Это была пятница – прекрасная пятница, на самом деле. Оливия успела закрыть магазин до того, как освободившаяся с работы толпа атаковала бы соседнее кафе. Многие заходили в ее магазинчик просто из любопытства или с целью сделать несколько довольно странных любительских фотографий; большая часть этой массы вечерних (и не только вечерних, по правде говоря) посетителей приходили из кафе: отогревшись и поужинав, они частенько решали зайти в необычный магазинчик.

Только вот это означало, что Оливии приходилось отрываться от реальных покупателей, чтобы ответить на десяток совершенно однообразных и бессмысленных вопросов. Это утомляло, хотя и было приятно видеть интерес у других людей. Она с удовольствием рассказывала бы историю появления у них каждой вещицы, если бы все не было таким однообразным.

И в таком количестве.

Все-таки была уже середина декабря, люди сходили с ума, пытаясь набрать подарков на всех друзей и близких. Сколько таких несчастных утомленных она видела каждый день! Все были в поиске, все были уставшими и недовольными; лишь изредка мелькали счастливые лица проникшихся рождественским духом людей.

И дети. Конечно же, дети. Оливия с завистью провожала каждую маленькую спинку, думая, что вот кому-то повезло – они встречают Рождество и Новый год с семьей. Настоящей семьей, с парой и детьми, а не младшей сестрой и работой.

Оливия захлопнула двери квартиры и устало выдохнула. Она поставила два тяжелых пакета на пол, стянула теплое пальто и долго расправляла его на вешалке. Кончики волос, выправленные из-под шапки, немного промокли и потяжелели, перестали завиваться. Оливия собрала волосы в высокий хвост, быстро одела тапочки и прошла на кухню с пакетами.

Доры еще не было.

Эта пятница будет отличной, потому что у Оливии на нее большие планы. Она сейчас спокойно приготовит ужин, дождется Дору и проведет с ней чудесный вечер старых фильмов. Оливия оставила пакеты на стойке, размышляя, когда вернутся сестра, обещавшая не опаздывать сегодня. В конце концов, она закрыла магазин почти на три часа раньше ради этого вечера со своей семьей – пусть и такой куцей.

Оливия нахмурилась, расстегивая блузку. На часах уже шесть с лишним, а занятия у Доры были до четырех. Сестра могла заглянуть к кому-то из друзей… Стоит ли напомнить ей о встрече сегодня?

Оливия накинула на плечи легкий халат и вышла на кухню. Она принялась разбирать пакеты, но настроение было совсем не праздничным. Стоило все-таки признаться себе, что она слишком устала за последние недели; впереди намечались праздники, стоило заняться отчетностью, навестить учителей в другом конце города…

Она утомилась, ладно.

Но сегодня – сегодня будет тихий вечер. Сестра вернется вовремя – а если нет, то Оливия напомнит о себе. Было неприятно думать, что Дора могла бы забыть о ней, но Лиа точно решила, что ничего страшного не будет, если она просто позвонит. Или напишет. Точно! Она напишет Доре.

Оливия дочистила картошину и вымыла руки. Она оглянулась, ища телефон, и вспомнила, что он в сумке, в коридоре. Пока она придумывала текст, чуткий слух уловил странные звуки. Это была… музыка? Но глухая и прерывающаяся. Что-то сильно и ритмичное.

Оливия прислушалась. Ну точно. Кто-то включил музыку – да так громко, что это было действительно слышно. Стены в доме были толстыми и с звуконепроницаемым материалом, заглушающим практически большую часть…

Ну, очевидно, не в этот раз.

Нахмурившись, Оливия решила подождать. Может, они выключат музыку минут через двадцать, а она пока займется своими делами. Не идти же к соседям ругаться лишний раз? Было бы некрасиво вот так влезать. Хотя музыка и правда раздражала.

…Она просто устала, просто обиделась, что Доры до сих пор нет дома. Надо успокоиться и подождать. Она не одна живет в этом доме, если у людей есть желание громко послушать песню-другую, она вполне потерпит.

Оливия написала сестре и вернулась на кухню. Не думая, она положила телефон на край стола, а сама вернулась к готовке. Что ж, она запечет картофель с рыбой, сделает тот салат с оливками… что же они будут пить? У нее не было алкоголя, кроме старой бутылки Джека, хотя ему было уже не меньше года. Но она точно не собиралась спаивать сестру – да и самой не хотелось ничего крепкого. Зря она все-таки не купила вино!..

Музыка стала громче и отчетливей, и Оливия поймала себя на том, что недовольно дергает рукой. Песня проматывалась раз за разом, прерывалась, затихала, становилась громче, снова включалась… что они там делают? Сколько можно туда-сюда переключать уже?!

Оливия вздохнула, уговаривая себя успокоиться. Те же люди, те же соседи. Просто потерпеть еще немного, просто…

Музыка вновь замерла на несколько минут. Оливия уже было подумала, что ее персональный ад закончился, но в следующее мгновение появился звук. Это была, очевидно, совсем другая песня – она была громче, совсем другого ритма, звучала иначе… и уж точно была куда раздражающей.

Да сколько можно?!

