С каким замиранием сердца только Маклейн слушал успокаивающую речь Криса! Молодой человек действительно верил в волшебную силу слов любовника, верил, что в его речах кроется некий неимоверно простой секрет спокойного сердца. Благодаря этому доверию и надежде, старания блондина не прошли даром – Том вцепился в него, словно утопающий за последнюю соломинку, причем вцепился в материальном мире тоже. Уткнувшись носом в плечо Лореллейна, финансист тяжело дышал, сдерживая очередное поползновение к рыданиям.
Главное переключить внимание. И вот он уже четко чувствовал запах…запах любимого человека, запах влажного леса, с примесью чего-то кисловато сладкого. Вполне может быть, что его бетовкий нос не совсем верно отделял запахи, но факт оставался фактом: никакого аромата кедров и мяты. А ведь раньше он любил чай с мятой. Теперь уже поздно. В любом случае, сейчас он всеми органами чувств ощущал одно – рядом человек, который о нем заботится, им дорожит и, возможно, действительно любит.
- Пахну…любимым человеком? – брюнет стыдливо вжался лицом еще больше в плечо Криса, - Ты всегда говоришь такие приятные вещи…
Том умело потерся щекой об оккупированное плечо, умудрившись всеми этими телодвижениями не раздавить очки и не потерять их. Словом – опыт.
Во всем остальном, увы, молодой человек, оставался фирменным профаном. Например, делать ответные комплименты, даже исключительно искренние, у него не получалось, прямо, как в тот момент.
- И… Мне нравится… нравится дышать тобой… В смысле, твой запах… То есть быть рядом, - Маклейн аж раскраснелся и совсем потерялся в своей мысли и собственных словах. Так что признание оказалось предельно скомканным и запутанным.
Но чудом было уже то, что Томас нашел в себе мужество вообще произнести что-то подобное!

Кроме прочего, Том никогда не любил, когда прикасались к его ушам. Любовнику, он сию вольность позволял, но приятных ощущений это никогда не приносило. Сегодня же хотелось тянуться к этим пальцам, к этим губам, только б не терять ощущение близости, такой робкой, зыбкой, но от того лишь более интимной. В брокере просыпался сопливый романтик. Однозначно.
А главное, Крис не посмеялся с несуразного признания. Только тепло и лучи искренней заботы, обволакивающие финансиста, словно теплая перина из покоя и умиротворения, пропитанных легким ароматом, если не любви, то как минимуму симпатии, взаимной симпатии. И уж есть ли что лучше взаимных теплых чувств? Только ситуация, когда они проявляются без предварительно членовредительства и изнасилований третьими лицами.
Увы и ах, ничего идеального в нашем мире не существует. Даже у идеального Лореллейна была парочка недостатков, вроде его любвеобильности и следственно, неверности, и татуировок… Стоп!
Татуировка??! Какая еще татуировка?
- Что? – только и успел озвучить Томас, как его отвлек звук сообщения входящей почты. Поскольку написал ему, скорее всего, его контактное лицо от лондонской мафии, Маклейн сразу же переключил внимание обратно на компьютер.
Пришлось лишний раз соврать о том, что он свалился с лестницы, несколько пострадал и поэтому желал бы отдыха и поменьше отчетной работы. За время графоманских страданий в области отмазок и старомодного вранья, Блондин под боком опять задремал. Грешно было бы его за это осуждать, в конце концов, он действительно устал, много набегался, наездился, наготовился, да и вообще все время только то и делал, что сюсюкался с расклеившимся Томасом. Так что отдых и сон были вполне заслуженными.
И когда брюнет уже завершил предварительные расчеты по своей фармацевтической фабрике, любовник в который раз проснулся и сразу же рванул испытывать судьбу на прочность.
Увы, как и прежде, всякое упоминание о еде вызывало у Тома ничего иного, кроме спазмов в животе весьма сомнительного назначения.
