- И я рад.
Асари буквально чувствовал, как отец прожигает их взглядом. Со стороны сын больше походил на труп, который передвигается по инерции. Собственно, так и было, потому что родной дом заставил последние силы капитулировать. Сил на то, чтобы как-то рассказывать Игараси что тут и как в доме, в комнате, в семье, уже не было.
Закрыв плотно за собой дверь в спальню, повалился на кровать, блаженно выдохнув. Приложить даже свою ладонь ко лбу - огненный. Теоретически нужно было померить температуру, выпить таблетку, поспать.
Черт побери, как глупо! У него в комнате омега, в которого он влюблен, а сил хватает только на то, чтобы наблюдать из-под прикрытых немного век. Асари приподнялся на локтях, потом вообще сел, чувствуя, как повело голову. Температура добавляла бреда и путаности мыслей, едва не притянул, чтобы поцеловать, одернул себя, выругался мысленно, покачал головой, словно отгоняя наваждение.
- Езжай домой. Я не маленький, сам о себе позабочусь, - вышло грубовато, почти зло.
Амбивалентность в отношении Соры объяснялась просто - хотелось выглядеть классным и крутым, одновременно тянуло к ласке от этого омеги. Словно нашел этакую пристань, дом, который теперь просто нужно обустраивать, охранять и беречь. Но пока оно казалось слишком... зависимым, будто бы заставлять насильно надеть на себя оковы.
Это раздражало.

- Пару книг, - откликнулся он, вытирая руки полотенцем и вешая его сушиться.
Токагэ сел на диван, щелкнул пару раз по поверхности планшета. В почте лежало два письма, которые вполне могли подождать своего часа, пока Сора уйдет, например, в душ. Иначе горе-мужу грозит получить на орехи.
-Иди сюда, - он протянул руку, отложив планшет обратно на край дивана. Старая привычка усаживать Ичиго на свои колени вскоре могла стать почти неисполнимой - с большим животом это будет куда сложнее. - Я заезжал в магазин, смотрел кроватки и коляски. Но нужно покупать с тобой.
Аромат ежевики и скошенной травы заполнил легкие в один миг, стоило провести носом по тонкой шее супруга и сделать вдох. Ладони сами скользнули к животу - и ниже, чуть разводя бедра. Пусть пройдет хоть тридцать лет, этот запах всегда будет казаться единственно-нужным, важным и заводящим. Может быть, неподходящее время, может быть, оба устали, но небольшая шалость... слишком соскучился по омеге, слишком редко видел в последнее время.
- Еще немного и придется ждать, пока не родится малыш, - тихо произнес Токагэ, невинно целуя за ушком и тут же бесстыдно забираясь рукой под футболку супруга, чтобы почувствовать вместо ткани влекущее тело. Обнаженное. Хрупкое. Родное. Поймать губами первый судорожный вдох в ответ на касания у сосков и паха, знать каждую черту этой фигуры, но все равно жаждать почувствовать вновь власть над ним - нежную, сильную, абсолютную. Поцеловать, может быть, в тысячный раз пробуя на вкус губы, проникать меж ними, ощущать взаимную ласку и в тысячный же раз поражаться тому, как захватывает дух (гордость?), когда Сора сдается и обнимает, и волос, плеч, касаются пальцы, сжимая. Ради этих приоткрытых губ после поцелуя, ради тяжелого дыхания, взгляда, говорящего больше, чем пустые слова, - ради всего этого стоило когда-то тогда, много лет назад, зайти вновь в цветочный магазин и пригласить на первое в их жизни свидание. Ради этого чуть округлившегося живота. Ради беготни за вещами, колясками, кроватками. Ради первого крика малыша. Ради новой - их общей - жизни в этом малыше.