Оливия осторожно отложила ночь, сполоснула руки, надеясь, что от нее не будет сильно пахнуть свежей рыбой, и прошла в спальню. Она накинула черную водолазку и джинсы, чувствуя прилив злости и раздражения. Что ж, если ее соседи вдруг решили устроить очень громкий пятничный вечер, то ей стоит просто серьезно с ними поговорить. Возможно, она даже могла бы позвонить Джеку…

Оливия тряхнула головой. Это были не те мысли. Не стоило звонить Джеку просто потому, что она может это сделать. Оливия почувствовала новый виток обиды и злости. Она же просто давно искала повод позвонить ему – и даже встретиться, лишний раз поговорить…

Не стоит.

Оливия схватила ключи, телефон, щелкнула светом, и с шумом вышла из квартиры. Сейчас она просто поговорит с этими соседями – а о Джеке и думать не станет.

Это было уже чересчур! Слишком сильно, ясно? Ее переполняли эмоции, внутри все кипело, и Оливии даже казалось, что аккуратные стены коридора стали ярче и насыщеннее – таким все было сочным и невероятным вокруг.

Оливия глубоко вздохнула, когда дверь квартиры с силой хлопнула. Звук в коридоре был настолько ярким и отчетливым, что на минуту ее оглушило. Оливия плотно сжала руки, стараясь успокоиться. Женщине не пристало выходить настолько из себя. Даже если это женщина-альфа.

Тем более, если это женщина-альфа. Она отказывалась думать о том, как сейчас выглядит: от обычного ухоженного вида ничего не осталось, лицо раскраснелось, глаза застыли и взгляд из внимательного стал наверняка совершенно ледяным.

Ей не нравилось такое состояние, хотя сейчас желание ввязаться в отвратительную ссору перекрывало любые порывы взять себя в руки. Обычно Оливия неплохо контролировала свои негативные эмоции, но сейчас… Весь вечер пошел насмарку. Внутри жгла злая обида, не адресованная никому конкретно, но все равно впитавшаяся в сознание; ярость бультыхалась в животе, и хотелось сделать что-нибудь плохое. Оливия хлопнула рукой по стене, с мрачным удовольствием ощущая ноющую боль в ладони. Это немного отрезвило, но желание вызвать нерадивых соседей на ссору не прошло.

Она вздохнула и оглянулась. В нос ударил запах десятка людей, кто-то постоянно был тут. Оливия передернула плечами от такой какофонии; было неприятно от такого наплыва, да еще и музыка тут слышалась резче, звуки раздражали куда сильнее…

Нарушители спокойствия были на ее этаже – она не сомневалась. Нельзя сказать, что слух альфы был сверхъестественным или особенно чутким – но все же ее сущность слышала куда лучше, чем, например, беты. Да и не заметить этот ужасный прерывистый звук и странное пение – если такое вообще можно назвать пением, точно уж, - было невозможно.

Оливия выпрямилась, откидывая волну высохшие потяжелевшие волосы. Она порадовалась, что они хотя бы собраны в хвост, потому что растрепанная грива мешалась очень сильно. Он подтянула правый рукав водолазки и хлопнула себя по бедрам – вперед.

Стоило, наверное, придумать, как начать беседу. Или, если уж такое дело, хотя бы подумать о том, как не начать ее с ссоры. Она спокойно прожила несколько лет в этом доме, никого не трогая и не зная. Ей самой единственный аз попало, да и то после дня рождения Доры – но они потом извинились и объяснили, что все-таки двадцать один – это важная дата, ее нельзя отмечать тихо.

Может, и тут у кого-то «важная дата»?

Но тогда музыка бы играла непрерывно.

Оливия прошла к двери, у которой звук был самым громким. Ей удавалось различить смутные строчки какой-то песни, но она не могла понять слов. Оливия прикинула, как бы достучаться до соседей, когда заметила звонок. Она с силой нажала на кнопку, но в галдящей музыке сама не услышала мерзкого трепещущего звука. Как до них дозвониться?

Стоит ли подождать очередной паузы? Но звук возле двери был совершенно оглушающим, ей хотелось заткнуть уши. Они привыкла к тишине, привыкла к спокойному размеренному течению времени, а сейчас ее что-то переполняло. Злость вытеснила усталость и апатию, Оливия почувствовала резкий наплыв таких эмоций. Она на секунду сама себе показалась ущербной: столько времени киснуть и делать строить из себя ледяную королеву, тушить любые порывы и постоянно контролировать было тяжело. Угнетающе.

Это отупляло. Ей уже и не хотелось ничего особенного. Даже сейчас вспыхнувшая как спичка ярость истлела, превратившись в глупую душащую усталость и истеричную нервозность. Ей не нравилось думать так о себе – но разве тут разберешь, что у тебя в голове?

Столько мыслей – и все не о том.

Она вновь позвонила, но ее опять заглушила музыка. Оливия замерла на секунду, раздумывая, и вдруг музыка замерла. Она быстро нажала на звонок, надеясь, что он на самом деле работает и сетуя, что не подумала об этом раньше.

После оглушающего ощущения музыки в голове было пусто, а воздух казался разряженным. Оливия чувствовала себя несколько дезориентированной и какой-то потерянной. Злость немного улеглась, пока она стояла тут и жалела себя. На этих мыслях она вновь нахмурилась и задрала подбородок, собираясь немедленно поставить на место нарушителей спокойствия.

Что они вообще себе позволяют?

Она собралась уже снова ударить по двери, когда та открылась. Оливия прищурилась: интересно, да. Ну и кто это?