- Нет, - коротко, но ясно ответил парень. Несмотря на то, что он уже добрые сутки ничего не ел, кроме чая и лучше не вспоминать чего, аппетит упрямо не желал возвращаться. Частично, проблема могла заключаться не в одном только психологическом аспекте, но и в том факте, что в живот его предварительно били с завидным усердием. По скромным подозрениям Маклейна эта часть тела сейчас должна пестреть насыщенными синяками, не хуже разукрашенной морды и ноющих бедер с ребрами. Вот. Словом, есть ему точно не хотелось. Но что б Крис не взялся возмущаться и спорить брюнет ему напомнил о недавно брошенной фразе.
- Так что у тебя за татуировка? Боюсь спросить, где?
Томас действительно не был любителем рассматривать тел любовников. Не потому что не считал Криса привлекательным и не потому что он ему не был интересен. Все и всегда упиралось в скромность и стеснительность. Не иначе. Впрочем, если тату небольшое, то все можно не заметить, как люди обычно не замечали у него самого двух серьг в левом ухе.
Тем не менее, узнать такую пикантную подробность о Лореллейне оказалось очень интересно.

Подвох чувствовался шкурой. Не мог Крис таким заискивающим тоном глаголить прописную истину! Просто не мог. Следовательно, в истории с татуировкой есть некий скрытый смысл. Нерадивый финансист даже представлял в каких целях нужна подобная информация, что, скорее всего, всеми этими таинственными историями и милыми секретами «только для тебя» Лореллейн пытался отвлечь его от дум куда более печальных и куда менее продуктивных. Что уж говорить о конструктивизме?
В то же время, а почему бы и не повестись? Во-первых, действительно любопытно, а во-вторых, фантазии на тему рисунков на интимных местах любовника качественно отвлекали от тяжелых размышлений о  тщетности бытия.
- Конечно, захочу! Иначе не заводил бы разговор, - как мог живенько подыграл молодой человек, всеми возможными способами выдавливая из себя остатки жизнерадостности.
Не позволил себя сбить с радушного настроя даже новый вопрос на тему еды и питья.
- Крис… - все же чуть более нервным, чем нужно, голосом отозвался Маклейн, - Я не буду ни есть, ни пить.
Вопрос уже встал иной стороной, теперь не просто «Не хочу», теперь категоричное «Не буду», что куда страшнее. С такими заявлениями в чем-либо убедить Тома уже не представлялось возможным.
Все тем же тоном парень добавил, словно вместо примирения, что  отвадить тежелую тему подальше:
- Лучше показывай ошибки молодости, как и обещал!

Как только у Криса хватало сил и терпения так усердно заботиться о неудачливом брокере? Как он не уставал его целовать, гладить и нашептывать всякие успокаивающие вещи? Удивительно и нереально. И если раньше Томас часто побаивался таких откровенных проявлений нежности и выстраивал вокруг себя какие-то никому не нужные ледяные стены, то сейчас готов был льнуть к любовнику при каждой возможности. Более того, позволял себе приступы истерики вовсе не от того, что к Лореллейну относился как-то не так или намеренно желал капризничать, в искаженном понимании молодого финансиста это было пусть и глупейшим, но не величайшим ли проявлением доверия – позволить видеть себя совершенно незащищенным, голым и разбитым. Позволить «осторожно гладить по своей голове». И да, в каком-то виде, детство действительно воротилось к нему. Ведь для Тома его зеленоглазый любовник сейчас был всем: опорой, поддержкой, любовью…семьей. Вся нежность блондина хоть и подразумевала периодически поцелуи в губы, объятия, признания и комплименты, но было в этом сейчас так мало пошлого, что невольно возникали странные, абсурдные в своей  нелогичности ассоциации с любовью отеческой, или скорее маминой.  Маклейн не был нелюбимым ребенком, но на фоне не очень светлых отношений с биологическими родителями сейчас, отношение Криса вполне замещало такое упущение.
- Не люблю с сахаром ведь, - поморщился брюнет, но по физиономии сразу было видно, что он будет пить этот чертов сладкий чай, лишь бы не расстраивать партнера. В подтверждение он тяжко выдохнул и буркнул невнятное «ну, ладно».
А вот дальше… Дальше Крис немножко отошел от образа семейного и таки принялся за приватный сеанс стриптиза, да оголил прелестно сложенную спину пред пораженным любовником.
