Лиличка стоял возле витрины: мутное отражение на фоне разодранных облаков, вспышек мигающего светофора и скользящих вдоль обочины машин. Свет фар отражался от светлого пальто, бликовал на дождевых каплях - отражение лица на миг становилось четче, превращаясь в бледную восковую маску с едва намеченными чертами.
Лиличка не узнавал себя. Не узнавал свой город. Какофония голосов, доносящихся из динамиков и окон. Громкий хохот проходящей компании. Замкнутые лица, тревожные сигналы машин, ругань водителей, вставших в пробке. Истошный вопль сигнализации. Над всем этим разворачивала крылья гроза - отсюда можно разглядеть ее фронт, за грязно-серой стеной которого очертания города теряют резкость. Зыбкие, колеблющиеся миражи, тающие от влаги.
Влажный бетон темнеет, в окна смотрится темная хмарь облаков. Мокрый асфальт становится почти черным, отражая свет вывесок и витрин.
Лиличка запрокидывает голову, глядя на то, как еще редкие дождевые капли собираются ручейками и скатываются по прозрачному пластику зонта. Кто-то в толпе толкает его под локоть, бурчит что-то, скользя взглядом - сквозь раздражение внезапно проступает огонек интереса. Невысокий коренастый альфа замирает напротив, наклонив голову к плечу и заинтересованно втягивая воздух. У него вытянутое, скуластое лицо,  смуглая кожа, очень темные глаза - один немного косит - и короткий шрам на подбородке. Лиличка секунду равнодушно смотрит прохожему в лицо, затем разворачивается, складывая зонтик, и заходит в аптеку. Хлопок двери обрывает возможность знакомства.
До приезда такси несколько минут - как раз выбрать необходимое. Лиличка медленно проходит вдоль прилавка. В телефоне есть все необходимые пометки о рекомендуемых препаратах, но он подбирает по памяти. Потому что еще в телефоне сорок четыре пропущенных вызова, алые маячки-напоминалки, переполненный почтовый ящик и неразобранный планинг Юмэми.
Еще в телефоне сообщение от Саймона - адрес в десяти минутах пути. Десяти минут хватит, чтобы ослабитель начал действовать. Десяти минут хватит, чтобы сделать что-нибудь с лицом.
Когда телефон начинает вибрировать, сообщая о прибытии такси, Лиличка как раз расплачивается на кассе. Когда он выходит на улицу, его встречает стена ливня.

Холод продирает до дрожи, стоит покинуть салон автомобиля - Лиличка зябко ежится, стоя на ветру. Пелена дождя прошла дальше, теперь ветер только треплет мокрые листья деревьев, стряхивая россыпь капель.
Лиличка болезненно морщится. Глубоко вздыхает, выпрямляясь, поправляет волосы и толкает дверь бара.
И через секунду жалеет об этом. Саймон не один, и даже не в компании друга - шесть, нет, семь человек в форме поднимаются навстречу. Только двое из них - беты. Лиличка теряется. Он смотрит и видит все: изрядно подчищенные тарелки, темные пятна пива на подставках. Виновника торжества - во главе стола. Пьяный блеск глаз присутствующих, пустоту бара. Слишком размашистые движения Саймона и умиленную улыбку на его лице, вызванную алкоголем.
Желудок мучительно съеживается и переворачивается, подступая к горлу.
- Рад тебя видеть.
Лиличка приветливо улыбается, позволяя ему помочь с одеждой.
- Добрый вечер, господа, - мягко говорит он, приближаясь. Каблуки звонко цокают по кафелю. - Надеюсь, не помешаю вашему празднику?..

Отредактировано Castor Diaz (6 октября, 2015г. 01:36:30)

Кастор внимательно смотрит на Эрвина. В выглаженной форме, чисто выбритый, с ясными, прямым взглядом серо-голубых глаз - цвет Кастор видит очень хорошо, когда взгляды встречаются, хотя света едва хватает. А воздуха - не хватает совсем, и дело не в том, что в помещении курят. Кастор старается дышать неглубоко - от теплого древесного аромата что-то в нем екает, сжимается и начинает мелко, лихорадочно подрагивать.
- Мне тоже, Эрвин, - тихо отвечает он, не прерывая зрительного контакта, и коротко улыбается, заправляя за ухо прядь волос.