Дверь распахнулась, и Оливия на секунду замерла. Перед ней предстал молодой человек – молодой, как успела она понять, но его изучающий взгляд смутил ее. Оливия прищурилась, пытаясь найти внутри крохи злости, но осталась лишь усталость и обида на сестру. Она передернула плечами, когда парень отклонился, держась за косяк, хотя его «девушка пришла» прозвучало как-то странно и несколько двусмысленно.

Она вдруг представила, как выглядит: в водолазке, джинсах, с забранными назад волосами, тяжело свисающими из высокого хвоста… Ее скулы несомненно были красными, а взгляд стал не самым приятным. Дора всегда говорила, что ее портит злость, делая какой-то ледяной и пугающей. Тут уж нельзя было ошибиться: ледяная ярость альфы отражалась в скупых сильных движениях, которые выходили из-под контроля, становились отрывистыми и теряли ту тщательно наработанную женственность.

Ей не нравилось такое ощущение. но сейчас Оливия стояла на пороге чужой квартиры, которая, судя по всему, принадлежала какому-то Адаму. Она отвлеклась и даже не заметила, как к ней вышел, очевидно, этот самый Адам. Он был примерно ее возраста, может быть, немного старше, и одного роста. Оливия склонила голову набок. Она пыталась придумать, что можно сказать, но боялась начинать разговор и задавать интонацию беседе. Желание нагрубить и быть требовательной все еще тлело где-то на периферии сознания, но Оливия уже вполне успокоилась, пока ждала у закрытой двери.

Она наконец скептически посмотрела на этого Адама, собираясь с мыслями.

- Вечер пятницы, – весомо произнесла она. – Музыка – это чудесно, но пока она не становится слышной даже сквозь заглушающий материал.

Ей не хотелось говорить еще что-нибудь, потому что дальше пошли бы некрасивые упреки, а выставлять себя нервной истеричкой было бы неприятно. Она жила себе спокойно столько лет, и портить какие-то отношения было верхом глупости – даже если внутри все равно что-то темное вскидывало голову, требуя показать, где какая территория.

Молодой человек выглядел растерянно и как-то даже смущенно. Он коротко выругался и запустил пятерню в светлые волосы, приковывая взгляд к своим движениям. Оливия невольно оценила живую мимику и выразительность лица. Она покачала головой, не зная, что тут ответить: ну, они и правда были громкими. Она вообще-то шла с твердым намерением выплеснуть поток ледяной ярости на нарушителей спокойствия, но виноватый вид Адама окончательно сбил желание ввязываться в спор.

- Громко, – наконец со вздохом ответила она. Ну что еще добавить в такой ситуации? После вспышки злости она чувствовала только утомленность и желание отвлечься, так что добавила, решая перейти на что-то более нейтрально: - Хотя меня скорее… задел странный выбор музыки.

И, подумав, что ее могли понять неправильно, быстро добавила:

- Очень… скачками. Что это? – спросила Оливия уже с искренним любопытством, потому что все-таки стоило узнать, чего еще можно ожидать от этого шумного соседа.

Оливия отвела взгляд, разглядывая красивую прихожу. Она зацепилась за еще двух молодых людей, выглядывающих из другой комнаты. Они явно на что-то намекали своему приятелю, и Оливия скептически разглядывала их несколько мгновений. Как дети, честное слово.

Она вздохнула и посмотрела на Адама. Он явно искал какой-то выход, и Оливия уже собиралась предложить ему продолжать их вечеринку – или что они тут устроили, не поймешь же, - как прозвучало неожиданное предложение присоединиться.

Ее приглашают? Сюда? Оливия склонила голову, раздумывая. Теоретически, у нее не было веских аргументов против – но и «за» тоже. И не может же она просто согласиться? Адам наверняка сделал это просто из чувства вины, и сейчас тайно мечтает, чтобы назойливая соседка скорее отказалась и свалила с его порога.

Оливия открыла было рот, чтобы отказаться и тихо уйти – ну, может быть, сказав еще что-то едкое напоследок, но это она еще не решила, - как перед глазами мелькнула пустая гостиная, недоделанная рыба с картошкой, запах масел и дерева в спальне, который было не выветрить из-за мастерской Доры…

У нее дома – пустота и теперь еще и наверняка будет тишина. Отлично можно отдохнуть – одной, без сестры, которая все-таки забыла про нее. Тишина и покой.

Тишина и одиночество.

…Или компания незнакомых парней со странной музыкой, смущенный милый сосед и возможность сделать вид, что вовсе она не ждет Дору. Может, у нее тоже появились планы. Ключи у сестры были, и если она придет, пока Оливии не будет – что ж, задет сама и вполне сможет отужинать запеканкой, оставшейся со вчерашнего дня.

Поймав себя на том, что уже планирует, как будет отвечать на звонок растерянной Доры, Оливия почувствовала укол злости. Сестра и не думает о ней, а Лиа весь вечер убила на подготовку! И если про нее забыли – что ж, она тоже может забыть. Хотя бы один раз, даже если знает, что потом будет чувствовать вину и стыд за себя.

Она заставила себя улыбнуться Адаму и пожала плечами.

- Тогда надо хотя бы познакомитсья, – нарочито весел ответила она, улыбаясь. Оливия поправила хвост, вскинула голову и постаралась расслабиться, отгоняя прочие мысли.

