. И пусть смотрят как хотят и думают себе что хотят, — в тоне альфы отчётливо зазвучало глубокое упрямство, вызревшее в решительность. Рука на плечах Мишеля обняла его крепче и уверенней, подбадривая этой сидящей рядом силой, готовой толкать вперёд, сколько потребуется.

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

Отредактировано Damian Hartell (17 февраля, 2017г. 21:58:28)

А Дамиан, положив теплую ладонь на плечо Мишеля, смотрел вовсе не на Суинни Тодда — а на самого Ниве, на его тонкий профиль, без очков казавшийся ещё более светлым и нежным — и беспощадно пропускал мимо ушей происходящее на экране. Потом он, конечно, отстав от сюжета, получит от Мишеля очередную порцию выговора за свою невнимательность и бараньи мозги, но то будет потом — а сейчас ему думалось не о проблемах цирюльника и не о кознях судьи, но только о Мишеле... если можно вообще назвать размышлениями это блаженное наслаждающее спокойствие и нежную радость, что на время затопили Хартелла до ушей просто из-за того, что Ниве был рядом.

Время же, не собираясь давать послаблений метаниям и сомнениям Мишеля, неумолимо отсчитывало дни навстречу неизбежному. Пробежала учебная неделя, а за ней — ещё выходные, и течка всё не шла и не шла; Ниве это обманчиво радовало, а Дамиана наоборот, тяготило и волновало. Тревожно было осознавать, что воодушевление Мишеля не приведёт ни к чему хорошему и потом непременно оборвётся болезненным столкновением с реальностью. Ту мааа-аленью-маленькую мысль, которую Ниве для себя сделал основной — что плохо работающий, неразвитый организм не соберётся на второй цикл, — Дамиан никак не мог считать существенной.

Но реальность оставалась реальностью и требовала внимания намного больше, чем мысли и опасения из будущего. Без лишних эксцессов прошло первое апреля — над грозным альфой никто шуточки шутить не думал, и над Мишелем в силу неизменной ауры этого самого грозного альфы на заднем плане — тоже остерегались. Правда, Ниве всё равно был нервный и недовольный — хотя в этом Дамиан его понимал: давать свой праздник дуракам, по его мнению, было излишне — у них и так каждый день как шествие повального идиотизма, куда уж больше... хотя эти всегда найдут, куда. Но суматошное оживление прошло, второго числа подколки резко утратили актуальность и учебный процесс вернулся в норму — а вот Мишель нет. И, проводив его домой после занятий в студии, Дамиан ещё какое-то время стоял и смотрел на горящие по темнеющему времени окна дома Ниве, прежде чем тяжело вздохнуть, так ничего путного и не надумав, и побрести домой. Может, он и в самом деле слишком сильно тревожится и видит лишнее там, где этого видеть не стоит...

3 апреля 2008 года, четверг

Но завтрашнее утро, начавшись с традиционной встречи с Мишелем на дороге перед домом Ниве, стоявшем ближе к школе, первым столкнуло с бетонной стенкой неизбежного именно Дамиана. Идя бок о бок с мрачным Мишелем на занятия, он ещё не был уверен до конца, но когда тот снял куртку и сел рядом, по загривку Хартелла пробежала мелкая дрожь.

Так же, как и тем злополучным сентябрьским утром, от Мишеля куда отчётливей, чем прежде, пахло омегой...

Митчелл в другом углу класса, казалось, этого пока не замечал — Дамиан то и дело настороженно поглядывал в его сторону, столкнувшись с озадаченным взглядом в ответ и раздражённо вернув глаза в книгу. Может, это просто потому, что они слишком быстро шли?.. О том, чтобы основательней принюхаться к Мишелю, и речи не могло идти — так что Хартеллу оставалось только кусать губы и терзаться сомнениями меж двух берегов: если это и вправду течка, то ведь нужно будет сказать взрослым и увести Мишеля домой — а если нет? Мишелю-то как об этом сказать? Тот и так на взводе — а не поэтому ли? — даже в столовой на перерыве Дамиан получил порцию негодующего жужжания просто за то, что ест, ест и ест. Мишель не ел — только встал ещё раз в очередь, чтобы купить вторую бутылку воды. Вот тогда-то, на выходе из столовой, Хартелл и столкнулся с Митчеллом снова — только теперь уже второй альфа смотрел на него с немым, совершенно иначе озадаченным вопросом во взгляде. Дамиан ничего не сказал — лишь, помрачнев, поддёрнул на плече лямку сумки и поспешил догнать Мишеля.