О да, вид был тот еще. Маклейн даже не сразу вник в то, что было написано на тату и, что ему говорил Крис. Куда больше мысли молодого человека будоражил вопрос, какого хрена он не любовался таким видом раньше. Вдруг взыграло в побитом самолюбии жаркое осознание того, что все вот это – его! Может, ему придется делиться сим прекрасным видом с кем-то еще, но тут и сейчас, эта спина, эта шея, этот блондин – все принадлежит ему. Что важнее, при правильном отношении оно и останется в его распоряжении. Тот еще допинг для изнасилованного самолюбия. Лореллейну стоило похлопать стоя, он умел отвлечь избитого человека от темной липкой и грязной реальности и подарить ему что-то светлое.
- Это… Это очень красиво. Правда. А на мне смотреть не на что и ты говоришь неправду, - смущенно пробормотал брюнет, и уже чуть бодрее уточнил, - А что значит надпись?

Ох уж и льстец! Но, что сказать, льстил парень искусно, очевидно, что наигранно, но все равно пробирало. Эмоциональный отзвук, впрочем, нельзя было прировнять к полноценной вере. Слушать сладкие комплименты блондина была приятно, но грустно - Томас отлично припоминал в каком сейчас состоянии его кожа, глаза и особенно нос. Вот уж чем не повосхищаешься и не полюбуешься. И все же юноша очень старался не проявлять негативных эмоций и самозабвенно нежился под ладонью Криса. Таки заметил черт серьги!
Отвлекшись на какие-то бесформенные мысли, Маклейн позволил себя еще и поцеловать.  Да, целовать еще можно, жестоких ассоциаций это не вызывало, ибо до поцелуев с подстилкой насильник не опускался, в чем его и винить-то нельзя.
- Ты слишком откровенно мне льстишь, - с легкой, но неровной улыбкой отозвался Том. Он осмотрел внимательным взглядом блондина еще раз и пришел к выводу, что даже в здравии и близко не мог конкурировать с красотой и ладностью своего любовника.
Какая странная, тем не менее фраза… Для татуировки. Слишком обреченно, как для Криса. Видать, был повод. Но в праве ли я такое выпрашивать? Отнюдь.
- Да уж, не очень оптимистично. Но правда… И главное, что для тебя это важно.
А уж коли важно, то ничье мнение и никакая мода не могут влиять на позицию блондина. Против его серьг, которые не несли в себе никакой особой смысловой нагрузки, татуировки Лореллейна вовсе не казались детской забавой.
Но том принял посыл Криса о том, что тему эту закрыть бы, посему с готовностью переключился на другую.
- Так и быть…буду пить чай. Спасибо.

Отредактировано Thomas Macleane (26 октября, 2015г. 23:20:50)

Что отвечать Крису на такие слова молодой человек был без понятия. Да и стоило ли? В конце концов, на его раскрасневшейся физиономии ответ читался красноречивее любых словесных излияний.
- Ты безнадежен, - чтоб не промолчать, выдохнул Томас, устало прикрыв глаза и подставившись еще одному бонусному поцелую.
Кажется, за это я тебя и люблю.
И пока силы вышние ограждали Маклейна от неуместных признаний, его очаровательный спаситель уже умчался исполнять очередную прихоть Томаса.
Оставшись в комнате вновь один на один с самим собой и безмолвными стенами, Тома невольно пробрала дрожь и внутренний холод. Брюнет невольно напрягся, весь обратился в слух и очень старался уловить любые малейшие шорохи, свидетельствовавшие о том, что в доме он не один, что любимый блондин совсем рядом. Чертова паранойя! Но нет, лязг чайных приборов все же не позволил брокеру окунуться в липкую пучину злого предчувствия.
Совсем рядом. Его опора и защита.
