Ячиру как всегда проснулась рано и с неким удовольствием обнаружила в своей комнате гору подарков, к которым не притронулась. Сейчас это было не самым главным.
Быстрый завтрак в кругу семьи  - устало лицо отца, который работает на износ лишь бы не думать о плохом состоянии матери; ласковые глаза матери, которая часто бывает в больнице и братья заглянувшие поздравить ее.
Все было привычно. Странно.
***
После того как бабушку увезли в больницу с обострением бронхита, мастерская стала будто чужой – тесной, мрачной. Шелк  противно скользил по пальцам, а пламя свечи больше не успокаивало.
В стремлении занять себя хоть чем-то отправилась на просторы «сети», и нашла пластическую глину, или, как ее еще называли, полимерную. Оттуда пошли просмотры мастер-классов, а потом и трата в магазинах через «сеть», и встреча курьера.
Огромная доставка не заставила себя долго ждать. Курьер ее доставил всего через пару дней. И начались мучения.
Руки омеги оказались слишком не поворотливыми. То, что на видео выглядело легким, особенно имея опыт в складывании лепестков, на практике оказалось мукой и тупой болью в ладонях. Пальцы были слишком теплыми, или слишком холодными, и глина не поддавалась разминке. Новые инструменты валились из рук…
Казалось, ничего не может получиться, и это увлечение стало пустой тратой денег, но нет. Упрямства и упорства Фурукаве не занимать и потому, привлекая на помощь свой планшет стала искать учителя. 
На деле не так уж и просто найти скульптора или художника, что готов уделить время совершенно не подготовленному человеку, да еще и вечером, пусть и за не плохую оплату. Поиски продолжались больше недели пока, по чистой случайности, на глаза не попалось имя Федерико Лоретти. Любимый скульптор мамы, и что не мало интересно, дизайнер часов той фирмы, что носил отец уже достаточно долго.
Написав письмо с просьбой в обучении, Ячиру удивилась тому, что господин Лоретти быстро согласился на такую авантюру как обучение малосведущего в скульптуре и рисунке человека.
Договорились встретиться в мастерских в Римской части города. Пятого ноября. В шесть вечера.
***
Вскоре дом опустел, и Ячиру отправилась собирать сумку, но перед этим вскрыла свои подарки. От старшего брата, как и всегда, был дорогой и приятный парфюм с легким маскирующим эффектом. Как бы это странно не звучало, бета до сих пор стремился оградить свою младшую сестренку от мира. Второй брат запаковал свой подарок так сильно, что пришлось прибегать к помощи ножниц, чтобы добраться до сути – альбома с репродукциями картин и скульптур, набора для вышивания, и роскошного головного платка с танцующими лепестками сакуры на черном фоне, и цветущими пионами.
- Как всегда изящен, - улыбнулась, отложив платок, в нем девушка решила пойти.
Подарки от родителей оставила на поздний вечер, вернувшись к сбору сумки. В простую джинсовую сумку через плечо омега носила еще в школе и та была огромной. Туда отправились брикеты с глиной, инструменты, перчатки, телефон и кошелек.
На себя надела глухой и тонкий свитер голубого цвета, который не стеснял движений и при этом закрывал всю кожу, плотные джинсы на ногах, потом батильоны на не большом каблуке. Довершал образ плащ черного цвета и платок, которым девушка прикрыла заплетенные в изящную шишку волосы и свою излюбленную заколку цвета морской волны с россыпью хрусталя и маленькими колокольчиками.
Такси доставило омегу быстро до нужного места и потому Ячиру решительно, собравшись с духом, вошла в мастерские.
Здесь пахло краской, глиной, чем-то химическим и невообразимым смешением запахов работающих людей и их материалов.
Дверь с номером пять оказалась где-то посередине и Фурукава постучала в нее, открывая.
Придерживая сумку одной рукой, второй приспустила с головы платок, от чего колокольчики на шпильке тихо звякнули. Она волновалась и уже по дороге искусала губы, и запах коньяка только усилился, смешиваясь со смородиной.
- Здравствуйте. Простите за вторжение, я договаривалась о встрече с Федерико Лоретти, - проговорила уверенно, немного осматриваясь и закрывая дверь. Мастерская была уютной. От чего-то казалось, что она теплая и успокаивающая.