Просто вечер для знакомства с соседом. Просто вечер не в пустой квартире.

- Оливия, – произнесла она, протягивая руку. – Будем знакомы!

Так они музыканты?

Оливия с интересом присмотрелась к парням. Все молодые и разгильдяйского вида, и, пожалуй, чего-то такого и стоило бы ожидать от них. Она против воли улыбнулась и покачала головой. Ей никогда не было понятно, сколько силы воли и уверенности надо иметь, чтобы пробиться в шоу-бизнесе, чтобы держаться на плаву в музыкальной или кинематографической индустрии, но эти парни были, кажется, полны какого-то внутреннего энтузиазма.

Интересно.

- Музыканты? – переспросила она себе под нос. – Стоило ожидать.

Усмехнувшись про себя, она повернулась к остальным участниками группы. Они смотрели на нее и Адама, словно ожидая чего-то, и Оливия невольно почувствовала прилив сил и бодрости. Она успокоилась и окончательно взяла себя в руки еще заговорив с хозяином квартиры, но теперь почувствовала какой-никакой прилив сил. Ей захотелось вдруг вписаться в эту компанию, познакомиться с этими людьми и провести пару приятным часов, не накручивая себя лишними проблемами.

Оливия невольно чувствовала вдохновение рядом с такими людьми – даже с той же Дорой. Они полны чего-то такого внутреннего, особенного, что привлекает к ним море внимания и заставляет восхищаться. Талант ли это, или просто сила воли и целеустремленность – Оливия понятия не имела, но ей всегда нравилось наблюдать за такими личностями.

Адам объяснил и даже успокоил ее, что такие концерты – не частое явление. Оливия испытала облегчение и нотку интереса. Не сказать, что музыка была ужасной, но уж точно непривычной для уха Оливии, которая в принципе мало слушала музыку и в основном все это было старыми песнями. И как они, интересно, репетировали без басиста? Оливия имела не слишком глубокие познания в музыке, но ей казалось, что звучание всей песни должно резко меняться без участника, разве нет?

Оливия ответила улыбкой на шутливое поведение. Ей было странно знакомиться с кем-то, с кем уже вроде как разговариваешь минут десять, но Адаму, казалось, было весело и он не напрягался – и Оливия невольно успокоилась. Эти люди не казались золотой молодежью, просто нормальные парни, решившие весело провести пятничный вечер. Может, они раньше собирались у кого-то в отдельном доме – мало ли, к чему привыкли…

Успокоив так себя, Оливия с улыбкой прошла в квартиру. Адам вдруг удивил ее – вместо пожатия руки он вдруг подхватил ее узкую ладонь и легко коснулся губами. Оливия замерла на секунду. Это было непривычным – она альфа, хоть и женщина, и немногие относились к ней в первую очередь как к девушке, а не как к кому-то… доминирующему. Адам, казалось, смеялся глазами, но совсем не обидно, а с такой приятной и легкой естественностью. Эта легкость моментально передавалась от него всем окружающим, и в первую очередь – самой Оливии.

Она в принципе легко перенимала чужое настроение, как-то подстраиваясь под общее состояние людей, легко воспринимая. И сейчас она прищурилась, весело улыбаясь и с наигранным изяществом склонила голову.

- Всегда приятно провести вечер с такими галантными джентльменами, – она улыбнулась всей компании, поворачиваясь к каждому, когда Адам называл их имя. Милый парнишка Джимми, кажется, подпрыгивал от неудержимой энергии, а вальяжный и расслабленный Алекс позабавил Оливию своим якобы непричастным и полным уверенность видом.

Она пробежала взглядом по лицам, стараясь запомнить каждое, чтобы не попасть впросак, если понадобится обратиться к кому-то. Было бы очень неудобно назвать кого-то чужим именем…

Подхватив общий настрой, она весело махнула Джимми и послала полный достоинства кивок на полную очарования улыбку Алекса. Адам был полон энергии и шутливой галантности, но он, благо, не перегибал палку. Оливия невольно задумалась, что такой человек точно должен расточать потрясающую уверенность и бурю эмоций во время тех же концертов. Она не удивилась бы, если большая часть их фанатов на самом деле приходила не столько ради музыки, сколько ради потрясающего заряда бодрости и теплого ощущения причастности к чему-то чудесному и восхитительному. Что-то такое должно бы сопровождать их концерты и выступления, думалось Оливии.

Она прошла в квартиру. Стало неудобно за свои тапочки, которые впопыхах забыла сменить на что-то иное. На ногах были еще белые носки с низкой резинкой, и Оливия подумала спросить у хозяина квартиры, можно ли снять смущающую обувь и остаться так.

- Прошу прощения за вид, – она улыбнулась, и оглянулась, ища зеркало. Зеркало не нашлось, и Оливия наугад стянула резинку, распушая копну волос. Они послушно легли на плечи, уже высохшие и потяжелевшие. – Разуться? – уточнила она у Адама.

Что ж, она остается. Внутри было все еще тревожно, но особая атмосфера этой квартиры словно поглотила Оливию, когда она оказалась внутри. Все было светлым и красивым, отделано со вкусом и без излишеств. Улыбнувшись, Оливия решила наконец задать несколько вопросов.

- Так вы группа? – уточнила она. – Стены сильно искажают все звуки. Что вы играете?