Стоп! Уже даже так? Но было ли странно воспринимать Лореллейна в таком ключе? Зеленоглазый платиновый блондин делал все, чтоб обеспечить любовника всем необходимым: от чая и калорий, до моральной поддержки и порций нежности на квадратный сантиметр вновь  бледной кожи. Поэтому Крис подсознательно воспринимался даже как нечто большее, чем просто любовник или друг. Ерзац семьи. Чертовы сопливые сантименты! Но никаких других не выходило, потому приходилось мириться со своей впечатлительностью и как можно больше думать о прелестных зеленых глазах, теплых ладонях, чуть растрепанных платиновых прядях и умопомрачительных спине и торсу.
Сконцентрировавшись на ярких образах пестрящих пошлыми воспоминаниями, Тому удалось с минимальными потерями для психического здоровья, дождаться Лореллейна. Предстал молодой издатель, как с картины маслом снятый: полуголый с подносом в руках. Не будь у Маклейна сейчас такого раздавленного настроения и надолго отбитой охоты к сексу, то вероятнее всего он уже висел бы на шее любовника с неприличными предложениями на языке.
Увы, сейчас, зрелище хоть и оставалось вдохновляющее прекрасным, брокеру все равно хотелось, чтоб Крис оделся…и забрался к нему в кровать, но лишь за тем, чтоб поспать рядышком.
Но пока нужно было исполнять обещание и пить чай. Правда, Лореллейн немного отошел от плана. Услышав о сливках и тут же их узрев, Тому как-то разом поплохело и перехотелось того чая, в любом виде. Что же с обещанием? Блондин же старался, очень старался, а тут вот так…
-  Н-нет! – почти рыкнул мелкий брюнет, вжимаясь в свою подушку. Всего через мгновение более примирительным тоном он добавил:
- Лучше черный…
Том даже сам умудрился забрать с подноса кружку с черным чаем, не став дожидаться, чтоб туда насыпали сахар. Теперь же под руку его никто добавлять не будет. Маклейн искренне ненавидел чай с сахаром…вот вообще и никак.
Однако, чтоб Крис не вздумал спорить с выбором своего подпорченного любовника, Том пошел в наступление. Очевидно, у молодого человека была высокая температура, ибо для смены темы он выбрал самый неуместный сейчас вопрос. Вопрос, который вполне мог добить и без того еле живое самосознание.
- Расскажи мне о нем.
Голос был ровным и спокойным. Но и не будничным. И произнесено было это с каменным лицом. А уж догадаться о ком идет речь, не должно было доставить проблем.

Чтоб не заметить подплинтусное настроение Лореллейна, воистину надо было быть слепым. А Том хоть и носил очки, все же обладал достаточной зоркостью, дабы заметить такие изменения в настрое любовника. Совесть, несмотря на распространенное мнение, в брокере не спала. Ему действительно было стыдно за свое поведение. Очень стыдно, но и пересилить себя было слишком сложно, будто на сознании и воле лежала бетонная плита, предположительно надгробная. То еще веселье и мотивация к деятельности.
От вида сливок и всего мало-мальски напоминающего молоко до сей поры подташнивало. Но как это объяснить Крису? У Томаса идей не оказалось. Оставалось только переступить через странный задвиг в мозгу и таки отведать приготовленный напиток. И не просто приготовленный. Маклейн даже не сомневался в стараниях и чаяньях любимого блондина.
Ох, как же часто он начал в своих размышлениях обозначать издателя, как субъект не просто симпатии, но вполне себе оформившейся любви. К сожалению, прежде опыта в серьезных романтических отношениях у Томаса не было, так что сейчас он не представлял, как стоит себя вести с Лореллейном, дабы не потерять той тонкой нити, что связывала со светлой стороной и не позволяла окончательно утонуть в пучине самобичевания, отвращения и воспоминаний о жестоких соитиях в подворотнях с пьяными отморозками.
Под сломанным ребром что-то тревожно кольнуло. Том покрепче сжал чашку с выбранным пока чаем и опустил глаза, внимательно слушая рассказ о бергамоте. Господи, зачем им обсуждать бергамот? Но Маклейн был готов слушать и даже заучивать каждое слово Лореллейна, лишь бы смягчить его обиду и свою вину. Не был блондин ни в чем виноват. Чтобы не произошло, Том сам делал неправильные выводы и творил глупые поступки. Конечно, своими тайнами Крис задел за живое, измена с завидным рвением проковыряла в сердце брокера кривую дырку, но то не было поводом в ответ так себя вести, тем более с незнакомым быком.