Ячиру чуть было не подпрыгнула на месте, потому что сразу не заметила альфу перед собой. А потом покраснела, но лишь слегка.
- Добрый день, Господин Лоретти, - легкий и учтивый поклон в знак приветствия и вот ей уже помогают раздеться, разместиться на новом месте. В мастерской, как ни странно тепло и солнечно, и это не явление погоды. Это скорее всего дух самого творчества отзывается в омеге, меняя ее напряжение на легкое предвкушение, некий азарт.
- Спасибо, - улыбнулась на вопросы мужчины о чае. Пусть она и не замерзла, но отказываться от горячего и ароматного напитка не собиралась. Слишком давно не было чего-то, что не входило в обыкновенный ритуал ее жизни. К тому же, как это странно не звучало, Федерико Лоретти располагал к себе и его запах приятно щекотал нос.  Фурукава невольно принюхивалась, сменяя свой напряженно-коньячный запах на легкую смородину и шоколад.
- Я бы не отказалась от черного чая, - снова нежная и приветливая улыбка. Улыбка, которую не нужно из себя выдавливать, заставлять или мучать, как последний заказ на свадебный букет и шпильки. Да, заказчик остался доволен, вот только сама омега не могла смотреть на фотографии своего творения. Откровенно говоря, тошнило от сочетания цветов и камней.
- Я занималась, - наконец-то сдвигается с места, подходя к столу и неторопливо вынимая шпильку из волос. Украшение цвета морской волны легонько звенит из-за колокольчика, когда ложиться в ее ладошку.
- И продолжаю заниматься. Моя бабушка мастер цумами кандзаси. Украшения из шелка, капрон и атласа,  - улыбнулась, показывая свою заколку. Шишка из волос плавно расползалась, и тяжелые черные пряди укрывали спину плотным пологом, делая кожу еще светлее, чем пока были заплетены. К тому же омега не надела свои привычные линзы, смотря внимательно темными глазами.
- Просто сейчас у меня…творческий кризис. Я ожидала его гораздо позже, - расстроенно выдохнула.
- Сахар? Конфеты? Не стесняйтесь. Это не входит в оплату.
- Пожалуй, две ложки сахара, - Фурукава любовалась альфой. Да и что скрывать, он был высок, отлично сложен и пах приятно. Не суетился и не довлел, как это делал отец или его знакомые. Все было так, как нужно. Успокаивающе, неторопливо. Ячиру будто входила в тихую воды, окуная в нее себя по самую макушку и свободно дыша в толще океана. Складывалось ощущение, как будто кто-то невидимый положил свою горячую ладонь на шею сзади и мягко сжал, расслабляя, настраивая на тихую и спокойную волну. Поднимая аккуратно на гребень предвкушения.
- Я еще немного рисовала, а на днях обнаружила полимерную глину на просторах сети…вот только что-то с моими руками не так. Не могу даже лепесток вылепить, - проговорила, устраиваю свою сумку на стуле, пока уложив украшение своих волос на стол. Медленно, возле вазочки с конфетами, выросла небольшая горка из брусков полимерной разноцветной и яркой глины.
- Вот…я еще загрузила несколько видео с примерами на свой телефон, но мои руки отказываются выполнять то же, что и в ролике, - нахмурилась слегка, и после улыбаясь.
- Прошу, научите меня творить красоту. Я больше не могу работать с лентами…а с ними я всю свою сознательную жизнь работаю. Раньше мне нравился звук шелка, прикосновение атласа и сатина к пальцам, а сейчас, он как будто…раздражают. В моей мастерской больше нет того уюта, что раньше… Простите, я что-то слишком много болтаю, - смутилась опуская глаза в пол и выдыхая тяжело.
- И я совсем забыла представиться, - спохватилась протягивая свою ладонь альфе, запрокидывая голову, чтобы видеть лицо скульптора. Все же разница в росте у них значительная, и каблуки не спасают.  – Ячиру Фурукава. Вы можете звать меня Ячиру, - веселая улыбка и блеск в глазах. Последнее время омеге чертовски нравится ощущать мир руками.

