Музыка, что тугой и гибкой, невидимой глазу, но ощутимой каждым волоском на коже массой заполняющая зал клуба, сплетается с шумом движений, шагов, смеха и речи, создает единую атмосферу, коконом своеобразного уюта сплетающуюся вокруг каждого. Темнота и мерцающий, путающий контуры свет, отдельными белыми лучами выхватывающий столики со стоящими на них коктейлями и бутылками, но не людей, сидящих на диванах, способствует этому. Расслабляет: ты не видишь почти никого, больше чувствуешь дыхание и прикосновения, но и тебя никто не видит.

  Воспользовавшись этой темнотой, Маэль ускользнул с танцпола и, обойдя его по широкой дуге в стороне от занятого его компанией столика, и вышел на балкон. Тяжелые двери с резиновой прослойкой качнулись и сомкнулись за спиной, разом отрезая весь тягучий и пылкий гул, оставляя внутри помещения. Глухое бурление музыки сменяется далёким, рассеяным ансамблем звуков города, в свете фонарей и окон раскинувшегося вперед и вдаль, насколько хватает глаз. Светятся в темноте рекламные знаки и вывески на крышах. На просторе становится легче дышать, ночная свобода наполняет легкие на вздохе.

  Достав из кармана джинс пачку сигарет, Маэль вытряхнул одну и щелкнул зажигалкой. Белый сгущенный дымок витками потянулся вверх, растаивая в едва поблескивающей звездами черноте неба. Здесь, над городом, их видно хуже, мешает встречный свет. В грузовых доках или над лесом открывается совсем другая завораживающая картина мириада сверкающих искорок. Хотя на звезды смотреть особенно и не приходится, пока ты в седле. Со вздохом Маэль облокотился на перила.

  В этом заезде он не блеснул так, как хотелось бы, пришёл вторым, на колесо уступив золотому победителю. Но и для того триумф оказался немного подпорчен. Третье, бронзовое место к неожиданности для всех занял парень-омега. Новичок сезона, он же забрал и призы зрительских оваций, выполнив два прекрасных прыжка. Везение в большей степени: он не ступил бы на пьедестал, если бы девушка, которой прочили третье место, не слетела с седла на повороте. Но это была серьёзная заявка, и к конкуренции со стороны неожиданно зажегшейся звездочки резонно присмотреться. Хотя конкуренция с омегой... идея эта Маэля в восторг не приводила. И зачем тот в гонки полез? Кому и что доказать хочет?.. Маэль не имел ничего против равноправия и равных возможностей. Но всё-таки, омеги это омеги.

  С серебряным значком на отвороте чёрной рубашки проще предаваться минутной ночной меланхолии. Иначе не пришлось бы и мечтать о том, чтобы вырваться из тесного кольца стремящихся засветиться поближе к победителю этой ночи. Первое место — не только слава, но и обязанности. Изобилие чужого внимания сковывает цепями несвободы. Любовь к этому наркотику Маэль у себя не отрицает, но предпочитает употребление дозировать и сочетать с контролем над ситуацией. Это тем сложнее делать, чем ближе подпускаешь к себе, чем дольше позволяешь находиться рядом. Поэтому ему так важны эти несколько минут на расстоянии: встряхнуть, обновить ощущение дистанции, внести толику неуверенности. Конечно, скоро его отстутствие в компании заметят, если уже не заметили, и начнут искать. И найдут. Но сигарета в руке, из которой Ланкастер сделал от силы три затяжки, не вызовет лишних вопросов и недоумения.

  Кто вообще сказал, что синтетический табак — обязательно мерзость, и только в настоящем растительном, выпестованном из почвы, правда и сила? Дорогая синтетика не так вредна для лёгких, и не сажает на крючок никотиновой зависимости так быстро. Что-то говорилось ещё на упаковке про ионы серебра. Маэль повертел в пальцах сигарету, хмыкнул и снова потянул в себя белый дым. Что-то ему в процессе курения всё-таки нравится. Наверное, больше то, что эти минуты часто сопряжены с покоем и тишиной, свободой мыслей, дающей сделать глубокий вдох, прежде чем снова нырнуть в блестящий и шумный мир общения, разговоров и улыбок, двусмысленности и заигрывания, интриги и тайны чужих мыслей, желаний и чувств.