Чай оставлял приятное терпкое послевкусие. На этом ощущении брюнет пока и акцентировал внимание, при этом все равно продолжая внимательно слушать Криса.
- Твой издательский дом, случайно, не печатал книги о чаях и его разновидностях? – с наигранной иронией поинтересовался молодой человек. Он ни капли не хотел обижать Лореллейна еще больше, но познания того в области чая и всего, что рядом с ним валялось, порой поражали.
- Но мне нравится этот вкус… Спасибо, - уже более искренним, но притом и тихим голосом поведал Том, отхлебывая напиток небольшими глотками, но достаточно шустро, чтоб кружка зеленого чая со сливками не успела остыть. У парня все еще была мысль побороться с собой и сделать Крису приятно. Но не сию минуту. Тут нужна подготовка, или хорошая стрелка, в роли которой послужил мазохистский вопрос о втором любовнике Лореллейна.
О нет, ни в коем виде Том не был уверен в том, что хочет слышать всю правду! Но, в сущности, этот незнакомец был в точно таком же положении. Вряд ли б он плясал от счастья, если бы узнал об измене. Систематической измене, тянущейся добрый год.
Пока Томас тратил драгоценные мгновения на свои сомнения, блондин уже успел ловко забраться к нему под одеяло. Первой реакцией было сжаться или попробовать сбежать. Но неосторожный рывок в сторону привел лишь к тому, что финансист шикнул от боли в боку и затих под лапками Криса.
А дальше он обратился в слух, вполне себе представляя этого хорошего человека. Причем у очкарика даже ёты сомнения не было в том, что его соперник прекрасный человек с куда более искренним и добрым сердцем, чем его собственное. Лореллейн заслуживал такой любви. Любви, у которой было будущее. У них может еще быть настоящая семья, даже дети.
Это все важно, хоть и чертовски больно.
- А ты не хочешь, чтоб я с ним встретился? – вопросом на вопрос ответил Том, не очень понимая – толи любовник боится такой встречи, толи остерегает от нее, толи и вовсе не против.

Стоило Крису все понять и заикнуться о том, что пить приготовленный зеленый чай Маклейну совсем не обязательно, как вышеозначенный брокер окончательно уверился в том, что напиток тот ему нужно выпить любой ценой.
- Все нормально, - озвучил свое решение брюнет, - Я выпью и тот чай. Не волнуйся. Все действительно нормально.
Томас даже постарался улыбнуться. Стоит ли говорить, что с опухшим лицом улыбка получилась неудачной? С позитивной мимикой у молодого человека всю жизнь были проблемы. И если раньше его улыбка напоминала оскал, то сейчас – жалкую гримасу.
Но чай он черный допивал уже быстро. Отчасти, чтоб не успел остыть напиток со сливками, отчасти потому что ему и этот действительно нравился. А еще он был голоден, но в виду тошноты и боли в желудку, есть не стал бы ни за какие коврижки, а употребление жидкости хоть немного, но притупляло внезапно объявившееся чувство голода.
- Да, он очень вкусный… Приятный аромат, - очередная лживо-радостная улыбка. Очередная, но не долговечная.
Зря Крис опять завелся о желаниях Тома. Возможно и не зря, но у очкастого неудачника опять накопилась критическая масса негатива на килограмм веса и он просто не выдержал. Внутри что-то тренькнуло и лопнуло. Едино благо – черный чай с ароматным бергамотом молодой человек уже допил, иначе была бы беда.
А все потому, что заслышав о «Если ты захочешь» Маклейн не выдержал: резко взвился, почти подпрыгнул на кровати и ухватил свободной рукой Лореллейна за воротник, грозно сотрясая.