Ячиру давно не ощущала этого задора творца.  Когда рукам не терпится сделать что-то грандиозное, прекрасное. Белая глина в сильных руках становится податливой и нежной. Омега запоминает, внимательно смотрит, будто отпечатывая у себя в голове движение пальцев.
Федерико как надежный и крепкий оплот тишины и спокойствия, альфа терпеливо и неторопливо показывает. Его пальцы, с виду гораздо больше, чем у девушки, но с легкостью превращают кусочек глины в изящный лепесток, такой же, как на ее заколке.
От альфы тяжело отвести взгляд. Пальцы и ладони с легкостью превращают безжизненный кусок глины в изящную деталь, так же играючи как Ячиру изворачивает и складывает лепестки из крошечных отрезков ткани. Вот только ему для этого нужны только пальцы и лишь изредка стек. В этот миг Федерико мерещится тем самым мифическим богом, что лепит первый образ человека, осторожно, ласково, вкладывая частицы любви в каждый изгиб.
– Попробуйте, - говорит альфа,  даря уверенность в своих силах. Конечно, здесь еще и собственное упрямство играет не маловажную роль. Девушка берет свою заколку в зубки и закручивает мешающие волосы в шишку, закрепляя на затылке. Некоторые пряди торчат, парочка выбилась и теперь щекочет шею, но это почти не отвлекает от увлекательного процесса превращения глины в лепесток.
В ее горячих руках полимер практически плавится и от волнения не выходит вытянуть кусочек даже хоть немного.
- Вот опять..неужели мои руки гораздо теплее Ваших? – хмурится, бормочет себе под нос, как раз тогда, когда скульптор приходит ей на помощь.
– Стоп. Смотрите руками, – говорит он. – Вы позволите?
И как тут не позволить, когда сильные ладони обнимают запястья? Запястья что по сути только и остаются открытыми в этот момент. Почему-то думая о глине, она вспоминала об узоре на собственном теле. Дьявольски захотелось увидеть весь рисунок полностью и повторить каждый цветок и завиток на нем, выложить как картинку на стекле или как изящный рисунок на холсте.
Альфа за спиной – и такое чувство будто тебя защитят от любых проблем. Такое бывало  только с братьями, что понимали ее зону комфорта, а здесь… ни одна струна души не дрогнула от напряжения, лишь волнительно зазвучала, мешая азарт с тонким вкусом интереса и банальной симпатии омеги к альфе.
– Расслабьте руку. Она сама должна быть, как глина. Понимаете? Похожее к похожему, - его пальцы управляют ее руками и в этом нет ничего противоестественного, как это бывало с сухими прикосновениями бабушки в детстве. Ее искусство познавалось через ошибки, обожженные пальцы и запах тлеющей ткани. Но здесь. Здесь все было по-другому, настолько, насколько по-другому ощущался альфа, его голос и запах, руки и присутствие за спиной.
- Знаете… - первый лепесток получился и Ячиру сама считает его лучше, чем то, что она  делала дома.
- Это как будто  учится заново ходить. Вот только я сразу пошла, ползать не умела и не могла, как говорит мама, поэтому я не понимаю почему мне так тяжело дается сейчас самое простое, - говорить с новыми людьми интересно и интересно послушать взгляд художника на эту проблему «обучения ходить».
- Когда привыкаешь делать заказы ценой десять или более тысяч кредитов, странно не суметь выполнить лепесток из глины, - улыбнулась, сопровождая свою речь нотками смеха, поворачивая голову к альфе, запрокидывая ее практически, открывая обзор на изгиб шеи.
- Мне бы очень хотелось…повторить то, что у меня на коже, но думаю, для этого будет необходимо чуть больше одного урока, - смеется повторяя уже гораздо легче завитки и все же, упрямо скатывает кусочек в капельку. В острое навершие держит в пальцах а круглую часть продавливает острым стеком, потом разрез от центра и круглым стеком вытягивает лепестки, повторяя, стараясь воспроизвести в памяти все движения Федерико, его ловкость и терпение. И через десяток минут, сочтя результат более менее результат удовлетворительным, укладывает хрупкий цветок рядом с копией своей заколки.
– Это как новый язык. Попробуйте что-нибудь сказать. Что-нибудь простое. Тут ни к чему сложные конструкции, ведь мы хотим друг друга понять, а не запутать, - кивает на мудрые слова и повторяет бутончик,  от усердия даже прикусывая губу.