- Асари, - короткий стук в дверь.
- Все в порядке!
Отцы вообще не входили без стука, как и Токагэ-младший не лез к ним в комнату, когда не позволяли. Это было личное, и это было нормально. Но сейчас от вопиющего нарушения этого семейного правила - дверь открылась, и на пороге стоял Шисей - едва не перехватило дыхание. Асари гневно посмотрел на отца.
- Сора уже уходит. А со мной все в порядк...
- Господин Игараси, - перебил сына Шисей, застегивая манжеты темного пиджака и глядя исключительно на омегу. - Если у вас есть время и желание, не могли бы вы присмотреть за моим сыном пару часов? Я вернусь и освобожу вас от этого неблагодарного поста.
Вновь вспыхнув, Асари хотел уже сказать все, что думает обо всей этой ситуации, но отец уже попросил Сору пойти с ним, посмотреть, где лежат лекарства, градусник и все прочее. Рецепт от врача лежал на кухне, но альфа не пренебрегал им только до свидания, сейчас листок был напрочь забыт.
В этом "господин" было немного насмешки (Шисей все-таки был высокомерным, хоть позже это в отношении Соры изменилось), немного серьезности. Впрочем, он ничуть не кривил душой, говоря о неблагодарности - и этот укол предназначался уже сыну, который не оценил старания (а то и смущение, опасение от дома альфы) омеги. Токагэ-младший посыл понял, потому и взбесился пуще прежнего.
- Рецепт. Лекарства в этом шкафу, - чеканил альфа, уже полностью готовый к выходу, с накинутым на сгиб локтя темным, добротным пальто.
Идея сходить в театр с мужем отложилась, хотелось поработать дома, но теперь весьма интересная ситуация диктовала иные условия - например, оставить сына с этим Сорой и посмотреть, что выйдет.

Отредактировано Tokage Asari (8 июня, 2015г. 07:42:45)

Вот и свидание... погуляли и поругались. Но Асари был слишком взбешен, слишком отказал мозг из-за температуры, чтобы отступить, слишком выбесил отец. Да какое он... они права имеют?! Токагэ-младший вскочил, угрожающе подался вперед, цепко, на автомате, хватаясь за край кровати, чтобы не упасть от резкого изменения положения тела.
- Ты в моем доме! И я не ребенок, чтобы вы там что-то решали за меня!
Пожалуй, в тот момент никакой Сора ему был не нужен. И что там просил Шисей - тоже. Да пусть столб фонарный просит!
- Катись отсюд..! - выплюнул он в бессильной злости, прогоняя, ставя точку в их недо- отношениях, встрече, вообще всем, что могло быть в будущем! Да какое будущее! Он...

Он молча кивнул. Дождется. Изменять Соре он был не намерен. Прикрыть глаза, прильнуть к ладони, как кот, просящий ласку, получить ее и считать слишком малым. Руки Ичиго на спине, его голос, признание, много лет как уже ставшее не открытием, а необходимостью для спокойствия, атмосфера уюта, тепла, в которую вплетаются иные сейчас ноты - будущего, разгорающегося пока огня, специи мешаются с запахом зеленого чая, заполняющего комнату, в котором давно потонул запах ежевики, подчинился, поддался...
И Асари что-то шепчет на ухо - наверное, не вяжущееся с ним обычным романтичное на грани пошлого, чувствует, как приятно тяжелеет в паху, и целует жадно, прихватывая зубами кожу, словно недостаточно того, что Сора давно уже - безраздельно - его.
- Давай отправим к черту эту рыбу и пойдем в спальню? - говорит хрипло, бездумно проводя губами по горлу и ямочке между ключицами, абсолютно уже сходя с ума от желания утолить жажду по этому омеге, довольствуясь пока - и почти рыча от нетерпения - поглаживанием с силой бедра и талии мужа, который мог легко уже почувствовать, что альфе до рыбы, как до Антарктиды и пингвинов.

...упал вперед, неудачно, как-то неестественно валясь, выпустив из рук край. Остаток слова был проглочен, крик был явно лишним для организма, который и так уже орал сам от необходимости отдыха.