- Что ты заладил «если хочешь», «что хочешь»! Бл*ть, я задал тебе четкий вопрос! Нехер водить меня вокруг и около! Я в курсе чего хочу я! Не спрашивал бы! Не надо мне этим тыкать! Сказано, мать твою, разродиться и сказать, что ты хочешь от меня?! Задрало перетягивание стрелок! – и без того обезображенное лицо окончательно исказилось страшной злой гримасой, а на губах уже начала расцветать полоумная ухмылка. Том сделал паузу, шмыгнул расквашенным носом и понимающе хмыкнул, - Или боишься, что встретившись, две подстилки не станут ссориться меж собой, а надерут тебе зад? Или считаешь, что я вспугну твоего птенчика? Обижу? Забей, ибо к **ям оно мне надо. Да хоть трахайтесь прямо здесь и сейчас!
В пылу своей тирады Маклейн даже не заметил, что по щекам во всю роняет слезы. Каждое слово Том выплевывал с таким ядом, что буквально через парочку реплик у него кончился эмоциональный ресурс. Внутри в один миг стало так пусто и холодно, что естество финансиста прошил липкий страх. Страх одиночества и тянущее чувство вины.
Приступ истерии, в прочем, прошел так же быстро и внезапно, как и начался. Пару мгновений Том просто молчал, переводил дыхание, пытался успокоить пульсирующую боль в висках и ребрах. Но когда и этот момент прошел, Томас осознал, что только что наговорил. Холодный безликий страх внутри резко обрел форму и смысл.
- Я…я  не то хотел сказать… - заплетающимся языком провыл парень и попросту влип лицом в плечо Лореллейна, продолжая умываться слезами, но уже молча, лишь порой чуть слышно всхлипывая. 
Идиот! Чтож ты наговорил?! Он никаким местом не заслуживает такого… Ты же сдох бы без него в той подворотне… Маклейн, просто сдохни! Сделай миру одолжение…

- Прав? В чем же прав, Крис? Это не серьезно… Я сорвался. Сам нарисовал себе воздушные замки, сам придумал обиды… Нет в том твоей вины, совсем нет! – подхрипшим и севшим голосом лепетал Томас, крепко цепляясь в футболку Лореллейна. С большим трудом, молодой человек заставил себя отлипнуть от плеча блондина. Из-за таких телодвижений, у парня очки съехали на кончик носа и перекосились, но поправлять их Том не стал, ибо не было ни сил. Ни желания, да и не заметил он такой мелочи. В сравнении с разворачивающейся драмой – это было такой незначительной мелочью…
- Я не прав, Крис, вот уж точно не прав. Ты заслуживаешь большего… Если честно, я уверен, что этот Кай прекрасный молодой человек и более чем уверен, в том, что он достоин тебя, что сможет сделать тебя счастливым, - кажется, Том начал немного успокаиваться. По правде, внутри у него все еще бушевал Ад, но он очень старался держать себя в руках и говорить ровно и четко, дабы не было и доли сомнений в его искренности и адекватности.
- Только не перебивай! – на всякий случай предупредил финансист.
- Не думай, что это я себя так жалею и хочу вытянуть из тебя ответную жалость. Все совсем не так! Клянусь небом… Просто…просто это неправильно. Несправедливо мешать. Я это понимаю. Не скрываю, мне обидно и…завидно. Поэтому я и накричал. Прости… Знаю, что перегнул палку.
Пара глубоких вдохов. Порция привычной колющей, пронзающей боли в ребрах. Да, можно продолжать. Слишком трудный разговор, что б вот так просто все выдать.
- Но у меня еще остались зачатки совести, - в кои-то веки улыбка получилась натуральной, правдоподобной, какой хотелось бы поверить, - Ты должен остаться с ним!
Ни в коем случае не было Маклейну просто все это говорить, но с каждым новым словом, на душе ему становилось как-то легче: тоскливей, но камень непонятной вины таял. Ему куда, как привычней быть самому. В принципе, в том не было ничего худого. Лореллейну же он был от всей души благодарен за подаренные чувства, время, светлые воспоминания. Что уж говорить о той заботе и обходительности, с какими молодой издатель вертелся вокруг нерадивого финансиста, так умело нашедшего приключений на свой зад.  Но, вместе с этим, Том был практически уверен, что его любимый блондин никогда не будет по-настоящему счастлив, сели все время будет разрываться между двумя любовниками. Эти неполноценные чувства будут его мучить. Не стоило в этом искать выход, ведь полумеры – и вовсе никакие не меры.
