Кофейню Сэм нашёл к половине шестого, и, честно говоря, уже не надеялся, что застанет в ней Криса. Увы, сбежать с работы раньше он никак не мог, а после пришлось ещё и попетлять по району, потому что в местах для культурного отдыха он не очень-то ориентировался, передвигаясь в основном по маршруту дом-работа-мама-парк для выгула собак — при таком режиме как-то не до распития кофе по всяким забегаловкам. Почему нельзя было назначить встречу на станции монорельса? Это здорово сэкономило бы время...

Нет, Крис его дождался — приметную платиновую макушку Сэм увидел ещё снаружи, через большое окно кофейни. Парень, видимо, поглощённый рабочим процессом, склонился над ноутбуком и увлечённо клацал клавишами, и Сэму было даже немного неловко его отвлекать, так что с пол минуты он просто помялся у столика, прежде чем, наконец, прокашлялся. Только тогда недавний знакомый поднял голову, и Сэм кму приветственно кивнул.

— Держи, — сообщил он без лишних предисловий, выкладывая разряженный мобильник на столик. Пришлось потрудиться, чтобы найти способ вернуть его законному владельцу — конечно, у Сэма был номер телефона Криса, но у него же был и телефон Криса, так что это не помогало, а связаться с ним по другим каналом было не менее затруднительно, чем с любой другой звездой; не будь телефон таким дорогим, Сэм бы просто плюнул на розыски владельца в первый же день — у него и своих дел хватало, в конце концов. Сэма перекидывали друг другу разные отделы его издательства, а то и просто смеялись и вешали трубку, потому что — о, серьёзно, вы встретили нашего босса в трущобах Лондона, хаха, хорошая попытка; честно говоря, он уже не надеялся, что ему чем-то поможет сам секретарь Криса, и клялся себе, что этот звонок будет последним и если не сработает и на этот раз, он просто отнесёт трубку в стол находок и забудет о ней.

Он невольно, по профессиональной привычке, оценил состояние Криса, так как в прошлый раз так и не узнал, что привело его в столь плачевное состояние, и не был уверен, что ему не требуется немедленная помощь. Парень выглядел много лучше, чем в прошлый раз, когда Сэм его видел. Пропало с лица затравленное выражение, разгладились круги под глазами — и появился довольный блеск, — бледность не отдавала синевой, а на губах играла лёгкая улыбка. Никаких новых синяков, чистый, явно дорогой костюмчик и приятный запах вместо смеси сырости, крови и дешёвого алкоголя; что бы там ни было, дела Криса явно пошли на лад. Сэм кивнул сам себе, удовлетворённый осмотром, и пожал плечами.

— Ты, видимо, забыл его у меня в куртке в прошлый раз, — пояснил он на всякий случай, чтобы парень не решил, что телефон Сэм заиграл нарочно и вернул по случайной прихоти. — Я бы вернул раньше, но тебя оказалось невозможно достать. Ну... приятно было повидаться, не буду мешать, — Сэм кивнул на ноутбук и с чистой совестью приготовился отправиться восвояси. Дом, милый дом — о чём ещё мечтать человеку после тяжёлого рабочего дня?

Сладкие улыбки не оказывали на Сэма такого влияния, как могли бы грустные влажные глаза и слёзные мольбы, и он мог бы легко пожать плечами и уйти, так как этот парень был ему никто и составлять ему компанию он был не обязан, и вообще понятия «Сэм» и «составить компанию» сочетались плохо. Они вряд ли когда-нибудь снова увидятся, зачем тратить силы и драгоценное время, если можно прямо сейчас отправиться домой и занять остаток вечера просмотром любого сериала с кабельного канала?