Пара Токагэ вернулась часа через два с половиной, может быть, три. Шисей пропустил супруга вперед, закрыл дверь.
В комнату сына первым вошел омега.
- Добрый вечер, Сора, - он плавно, неторопливо, но несколько устало подошел к кровати спящего, положил ладонь на лоб. - Горячий... Дурачок маленький. Меня зовут Ли, - омега протянул узкую прохладную ладонь, чуть улыбаясь.
- Долго ругался? - Шисей прислонился плечом к дверному косяку, скрестив руки на груди.
Ли сидел на краю кровати. По сравнению с холодным и каким-то темным, "черным" Шисеем он выглядел едва ли не девушкой. Светлые, почти платиновые волосы, лежащие хвостом на одной стороне, теплые карие глаза, точеная фигурка - хрупкая, как у куклы. Он с любопытством, впрочем, осторожным, оглядывал Сору, улыбаясь чуть хитро, заинтересованно.
- Я вас отвезу домой, - сказал Шисей.

Отредактировано Tokage Asari (15 июня, 2015г. 14:47:53)

Шисей хотел воспротивиться, хотел поговорить с омегой, а "подвезти" - это хороший повод узнать немного Сору. Но Ли, уже поднявшийся, качнул коротко головой, мол, не надо. Не твое это дело, милый супруг, ты сам когда-то достаточно грубо отшил своего родителя, лезущего не в свое дело. Завтра или послезавтра, когда Асари придет в себя, он сам, первым, придет к тебе просить совета, но только если все не испортишь излишним любопытством.
- Доброй ночи, Сора, - улыбнулся взрослый омега. - Не держите на него зла.
На взгляд Ли, никаких проблем тот не доставил.

Нетерпение, граничащее со злостью, потому что приходится прерваться - Сора прав. Дожидаться, пока рыба сготовится, было выше сил, это можно закончить потом.
С сожалением, но резко, стремясь скорее уйти от раздражающей бытовой обязанности, поднялся, ссаживая Ичиго с колен на диван. Щелк. Выключение духовки, шорох отброшенного полотенца, поворот обратно. Потянуть на себя, поцеловать, направляя руки омеги вновь для объятий, для вплетения в волосы, ласк. От нежностей Соры он всегда сходил с ума, чувствуя, как поддается внутри, ластится. Но вдруг нахмурился, несколько виновато посмотрел на супруга, положил ладонь на живот, словно там мог уже кто-то толкнуться, подать знак, что на самом деле - господи - существует.
- Я - эгоист. Тебе нужно поесть, целый день гуляли.
Меньше всего стоило пренебрегать советами врача и поддаваться вот так, необдуманно, теперь прихотям. К тому же, Соре нужен отдых. К тому же... Асари глубоко вдохнул запах ежевики, проведя носом по тонкой шее, там, где носила кровь темная вена. Все естество требовало не распыляться на подобное, ведь вот он - омега - рядом, если прижать к себе за бедра, скользнуть ладонями вниз, к ягодицам, то и миллиметра не останется пространства, то...
За резким телефонным звонком он едва услышал стон Соры, досадливо потянулся за планшетом. С работы.
- Поешь пока хоть что-нибудь, - короткий жадный поцелуй, обещающий продолжение после, откашливание, спокойный голос для звонившего.

Асари гордо собрался молчать как можно дольше. Примерно - всегда. Не нужен ему Сора, пусть катится ко всем чертям. Но пресловутая ли истинность, которую никто из них пока никак не мог опознать, любовь, которую не признавали, но - не вышло.
Точнее, вышло все не так.
Договориться погулять с девчонкой, которой нравился, сводить в кино... в какой-то момент понять, что не может элементарно взять ее за руку. Не хочешь. Не хочешь поцеловать, хотя, черт побери, видел в ее глаза готовность. Может, с ним что не так?
Может, он ненормальный?
Может, черт побери, он не альфа? Да какая разница, какая омега, так ведь? Но в темноте кинотеатра представлялась та лавочка, та выставка, ладони Соры. Когда щеки неожиданно коснулись волосы девчонки, Асари разозлился.
- Отец? - Токагэ кинул сумку-почтальонку на пол в коридоре, прошел в гостиную, разыскивая Шисея.
Тот уже должен был приехать с работы. Он и приехал. Голова его покоилась на коленях Ли, который что-то читал, а другой рукой ласково перебирал пряди волос мужа. Омега прижал на секунду палец к губам, мол, тише. Шисей спал, чуть повернув голову, и обычно строгое, чуть насмешливое выражение лица разгладилось, приобрело спокойствие, простоту.
Нет, не все равно, какая омега. Ведь именно отца выбрал Шисей. Ведь именно с ним вот такой - легкий, любящий, и одновременно - сильный.