Она невольно посмотрела Адама – все-таки он казался ей главным среди этих ребят.

Отредактировано Olivia Grace (15 марта, 2015г. 11:48:07)

Засмотревшись на широкую улыбку, Оливия кивнула. Ей не впервой было немного странно ощущать себя в обществе таких энергичных людей, а Адам просто заряжал своей доброжелательностью и подвижностью. Она скинула тапочки, переставая чувствовать себя глупо, и прошла в гостиную.

Заминка милого паренька, Джимми, развеселила ее окончательно. Обычно Оливия соблюдала строгие границы с малознакомыми – но обычно она и не соглашалась на авантюрные мероприятия. А провести вечер в новой компании, да еще и такой шумной, было авантюрой; в понимании Оливии, во всяком случае. Так что раз уж сегодня был вечер неожиданностей, то почему бы и нет?

Хитро прищурившись, она повернулась к Джимми:

- Мне совсем немного лет, – быстро сказала она и, предупреждая любую реакцию на свои слова, добавила: - И какое бы впечатление обо мне не сложилось, я вовсе не против обращения на «ты». Для всех, конечно.

Она пожала плечом, не смотря ни на кого.

Ее в первую очередь поразила лаконичная, полная продуманности обстановка. Оливия осмотрелась и осторожно прошла к дивану, не зная, куда себя деть. На секунду пришло неуютное ощущение чуждости этому месту, но Адам, на которого она машинально кинула взгляд, улыбался и, казалось был вполне доволен. Она перевела взгляд на Джимми, который показался ей чем-то смущенным, и успокоилась. Она никому не навязывалась, и никто не против, кажется, ее присутствия.

Адам с энтузиазмом рассказывал о своей группе, и Оливия вдруг подумала, что уже определенно слышала какое-то похожее название. Не могла не слышать. Кажется, совсем недавно Дора что-то рассказывала ей, но Оливия, не интересуясь современными группами и музой в целом, слушала вполуха, больше наслаждаясь оживленным лицом младшей сестры. Сейчас же она пространно пожала плечами, не уверенная, были ли эти ребята той группой.

- Я довольно далека от музыки, – виновато произнесла она. – Но вот послушаю с удовольствием…

Выведенный ей постер был странным на вкус Оливии, но она точно могла сказать, что ее мнение не объективно. Она всмотрелась в странную одежду группы. На постере был еще один парень, которого сейчас в гостиной не было, и Оливия предположила, что этот тот самый «друг», который не смог прийти. Она еще раз окинула яркий постер взглядом и повернулась к Адаму.

Тот явно не находил слов, чтобы определить какое-то конкретное направление своей музыке. Это неожиданно понравилось Оливии; она всегда считала, что очень странным выглядит то, как музыканты частенько до хрипов готовы были спорить о жанре своей музыки. Разве песни не являлись своеобразным выходом эмоций? Не без коммерческой жилки, конечно, но в целом ей ближе было просто обобщенное понимание жанров – как и Адаму, судя по всему.

Алекс стал вдруг серьезным, и Оливия с удивлением отметила, что все они как-то преобразились. Это был единый организм, что-то цельное, и кажется, этим ребят действительно очень нравилась их музыка. Они выглядели полными энергии и восторга, и Оливия с предвкушением забралась на диван и поджав ногу, чтобы повернуться к Адаму и его группе.

Она с интересом подсела ближе к установке. Диван был длинным, и разместиться на нем не составляло труда. Выглядело не внушительно, но ей уже удалось убедиться в силе звука этой штуковины. Она покачала головой. Почему-то подумалось, что раз они выступали в каких-то образах, то, наверное, и инструменты должны были выступать… скажем, в особом виде.

- Ваши выступления проходят по сценариям? – спросила она. – В смысле, это ведь не просто концерт в затертом клубе, раз у вас костюмы и сценический образ…

Она бросила быстрый взгляд на Адама, а потом повернулась к постеру, все еще висевшему на экране.

- Инструменты тоже выступают под декорации?

Оливия обернулась на Адама, размышляя, как это можно было бы устроить. В голове оформлялись вялые идеи, и Оливия думала, что вполне могла бы предложить сестре новую идею – оформление музыкальных инструментов… но тогда понадобятся связи с музыкальными группами и магазинами…

Она тряхнула головой и улыбнулась музыкантам, не желая погружаться в работу. Вечер авантюры, так?

Джимми, на которого она кинула взгляд, казалось, горел. Они как-то неожиданно преобразились, прежде чем начать играть, и Оливия почувствовала собственное преображение вслед. Мутное ожидание этого вечера растворилось, и она ощутила себя как будто на настоящем концерте.

Музыка была… непривычной. Ритмичная и захватывающее внимание, но Оливия точно знала, что не в ее характере. Куда больше ей понравилось смотреть на самих музыкантов, их подвижные лица. Это были какие-то другие люди – одухотворенные, полные чего-то скрытого, внутреннего, словно влюбленные. Оливия совершенно не ожидала такого наплыва эмоций, и что-то внутри необъяснимо поддавалось чужому настроению. Она чувствовала себя на своем месте, несмотря на странноватое звучание и непривычность в целом.

Оливия смотрела на них, как завороженная. Движения были как будто литыми, едиными, она вообще не могла отличить одного от другого; быстро движущиеся руки Адама сливались в красивые движения Алекса, а стоило попытаться вычленить из этого наплыва Джимми, и ты словно окунался в то же самое море, в ту же глубину, но только с другой стороны.