Дом. Кровать. Ламьер, пускающий на колени густую ниточку слюны и трепетно выпрашивающий кусочек соевой котлеты, которая ждёт его на ужин. Ужин... В животе отчётливо забурчало, и Сэм, капитулируя, со вздохом придвинул к себе стул. Ламьер подождёт, не в первый раз, а он сегодня даже на ланч вырваться не смог. На этой неделе — крупнейший футбольный чемпионат года, в такие дни уровень домашнего насилия просто зашкаливает: алкоголь и азарт развязывают руки тем, кто и в обычное-то время не слишком хорошо держит их при себе. Подумаешь тут о спрятанном в общем холодильничке сэндвиче, когда у тебя в кабинете сидит омега с распухшим от побоев лицом и шмыгает носом? Эта работа ужасно выматывает, каким бы ты не был спецом. Может, стоит подумать про отпуск.

— Не стоит благодарности, но от чашки кофе не откажусь, — признал он. Это волшебное слово «халява», какой разумный человек сможет перед ним устоять? Меню появилось перед носом само собой, предложенное наблюдательной бесшумной официанткой; Сэм вооружился тонкой книжицой и принялся её листать в поисках любимых вафель. Запахи с кухни щекотали нос, негромкая музыка создавала приятный фон — Сэм решил, что это место, в общем-то, стоит того, чтобы заглянуть сюда ещё раз.

— Новая книга? — поинтересовался он, когда Крис снова заглянул в свой ноутбук. Сэм не представлял себе, как работают представители творческих профессий. У него всё было просто: есть график, есть обязанности, есть клиенты, которых нужно обойти, и бумаги, которые нужно заполнить. Как выглядит рабочий процесс, когда всё, что ты делаешь — это создаёшь миры, людей и сюжеты? Кто стоит над твоим плечом и контролирует скорость и качество? Как решить, когда у тебя закончился рабочий день, какой день недели — выходной? Что насчёт отпуска, больничных? Это был странный, совсем другой мир, Сэму малопонятный и недоступный, он привык работать с девяти до шести, не считая сверхурочных, и на жизнь всяких там писателей и моделей смотрел со стороны, как на передачу из мира животных. — Всё про того же... эээ... — он пошевелил пальцами, пытаясь вспомнить имя детектива, который вёл расследование в том романе, который он сунул Крису на подпись. Он мало что помнил о той книге, кроме красочного описания копошащихся в трупе личинок («не на этой стадии разложения», бушевал Сёрен, а Сэм кивал и делал вид, что понимает причину негодования) и сомнительного качества постельной сцены. — Не самый приятный тип, этот твой главный герой, — Сэм пожал плечами, надеясь, что Криса это не обидит. Возможно, лучше было бы помолчать, дать парню спокойно доработать текст, но молчать, пока не принесли еду, было как-то неловко.

— Чего ещё можно хотеть от людей их породы? — Сэм против воли скривился так, словно выпил несвежего молока и оно резко запросилось наружу. Что тут скажешь, порог терпимости к таким высказываниям у него был предельно низким, и его личное отношение к альфам тут роли не играло. Да, он их, в лучшем случае, опасался, в худшем — не любил и всегда готов был подозревать в худшем, но это не значило, что он не понимает, как работают некоторые механизмы в обществе. — Именно так и говорят такого рода книжки, верно? Какой низкопробный романчик из тех, что расходятся, как горячие пирожки, не открой, в каждом увидишь одни и те же штампованные образы. Истеричная омега, которая каждый день своей жизни ведёт себя так, будто течка у неё постоянно, и агрессивный альфа-насильник, всего добивающийся силой и грубостью. И каждый, кто читает эту книгу, закрывает её с мыслью о том, что да, это правда, так и есть, он познал суть альф и омег и может делать свои выводы. Знаешь, сколько раз я слышал от абьюзеров это «ну я же альфа, мы по-другому не умеем»? Почти каждый непременно так скажет. Так вот, Лореллейн, имей в виду, что херня это полная. Альфы прекрасно умеют держать себя в руках, быть заботливыми и уступчивыми — и последние исследования гендерной психологии подтверждают, что родители из них лучше, чем из омег. А омеги могут быть сильными, волевыми, могут быть лидерами, агрессорами и абьюзерами — потому что, сюрприз, все люди разные, воспитание и личные особенности закладывают в человека куда больше, чем первичный пол... Но медиа диктует нам всем совсем другие установки. Это опасная, токсичная среда, и мы ничерта не можем с ней сделать, сколько не собирай подписей, и однажды какой-нибудь молодой наивный альфа прочитает твою книжку и решит, что если крутому детективу Вулфаэру можно насиловать омег, потому что «тело предает их, и они чувствуют удовольствие», то можно и ему, ведь он ничем не хуже, и скоро у меня на столе прибавится папок с новыми делами. Но тебе нет до этого дела, не так ли? — Сэм коротко рассмеялся. — Пока товар продаётся, те, кто гребут за него деньги, сделают что угодно, чтобы прибыль росла, и литература ничем не отличается в этом плане от фастфуда и чистящих средств...