- Сора? - Асари был не уверен, что попадет на нужного продавца, не круглые же сутки и семь дней в неделю работал омега. В трубке защебетал девичий голосок, называя магазин и спрашивая, чем же может помочь. - Нет, нет, спасибо.

- Сора? - попытка номер два. Токагэ звонил, валяясь на диване, но как только услышал знакомый голос, немедленно вскочил. Черт побери, прошло две недели. Огромный срок. Две недели. Этот голос. - Прости меня, - выпалил неосознанно, испугавшись, что омега бросит трубку.

- Сор... - он ошарашенно выслушивал речь омеги, который "понял все не так".
И даже злиться Асари не собирался. Ровно до того момента, как не услышал там, в отдалении, чужой голос. Малыш? Что за "малыш", нахрен? Токагэ казалось, что трубка должна треснуть под нажатием пальцев, что он сломает ее, разнесет в щепки.
- Малыш, значит?! И тебе счастья!
Звякнул жалобно телефон, с силой брошенный куда-то на пол. Дисплей погас, но этого было мало, чтобы успокоить альфу. Малыш! От злости в натуральном смысле трясло. Токагэ глубого вдохнул. Его дело. Пусть развлекается, с кем хочет. Но это слово, эта фраза..! Сора плакал. Ничего, утешат. Подумалось злорадно, следом - новый взрыв гнева, стоит только на миг представить это "утешение".
Асари стиснул зубы. Это всего лишь омега.

Разговор вышел дольше ожидаемого. Асари ушел в кабинет, сел за компьютер, как бы не хотелось остаться на кухне с Сорой. Так бывало, их прерывали, разбивали планы, и, хоть не считалось нормальным, было не в первый раз. Но Токагэ мало что мог с этим поделать. Зато мог приносить в дом деньги, покупать Соре подарки и не волноваться о том, что будет с их ребенком. Он мог окружить их с омегой комфортом. Деньги не приходят сами по себе, приходится работать. И хотелось, чтобы Ичиго занимался иллюстрациями ради удовольствия, а не из-за нехватки средств.
Поэтому вернулся Асари на кухню минут через тридцать или чуть больше. Помещение уже пропиталась аппетитным запахом готовой горячей еды, но остановился альфа не на том, что они планировали поужинать. Сора - планировал. И Токагэ надеялся, что тот все-таки внял голосу разума (т.е., мужа!) и потратил время с пользой. Поэтому, отводя Ичиго от, несомненно, какого-нибудь важного дела на середину просторной кухни, приобнял за талию и медленно повел в полутанце, вновь возвращая себе ощущение мира и тепла вместо рабочих вопросом.
Может быть, он подсознательно все еще чувствовал себя идиотом при знакомстве, тогда, много лет назад. И всеми силами стремился показать, что Сора ему важен и нужен. Да так и было. Асари сам получал удовольствие, ухаживая за омегой время от времени так, словно они лишь познакомились. Тогда до конфет и букетов они дошли далеко не сразу.
- Сора... - тихо произнес Асари на ушко, проводя ладонью по лопаткам омеги, прижимая к себе. - Если будет девочка... или омега... ты родишь мне сына-альфу?
Этот вопрос некоторое время его и занимал, и мучил. И наконец решился задать. Было в этом что-то едва ли не магическое - получить сына, подобного тебе, от супруга - хрупкого, тонкого, нежного.

Он до сих пор помнит, как сидел тогда в комнате, приложив ладонь к лицу и не желая видеть что-либо вокруг. Сам придет, прибежит.
"Не придет".
Не нужен, подумаешь. И без него хорошо.
"С ним. С ним иначе".
Но разве плохо было с ним? Разве не был где-то там, в глубине, рад, что Сора поехал к нему? Разве не ожидал увидеть при пробуждении ни пустую комнату, ни встревоженного отца, а ту омегу, другую, пропахшую цветами и дождем? Ожидал.
Не придет. Нужен. Ждал.