  Чем ещё успеет удивить его эта ночь, прежде чем пойдёт на убыль?..

  Шум музыки из открывшихся дверей навалился на спину чувством обречённости — Маэль, помедлив ещё одну сладкую секундочку в попытке удержать медитативный покой одиночества прохладной апрельской ночи, сокрушенно выдохнул белый дым и повернул голову в сторону мерцания огней танцпола на краю поля зрения. Впрочем, удивиться тому, что на пороге оказался кто-то совсем не из тех, кого он ждёт и, соответственно, знает, Маэль не успел. Не успел даже понять, парень это или девушка так стеснительно тянет себя за рукава и теребит прядки белых волос, пряча взгляд, как невысокую светлую фигурку лихо вытеснили из внимания.

  — Эй, эй, — убеждая успокоиться и сбавить напор, Ланкастер придержал Майю за талию. По-настоящему пьяной девушка, конечно же, не была — не настолько, во всяком случае, чтобы терять контроль над собой и своим поведением. Иначе секюрити "Марки", забота о моральном комфорте посетителей была одним из ключевых козырей популярности которой, давно бы проводили её до медицинского блока, и после пары таблеток адсорбента отправилась бы Майя домой. Но и за трезвой этой девушкой никогда не водилось лишней скромности и сдержанности в поведении, а сейчас коктейлей в ней плескалось всё-таки уже больше трёх, отчего она была избыточно игрива.

  Это было плохо: когда он полчаса назад сплавил её Джейку, она допивала только второй. Печально, но у единственного парня в окружении Ланкастера, которому Майя по-настоящему нравилась, не получилось удержать её внимание надолго. Маэль не сомневался, он старался. Но, но...

  — Ой, прости, — мило улыбнулась Майя ему в качестве извинения за едва не сломанную сигарету, прижимаясь бедром. Глаза у девушки были ясные, но разгорячённо блестящие и бесовски шаловливые, как и улыбочка на щедро обведенных алым губах. Глядя на её лицо, Маэль улыбался уголками губ, холодно и стремительно пытался сообразить свой следующий шаг.

  Главная проблема заключалась в том, что дочери владельца нескольких раскаточных площадок, на которые Ланкастер с удовольствием приходил тренироваться с другими гонщиками своего клуба, так просто не скажешь "ты не в моём вкусе, оставь меня в покое". Не сказать ей и "да", хотя, казалось бы, с него не убудет. Но тогда его будут ревновать к каждому первому столбу, а не только к каждому второму, и влезать в эти душные кущи безграничной женской жадности Ланкастеру не хотелось. Приходилось поддерживать дымчатую неопределённость, в которой юная и настойчивая бета заводилась хлеще игрушечного йо-йо, которое тем яростнее крутится на верёвочке, чем сильнее его бросаешь. Ещё месяц-другой, и ей надоест, и фокус сместится на кого-то ещё. Дотерпеть бы.

  — Зайка, — озвучила Майя ещё одну причину избегать близкого общения с ней всеми возможными способами, и Маэля всего внутренне передёрнуло. — Мне папс звонил, домой зовёт, ты можешь меня подвезти-и-и? Пожалуйста-пожалуйста! — она поджала губки и сделала большие просящие глаза. По спине парня скатилась воображаемая холодная капля. Подвезти Майю — значило сказать ещё одно "может быть", лишнее для сегодняшнего вечера. Он и так подпустил её слишком близко.   

  — Ох, детка, что же ты раньше место не забила, — Ланкастер слизнул с губ этот сухой холодок, на ходу выдумывая причину. Взгляд его метнулся мимо виска Майи на лицо... мальчика с белой чёлкой. Да, всё же это скорее парень, чем девушка. Смутная идея в голове оформилась в дело стремительно, как выстрел ракеты фейерверка. — Прости, в другой раз, я уже обещал подвезти кое-кого другого, — Маэль виновато улыбнулся, мягко снимая руку девушки со своей шеи. Майя тут же насупила бровки:

  — Да-а? Это кого ещё?! — в голосе её зазвучало возмущение. Но Маэль лишь приложил палец к губам, "тш-ш!".