Неизвестно, куда бы завёл его этот монолог, если бы не подоспевшая официантка с подносом. Сэм сделал вдох поглубже, переждал, пока перед ним на столик составят всё заказанное, улыбнулся, поблагодарил, а когда смешливая пухленькая омега, подмигнув им обоим, убежала обратно к стойке, запал уже прошёл и продолжать было бессмысленно и даже нелепо. Сэм посмотрел с минуту в свою чашку, прежде чем встряхнулся всем телом, словно пытаясь избавиться от остатков резкой вспышки, как Ламьер избавлялся от воды после еженедельной ванны.

— Извини, — буркнул он, обнимая чашку пальцами и чувствуя, как покалывает подушечки от притока крови. В конце концов, Лореллейн всего лишь ещё один автор, не хуже и не лучше других, и виноват в том, что творится в мире, не больше остальных. Не с ним нужно бороться, как с единицей, а со всей системой, и единственным монологом о вреде стереотипов Сэм ничего не изменит ни в нём, ни в его творчестве, а раз так, то зачем зря сотрясать воздух и портить им обоим настроение? Если бы не дикая загруженность на работе, Сэм и не подумал бы начинать этот разговор, но нервы после двух смен подряд были ни к чёрту, и даже такой пустяк мог заставить его сорваться на чужую неосведомлённость как на красную тряпку. — Да, у нас сейчас самый сезон, клиентов в два раза больше, чем обычно, а работников — всё так же. Если бы не волонтёры, я бы и ночевал на работе... ну, ты помнишь, наверное, как переполнены шелтеры, а шелтеры — это, по сути, меньшая часть того, чем мы занимаемся.

Он прервался, сделав глоток. Горячий напиток обжёг язык, комок провалился в горло и уже там разбежался по телу приятными тёплыми ручейками. Кофеин чисто физически не мог успеть подействовать так быстро, но Сэму всё равно казалось, что он уже немного проснулся и взбодрился, и он даже смог выдавить вежливую улыбку из числа тех, которыми обмениваются незнакомые люди на остановке монорельса, когда транспорт задерживают, а в небе собираются тучи и вот-вот зарядит мерзкий осенний дождик: мол, мы в дерьме, приятель, но мы в этом дерьме вместе, и это уже что-то.

— И хватит, пожалуй, о грустном, — подытожил он. Негатив будет в мире всегда, хоть обсуждай его, хоть нет. Если в разговоре нет конструктива, зачем его продолжать? Обедать лучше в тишине, Сэм всегда так полагал, правда, поддерживали его в этом мнении считанные единицы.

Сэм был из тех людей, которые не любят делиться деталями своей биографии. Он не говорил о своём прошлом, если того совсем уж яростно не требовали обстоятельства, и смутно полагал, что люди должны отвечать на эту его вежливость взаимностью и не вываливать своё грязное бельё там, где их об этом не просили. Разве он многого просит? Всего лишь чтобы каждый встречный не пытался поговорить с ним о своих травмах в нерабочее время. Иногда человек просто хочет выпить в покое чашку кофе и поговорить о погоде, понимаете?