- Вот только я легко обучаюсь языкам. Вот, - за окном уже стемнело и даже в соседних мастерских стало тихо. Ячиру осознала это, как-то запоздало ощущая уют  в мастерской от того, что больше ничего не мешает. Только альфа, с чарующим аромат и танцующими словно пламя руками, и податливая глина в их пальцах.
- Первая красавица, - только на десятом бутоне позволяет себе вложить не большой цветок в ладонь Федерико, жадно вглядываясь в его лицо, кусая нервно губы. Хочется проникнуть в его мысли, понять, справляется ли она с обучением, не выглядит ли глупо?
Хотя последнее скорее мысли не творца а омеги, что невольно хочется понравится сильному и опытному альфе.
- Ну как? И я все еще не знаю как понизить температуру ладоней, - вообще было бы конечно, не так жарко, носи девушка более открытую одежду. – Вот потрогайте, у Вас не такие, - ее ладошки обнимают его сравнивая температуру. Повод прикоснутся и наконец-то размять ноги, вдохнуть полной грудью чужой запах, оценить реакцию на изготовленный цветок.

Под внимательным взглядом ей не тяжело работать и так же не тяжело лепить из цветной глины, вкладывая «сестренок» для первого цветка рядом, наслаждаясь моментом.
- Сказать? Мне кажется я уже говорю, ведь она слушается и ложиться как следует, - показывает на «семейство» цветков, нежно улыбаясь, ощущая невидимое притяжение и симпатию. Бабушка правильно говорила, что в таком возрасте уже пора бы первенца родить, а не учиться в университетах, да в мастерской просиживать все вечера.
Взгляд брошен на часы и Ячиру обтирает ладони влажной салфеткой.
- Я точно знаю, что я буду приходить к Вам, пока не надоем, - улыбка, надежда и трепет. Все сливается  в одно, а может влияет и приближающееся время…время расставаться на целый день и ждать, ворочаться  в постели заматываясь в шелк простыней от нетерпения, не находить себе места в большой комнате и почти сходить с ума от желания. Желания снова увидится, окунуться в новый мир полный прикосновений, тишины, долгожданного уюта, что теплыми и ласковыми ладонями сжимает все тело, пока вдохновение расправляет крылья за спиной.
- Уже поздно так? – часы пролетели не заметно, оседая в душе большими сияющими алмазами счастья.
- Спасибо Вам, Господин Лоретти. Я никогда еще не училась и у кого кроме бабушки и… не проводила так чудесно время в свой день рождения. Огромное вам спасибо! – ярко и тепло, как будто нежное солнышко улыбнулась ему, вновь поднимая лицо, ощущая свою хрупкость хрустальной статуэтки, рядом с альфой.
За окном посигналила машина, наверное это брат… запакованная глина отправляется в сумку, а на  карту Федерико легким движением руки отправляется оплата.
- Мне пора бежать, - плащ на плечах, платок на скоро уложен на голове.
- Завтра я приду в это же время, и захвачу с собой сладостей, - горячее и сильное, если таковая сила вообще есть у омег, рукопожатие; торопливое, неуверенное объятие и Ячиру выпархивает из мастерской  в сердцем полным безграничного счастья.
Дорога домой занимает так мало времени, что девушка не успевает все рассказать брату и окончательно ему надоесть. Домой пришла отличная новость! Бабушка поправляется, отец собирается брать отпуск, и поехать с мамой отдохнуть оставив дом пока на попечение Ячиру, вот только пока они определяются с датой. Все эти новости она ухватила на бегу и закрылась в комнате, распаковывая два цвета глины – тепло-коричневый, почти золотой, своим блеском напоминающий глаза Федерико, и глубокий синий, с легкими вкраплениями серебряного блеска.
Работа занимает большую часть ночи, ко всему прочему выпекание в духовке разбудило маму, на пары пришла сонная…но счастливая, что отметили все вокруг.
Вечером, решив все же сменить брюки на сдержанное платье, провела перед зеркалом больше часа. Совсем не свойственное для омеги качество. Но что поделать, когда в душе фейверк из ощущений? Когда в мозгу то и дело мелькают легкие крылья бабочек, а носу мерещатся запахи лета?