  — Да он уже здесь, — Ланкастер подмигнул девушке с намеком на то, что она ведёт себя некрасиво, разводя шум в присутствии пока еще вряд ли что-то подозревающего виновника резкого поворота событий. — Ты попроси Джейка — у него на чоппере пассажирам куда удобнее, — посоветовал Маэль, проходя мимо Майи прямо к светленькому пареньку. Сильнее втянул носом воздух: точно, омега — и быстро взял его за руку.

  — Пойдём, — не давая опомниться, Ланкастер потянул парня за собой. И через два шага, склонившись к самому уху своего "живого щита" — хм, какой странный запах, тёплый и приглушенный, — прошептал:

  — Подыграй мне, пожалуйста, очень надо.

Отредактировано Maël Lancaster (5 мая, 2017г. 00:42:53)

  Парень оказался не из робких. Маэль мысленно уповал на то, чтобы этот скромняшка хотя бы сопротивляться не начал — ступор и удивление-то он смог бы закрутить в нужную себе сторону. Но вышло даже... лучше? Решив, похоже, не просто подыграть, но переиграть, омега решительно включился в дело, обнимая и натурально уволакивая Маэля в сторону выхода — если бы не разница в росте и комплекции, со стороны создалось бы сомнение, кто еще тут альфа из этих двух белоголовых парней. Замешкашись на первых двух шагах, Ланкастер быстро подстроился ко взятому с места в карьер темпу, свои шаги делая чуть пошире, чтобы рвение омеги не так бросалось в глаза и не вызывало потом лишних вопросов.

  — Маэль, — назвался он, с усмешкой уточнив, — впрочем, ты, полагаю, слышал...

  Сейчас или раньше, не важно. В местном круге общения упоминать гонщиков было принято чаще по трековым именам, настоящее могли знать и не все, особенно случайные, не приписавшие себя ни к какому клубу фаны. Тех, кто приходил на гонки регулярно, Маэль более-менее знал, примелькались, а этого парня видел впервые.

  Отмахавшись рукой и парой знаков на пальцах объяснившись с компанией, заметившей его уход, Маэль забрал свою куртку и вместе со своим новым знакомым вышел на свежий воздух. Гулкое биение веселья и шума вечеринки в клубе осталось позади и заглохло, превратившись в едва различимые отголоски и вибрацию, стоило им отойти на несколько шагов. Омега останавливаться не собирался — устремился вперёд, к стройному и прекрасному "модельному" ряду мотоциклов, выстроившихся один за другим на зарезервированной для них части парковки. Задержавшись, чтобы накинуть на плечи куртку, поскольку в одной тонкой рубашке с коротким рукавом в апрельской ночи было прохладно, Маэль последовал за ним.

  Пока Эстер шёл вперёд, рассматривая мотоциклы, Маэль в двух шагах позади рассматривал самого Эстера со сдержанным любопытством к новизне знакомства. Кто этот парень, какой он? Интересный ли человек? И что особенное может быть ему свойственно? Меж тем, к какому мотоциклу идти, омега не спросил — значит, знал и сам, что в этом сезоне Мьёльнир выступает на вон том рыже-чёрном звере, новеньком и прекрасном KTM Super Duke.

  "Голая" стоимость этого мотоцикла в салонах Неополиса приближалась к десяти тысячам кредитов. Добавить весь гоночный тюнинг и улучшения в системе, новые комплекты шин и "прыжковых" пружин для смешанных трасс, и можно будет говорить о четырнадцати, даже пятнадцати. Конечно, побеждать можно было и на моделях попроще, экономнее. Но кредиты, потраченные на мотоцикл, Маэль выброшенными на ветер не считал. Как не считали и его родители. То, что гонщик из богатой семьи, было известным фактом. Логотипов спонсоров на байке и шлеме он никогда не носил, имея другой источник финансирования.

  — Не вопрос, — улыбнулся Маэль, когда Эстер остановился у правильного байка и повернулся к альфе лицом. — Торопишься домой? Или предпочтёшь с нами прокатиться? — ладонь Ланкастера коснулась руля мотоцикла, погладила чернёные детали: под "нами" он имел ввиду себя и "Дюка".

  Второго шлема при себе у Маэля не было, поскольку его мотоцикл был буквально только с трассы и оснащён для гонки, а не для покатушек, но вопрос этот решался очень просто и быстро. Оглядевшись и определившись, Ланкастер без каких-либо сомнений ввел электронный код на крышке заднего кофра стоящего по соседству байка, открыл его и вынул оттуда пассажирский шлем. Одной рукой набив на смартфоне смс-ку, чтобы предупредить Фрэнка про одолжение — и, прищурившись, на глаз оценил размер головы омеги, прежде чем что-то подкрутить и подправить внутри шлема, сдвигая размерные накладки.