Но отступать было поздно: Криса явно понесло, как несёт, бывает, если затронуто что-то больное внутри, и уже не важно, о чём был разговор на самом деле и как далеко зашла метафора, тебе просто нужно это выплеснуть. Сэм не встревал и слушал, изредка кивая, чтобы показать, что он следит за нитью рассказа. И не то что бы он не понимал, почему Крису так хотелось выговориться: история действительно была... нет, к сожалению, не оригинальная, Сэм за свою карьеру таких повидал — не счесть. Но от того не менее жуткая. Как специалисту, Сэму очень хотелось посоветовать Крису обратиться к хорошему психотерапевту и проработать с ним весь этот клубок, потому что на данный момент парень явно был не в лучшем состоянии, и кто знает, как всё повернётся дальше? Если он так эмоционально зависим от своего насильника...

Но как человек, просто случайный знакомый, оказавшийся не в том месте не в том время, Сэм не должен был лезть в чужую жизнь — и он всецело поддерживал неуклюжую попытку Криса удержать лицо и сменить тему на более нейтральную. Для душевных раскопок есть своё место и время, и эти место и время — не здесь и не сейчас.

— Видишь ли, твоё дело — писательство книжек, а моё — знание того, как эти книжки влияют на общество, в котором мы живём. Так что давай сойдёмся на том, что ты знаешь свою часть темы, а я — свою, — Сэм пожал плечами. Смысла биться ещё и на эту тему он тоже не видел, ему Крису за один разговор не объяснить, как работают механизмы в обществе, тем более если он не хочет этого знать, тем более если он сам сейчас в таком состоянии, когда ему немного не до восприятия чужих глобальных проблем, в своих бы разобраться.

— Мы привлекаем волонтёров, и есть студенты, которые проходят у нас практику. Это весомая помощь, но они могут выполнять ограниченный круг обязанностей, дипломированных специалистов им не заменить. По-хорошему... ну что такое один наш центр — на весь лондонский квартал? — Сэм вздохнул и поскрёб по тарелке вилкой, вызывая неприятные жалобные звуки. — Мы можем обслужить триста человек в день. Четыреста, если очень ужмёмся и забудем про обеденные перерывы и перекуры. А теперь вспомни, сколько в Лондоне проживает человек, прибавь к этому то, что есть ещё как минимум тридцать процентов от этой суммы, проживающих нелегально, и подели на три, потому что от того или иного вида насилия страдает каждый третий. Не пойми неправильно, господин Аосикая делает всё, что может, иногда мне кажется, что деньги просто берутся из воздуха — но нам нужно больше. Зданий, специалистов... банально — бумаги, чтобы печатать те же листовки, плакаты и визитки.

Сэм поморщился: он обычно старался думать о том, что помогает хоть кому-то, вместо того, чтобы думать о тех, кому помочь не сможет, это было здоровее и полезнее для психики и рабочего настроя. Но от реальности было никуда не деться, и он признавал, что Рука Помощи это лишь капля в море, маленький островок покоя, на который все страждущие не влезут.

— Нам обязательно вплетать мою работу в мирный ужин? — спросил он с тоской. — Я только выбросил из головы эти проблемы и не хочу окунаться в них снова.

Манера Криса перескакивать с темы на тему была для Сэма чем-то вроде разрыва путей на развязке монорельса: столкновение составов, крики, горящие красным предупреждающие огни, паника и неразбериха. Его неторопливый ход мыслей за живым и лёгким потоком размышлений писателя не поспевал, соответственно, снаружи выглядел Сэм в лучшем случае скучающим, а то и раздражённым, пока где-то в глубине обрабатывалась поступившая информация. Обычно люди на это глубоко оскорблялись и прекращали с ним разговор — не то что бы Сэм особо страдал от того, что собеседники отваливались на поиски кого-то, более подходящего под их запросы.

— Десерт? Почему бы нет, — среагировал он первым делом на самое главное, потому что отказываться от бесплатного сладкого — это грех почти в любой религии, Сэм готов был поклясться, положив руку на сердце. Крис кивнул и подозвал жестом официантку, давая Сэму ещё одну желанную передышку, за время которой он уложил в голове всё, чего хочет от него Крис, так что после этого он продолжил уже спокойно и уверенно.