Она почти жалела, что музыка закончилась. Ребята выглядели горящими, полными энтузиазма, хотя и как будто уставшими. Они выкладывались по полной? Ради простой демонстрации посторонней соседке? Это удивляло – не могло не удивлять.

Оливия улыбнулась им, полная искреннего энтузиазма, и удивленно выдохнула. Восторг и энергия, было тепло и хотелось вскочить, что-то делать, двигаться и громко смеяться. Она так и сделала: поднялась с дивана и, не в силах стоять на месте от переполняющих эмоций, обошла диван, широко улыбаясь.

- Вы бы себя видели… – негромко сказала она, не зная, как еще выразить охватившее восхищение и ощущение причастности к чему-то масштабному, необъятному.

Она описала руками огромный шар, не в силах контролировать движения; Оливия знала, что когда эмоции переполняли ее, то движения становились широкими и совершенно не такими изящными, как обычно, но сейчас ей не хотелось контролировать себя. Внутри все еще что-то взрывалось, и Оливия наконец нашла выход. Она глубоко выдохнула и плюхнулась обратно на мягкий диван.

Это и правда было… необъятным. Количеством эмоций и силой, тем, насколько они чувствовали себя и друг друга. Такое бы испугало где угодно – но не в музыке.

- Вы и правда живете этим, да? – с восторгом спросила она, качая головой в такт все еще играющей в голове музыке. – Столько на лицах… Сколько вы играете?

Она тихонько промурлыкала себе под нос что-то в такт услышанной музыке и только сейчас заметила, что ногой отстукивает то же самое. Внутренне ей было немного стыдно за свою несдержанность, но сейчас это потеряло обычное значение. Ей только захотелось, чтобы они поняли ее восторг и удивление – потому что именно это она ощущала сейчас сильнее всего.

Декорации уже были откинуты из мыслей. Оливия испытала небольшой укол сожаления – эти ребята взорвали бы любую сцену, будь у них толковое оформление и продуманная работа, но, кажется, успех и так преследовал их. Они не выглядели унылыми или недовольными – о, нет, какими угодно, только не унылыми.

Вместе с ними Оливия чувствовала приятную легкость и веселость. Она точно знала, что завтра ничего подобного не будет, да и вообще вряд ли она в скором времени снова окажется в их компании – разве что какой-нибудь случай снова столкнет их, - но сейчас она точно понимала, что с удовольствием расслабляется, что никакой обиды как будто не бывало. Она отдыхает.

…Итак, все они – Алекс, Адам, и этот их Эван, и Джимми,  - не просто группа. Отличные друзья, связанные помимо прочего еще и музыкой. Оливия улыбнулась про себя: да уж, такая дружба станет либо нерушимой, либо распадется самым неприятным образом. Ставки были высоки – но пока они казались единым целым, эти ребята, они завораживали внимание. Столько общего и такое сильное увлечение… им серьезно повезло сойтись и стать группой.

Пять лет вместе – ладно, даже с поправкой на старое знакомство в школе, - это не так уж и много. Да, конечно, они успели бы изучить друг друга как облупленных, но если бы изначально не было удивительного потенциала, даже пять лет не превратили бы их в единую систему.

Вот это да, вот это Оливия понимала: друзья.

Она как-то неожиданно для себя загорелась идеей оказаться на их концерте. Не то чтобы музыка показалась божественной, – об этом не стоит, наверное, говорить им, - но то, как они играли, как слаженно и красиво выглядели… в этом они превосходили сотни самых талантливых музыкантов. Эти ребята определенно созданы для сцены – и определенно в ней нуждаются.

- Вы прямо загораетесь, да… – тихо сказала Оливия. Быстро переключившись на шумный задор, она снова улыбнулась и повернулась к Адаму: - Ну, раз вино – так вино. Благодарю.

Она мимолетно подумала, что вино – не самая лучшая идея, пусть даже и в такой чудесной компании, но с другой стороны – ее организм был по умолчанию достаточно стойким к алкоголю. А сухое вино она просто любила. К тому же – это ведь не пьянка… и слава богу. Ей не хотелось бы отказывать настойчиво, но и пить крепких напитков она в принципе не собиралась.

Так что вино – это идеально.

Их лица сияли после игры, и Оливия шутливо покачала головой. Пока Адам ушел на кухню, она повернулась к оставшимся с ней Джимми и Алексу.

- Итак, – начала она, - что вы расскажите мне помимо страстного увлечения музыкой? Это дело должно забирать практически все силы, да еще и с такой отдачей… – задумчиво добавила она.

Ей и правда вдруг стало интересно, как такое сильное увлечение влияет на всю остальную жизнь. Они, конечно, были в восторге от своей группы – и вполне заслуженно, судя по всему, - но ведь музыкой и талантом едиными сыт особо не будешь. Они работали? Но тогда им и правда оставались лишь вот такие репетиции дома. Успеешь – не успеешь…

Джимми и Алекс загорелись энтузиазмом, кажется. Она задумалась на секунду, решая, что ответить.

- Не «не люблю», – покачала головой Оливия, - просто в большинстве своем слушаю редко. И чаще всего как фон, потому что тишина иногда бывает слишком навязчивой.

