Наверное, думал Сэм, я погорячился. Наверное, не стоило вот так сразу — можно было поговорить. Обсудить. Оправдаться. У Сэма хорошо был подвешен язык, он бы что-нибудь придумал, он всегда придумывал и всегда выкручивался, работало четыре года, работало бы и дальше. Но он запаниковал, а паника — такая штука, она толкает на страшные вещи.

Сёрен лежал у него в ногах, а Сэм корил себя за несдержанность и подбрасывал в ладони книгу. По иронии судьбы, это, конечно, был томик «Реинкарнаций» — тот самый, который когда-то оставил ему шрам через всю бровь. Взял у Сёрена почитать, да всё руки не доходили.

Ему повезло, что Сёрен был омегой — пусть крепким для своего пола, но всё же чуть ниже, чуть хрупче даже не тренированного беты. Поднять его на ноги и закинуть руку себе на плечо оказалось не сложно. Крови не было, да и не должно было быть, Сёрен сам когда-то рассказывал и показывал ему, как правильно вырубить человека — например, точным ударом в затылок, чуть переборщишь и всё, будет труп. Сэм не переборщил, хотя, наверное, лучше бы да. Что делать с трупами, он знал. Куда прятать живого человека — вопрос поинтереснее. Сэм никогда не понимал тех, кто похищает своих жертв, чтобы держать потом месяцами, а то и годами, истязая и насилуя; не понимал не в смысле «как можно пойти на такое зверство» — скорее, «как можно так рисковать, разве оно того стоит?».

Придётся выяснить.

Открытая коробка с мелкими сувенирами, которую Сёрен выкопал среди белья в его шкафу, осталась стоять на полу — Сэм даже не глянул на неё дважды. Всё равно кроме глазастого омеги-детектива никто не догадается соединить точки, увязать пуговицы, значки, кольца, коробочки губной помады и брелки с омегами разных возрастов и социальных статусов, которых мало что объединяло, кроме обращения в Руку Помощи и некролога. А если бы кто и приметил, например, памятную гравировку или ещё какой отличительный знак, так всегда можно сделать скорбное лицо и сказать, что это напоминание самому себе о тех, кто погиб молодым по его недосмотру. Обычно работало. Может, и Сёрен бы купился — Сёрен охотно покупался и на более грубую ложь.

Впервые Сэм пожалел, что не обзавёлся личным автомобилем. Такси вызывать было рискованно, он дворами добрался до остановки монорельса, прислонил бессознательного Сёрена к стене, нервно закурил сигарету. Было ленивое утро воскресенья, людей на улице было мало; кто-то приветливо ему улыбнулся, и Сэм кивнул в ответ, а потом скорчил виновато-недовольную мину, кивнув на Сёрена: мол, пожалуйста, тащу на себе несчастного пьяницу, даром что Сёрен и правда пах пивом — они этим вечером хорошо посидели, празднуя негласную годовщину дружбы, и уснули вповалку на одном матрасе, а днём собирались прогуляться, и, может заскочить куда-нибудь, и, может, Сэм рассеянно сказал бы, что пошутил, когда говорил про «больше никаких свиданий», и, может, Сёрен улыбнулся бы в ответ, и кто знает, как всё повернулось бы дальше. Но у Сёрена были свои планы на это утро.

Рыться в вещах лучшего друга, пока тот принимает душ — разве это поступок приличного человека? Ц-ц-ц, Сёрен, мало тебя в детстве учили манерам.

Везение было на стороне Сэма: монорельс без проблем отвёз его в дальнюю часть Лондона, Сёрен всё так же болтался у него на плече, если бы не дрожащие ресницы и рваное шумное дыхание, его можно было бы принять за труп. Наверное, Сэм устроил ему сотрясение мозга. Нехорошо. В больницу бы — но сейчас он не мог этого позволить. Может, как-нибудь потом он притащит к нему костоправа без лицензии, в трущобах Лондона таких много, они работают с мелкими мафиози, которые не могут себе позволить купить персонал целой клиники в центре Берлина; это если Сёрен будет сговорчив. Если всё пройдёт хорошо.

С тех пор, как секту почитателей Аида разогнали — не без помощи Сёрена, Сэм долго его благодарил, мама была в шаге от того, чтобы отписать этим болванам квартиру, спасло только то, что Сэм числился вторым собственником, — подвал так и оставался невостребованным. Магазин, который над ним стоял, съехал через неделю после роспуска секты, соседние дома пустовали, в доме напротив жили в основном работники порта, которые привыкли не задавать лишних вопросов. Это было на руку сектантам; это было на руку и Сэму. Он давно думал о том, что неплохо бы обзавестись каким-то местом за пределами квартиры — таким, с которым его ничего не связывает, в котором можно перевести дух, смыть кровь, сжечь улики, чтобы не тащить это всё в собственный дом и не оставлять лишних следов. Подвал бывшей секты подходил для этого идеально. Он не успел с ним ничего сделать; когда сектанты перестали платить за голографию, стало видно, что стены тут обшарпаны, а в полу трещины, что под потолком тянутся проржавевшие трубы, с которых течёт грязная вода, а маленькие мутные окна затянуты паутиной и пылью. Грязь, разруха, чистоплотного Сэма передёргивало, но выбора сейчас не было. Хорошо хоть, что он успел принести сюда относительно чистый матрас.