  — Держи, — разобравшись с этим, Ланкастер вручил шлем Эстеру. — Проверяй, не жмёт? Сам застегнуть сможешь?

  Для Маэля вернуться в четыре стены так скоро после гонки тоже было немыслимо. Душа горела желанием сорваться с места, нестись по трассам, получая ещё дозу адреналина. Активное общение и толкотня в клубе тоже могли бы стать его источником, но по понятным причинам не сложилось. Да и было что-то такое... что-то такое в сегодняшних звездах, в этой ночи, когда-то открывшей человеку дорогу в космос — ещё там, в другой части галактики, на прародительнице-Земле. Что-то такое, что мешало оставаться под потолком и видеть только серебристое мелькание стробосферы. Сегодня покорение звезд для человека уже не было приоритетной задачей, но чувство принадлежности туда, извне, в бесконечную темноту космических пространств, осталось. У Маэля, во всяком случае. И теперь дорога к звездам уже не была каким-то достижением, манящей новизной. Это было... почти как возвращение домой. Вот так смотреть на эти звезды и на минуту забывать, что стоишь ногами на земле, на принявшей их Деметре, мыслью отправляясь в полёт к той давно оставленной колыбели человечества. Приятное, чарующее чем-то, парящее чувство. Внеземное.

  Ланкастер улыбнулся, когда Эстер подтвердил, что шлем сел хорошо. Похоже, эту деталь защиты омега держал в руках не впервые, и ему уже доводилось кататься пассажиром. Тем легче, не придётся многое объяснять. Сняв с крепления свой шлем, гонщик привычным движением закрутил наверх белый хвост, убрал чёлку и нахлобучил "каску" поверх. Настройку завершила пара команд, отданных со смартфона. Найдя среди "видимых устройств" идентификатор фрэнковского "гостевого шлема", Маэль нажал кнопку "подключиться" — чтобы в закрытом шлеме они могли слышать друг друга.

  — Видны звезды? — смеясь, переспросил альфа, когда Эстер без лишних заминок сел позади, на символическое второе место, у гоночного байка бывшее очень скромным по размерам. — Да ты романтик, оказывается! О-кей, я знаю такое место. Удобно сел? Держись крепче!

  Отвечая на поворот ключа зажигания и мягкое подбавление газа, мотор Duke заворчал набираемыми оборотами. С точной технической стороны взгляда ворчала, конечно, совсем не электронная система пуска энергии из аккумулятора — звук давали специальные динамики, позволяющие "слушать" работу двигателя. Их можно было и отключить, чтобы сделать передвижение тихим, тем более что большая часть пути лежала по КАДу, где регулировка звука часто считалась обязательной. Но молчащие мотоциклы Маэль не любил — ему нравилось слышать своего партнёра по трэку.

  Везти вторым номером парня-омегу оказалось намного удобнее: ничего лишнего не отвлекало, когда он прижимался грудью к спине, держась за пояс гонщика. Для многих езда пассажиром оказывалась в своём роде испытанием на прочность и причиной мяться в смущении. Маэлю порой даже нравилось наблюдать за этим — если девчонки не переигрывали и не начинали перегибать палку со своими "ах, нет, ах, как же". Уговорами он никогда не занимался. Для самого гонщика никакой проблемы в такой близости не было — наоборот, одни приятности, за исключением иных моментов больше третьего размера, немного отвлекавших мысли от дороги.

  Но с парнем такой заминки, как уже было сказано, не возникало. Дав Эстеру время приноровиться к движению и вибрации от прямого касания колёс к дороге, Маэль на небольшой скорости выехал со стоянки и двинулся в сторону КАДа, уже перед самым съездом плавно набрав скорость до минимальных 120-ти, встраиваясь в поток и начиная с ним равняться, чтобы выйти в соседний ряд. С пассажиром на центральные сверх-скоростные полосы не сунешься, поэтому дорога займёт чуть больше времени, чем если бы он ехал в одиночку.