Повод у собравшихся весьма замечательный: Лиличка искренне поздравляет счастливого отца, соглашается выпить хотя бы ради такого повода - и едва ли глоток делает, несмотря на то, что по его просьбе вино варварски разбавляют водой. Он поддерживает беседу, в нужных местах задавая простодушные вопросы, удивленно поднимая брови или смущенно улыбаясь. Он внимательно слушает. И делает выводы. Быстро составляет мнение о всех присутствующих. Пятеро из них представляли главный корыстный интерес - альфы. Двое семейных, а с семейными Лиличка старался не связываться, тем более Йорген-счастливый отец, это уже за рамками; один - весьма неприятный тип, волокита; Саймон.. Просто Саймон, не привыкший вообще задумываться о будущем, прямой, как палка, и совершенно незамутненный. Хороший парень, только слишком пьяный - алкогольный дух почти перебивает природный запах. И Эрвин. Эрвин больше слушает, чем говорит. Темная лошадка.
Командир отряда, трезвенник, зрелый, широкоплечий и очень какой-то.. правильный. Он Лиличке нравится, и очень, есть только одно "но". Такие парни обычно уже заняты, даже если не женаты.
Лиличка покачивает бокалом, глядя на едва заметный след помады, и сгибает ноги, скрестив щиколотки - Саймон промахивается. У альфы чуть розовеют уши, он поспешно хватается за кружку и делает крупный глоток, на время оставив свои поползновения в сторону коленок.
Лиличка еще раз обводит взглядом присутствующих. Итак, у него только два варианта. Один ненадежный, и хотя Лиличка то и дело ловит на себе его взгляд, интереса Эрвин никак не проявляет. Блюститель порядка? Очень похоже.
Второй "вариант" усиливающийся интерес демонстрирует все охотнее - не забывая, тем не менее, обновлять собственную кружку. Снобом Лиличка не был, но не забывал один немаловажный факт: человек нетрезвый неуправляем, зачастую способен разительно перемениться за несколько секунд, и вообще не склонен к проявлениям самоконтроля.. К тому же, как правило, особыми успехами в горизонтальной плоскости в таком состоянии похвастаться не могли. И что, скажите на милость, Лиличка станет делать, если Саймон просто уснет в такси?..
Омега нервно выдохнул. Что ж. Если говорить начистоту, он, вероятно, был слишком трезв, чтобы не брезговать. И не бояться. Он просто не чувствовал себя в безопасности, и сомневался, что сможет - с Саймоном. Тяжелая рука на плече вызывает желание отодвинуться, а не прижаться, уткнувшись в плечо. Симптоматично.
Извинившись, Кастор поднимается и выходит. Нужную табличку он приметил без лишних подсказок.

В холодном свете ламп, на фоне белого кафеля Кастор кажется себе глубоко больным человеком - легкий румянец сочетается с бледностью, губы подрагивают, покрасневшие от усталости веки не спасает макияж. Шум воды смешивается с быстрым поверхностным дыханием, отражаясь от стен. Глядя в зеркало, Кастор прижимает к шее холодные влажные пальцы, пытаясь остудить неуместный жар. Зрачки широкие, несмотря на хорошее освещение. Нужно поскорее заканчивать это неожиданное приключение.
Но как? От одной мысли о том, чтобы вернуться в собственную квартиру, слабеют колени и начинают противно подрагивать руки. Он так и не потавил дверь получше - кому помешает картонная перегородка? Если уж на то пошло, ему и железная-то не поможет. Нет, он отдавал себе отчет в том, что при необходимости его найдут где угодно, с кем угодно - и такому человеку, как Гуттенберг, или таким, как он, вообще мало кто сможет помешать что-либо сделать. Отдавал, но также понимал и другое - останься он сегодня в одиночестве, преследуемый страхами и гормонами, и к утру он сойдет с ума. Так что номер в гостинице отпадал. Особенно номер в гостиннице. Он вообще не представлял, как сможет выйти отсюда и куда-либо отправиться - один, с незнакомым водителем такси. С любой возможной незапланированной встречей.
Конечно, еще оставался Саймон. Саймон, и чувство тошноты, подкатывающее к горлу при одной мысли о том, чтобы просто с ним поцеловаться. Саймон, и смерзающиеся комом внутренности при мысли о том, чтобы остатьсяс ним наедине.
Кастор чувствует себя загнанным в ловушку. Он медленно дышит, пытаясь унять панику. Затем тщательно поправляет макияж, прическу и застегивает молнию на сумочке. Он может попробовать, по крайней мере.
И если не получится...
Кастор кусает изнутри щеку. Если не получится, следующий бокал, вероятно, рабавлять не следует. Бессмысленно биться в силках.

Ему везет. Закрывая дверь, Лиличка видит, как Эрвин кивает Винсу, поднимаясь из-за стола и направляется к барной стойке - официантов формат заведения, похоже, не предполагает. Они встречаются совершенно естественным образом - только вместо того, чтобы пройти мимо и вернуться к столу, Кастор замедляет шаг и останавливается.
- Кажется, ваш праздник весьма удался, как считаете, Эрвин? - говорит он, забирая со стойки карту напитков. Лиличка стоит намеренно близко, вторгаясь в личное пространство и наблюдая за реакцией.
- Признаться, правда, он стал для меня неожиданностью, неловко получилось - оказаться незванным гостем... - говорит он, переворачивая страницы. Холодный пластик быстро нагревается, Лиличка равнодушно пробегается по строчкам, почти не читая. У него бешено колотится сердце и пересыхает горло.
- Пускай, кажется, я ничуть не помешал, однако сам оказался в несколько... затруднительном положении, - говорит он, переводя взгляд от Саймона к Эрвину и смущенно улыбается.
- Хотя сейчас у меня появилась небольшая надежда, что вы тот человек, который сможет мне помочь, - говорит он, кокетливо стреляя глазами, делает заказ. Лиличка сильно сомневается, что кофе здесь хотя бы вполовину так же хорош, как вино, но, в конце концов, ему вовсе не обязательно его пить.
- Саймон упоминал, что вы живете в Лондонском квартале, - Лиличка бесстыдно врет - свой вывод он сделал из десятка оброненных за вечер фраз, и сейчас очень надеется, что не ошибся. А если и ошибся - что Эрвин предпочтет этого... "не заметить". - Я тоже. Быть может, сегодня нам по пути?
Не замечая того, он скрещивает руки на талии, ожидая ответа. На лице проступает напряженность.