В магазин он пришел часа через три. Пока думал, пока доехал. Зато точно знал, что нужно делать. Поэтому, полный решимости, сказав себе, что если там тот альфа, с которым... которому... короче, просто как следует ему вмажет.
Треньк.
Асари поймал взглядом фигуру Соры, коротко взглянул в лицо и упал на колени, низко склонившись, по старым традициям, которые давно уже мало кто соблюдал.
- Я виноват. Извини меня. Я прошу еще один шанс... показать... что ты мне, - мне - что? - - важен.
Нужен - не смог. Слишком. Слишком. А Сора был необходим жизненно, так, что гордость заходилась в оре, что чушь собачья, ерунда, а сама сущность альфы ликовала, ощущая присутствие омеги столь близко.

Объятия омеги вырвали судорожный вздох из груди. Так близко. Господи, он не разругался, он не отвернулся, он обнимает.
- Правда. Правда, Сора.
Он чуть отодвинулся, чтобы посмотреть на омегу, а потом, неожиданно даже для самого себя, не раздумывая, поцеловал. Сердце колотилось сумасшедше. Словно испугавшись, что Сора отстранится, положил ладонь на шею, пальцы защекотали волосы. И чувствовал себя Асари не гордым альфой, не взрослым парнем, а мальчишкой, мальчишкой, который впервые узнал, что вот так - можно, и пусть этот поцелуй был невинный, почти глупый, но от любви. Это потом он осмелеет, это потом он захочет "экспериментировать", что нормально, а пока - теплые губы, и ничего более.
Светло. Как же светло на душе.

Рукой крепче прижал к себе за талию. Асари еще какое-то мгновение после поцелуя смотрел в глаза омеги - серьезно, задумчиво, а потом подхватил того на руки, унося уже с этой теплой, но слишком приличной и домашней кухни.
- Я уверен, что нам нужна репетиция. Много репетиций, - уверенно сказал альфа, ссаживая свою ношу на кровать и садясь сам на пол, меж разведенных ног Соры. Предвкушение будущего действа уже отдавалось пульсирующем удовольствием, ленивой, приятной медлительностью, которая в кое-то веки в жизни не про "необходимость, а про "желание". Которое было разбужено еще до телефона, а потом тщательно сдерживалось, чтобы сейчас получить волю и разогнуться, как пружина, ударяя сильнее по самообладанию.
Запах скошенной травы нисколько не отрезвлял, хотя, казалось бы, должен. Напротив - обволакивая с такого близкого расстояния. дурманил. Стянув с Соры кофту, пробовал на вкус кожу, будто пытаясь слизать, испить этот запах, но он лишь сильнее заволакивал сознание.
Что-то хрипло сказав, оставил краснеющий след над ключицей, прихватив зубами, опрокинул омегу, вжимая в покрывало и почти толкнувшись в пах. Сора лишал разума. Это уже въелось в подкорку, отпечаталось там, стало пресловутым инстинктом, пусть с ним и рождаются. Он и родился - словно только чтобы давать удовольствие этому конкретному омеге, этому сумасшедше-красивому, нежному и ласковому Сора Токагэ. Пусть он носит уже и фамилию в паспорте, и ребенка под сердцем, - все мало. кому-то невидимому нужно доказывать, что он - твой, и ничей больше. Оглаживать бедра, стаскивая домашние мягкие штаны с бельем, жаркими ладонями вести по телу, вторя влажным дорожкам от языка, отнимать дыхание в поцелуе, отнимать волю, разум. И когда в ответ на первое касание губ к члену получаешь стон, а колени сами раздвигаются шире, это - почти музыка, почти совершенство в отдельно взятом мгновении. Твой, твой омега, Асари. Он доверяет тебе и отдается. А ты и рад, бесстыдно лаская, позволяя рукам и языку творить все, что вздумается, лишь бы слышать этот голос, чувствовать пальцы, которые то ли пытаются заглушить очередной стон, то ли кажется, но то, что они в волосах, что сжимают, не контролируя силу, потому что слишком хорошо, - это да. Это все - да. Это даже больше.
И как-то даже банально говорить, что любишь, потому что и так все понятно. Потому что себя раздеваешь нервно, не заботясь о сохранности одежды, только приговаривая что-то вроде "сейчас, сейчас... подожди...". И примирительно целуешь, прикусывая припухшие губы, проникая языком меж ними, лаская чужой, прижимая к себе выгнувшегося, ждущего омегу. И вот это уже совсем не похоже на тот первый поцелуй.