И пока еще Крис не определился с реакцией и ответом, Томас ловким приемом поменял тему:
- Но пока я был бы счастлив попробовать тот второй чай.
Как не странно, напиток еще был теплым, поэтому чаепитие было приятным. Конечно, вид сливок до сих пор вызывал нервную дрожь, но прямо на месте возвращать питво наружу желудок брюнета не стал, пожалев и хозяина и спасителя.

Знал ли Томас, чего хотел на самом деле? Ничего подобного. Хотел ли, чтоб Крис плюнул на его тирады и послал нахер все эти сопливые, истеричные предьявы? Или мечтал о тихом смиренном согласии любовника? Все слишком сложно, слишком запутано!
Былое облегчение вновь сменилось липкой горечью и стыдом. Маклейну было неловко от осознания того, что в сущности, он таки давит на жалость. Даже если искренне желает Крису счастья и свободы, то все равно всеми этими заявами лишаяет блондина малейшего шанса на выбор.
Чай как-то сразу стал на порядок безвкуснее, но нужнее. За несчастную кружку парень хватался, как утопающий за последнюю соломинку, за ней же и прятаться пытался. Боже, он даже испугался, когда Лореллейн поправлял ему очки.
Очевидно, скачками настроения Томас будет страдать еще долго и болезненно для всех окружающих. И вот, бросаясь из крайности в крайность, он не мог определиться с тем, как реагировать на признание Криса. Любимый – да, таки любимый – блондин в этот раз говорил максимально спокойно, плавно, без лишних резких эмоций. Верная тактика. Невольно хотелось подстраиваться под настроение собеседника, и раз уж он был спокоен, то и Тому дергаться не было нужды.
Любишь? Глупый Лореллейн, что ж ты ничему не учишься? У тебя такой хороший шанс избавиться разом от стольких проблем! Но ты все равно говоришь такие вещи…
Набираясь смелости для ответа, Томас хлебнул сливочно-зеленого чая и послушно позволил уткнуться себе в макушку усталому любовнику.
- Крис Лореллейн, ты худший из мазохистов, каких я только встречал, - немного грустно отозвался Маклейн, прикрывая глаза и прижимаясь плечом к писателю.
- И… Я люблю тебя за это, - для такого признания, конечно, у молодого человека сомообладания не хватило, его голос немного надломился и предательски дрогнул. Подавив накатывающую бурю чувств очередным глотком чая, брокер опять взял себя в руки и продолжил, - Звучит до зубной боли банально. Я знаю. И все еще считаю, что без меня ты будешь счастливее. Оставлю тебе возможность передумать. Но…спасибо тебе…
Последний глоток и чашка была опустошена. А страсти заглажены.
- Слушай, - как всегда в трудные моменты, Том рвался переводить тему, - А…он знает обо мне?

Полезно? Лореллейн, общение со мной на тебя, действительно, пагубно влияет.
Томас даже головой покачал, но говорить ничего не стал, просто слушал. А ведь раньше он ненавидел сентиментальную болтовню Криса. Не потому, что было ему неприятно, или он насмехался над чувствами любовника, просто, брюнет боялся и стыдился таких громких проявлений высоких чувств. Признания ему даже слушать было неловко, лицо становилось пунцовы и потели ладони. Сейчас же перебивать совсем не хотелось. Хотя напомнить и следовало, ведь это было частью их небольшого пакта о взаимоотношениях, составленного давно-давно.
- Как же тяжело вытравить что-либо из твоей головы! – попытался посетовать Маклейн, но слишком глупо и предательски на губах играла улыбка, которую даже опухшая рожа не портила сейчас и не маскировала.
Но Том радовался. Истинно радовался тому факту, что, не смотря на очередность нервных срывов и истерик, которые за этот день успел закатить брокер, Крис не отступился, не поменял своего мнения и не предал данного слова. Может и стоило поверить блондину, в кои-то веки довериться человеку целиком и полностью, вверить свое тело и разум.