Последние два урока прошли с трудом — у Ниве разболелась голова, но уйти домой пораньше тот решительно отказался. Кажется, сегодня его бесило до шипения исключительно всё — даже то, что Дамиан, как обычно, идёт с ним рядом до самого крыльца, где их встречает Мари Ниве и радушно приглашает попить чаю, как это часто было бывало по четвергам, когда мама Мишеля тоже оказывалась дома во время их возвращения. И вот на маленькой кухне почти у самого входа уже урчит чайник и звенят расставляемые чашки — Дамиан краем глаза видит, как морщится Мишель от этого звука, и настороженно сводит брови.

— Миши, ты... может, тебе не стоит сегодня на балет ходить? — он не знает, как начать разговор и подвести к теме: от Мишеля пахнет, действительно пахнет, теперь он уже точно может сказать, что запах сильнее, чем вчера и утром, — и потому начинает издалека, совершенно не представляя себе, как ему вот так взять и огорошить Ниве тем, что течка, на отсутствие которой он так надеялся и в которое так верил, всё-таки не сегодня, так завтра наступит...

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

А Дами мешал ложечку мёда в чае с такой невозмутимой серьёзностью, словно вот эти все Мишелевы репейники были вообще не про него — он только глубоко неодобрительно глянул на Аннэ, к чему язвительный бета — это у них семейное, видимо, — остался совершенно глух: Дамиан ему не член семьи, даже не друг, так... Хартелл, сунув ложку в рот, чтобы слизнуть самый густой и плохо растворяющийся осадок, глухо хмыкнул сам себе, представив, как без конца болтающийся за бортом их с Мишелем отношений Аннэ может охарактеризовать причину его здесь присутствия. Но то ему было не особенно важно — и альфа, подняв упрямо спокойные глаза навстречу взволнованному и уставшему взгляду Мари Ниве, только пожал плечами: он и против-то ничего не имел, тем более что сейчас его беспокоили совсем не слова Мишеля, а его общее состоянии. Дамиан снова обернулся через плечо на лестницу, на которой скрылся Мишель. Он бы пошел следом за ним, если бы не знал — Ниве сейчас лучше взять небольшой тайм-аут и успокоиться. К тому же...

— Анне, как дурак себя ведёшь здесь ты, — он хмуро покосился на младшего поверх кружки и добавил, — как дурак, пропустивший все уроки полового воспитания. У вас же уже были? Ты, видимо, всё проспал.

Дамиан качнул в руке кружку, взбалтывая в ней чай.

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

— Мы свои уже прошли, — хмыкнул Хартелл в чашку. — А вот тебе еще догонять и догонять. Извините, миссис Ниве, — он улыбнулся издёрганной женщине, — вы, может, и говорили, да только вот тут, — он большим пальцем указал на Анне, — оперативной памяти не хватило.

"Боже, дети — это какой-то ад..." — он аж поёжился, чувствуя большую неловкость из-за присутствия недалёкого, недоразвитого — по меркам старшеклассника-Хартелла, — вечно плетущегося где-то позади и безнадёжно отстающего Анне; и к отставанию этому приходилось быть понимающим и снисходительным — он же младше, он же, он же...

— А не твоё дело, стопроцентный бета, — Хартелл как-то вдруг на этот настырный вопрос опасно качнулся вперёд, в сторону подростка, с таким проникновенным тоном произнося эти несколько слов, будто медленно срезал с костей Анне кусочки мяса. То, что в умиротворённом и спокойном альфе ощущалось внутренней силой, сейчас встопорщило перья грозно, как провод высокого напряжения, загудевшей аурой альфы, раздавшейся в стороны и будто теснящей Аннэ прочь из-за стола. — Тебя же это никоим образом не касается, так что не суй в наше половое созревание нос — откусят, — пообещал он на одной растирающей ноте тона и выпрямился обратно, чтобы сделать глоток из кружки. Перья с неслышным шелестом сложились обратно. — Ещё раз извините, миссис Ниве.