Она пожала плечами, откидывая волосы. Адам был где-то на кухне, Алекс с шутливой серьезностью пожурил Джимми за «приставания», и Оливия тихо рассмеялась. Какое все-таки чудо, эти ребята были очень приятными. С легкостью она могла представить их дальнейшее общение, хотя после сегодняшнего вечера и энергичности происходящего ей завтра покажется все очень сомнительным. Но одно оставалось ясным и понятным: она точно как-нибудь позовет их группу всем составом провести вечер вместе. И если привести Дору – им точно не удастся соскучиться, уж она не позволит.

Решив оставить все на попозже, Оливия повернулась в сторону выхода на кухню.

- Помощь не требуется? – спросила она, хотя Адам вряд ли согласился бы. Но не предложить было как-то невежливо.

Джимми с энтузиазмом принялся рассказывать об учебе, и Оливия невольно улыбнулась. Вот это действительно чудесно, студенческие времена – то, что нужно таким ребятам. Она не имела ничего против карьеры музыкантов – как и карьеры художников, певцов и актеров, если уж говорить полно, - но что-то состоятельное за плечами всегда могло пригодиться.

Оливия ободряюще улыбнулась ему.

- Архитектура – это красиво, а самое главное – надежно, – она пожала плечами. – А если музыка для удовольствия, то ничто не сможет мешать ей.

Это ведь и правда было их увлечением, они сами так сказали. Когда группа – не столько способ заработать деньги, сколько собственное выражение, она становится любимой работой. Оливии нравилось так думать, и если собственный опыт опровергал это, она отказывалась признаваться. Просто у нее ситуация немного скорректирована семейными обстоятельствами.

Она согласно кивнула на приглашение. Ей уже приходила сегодня мысль как-нибудь посетить их живое выступление. Если эти ребята так искрят в домашней обстановке, на чистом энтузиазме, то их концерты и правда должны быть совершенно особенными.

- Ну, к слову о работе, я что-то вроде старьевщицы, – она хитро улыбнулась. – У нас с сестрой магазинчик ручных товаров и всякой отреставрированной мелочевки. Увидите – сразу узнаете, – она пожала плечами и повернулась в сторону кухни.

Адам что-то резал, и Оливия решила подойти к нему. От помощи он отказался, и Оливия пожала плечом – она и не ожидала согласия, поэтому просто подхватила влажное полотенце и вытерла нож, который Адам домыл. Ритмичный стук в гостиной был знакомым и совсем не раздражал; Оливия даже принялась притоптывать ногой в такт и покачивать головой.

- Есть?.. Нет, не стоит, я дома наготовилась и думать не могу о еде. Есть идея послушать еще вашу музыку, – сказала она и тут же подумала, что это может напрягать: они играли весь вечер, сейчас для нее, так что вполне могли утомиться… - Если это не проблема, конечно.

Она кивнула в сторону гостиной, откуда Джимми уже прокричал свой вопрос про музыку. На секунду задумавшись, она пожала плечами. Что можно было бы сказать? Ей нравилось несколько песен из старых фильмов, какая-то музыка из того, что когда-то крутилось по радио…

- Что-нибудь лиричное? Poets of the Fall? Но это будет грустно, - ответила она Джимми, заходя обратно в комнату. – Или Hipnogaja, хотя это будет не сильно лучше…

Она виновато пожала плечами. Предлагать сыграть для нее сонет было бы смешно, и, хотя Оливия действительно имела весьма смутные познания о музыке, но что-то подсказывало ей, что и технически невозможно, как бы хорошо инструменты не имитировали звук. Тем более без клавишных – кажется, в современной электронике можно было использовать что-то вроде игры на другом инструменте с их помощью… или нет?

В любом случае, она покачала головой в такт музыке в голове и улыбнулась Джимми.

- У меня бывает унылый вкус, я знаю, – она кинула взгляд на Алекса, ожидая смешка или шуточки, - я в целом стараюсь придерживаться унылого образа, меня профессия обязывает.

Оливия усмехнулась. Что уж спорить, всяко проголодаешься, тем более после долгой репетиции. Взяв бокал, Оливия покрутила его и отставила. Пить не хотелось, хотя в квартире было тепло и даже немного жарко. Она посмотрела на Алекса и Джимми, увлеченно переговаривающихся между собой. Они пять лет в одной группе, интересно, путешествовали ли по миру все вместе?

- Вы не путешествовали группой? Мне вдруг подумалось: каких бы песен вы сочинили после тура, скажем? – она задумчиво прикусила щеку. – После Токио? Впечатления должны быть незабываемыми, это же практически другой мир...

Это снова навело ее на мысли о выступлениях, и Оливия задумчиво повернулась к Адаму.

- Увлечения… хорошо, когда они есть, - под нос себе сказала Оливия. – Ну, зато я мастер в починке сломанных мелочей. И умею продавать их за двойную цену, - она хитро улыбнулась.

Джимми явно загорелся энтузиазмом с идеей о подарках и магазинчике. Оливия пожала плечами, задумываясь.

- В основном именно за этим туда и приходят, - она кивнула сама себе, - ну и любители коллекций. Хотя дорогие в основном печатные книги и по-настоящему старинные вещи, а остальное как правило мало отличается по цене от тех же товаров, но в куда более новом виде.