— Благотворительность — понятие обширное. В нашем деле нет помощи большой и маленькой, важен каждый вклад, — Сэм задумчиво постучал по столу чайной ложечкой, ожидая, пока кофе остынет до приемлемой температуры. — Книги — это здорово, но от детективных романов нам будет мало толку. А вот какая-нибудь благотворительная книжная ярмарка, да с раздачей автографов... реклама от издательства, контракт на печать наших материалов с весомой скидкой... интервью известного автора в медиа по вопросам домашнего насилия... писательский мастер-класс для жертв насилия... да вариантов — тьма. Денежные пожертвования даже не самое актуальное, — Сэм пожал плечами, достал свой телефон, пробежался по списку контактов, нашёл там Кастора Диаса и переписал номер на салфетку, а салфетку придвинул к Крису. — Вот, это личный секретарь господина Аосикаи, с ним можно обсудить детали, если тебя правда интересует оказание помощи.

Звякнули об стол блюдца с кексами и мороженым. Выглядело чудо, предположим, сомнительно, но пахло едва ли не лучше, чем до этого от отбивной, Сэм с трудом сдержал совершенно детский порыв облизнуться и сказать «ням-ням». На пару минут могло показаться, что к теме разговора он потерял всякий интерес, всецело увлечённый интересным сочетанием тёплого нежного теста с влажной текстурой сливочного мороженого — иными словами, набил рот и уплетал десерт так, что за ушами трещало, прерываясь только на глоток-другой кофе.

— Помощь другим иногда приводит к самым неожиданным результатам, — добавил он, уже почти закончив с уничтожением сладкого, и снова вскользь, но остро посмотрел Крису в лицо. В байки про «я писатель и многое мог сочинить» он, конечно, не поверил ни на грамм, даже если не собирался лезть не в своё дело; но не зря говорят, что, когда тебе плохо, нет способа исправить это лучше, чем помочь тому, кто страдает ещё сильнее. Кто знает, может, благотворительность пойдёт на пользу не только клиентам Руки Помощи, да и Крис так или иначе будет на глазах у понимающих людей, а Сэму от этого будет только спокойнее. Может, они и не знакомы близко, но это не значило, что его не будет волновать то, что после всех свалившихся на его голову напастей Лореллейн останется один в лучшем случае и в какой-нибудь сомнительной компании — в худшем.

Отредактировано Samuel Kelly (23 сентября, 2015г. 22:30:21)

— Есть у меня друг. Друзья. Не важно, — Сэм недовольно насупился, готовясь окуклиться и ощетиниться в ответ на попытку сунуться в его личное пространство. Мало было Крису того, что он побывал в его доме и его кровати, ему ещё справку о круге общения подавай?

Нет, логически Сэм, конечно, понимал, что никакой угрозы и насмешки слова Криса в себе не несли, но иногда инстинкты были сильнее его. Вдобавок, честно говоря, последнее, чего он хотел от любого человека — это попыток «побыть другом». В лучшем случае это были пустые заявления, сделанные, чтобы показать себя хорошим дружелюбным человеком, в худшем же — человек и правда твёрдо решал, что обязан расколоть орешек под названием «Сэм Келли», и на следующие несколько месяцев Сэм получал себе в дружелюбные сталкеры очередного неутомимого экстраверта, от которого порой отвязывался только прямой грубостью, потому что простой игнор не помогал. Почему-то эти люди отказывались понимать, что не всегда их методы на самом деле действуют. В случае Сэма нежелание подпускать к себе тактильно ориентированные электровеники было не милой застенчивостью, которую благородный друг должен перетерпеть — за редкими исключениями его правда раздражала бессмысленная болтовня, пугали попытки влезть в душу, а нежеланные прикосновения заставляли только крепче обнять самого себя за плечи и развесить вокруг себя облако табачного дыма, подобно тому, как в старину, до ультразвуковых датчиков, отпугивали от себя насекомых первые поселенцы. Ему лучше всего жилось одному, и в его друзьях задерживались те люди, рядом с которыми он мог оставаться один, не будучи при этом в одиночестве. Как Поль, который за шесть лет совместной работы ни разу даже не спросил, в каком районе живёт Сэм. Как Сёрен, который умел молчать о важном так, что смысла в этом молчании было больше, чем в любом диалоге. И даже с такими людьми проходили годы, прежде чем Сэм хотя бы смутно задумывался о том, что кто-то, кажется, пополнил его список людей-при-виде-которых-я-испытываю-нечто-тёплое-а-не-только-раздражение.