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

Дамиан не обратил на Аннэ и его уползание из-за стола ровным счётом никакого внимания — он пил чай, которого в кружке осталось уже меньше половины, и никакого занятия важнее в мире просто не было. Ну, со стороны так могло показаться. Вот и славно, не придётся отсылать Аннэ самому, чтобы поговорить наконец о важном с мамой Мишеля. А что это нужно сделать до того, как упрямый омега засобирается на балет, Хартелл уже чувствовал всей шкурой.

— Я знаю, что Мишель в долгу не остаётся, — негромко проговорил он, чтобы точно слышала только Мари Ниве. — Но Анне прав в одном. Сколько не отрицай, факты не изменятся... — альфа тяжело вздохнул, и вот сейчас точно было видно, что его грызёт изнутри какая-то затрудненность. Но он нашёл в себе силы проговорить. — Мишель, он... он последние два дня пахнет сильнее. И сегодня больше, чем вчера, — он как-то так виновато посмотрел на женщину, словно это из-за него у Мишеля будет течка и все сопутствующие трудности. — Он... мне надо ему сказать, — Дамиан, заспешив от собственных размышлений, поставил чашку и стал подниматься из-за стола. — На балет ему правда сегодня нельзя...

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

Запнувшись об это взрослое "постой", Дамиан послушно осел обратно, склонив голову и с немного растерянным видом внимая словам женщины. Про гонцов-то он всё понимал — но, в общем-то, привычно пёр без оглядки, на передовую, уже привыкнув встречать лбом волны возмущения и негодования Мишеля. Он еще мог сомневаться и колебаться, когда они были предоставлены сами себе, но в присутствии мадам Ниве и других значимых взрослых гордость пасовать решительно не позволяла, ставя вопрос ребром и побуждая действовать. Но запальчивое это стремление идти напролом, вопреки, подгоняемое чужими взглядами, было далеко не самым стойким — и потому он покладисто притих, дожидаясь, пока миссис Ниве скажет то, что хочет сказать.

Он молча кивнул в ответ на её вопрос, ощутив минутную неловкость, за которой тут же дерзко вскинула голову гордость, затронутая этими словами — да, конечно, он ещё ничего не знает о жизни, ничего не умеет и ни на что не способен, так всегда считают про юных взрослые, когда смотрят свысока, но и что с того? Он был готов тысячу раз с горячностью доказывать обратное. Но сейчас смолчал, смолчал и согласился — потому что, в конечном счёте, здесь Мари Ниве скорее права и возражать ему нечего, даже если очень хочется.

И дальнейшим её объяснениям он тоже кивал, ничего не говоря, но слушая и подтверждая. Да... своим умом, своим пониманием он тоже дошёл до чего-то подобного — хоть и далеко не с той ясностью, с какой это удавалось женщине, изо дня в день наблюдающей своего сына. Но... если сейчас у Мишеля начнётся течка — то как ему быть с этим "не говорить"? Бездействие Дамиана угнетало — и он, сконфуженно поникнув плечами, проводил взглядом уходящую наверх миссис Ниве.

Всё время, пока они разговаривали, Дамиан сидел, не двигаясь, и всё пытался что-то услышать, ловил каждый звук — даже если проку от этого было немного. И только когда наверху открылась и закрылась дверь, а на лестнице послышались шаги Мари Ниве — поднялся и в какой-то полупрострации включил чайник. Грохот разбивающегося предмета застал его за раскладыванием пакетиков по чашкам — себе и ей, — отчего Дамиан вздрогнул и рванулся было в сторону лестницы, поддавшись импульсу, но сделал только полшага и несколько секунд молча смотрел в том направлении. По нему было очень, большими буквами прямо заметно, до какой степени ему не всё равно и хочется быть рядом с Мишелем — не ради себя, ради него. Ждать? Может ли быть что-то тяжелее в этой жизни, чем просто ждать и ничего не делать, доверившись неведомому потоку и не пытаясь ничего изменить, направить в нужное русло, не вытягивать своими руками корабль на швартовку...