На этот матрас он Сёрена и усадил — бережно, он не хотел добавить другу лишних травм. Труба отопления проходила как раз на уровне его затылка, Сэм поднял ему руки, защёлкнул на каждом запястье по браслету, вторые браслеты прикрепил к трубе. Ещё пара браслетов сцепила между собой щиколотки Сёрена. Подвижности у него оставалось порядочно, и Сэм не сомневался, что омега не постесняется её использовать, так что предусмотрительно сел в стороне, достаточно далеко, чтобы до него нельзя было дотянуться, даже рванув всем телом — на самой границе между слабым пятном рассеянного света от одинокой лампочки и густой тенью в остальном помещении. Если он собирается держать здесь Сёрена долго, нужно продумать систему безопасности. Нужно избавиться от плесени и сырости. Нужно наладить свет, придумать, как обеспечить ему туалет и мытьё, оставить еду, воду...

Серьёзно. Как другие маньяки с этим справляются?

В этом был весь Сёрен: ещё не успел очухаться, а уже по горло в работе. Сэм поёрзал немного, разминая затёкшие руки и ноги — Сёрену наверняка было ещё хуже, он застыл в очень неудобной позе, но предлагать ему массаж Сэм сейчас не рискнул, ибо чрезвычайно сомневался, что это будет воспринято благосклонно и без попыток откусить ему конечность по локоть.

Ужасно хотелось курить — не ради дозы никотина, а чтобы оттянуть ещё немного момент разговора. Но Сэм был не совсем дураком и не собирался тут следить уликами против себя же. Покурит потом, на остановке.

— Шесть? — он всё-таки улыбнулся слабо, потому что при всём трагизме ситуации короткая вспышка гордости придала ему сил. Он был не слишком хорош, его убийства были грубыми и кровавыми, он оставлял следы, он не прятал трупы, а по жертвам легко можно было выйти на его работу. На фоне тех неуловимых маньяков, которых описывал ему порой Сёрен или вставлял в свои книги Лореллейн, Сэм был невзрачным середнячком, который держался на свободе уже десяток лет разве что волей случая. Ну и ещё потому, что лучший следователь этой сраной дыры никогда бы не подумал на своего ближайшего друга. — А я работал лучше, чем мне казалось. Одиннадцать, Сёрен.

Одиннадцать — жалких, слабых омег, маленьких, хрупких, измордованных жизнью, бывшими мужьями, отцами, друзьями, маньяками-сталкерами. Жертвы насилия и побоев, сломленные, потерянные, уже почти мёртвые и до вмешательства Сэма, не люди, а тени людей. Сэм знал, что его иногда срывает, чувствовал это, как эпилептик чувствует подступающую судорогу; он не мог это остановить, поэтому он подгадывал момент и отпускал себя там, где никому не навредит.

Ну, почти никому.

По пяти убийствам, числившимся на его совести, полиция нашла виновников и посадила их — но они заслужили этого, Сэм мог поклясться. Если бы он был чуть сильнее... чуть смелее... если бы крик альфы не вгонял его в ступор, а драки не вызывали желание сжаться в комок, он бы предпочёл избавлять мир от насильников и агрессоров, а не от их несчастных жертв. Но он всё же помогал — опосредованно, когда эти ублюдки оказывались за решёткой, обвинённые в убийствах, которых не совершали, но могли бы совершить. Иногда Сэму казалось, что жертвы могли бы его поблагодарить, если бы знали. Фактически, именно жертва когда-то натолкнула его на эту мысль: если бы я только знала, шептала она, что эта мразь окажется за решёткой, если я умру — я бы сама наложила на себя руки. Хорошая мысль, подумал тогда Сэм, наглаживая её по дрожащей спине. Но она не стала первой. Только третьей — когда снова вернулась в Руку Помощи, спасаясь уже от второго насильника. Сэм решил, что это судьба. Омега, увы, иронию не оценила, да и вряд ли помнила тот разговор, один из многих истеричных монологов, которых Сэм на своём веку наслушался столько, что мог заканчивать за своими клиентами фразы и с трудом скрывал зевоту.

— Были ещё... другие, но они не... это не то же самое. Ты же понимаешь, — Сэм неловко повёл плечами, вспоминая автомастерскую, опасные игры с законом и мафией, драки и перестрелки, которые не всегда заканчивались хорошо, и как истекал у него на руках кровью Барни, пока его глаза не закатились, а кожа не стала мертвенно-бледной. Из-за чего они тогда поругались, Сэм не помнил, но он был так зол, а Барни был омегой — меньше и слабее. Сэма потом допрашивали, на правах коллеги и лучшего друга. Так он вынес важный урок: не убивай тех, кого могут с тобой связать.

Сэм со вздохом подтянул колени к груди, положил на них подбородок и немного помолчал, наблюдая, как Сёрен медленно пытается принять позу поудобнее и осмотреть помещение, в котором оказался. Узнает ли он его без голографической отделки? Стоит ли волноваться ещё и об этом? А куда ещё он мог его притащить, не дома же оставлять?

— Ты не бойся, — предупредил он зачем-то, чувствуя, что это очень важно. В конце концов, если бы он сам оказался в лапах маньяка, ему бы хотелось это услышать. — За Ламьером я присмотрю.

Отредактировано Samuel Kelly (13 сентября, 2015г. 19:08:59)