Впрочем, Крис уже сменил тему, увлечённый рассуждениями Сэма про благотворительность, и Сэм прислушался — и невольно фыркнул. Крис разливался соловьём и сейчас против обыкновения выглядел не столько взрослым и уверенным владельцем издательства, а скорее на свой возраст: мальчишка двадцати трёх лет, открывший для себя новую интересную игру. Прямо сейчас он готов был организовать всё, от печати до общежития; вопрос в том, надолго ли хватит этого запала. Обычно волонтёры переставали появляться в Руке Помощи спустя два-три посещения, хотя поначалу горели точно так же.

— Не горячись, — проворчал Сэм, немного смущённый таким энтузиазмом в ответ на теоретическое предложение, сделанное без какой-то надежды на серьёзный отклик. — Планы-то наполеоновские, а воплощать начнёшь, споткнёшься обо все преграды, и шишек будет — десять раз пожалеешь. Схватишься за всё сразу — не сможешь закончить ничего. И вообще, обсуждать такие детали нужно с начальством, я — скромный соцработник, могу сказать тебе, каких нам не хватает канцтоваров, но про глобальные проблемы организации в целом... не моя сфера компетенции.

Всплывшей из ниоткуда официантке Сэм отдал тарелки и парой кивков намекнул, что можно, пожалуй, нести их счёт.

— Стейк в меня уже не влезет, — честно признался он, хотя отказываться от еды было обидно. — Но я не против прогуляться — до остановки.

Вечер пора было сворачивать, всё-таки дома ждал Ламьер, да и курить уже хотелось — просто жуть.

Отредактировано Samuel Kelly (24 сентября, 2015г. 10:05:34)

Поразительные различия между повадками и мышлением разных людей не переставали удивлять Сэма с самого детства. Он бы и в страшном сне не представил, что кому-то может быть удобно проговаривать свои мысли вслух, ведь разговоры, даже в пустоту — они требуют лишних усилий, и как можно одновременно говорить и думать? Нет, нет, это так не работает! И всё же вот он, живой пример, с точки зрения Сэма — ну чисто пришелец с иной планеты, а выглядит совсем по-человечески и даже более адекватным с точки зрения других людей. Наверное, в таком образе мыслей тоже были свои преимущества. Даже если для Сэма это выглядело как ужасное насилие над собой (и над ушами окружающих).

В общем-то, слова Криса имели в себе здравое зерно, Сэм, как и любые работники его уровня, любил за сигареткой в курилке поругать начальство, которое покупает третий обогреватель, когда они полгода как просят починить им вентиляцию. Странно, что начальник с высокого поста, да ещё и такой молодой — когда бы успел набраться опыта? — это понимал; и Сэм, подкупленный этой заинтересованностью, наверное, нашёл бы, что сказать Крису насчёт пожертвований — если бы был сейчас в силах собрать в кучку мысли и силы для разговора.

Сэм неловко хмыкнул — конечно, он и правда устал от общения, но не догадывался, насколько хорошо это по нему видно, если уж даже Крис, который, кажется, собой любуется больше, чем замечает других, обратил на это внимание. По крайней мере, Крис, кажется, не был этим обижен, потому что если сейчас ещё пришлось бы его успокаивать, Сэм бы точно схлопотал мигрень на почве переутомления.

— Извини, — он вздохнул, когда они с Крисом направились к выходу. — Я не пытаюсь тебя заткнуть. Просто действительно здорово вымотался на работе — я там девять часов подряд только и делаю, что слушаю людей, и после такого лишние разговоры меня только раздражают. Не то что я имею что-то против тебя или вроде того — понимаешь? Давай и правда продолжим в другой раз. Я не против попробовать стейки, — он кивнул сам себе, фоново удивляясь тому, что какой-то полузнакомый человек куда-то его зовёт и чего-то от него хочет, а он зачем-то соглашается и даже не чувствует себя так, словно собирается идти на казнь; то ли это была особая магия Криса, то ли мама была права и его круг общения нужно было расширить со скрипом и скрежетом зубовным и всунуть в него ещё хотя бы одного человека.

