Семейные ссоры и разборы полетов с Майлсом никогда не шли Гедеону на пользу. Он хоть и старался оставлять проблемы за дверями главного входа в штаб-квартиру концерна, но порой раздражение, которое он испытывал, выливалось на сотрудников. Секретарша понимающе помалкивала и старалась в такие дни переносить все мало-мальски важные дела на другие даты, да и то Гедеон не сильно настаивал, прекрасно понимая, что ситуация в его личной жизни может носить затяжной характер, а подстраиваться под это никто не будет. Тем более, что не так давно появилось дело, куда более важное взаимных обид с Бритрой, и отказываться от него было себе дороже.
  После памятного разговора в офисе Дезир с Гуттенбергом, Гедеон и так и эдак прикидывал, что ему могло понадобиться и откуда взялся такой интерес босса синдиката. Более того, пришлось надавить на отца - с которым Гедеон теперь сохранял натянуто прохладные отношения, - он-то и поведал Гедеону о том. что связывает его с мафией, чем немало расстроил сына и с легкой руки добил последние надежды на то, что в этом мире еще не все продажно. Нет, оказывается все. От мелких шарашек, до крупных фирм и политиков. И как бы Бернхард-младший не брыкался, каким независимым бы не выглядел, приходилось признавать, что сложившуюся ситуацию изменит разве что сход планеты с оси, либо война. По крайней мере, на своем веку, он не увидит подобных перемен, а посему придется подстраиваться, попирая гордость и убеждения.
  В любом случае, стоило встретиться с Гуттенбергом и послушать, что тот может предложить, тем более, что политическая арена только значилась в очереди Председателя на покорение, да и то не в самом  скором будущем. А тут такой... фарт.
  К зданию Бернхард подъехал без опоздания, даже несколько раньше намеченного времени. Виды рассматривать не стал, а попросту прошел через двери в холл, где его уже ждали. Кто бы сомневался, что босс распорядится его встретить. Неулыбчивый громила попросил следовать за ним, столь же неулыбчивый и хмурый Председатель послушно пошел, не отвлекаясь на любование внутренним убранством - не до него. Однако в приемной пришлось притормозить. По крайней мере до тех пор пока о нем не доложат и хозяин кабинета не возжелает лицезреть его лично.
"Собственно, отмашка дана.." - Дей хмыкнул и прошел в кабинет Гуттенберга. После того, как сопровождающий вернулся с коротким "Вас ждут".
  - День добрый, герр Гуттенберг, - Гедеон попытался изобразить улыбку, но вышло откровенно не очень, словно у него свело скулы. Дождавшись, пока ему предложат присесть - это в офисе Бритры он позволял себе хозяйское поведение, а тут он на чужой территории, - Бернхард опустился в кресло, с удобством устраивая локти на подлокотниках. - Как видите, я заинтересован вашим предложением. Даже больше. Но хотелось бы узнать, чем обязан столь пристальным интересом к моей персоне.

"Будь у Бритры мозг, я бы в ней не оказался." Досадливо подумал Гедеон и стер с лица дежрную улыбку, тем более, что именно от нее начинало всегда ломить лицевые мышцы.
  Да и смысла и дальше тянуть улыбку перед Гуттенбергом не имело. Он не тот человек, который оценит сей жест, скорее - будет больше удоволетворен бесстрастным выражением лица. Таким же спокойным, как его собственное. Хотя нет, от привычки хмуриться Гедеона не мог отучить никто - ни мать, ни отец, ни тем более жизнь с Майлсом. Особенно с Майлсом. И если в волосах Гедеона не появилась седина, то это лишь потому. что нервы у него оказались гораздо крепче, чем можно было предположить.
  Подавшись вперед, Бернхард за край стянул со стола папку, положил себе на колено и раскрыл, мельком пробежавшись глазами по строчкам. Этот Хардбрук был довольно неоднозначной личностью, однако его деятельность как профессиональная, так и не очень, не оставалась без внимания СМИ. Сказать, что не слышал о нем - значит, сказать заведомую ложь, как и солгать в том, что не интересовался его кампаниями. Когда имеешь дело с большим штатом работников, невольно приходится обращать внимание на политиканов, ратующих за их права.
  - В этом и был основной недостаток Хардбрука? Не хватило силы?- усмехнулся Бернхард, закрывая папку, но оставляя ее у себя. Это был необходимый к изучению материал. - Не могу сказать, что мне во вкусу ваше предложение, герр Гуттенберг, но я прекрасно осознаю последствия отказа лично для меня и моего окружения. Так же как и методы, которые могут последовать, если я начну набивать себе цену.
  Гедеон устремил взгляд на хозяина кабинета и сомкнул кончики пальцев над папкой, упираясь локтями в подлокотники.
  - Каковы ваши интересы в этой сфере и что я должен буду делать, как ваш ставленник? Только ли влияние на толпу по средствам личной харизмы или к этому прибавляется лоббирование интересов синдиката?
  Разумеется, у него будет иллюзия свободы и убеждение, что решения он принимает сам, в то время как за спиной в тени стоит куда более значимая фигура, дергающая за ниточки. Быть марионеткой неприятно. Но вольнодумцы кончают плохо. К тому же, на одном "любимец публики" далеко не уедешь, а жанр политической клоунады слишком пошл. С другой стороны, все это прекрасная возможность доказать, что Бернхар может гораздо больше, чем все привыкли считать. Много больше. Ну а для Бритры это очередной шанс поогрызаться и подколоть принципиального жениха.