  Полёт по КАДу на северо-запад занял всего около двадцати минут. Это было место слияния границ: двух кварталов и двух стихий, леса и океана. КАД, по прямой рассекая скалистое прибрежье, уходил дальше, Маэль же повел мотоцикл со съезда направо, где дорога резче уходила вверх. Там, дальше, на отдалении от КАДа, строились и жили люди далеко не бедные, и путь этот был в один конец, отчего отличался пустотой: никто больше не ехал ни впереди, ни навстречу.

  — Не боишься? — в шутку поинтересовался Маэль у своего пассажира. Уехать куда-то в незнакомое место с таким же, по сути, незнакомым альфой — то ещё приключение, если подумать. Кто знает, какие у него могут быть намерения. Но поворачивать назад всё равно было уже поздно. Кто не рискует, тот отказывается в самом начале поездки.

  Еще один виток серпатина, и байк замедляет движение, чтобы свернуть в придорожный карман. Щедрый свет от фонарей вдоль дороги, отгороженной от высоты бетонной перекладиной почти метровой высоты, заливает полотно, и что за ним, в ночной темноте не разглядеть. Маэль остановил мотоцикл и отщелкнул подножку.

— Вот и приехали, — проговорил он, снимая шлем и встряхивая головой. Хвост упал ему обратно на плечи, частично забившись под жёсткий воротник защитной куртки. Вокруг тихо, только и слышно, как шелестит в придорожных кустах ветер, набирающий силу воя над оставшимися внизу просторами. До лежащего ниже КАДа берега здесь почти сотня метров, но высоты этой не видно. Пока не видно. Как и звезд, в общем-то. Вон они, там, над фонарями, но встречный свет здорово мешает рассмотреть.

  Но путь ещё не окончен. Маэль, слезая с мотоцикла, делает два шага к бетонной оградке и перескакивает через неё прямо в темноту. После чего, оборачиваясь, протягивает руку назад, чтобы помочь Эстеру:

  — Идёшь? — усмехнулся он, внимательно глядя на своего спутника и пытаясь прочитать эмоции по выражению его лица.

Отредактировано Maël Lancaster (9 мая, 2017г. 20:03:44)

  На улыбку и взгляд заражённых искоркой азарта глаз Маэль тоже ответил улыбкой, надёжной опорой руки помогая омеге перебраться на свою сторону. Смущение, то и дело одолевавшее и просвечивающее сквозь интерес и оживление, владеющее Эстером вопреки позднему ночному часу — хотя после гонки, клуба и, возможно, пары коктейлей оно и не мудрено, — было альфе понятным и, на взгляд его, совершенно естественным. Самого же Маэля ничуть не трогал тот факт, что омегу этого он видит впервые в жизни — Ланкастер был спокоен, как грузовой корабль, неспешно торящий океанские воды своим многотонным корпусом. Омежка был симпатичным, он непривычно и немного странно, но интересно пах — чем-то, по мнению Маэля, подходящим именно парню-омеге, — не мялся на месте и не жевал слова — а разве нужно что-то ещё для приятной компании на пару часов, проветриться да поговорить о чём-то простом и лёгком?

  — Думается? — подхватил он брошенное омегой слово. — О чём, например? — поинтересовался в поддержание беседы с теплой улыбкой в голосе. 

  Идти, на самом деле, было недалеко, вверх и немного вправо, буквально тридцать шагов, но тропка, с трудом прослеживающая между кустов и деревьев, уже крепко позеленевших первой листвой, "к звездам" поднималась довольно круто. Но ночь была ясная, луна почти полная, и даже без искусственного света было светло, стоило глазам немного привыкнуть.

  — Осторожно, — Ланкастер на всякий случай поддержал Эстера под локоть, привлекая внимание к необходимости поднять ногу повыше, чтобы подняться на "ступеньку", образованную пересекающим тропинку крупным корнем растущей рядом ели. Но это препятствие было, по сути, единственным и последним: из расступившихся зарослей они вышли на вершину пригорка, который огибала трасса, уходя в сторону. Обернувшись, отсюда можно было увидеть меж вершин елок стоящий внизу в кармане дороги мотоцикл.

— Дай руку, — мягко потребовал Маэль и, не дожидаясь отдельного разрешения, взял её сам, чтобы подвести Эстера ближе к краю. В темноте была опасность оступиться на краю в скользкой траве, но Ланкастер точно знал, где остановиться. Падать-то не слишком высоко, склон достаточно пологий с этой стороны, но крутизна в начале всё равно очень неприятная.