Сэм поёжился, сунул руки в карманы: на улице было не холодно, но всё-таки свежо, после тёплой кофейни и горячего кофе контраст был особенно заметным.

— Ты... рассказывай что-нибудь, я послушаю, — предложил он компромисс, потому что на то, чтобы просто кивать, много сил не требуется, а сделать усилие и прислушаться к речи Криса вместо того, чтобы выпасть в уютный внутренний мирок, он обязан хотя бы в знак признательности за ужин. Тем более что и времени это много не займёт — Сэм уже развернулся к остановке, неспешным шагом до неё было минут пятнадцать ходу.

— Не будешь против, если я закурю? — конечно, он спросил это, уже достав по привычке сигареты. Приятной сытости внутри требовалась в качестве подкрепления доза никотина, плюс, погода странным образом располагала к тому, чтобы дымить серым, в тон небу и мокрому асфальту. Осень — идеальное время для самоубийц и курильщиков (слова, по мнению Поля, вполне взаимозаменяемые).

Отредактировано Samuel Kelly (25 сентября, 2015г. 11:42:54)

Крис понял его неправильно, у Сэма сама собой потянулась к переносице рука, но вдаваться в объяснения и расписывать разницу между «не вешай на меня негатив» и «я слишком устал, чтобы поддерживать разговор» не стал. Может, как-нибудь потом. А может, и правда подсунет парню визитку хорошего психолога, может даже частного — и ему пойдёт на пользу.

Сэм закурил. Крис подумал немного, а потом принялся расписывать новости про конкурс — и чем больше он говорил, тем более странно чувствовал себя Сэм. Крис был необычным, такого рода перепады эмоций Сэму попадались нечасто, и каждый раз Крис в итоге оказывался мало похож на себя же прежнего. Куда делся спокойный деловой бизнесмен? Где тот полный тёмного пафоса страдалец с грустным взглядом? Откуда взялся мальчишка, приплясывающий на месте при мысли о мягких игрушках, со смешинками в голосе и пантомимами, выражающими восторг? Сэм невольно улыбнулся уголком губ, наблюдая за этой картиной, и, конечно, не мог отказать и посмотрел фотографии игрушек, и хотя они были чудовищны на его взгляд — ужасные пучеглазые монстры с мехом кислотных цветов, мало похожие на свои реальные прототипы, — он глубокомысленно покивал, соглашаясь, что игрушки прекрасны и сами по себе, и в виде призов.

— Хорошая идея с конкурсом. Здорово дать детям шанс проявить себя. Для многих это будет в принципе единственный шанс в их жизнях, когда они смогут попробовать свои силы в чём-то стоящем, — Сэм не стал добавлять, что когда-то в детстве убил бы за такую возможность. Сейчас он гордился Крисом, почти как если бы лично сподвиг его на такое дело, и гордился совершенно искренне: он в принципе был горд за человечество каждый раз, как сталкивался с каким-то хорошим начинанием, в такие моменты можно было поверить, что не всё для этого несчастного мира потеряно и ещё делается что-то доброе на альтруистических началах. Пусть даже на самом деле рекламного элемента в этой акции наверняка больше, чем желания помочь — детям-то с этого что? Они будут участвовать и радоваться, и, может, кому-то и правда повезёт получить пушистого ядрёно-розового друга. — Почему бы не набить свою квартиру игрушками сейчас, раз ты можешь себе это позволить? — поинтересовался он, сплёвывая окурок в ближайшую урну. Запах табака постепенно рассеивался мелкой моросью дождя, покрывая их обоих сеткой крохотных капелек-горошин. Сэм был в шапке, а вот волосы Криса покрылись каплями целиком и потемнели от влаги, налипая ему на лицо. — С твоим достатком и положением в обществе это будет не странность, а эксцентричность. Такая забавная фишечка, о которой смогут писать таблоиды. А тебе — будет, с кем делить постель, — он тихо фыркнул, представляя себе эту картину, свернувшийся в королевских размеров кровати Крис, обложенный плюшевыми питомцами всех размеров.