Он отстранился, глубоко вздохнул вместе с воздухом запах парня. Асари по-прежнему не понимал этой знакомой нотки, не мог разобрать, но уже привык к ней. Так и сидел, глядя в глаза Соре и вдыхая смешанный аромат - омеги и цветов.
"Он будет моим".
Кажется, с этой нехитрой мысли и завертелось.

Потом - ленивая, пьяная нега, отдых - или временное затишье, ведь когда еще выдастся настолько тихий (обманчиво, впрочем) вечер? Потом - голова Соры на подложенной под нее руке, теплый и разморенный сам омега, ласковый настолько, что вообразить себе сложно. Но это - потом.
А пока - инстинктивная жажда, помноженная на любовь. Страшный коктейль при неправильных пропорциях. Кажется, еще немного, и Ичиго уже сам попросит взять его, изморенным ожиданием чего-то большего, чем поцелуи и ласки. В нем подкупала эта искренность, это оставление лишнего стыда на полу, где-то среди кучи одежды. И даже подготавливать, пробуя на стойкость свою терпеливость, почти не приходится - влажный, сам подставляется, отзывчиво насаживаясь на пальцы. Но нет, аккуратнее, не то время. Господи, как хочется просто...
И когда это "просто" наступает, сложно самому сдержать стон удовольствия. Чувствовать, как горячие ноги почти скрещиваются тонкими ступнями за твоей спиной, и Сора прижимает к себе, а внутри него еще горячее, почти невозможно. Ежевика забивает сознание, становится горькой от зеленого чая. И - черт бы с ним - размашистые движения в ответ на каждый стон, на каждый шепоток, вбиваясь в податливое тело и теряя себя в чем-то едином.
Опасности сцепки (да и к чему она теперь) не было, поэтому Асари продлил это ощущение чего-то целого со своим истинным. Замер, ощущая, как сжался внутри Сора, как заполнил его, и рвано выдохнул, судорожно пытаясь выровнять дыхание. Бесполезно. Не лег, а сел, наблюдая за мужем. Разгоряченный, открытый, с испачканными бедрами он казался в любовном угаре самым красивым существом. Асари бездумно смахнул пару капель с живота Соры, попавшие туда, когда он кончил, приложил к языку, пробуя вкус омеги. Потом вдруг наклонился, оперся ладонями по обе стороны от головы мужчины и прикусил кожу на месте метки, будто могла она куда-то деться. На клыках осталась кровь, Асари примирительно провел языком по ранкам и только тогда уже лег рядом.
"Сколько любви мы можем подарить ребенку", - вдруг вспомнились старые слова Соры.
- Я люблю тебя, - страшно-серьезно, прежде чем прижать к себе и уткнуться носом в плечо, нежно целуя попавшую под губы кожу. - Завтра буду спать на ходу, но на эту ночь - ты весь мой, Сора.

Стоило извиниться. Но он не стал. Он же твердо все решил - со всем максимализмом, со всем "отныне и навеки веков".

- Сора... слушай. Это глупо, но ты можешь приехать?.. Я совсем замотался с этими экзаменами.
Поступление - та еще проблема. Обложившийся учебниками Асари, медленно чувствовал, как мозг плавится. Выбраться на прогулку с омегой не выходило, так что решился пригласить к себе и позвонить.
- Просто. Посидеть. Ащщ, прости, я занят по горло, но... - помялся. - Соскучился по тебе.
Токагэ слабо себе представлял, что Сора тут делать будет, но откровенно надоело валиться на пол и натыкаться взглядом на белый потолок, пока мысли куда-то улетали. К омеге, например, которого не видел уже с неделю кряду. А так хоть будет в поле зрения. Может, читать будет что. Или фильм смотреть. Или вон, с Ли поболтает, который как лиса ходил и высматривал, не приведет ли сын еще раз эту омегу, чтобы поговорить. О том, о сем. Из чистого любопытства.