Высокие сапоги на каблуке дополнили образ длинного  в пол платья черного цвета. Достаточно закрытого и без особых изысков,  горло и ключицы не прикрыты – невиданная ранее дерзость, такая же острая и неожиданная как укол иголкой, или встреча в подворотне с грабителями.
Сумка, и то, что она сделала ночь с ней, плащ и платок.
Стук в дверь мастерской в этот раз похож на быстрый стук сердца.
- Добрый вечер, Господин Лоретти! – улыбка и радость, и легкий запах смородины.
- Я учла Ваши пожелания о домашнем задании и вот, - из сумки на свет явлена коробочка с которой снята крышка. На мягкой подложке расположился пион из глины, его лепестки на самых кончиках почти просвечивают.  Сердцевина синего цвета и плавно переходит в блеск золота, изгибаясь, будто ветер прикасается в лепесткам, играет с ними, ласкает, задорно скользя.

Его реакция была…немного не такой, какой его ожидала увидеть Ячиру и потому тонкая шаль расстройства укрыла ее глаза, заставляя упрямо смотреть в пол. Омеге хотелось похвалы побольше. Крылья вдохновения слегка опустились. Она никогда раньше не расстраивалась так, особенно из-за того, что ее мало похвалили, или недооценили. Бабушка редко хвалила ее работу, казалось бы, пора привыкнуть к тому, чтобы не ждать восхищения. Но от Федерико его хотелось получать, купаться в улыбке и чужой удовлетворенности результатом.
«Ты же только учишься…возьми себя в руки! Как тряпка размякла, заплачь еще тут!» - одернула саму себя расправляя плечи.
- Мне…показалось, что эти цвета оцень Вам подойдут. Сзади я прикрепила основу для броши…но лучше выбросите, мне она не нравится, - детский и совсем постыдный порыв. Не прошенные слова как птица слетают с губ, и оседают в тишине. Румянец стыда проступает от самой шеи, делая едва заметным лепесток у самой шеи.
- Простите…я не знаю, что на меня нашло, - пролепетала, совершенно теряясь в ощущениях. Было чувство, что ее затягивает в водоворот, глубокий и стремительный. Перед глазами все немного плывет, а мысли не собираются в единое целое, дробясь как разбитое стекло, раня осколками не осторожные пальцы.
- Спасибо за книгу. Я обязательно ее прочту, - взяла ее как можно скорее прижимая к груди, словно она может защитить от своей же глупости.
- Простите мне мои слова.  Я отреагировала, слишком глупо и по-детски. Давайте заниматься? - кончики пальцев дрожали, как и голос. Стыд душил, словно чужие холодные пальцы, сжимая горло. Нужно всего лишь пару мгновений, всего лишь несколько секунд и ты уже не сможешь дышать и мыслить.
– Я подумал, может быть, вы захотите поужинать со мной после занятия? – а вот и тот самый гром среди ясного неба. Ячиру замерла на секунду. Все волнение слетело, будто резко остановился магниторкар и тело бросает вперед, на ремни безопасности, выбивая дух, делая грудную клетку тесной и не уютной для легких и сердца. В ушах даже зазвенело.
- Я? – переспросила омега, заполняя мастерскую терпеким и густым запахом коньяка, в котором тонкой нитью скользит шоколад. Рядом с Лоретти весь эмоциональный фон девушки скакал как сошедший с ума кролик, что в панике убегает от охотника, мечась в чистом поле с разрывающимся от страха сердцем – что же будет дальше?
Румянец до этого легкий, стал насыщенным, даже перешел на мочки ушей. Ячиру казалось будто ее облили кипятком, и вся открытая кожа пульсировала, а зрачки расширились до предела. Рука невольно прижала книгу к себе, а вторая прижалась к шее, прикрывая частичку татуировки, и заодно остужая – ладони стали просто ледяными.
- Я не против…только одета не слишком для ужина… точнее я не знаю, куда стоит пойти? – беспомощно посмотрела на альфу, стараясь понять что сейчас происходит и не мираж ли этто? Не растворится ли эта сказка с первым лучом солнца, исчезнув навсегда из жизни?  Можно ли верить своим чувствам? Можно ли позволять себе быть беззащитной перед очарованием Федерико?