— А я в детстве хотел собаку, — поделился Сэм, смутно чувствуя, что на откровения про игрушки тоже нужно чем-то ответить. А что, игрушки у него были, в основном достались по наследству от сестры, так что это были мечи и пистолетики, когда ему хотелось чего-то помягче и поуютнее, чтобы можно было построить себе идеальный тёплый дом хотя бы в фантазиях. Собака была частью этих фантазий: они, конечно, не могли себе этого позволить, себя бы прокормить, какие тут лишние рты? Сэм возился с уличными щенками, тайком скармливая им свой ланч, и мечтал, что однажды, когда он вырастет, он купит себе пса и непременно назовёт его Плошка (он понятия не имел, почему в голове засело именно это имя). Самое странное, что в итоге мечта сбылась — но совсем не так, как себе это представлял. Он не думал, что это будет колли. Он не думал, что это будет чужая колли. В его жизни вообще много чего складывалось не так, как планировалось... но пока — в итоге к лучшему. Даже неудобная встреча с пьяным бетой на остановке вылилась в приятное сотрудничество.

Дети? Сэм едва не рассмеялся. Ему было добрых без пары месяцев сорок, образование, горы жизненного опыта за плечами — и он понятия не имел, что делать с маленькими человечками, и меньше всего хотел завести одного у себя дома. Ему вполне хватало Ламьера и Сёрена, их тоже нужно было кормить, выгуливать и расчёсывать, но он, по крайней мере, не нёс ответственность за их психическое здоровье и не должен был оплачивать им колледж.

А вот Крис явно был серьёзен. Сэм снова мог только покачать головой, удивляясь тому, насколько они разные. О каких детях можно мечтать в двадцать три года, бога ради, он ведь сам ещё ребёнок! Сэм решил бы, что это и есть наивное детское желание, типа как поиграть в дочки-матери, только с живой куклой, и непременно бы высказался, но Крис его опередил и сам мудро рассудил, что ему своих рано. И снова Сэм не знал, что на это сказать, так что ограничился тем, что хмыкнул и пожал плечами, мол, ещё успеется, нашёл, о чём думать.

Историю домашних питомцев семейства Криса Сэм выслушал с не меньшим удивлением. Он помнил, конечно, про погибших родителей и усыновление, но как-то так полагал, что и родители Криса были из тех же кругов, что и те люди, которые его вырастили. А они, оказывается, не могли себе позволить лицензию на животное. Комментировать это он не стал, но мысленный плюсик Крису поставил. Это могло объяснить интерес к благотворительности; обычно богатенькие мальчики не имеют желания разбрасываться своими драгоценными кредитами ради какой-то бедноты, но если человек сам пожил на самом дне, он хотя бы представляет, почему людям нужна помощь. Не каждый, конечно, доходит до этого даже при таких условиях, многие, напротив, держатся за выцарапанное у судьбы богатство ещё крепче, но Крис, видимо, был не из таких. Достойная черта: ещё одна вещь, которую Сэм не стал озвучивать.

— У нас с другом одна собака на двоих, — сообщил он вместо этого. — Когда он пропадает на работе, Ламьер у меня, когда застреваю я — у него, а если вдруг мы оба, то всегда можно нанять кого, чтобы выгуливали и кормили. Думаю, по карману тебе особо не ударит, если ты будешь платить пару кредитов в месяц какому-нибудь соседскому подростку.

Они остановились у значка монорельса. Пока что не было видно поезда, но в этой части города они ещё ходили по графику, и можно было ждать состав минут через пять. Сэм снова передёрнул плечами, пытаясь избавиться от мерзкой мороси дождя, лезущей всюду, в том числе под куртку, и протянул Лореллейну руку.

— Ещё увидимся, — он даже улыбнулся на прощание, что, вообще-то, случалось редко.