Словно подтверждая такое очевидное решение, Том словил невинный поцелуй в висок. От такой наивной нежности у парня по спине пробежали мурашки.
- Попробую не забыть, попробую, - тихо заверил он Лореллейна, еще плотнее привалившись плечом к его груди. На такие темы, какие они поднимали дальше, в таком положении отвечать было проще всего. Главное было оставаться спокойным и концентрировать внимание на тепле чужого тела и его ритмичном сердцебиении. Словно музыка для души, а не набор физиологических показателей.
Томас, конечно, опять немного разволновался, но впадать в истерики более не собирался.
- А… Как давно? И как реагирует?

- Тогда мне придется считать своим долгом тебе об этом напоминать, периодически, - мерно расплывшись по опоре, в виде Лореллейна, пробормотал Том.
На пока он практически достиг точки равновесия, главное было не утерять этой стабильности. Главным образом парень добивался нужного эффекта тесными объятиями с любовником, подслушиванием ритма его сердцебиения и искренними попытками вникать во все, о чем тот говорил. В его словах сейчас не было лишней пошлости, поэтому воспринималось все проще и легче. Хотелось всему верить, особенно после последнего срыва и порции неоправданных воплей со стороны брокера. Его милый, драгоценный любовник заслуживал лучшего, даже, несмотря на то, что не мог похвастаться верностью. Тем не менее, даже с двумя любовниками, он оставался внимательным и терпеливым. Будь это кто-то другой, имея в запасе еще один объект для теплых чувств, не стал бы так сюсюкаться с истеричным вторым.
Подтверждением всех этих предположений стал ответ о точке зрения того самого омеги. Том окончательно устыдился и притих. С одной стороны опять хотелось поскандалить, но с другой… познакомился ведь Крис с ними где-то в одно время. Узнать о любовной связи с бетой, этому Каю довелось куда как раньше, но он все это стоически вынес и смирился, очевидно, приняв белобрысого любовника таким, каков тот есть, вместе с его неверностью и неимоверным любвиобилием, которого хватало на многих.
- Понимаю, - на удивление спокойно выдохнул Томас, примостив голову еще удобней на плече Лореллейна, - Я же говорил, что он прекрасный человек! Вот точно так и есть. Честно, можешь ему так и передать!
Да я им почти восхищаюсь… Вот же стойкость какая! Или он настолько любит Криса… Или настолько не любит себя. В любом случае…нет, он достойней всего того, что могу я предложить.

- Не льсти впустую, Крис, - со все той же, не сползшей с припухшей физиономии, улыбкой возвестил Маклейн. Он вовсе не был обижен или рассержен, но прекрасно понимал и представлял, почему блондин говорил такие сладкие для слуха вещи. Что остается благодарному слушателю? Правильно – понять и простить.
Том понимал и прощал. В честь чего, немалым усилием воли заставил себя повернуться всей тушкой, а не лишь боком, к Крису и практически разлегся на нем. В отличие, от благоверного, очкастый дико хотел спать. На него то и дело накатывала усталость и неимоверное желание громко зевнуть и выключиться прямо здесь и сейчас, без лишних прелюдий. Но нельзя же так просто. Да и стоило бы снять очки, а то это последний запас, но лень и руки никуда особо двигаться не желают. Можно, конечно, напрячь своим уютом и комфортом Лореллейна, но Томас здраво полагал, что это было б уже перебором. А значит, самое время отвлекать себя всевозможными интересностями.
- Он был бы против увидеть своего соперника? – после недолгих раздумий выродил парень очередной перл, который, несмотря на благие намеренья финансиста, должен был добавить Лореллейну поврежденных нервишек.
Что спорить, рассказывать любовнику о другом любовнике – то еще испытание для нервной системы, но издатель держался молодцом, а Том вдоволь насытился и откровениями, и легкой местью.
Чтоб не казаться последней тварью, очкастый нашарил под одеялом локоть Криса и машинально, но от того не менее плотно и даже чуточку нервозно, поглаживал тот.