  Но сейчас это, наверное, не имело никакого значения. Потому что с холма открывался вид — на всё, оставленное внизу за спиной после поворота на боковую дорогу. Суженный расстоянием, светящейся фонарями и фарами проезжающих редких авто лентой тянулся над берегом многополосный КАД, а вдаль, сколько хватало взгляда, лежала океанская гладь, на которой рябила блестящая нить лунной дорожки отражавшегося в чёрной ночной воде холодного небесного диска.

  У Маэля самого, признаться, дух немного захватило, пусть это место и было ему знакомым — он бывал здесь и днём, и ночью, и даже как-то оставался ночевать в палатке с компанией друзей: вершины пригорка как раз хватало, чтобы разместить две палатки и поставить мангал. Но это было ещё не всё.

  — Посмотри вверх, — напомнил альфа через несколько секунд. И посмотреть действительно стоило: обещанные звёзды отсюда было видно лучше, чем просто хорошо. Свет сотни серебристых искр, невидимых с городских улиц, здесь, над стыком океана и лесополосы, почти не встречал сопротивления, мерцающим ковром проступая сквозь знакомый узор самых крупных созвездий. И хотя это был лишь эрзац того, на что по-настоящему способно деметрианское небо, виденное Маэлем вдали от города, над степью, но даже в этом, упав на спину в летнюю траву по теплому времени, запросто можно было раствориться.

Отредактировано Maël Lancaster (12 мая, 2017г. 00:08:12)

  Слова Эстера про жизнь, суету и нехватку тишины вызвали на лице Маэля легкую искреннюю и симпатизирующую улыбку — и на вопрос о понимании он ответил кивком. Но вовсе не совпадение точек зрения стало этой улыбки причиной. Поиск одобрения и стремление разделять с рядом стоящими свои собственные убеждения был Ланкастеру не свойственен — не свойственно было так, как принято, радоваться найденному пониманию. Да и не мог он сказать, что в самом деле полностью разделяет такую позицию — сам Маэль думал несколько проще, без философских обобщений.

  Но это не мешало ему находить такое выражение себя... милым. Омеге, как Маэль уже успел заметить, был свойственен романтизм — или он старался произвести такое впечатление, будто он ему свойственен. Точнее сказать пока не получилось бы. И это было очень... омежно, да. Весьма соответствовало тому образу, который успел сложиться у альфы, когда ещё там, на балконе, до появления Майи, им случилось пересечься взглядами. Была всё-таки своя прелесть в парнях-омегах — когда тонкость душевного строя спаяна с решительностью и бойкостью, у девушек смотрящейся скорее чужеродно и надоедливо, нежели правильно.

  На небо Маэль только бросил взгляд мимоходом, ненадолго задержав его на мерцании звезд. Но внимание его сейчас притягивало иное, и о том, чтобы открываться и расслабляться, безмятежно впуская в себя переживание этого прекрасного момента существования красоты вселенной, пока и речи не шло. Наоборот, Ланкастер был собран и навострён, словно охотничья собака, напавшая на след — впрочем, заметно это было лишь потому, что он то и дело переводил взгляд с неба и океана на стоящего рядом омегу. И, услышав отрешенное замечание про точный адрес, не выдержал и рассмеялся:

  — Адрес? А ты практично мыслишь, оказывается, — сделав шаг, Маэль присел на траву рядом с Эстером и вытянул ноги в сторону края холма. — За неделю тут станет скучно. Если уж ехать на неделю, то только в Арден. Там, конечно, океана нет... но с южного берега озера другой стороны не видно. И искупаться можно — не то что тут, — Ланкастер со смешком кивнул на далёкую, как и луна, воду внизу. — Бывал там когда-нибудь?..

  То ли дело было в просто хорошем настроении альфы, то ли омега как-то так умудрялся подбирать слова, но что-то безобидно смешащее в них не давало улыбке Маэля сойти буквально ни на секунду:

  — Хаха! А ты мой поклонник, оказывается? И давно? — поинтересовался он, пытливо склоняя голову набок. — Но из огня да в полымя вроде не получилось, или я неправ? — Ланкастер дёрнул бровью, но выражение его лица говорило само за себя, будучи далёким от серьёзного.