Они разговорились между собой, а Оливия вдруг вспомнила, что так и не спросила их про выступления. Если она собирается на них посмотреть, – а она собирается, это точно, - то стоит знать, где хотя бы искать этих ребят.

Кроме квартиры Адама, конечно.

- Хочу все-таки увидеть вас на живой сцене и почувствовать себя толпой. Где вы появляетесь? – Оливия прикинула, какие клубы и рестораны знает. Площадки? Но даже так ответ выходит удручающим. Про что-то рассказывала Дора, что-то она помнила сама, но в последние полгода – кому она врет, в последний год точно! – она мало интересовалась ночной жизнью. – У меня тяжелые отношения с большими скоплениями народа, выпивкой и ощущением вседозволенности, – она рассеянно провела руками по мягкому дивану, - я становлюсь неуправляемой и агрессивной.

Захотелось рассмеяться, но шутка была глупая и вообще-то принадлежала не столько Оливии, сколько Доре. Младшая сестра так и говорила: «Даже в тебе должна проявляться дикость, дитя цивилизации и упаковочных костюмов». Было необидно и весело.

Оливия взяла бокал и невольно залюбовалась густым цветом. Хорошее вино, Адам расстарался. Хотя пробовать его Оливия не спешила. Она снова покрутила бокал в руке, наблюдая, как красиво винным цветом окрашиваются стенки бокала. Мельком оглядев диван, обнаружила оставленный на подушке телефон с мигающим кружком сенсора. Увидев с два десятка пропущенных и гневных сообщений, Оливия замерла. Дора пыталась дозвониться уже больше часа: первый звонок был в девять, а последний двадцать минут назад. Она приехала так поздно?

Оливия заблокировала телефон и несколько секунд сидела, просто уставившись в темный экран. Алекс что-то сказал про баллады, кажется, но ее вдруг охватило сомнение. Стоит ли перезвонить сестре сейчас? Дора была слишком беспокойной душой, чтобы оставить ее исчезновение просто так. И она наверняка волновалась…

Оливия вспомнила, что оставила на кухне неготовый ужин, разбросанные в ходе готовки вещи…

Настроение испортилось. Оливия подумала, что надо как-то сообщить сестре, что все в порядке, но тогда придется говорить, что она в гостях и вроде как обиделась. Стоит ли звонить ей?

Стоит. Все-таки Дора может навести панику…

И словно в подтверждение этих мыслей телефон снова засветился. Звонил на этот раз отец, а это значило, что Оливия довела младшую сестру до паники – та только в крайнем случае стала бы звонить папе и устраивать суматоху. Что, ответить придется.

- Я на минутку, – виновато сказала она, показывая телефон Адаму. - Меня, кажется, потеряли.

Она вышла в коридор и ответила на вызов.

- Дора в панике, – вместо приветствия сказал отец. Оливия вздохнула и погладила рукой стену, действуя скорее машинально. – Ты специально не отвечала?

- Привет, пап. Нет, конечно. Я не думала, что она дойдет до тяжелой артиллерии. Просто…

Отец не дал ей договорить, тяжело вздохнув. Оливия помнила этот вздох: он наверняка всего час или два назад вернулся с работы, снова в большой пустой дом. Его жизнь текла в совсем другом ритме – не то же самое, что скучная рутинная беготня дочерей, он был куда более занятым и влюбленным в свое дело. Этот вздох всегда значил только одно: вы же взрослые уже, почему мне приходится раз за разом быть вашим суфлером?

- Вы же взрослые уже, – словно прочитал он ее мысли. – Дора опоздала из-за какого-то мальчика… как его там… рыжий тот, в общем. И не нашла тебя, а дома все вверх дном, – он сделал паузу, давая ей переварить услышанное. – Отзвонись ей.

Оливия машинально кивнула, забывая, что не видит отца. Ей вдруг очень захотелось встретиться; странный вечер действовал на нее как-то необычно. Сначала приступ агрессии, потом безудержный восторг – что с ее обычно спокойным, уверенным умиротворением?

- Ты работаешь завтра? – вдруг спросила она. - Хочу увидеться с тобой, у тебя под Рождество потом опять дел будет немеренно.

Отец помолчал в трубку несколько секунд, словно собираясь с мыслями.

- Нет, завтра не получится. В воскресенье приезжай. И ее с собой бери, останетесь дома хоть на немного, – наконец ответил он.

Оливия вдруг задержала дыхание. Папа редко мог вот так практически открытым текстом признаться, что сильно скучает по ним. На нее вдруг накатила вина, но Оливия быстро отбросила это ощущение. Когда они живут пол одной крышей, начинаются ссоры и «дележка территории». Не стоит создавать решенные проблемы вновь.

- Ага, – шепотом ответила она. - Мы приедем, пап.

Они попрощались, и отец положил трубку. Оливия постояла несколько секунд в коридоре, раздумывая, а потом пошла обратно в гостиную.

- Адам? – позвала она. – Не будешь против, если я позову сестру? Она уж точно про вас слышала, приготовьтесь к восторженной фанатке, – свела к шутке Оливия, стараясь сгладить неудобную просьбу. Она и сама вроде как только вписалась в их компанию, а тут еще и сестру какую-то тянет… - А вы пока можете сыграть мне что-нибудь лиричное, потому что я люблю баллады не меньше сопливых сонетов, – весело сказала она Алексу и Джимми, которые так и не дождались ее ответа раньше.