— Как думаете, это была цветочная рамка со второй полки или бюсту Гюго всё-таки пришёл конец?.. — только и спросил он негромко, разливая по чашкам закипевшую воду.

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

Поставив перед миссис Ниве её кружку с чаем, Дамиан со своей в руках садиться не стал. Пройдя в зал, он остановился за спинкой дивана, на котором сидел смотрящий телевизор Анне, сделал небольшой глоток и, не глядя на напрягшегося мальчишку, проговорил задумчиво и неторопливо:

— Знаешь, Аннэ, если бы не Мишель... если бы Мишель не запретил мне и не защищал тебя так... то вот этот горячий чай, — он приподнял кружку, рассматривая её, — сейчас был бы вылит тебе за шиворот. Но Мишель против. Поэтому я его просто выпью, — Дамиан склонился и проникновенно сообщил бете: — Но ты над этим всё-таки подумай, ладно?..

Вернувшись на кухню, он и правда спокойно допил чай вместе с миссис Ниве, дожидаясь неизвестно чего — пока Мишель там, наверху, поймёт, что ему делать дальше. И, как только наверху открылась дверь, подхватился с замирающим сердцем, ощутив весомую долю облегчения, когда Мишель показался внизу, уже одетым и собранным. Альфа кивнул на его "пошли" и потянулся за курткой.

— Всё в порядке, миссис Ниве, — ответил он за угрюмо молчащего Мишеля, успокаивающим жестом коснувшись плеча женщины. — Мы с Мишелем... мы уже решили, что это время он проведёт у меня. Всё будет хорошо. Вы только в школу позвоните, ладно? — договорил он, уже засовывая руки в рукава — Мишель одевался быстрее и уже, оставив открытой дверь, спускался по ступеням крыльца. Кивком попрощавшись с миссис Ниве, альфа поспешил его догнать и пойти рядом. Первые несколько шагов он осторожно косился на лицо Мишеля, но так ничего и не сказал. До ворот дома Хартеллов дошли в молчании.

В прихожей их приветливо встретила миссис Хадсон — и, по запаху быстро догадавшись о главном, тактично не стала ничего уточнять, ограничившись лишь обтекаемым "Я буду внизу, позовёте, если что-то понадобится", пока парни снимали куртки и размещали их в гардеробной. Поднявшись с Мишелем наверх, Дамиан плотно прикрыл дверь за спиной, отрезая все звуки — здесь, в личном пространстве Хартелла, для Ниве всё было знакомо, привычно и безопасно. И ощутимо пахло альфой.

— Как твоя голова? — негромко поинтересовался он, повернувшись к Мишелю. — Пить не хочешь? Я могу сделать чай.

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]

Спустившись на кухню, Дамиан вернулся с чаем минут через пять — с чаем и стаканом воды, и таблеткой от головной боли. Поставил всё это на столик между кресел, он взял только стакан и таблетку, чтобы вручить их Мишелю и, тепло на него глянув, через недолгую паузу сказать:

— Это ведь... сразу и быстро всё не начнётся. Пока есть время — сыграем в Dragon Soul? Или Карателей посмотрим? Помнишь, ты еще постер в закладки добавлял? Я посмотрел — оно есть в новинках у нашего провайдера...

Дамиан тоже чувствовал себя неловко — и ощущал эту скованную тяжесть, заполняющую пространство до предельной настороженности и задерживания дыхания от каждого движения. Каждый шаг был как в тумане, неясен, наугад, наощупь, с большой опаской и осторожностью. Но он точно знал — Мишелю сейчас ещё нервозней, ещё страшнее, ещё хуже, и поэтому он не должен волноваться — он должен стать опорой и защитой в это тяжелое для него время. Ну, хотя бы не сделать хуже, чем есть. Он держал в голове слова Мари Ниве о том отторжении, какое вызывает у Мишеля всё связанное с омегами, но мог по этому поводу только вздохнуть. В состоянии приближающейся течки — сколько у них еще будет, три часа? пять? десять? — уже совсем не до того, чтобы притворяться даже перед самим собой сильным и независимым бетой...

[AVA]http://savepic.ru/9474138.png[/AVA]