Отредактировано Castor Diaz (12 октября, 2015г. 02:20:20)

Аккуратная чашечка на блюдце, аромат корицы. Кастор благодарит бармена улыбкой.
Слова льются гладко - так, как задумано - и он держится за это ощущение, не позволяя себе расклеиться, когда на одно короткое мгновение сжимает горло. Эрвин сделал попытку отодвинуться - не очень, впрочем, охотно. Или настойчиво. Кастор настороженно оценивает его поведение, готовый свести все к бессмысленному обмену репликами - без всякой подоплеки.
Трепещущие крылья носа выдавали альфу с головой, не смотря на то, что взгляд его не терял ясности, а слова - разумности.
".., я не позволю," - заканчивает про себя Кастор тираду Эрвина. У него иррациональное ощущение, будто этот пронзительный взгляд заглядывает в душу. И все, о чем он думает, предстает перед собеседником не открытой книгой, а прямо-таки гротескным комиксом.
Кастор в замешательстве проворачивает чашку. Теперь цветок, украшающий шапку молочной пенки, смотрит на Эрвина. Омега же переводит взгляд в сторону их компании, словно пытаясь проследить ход мыслей, породивших эти слова. Как расценивать его поведение? Обижаться на эту сдержанность, воспринимать как упрек своей недальновидности, восхищаться выдержкой, сомневаться в собственных талантах, отдавать должное воспитанию?
Словно догадываясь, куда может склониться чаша весов, Эрвин, наконец, озвучивает тот вариант развития событий, которому отдает предпочтение. Но все еще ничего не предпринимает.
Ах, и стоило ли затевать этот разговор, - Кастор чувствует одновременно удовольствие и досаду - удовольствие от предупредительности, досаду на непонятливость альфы. Что за странное ощущение.
Жар кофе согревает тонкую ручку чашки. Гладкая чистая поверхность, скользящая под пальцами. Присутствие Эрвина ощущается куда отчетливее, хотя он просто стоит, без единого движения в сторону Кастора. Ароматы корицы, кофе и прогретого солнцем леса смешиваются.
Что же, Кастор выдержкой похвастаться не может. Особенно если нет ни малейшего на то желания.
- Вы, кажется, очень ответственный человек, не так ли?..- мягко говорит он, возвращая чашку на стойку, взгляд - Эрвину. - Едва ли я могу искать большей надежности.
С этими словами он касается подрагивающих пальцев альфы.

Кастор вообразил на разговорчивом егере веселенькие семейники с инфантильным мультяшным рисунком, и выкинул из головы Винса и его длинный язык. Он не любил затягивать сеансы мысленной кастрации.
Накинутое пальто Кастор прихватил на груди чисто символически, чтобы не свалилось - в левой руке была сумочка, довольно увесистая как для аксессуара, попытки отобрать у Эрвина правую представлялись занятием бесперспективным. Переплетенные пальцы удерживали на манер осторожного, но крепкого капкана - Кастору ли жаловаться, раз он сам вложил свою ладонь в чужую. Он и не жаловался, прислонился только на миг к альфе, пока Эрвин открывал дверь, и тут же отпрянул, выходя из бара.
Прохладный ветер остужал голову. Скромный джип-кроссовер глубокого синего цвета мигнул, отзываясь на сигнал хозяина. Замедлив шаг, Кастор бросил взгляд, хорошенько запоминая номер.
Салон преподнес сюрприз. Несколько скромных деревянных накладок. Кастор провел пальцем по украшению рядом с бардачком. Нет,это совершенно точно было дерево. Какой загадочный командир. Правильный. И скромный?... И из непростой семьи, скорее всего.
Омега проверил время. Он успевал закончить некоторые дела, ближайшие сорок минут пути - если они действительно направлялись в Лондонский квартал, а не в ближайший лав-отель, хотя после увиденного вряд ли от Эрвина стоило ожидать такого хода - отличная фора. А после можно будет выкинуть все это из головы. Работу. Гуттенберга и его псов. Покушение. Наконец-то.
Кастор достал планшет, разворачивая чехол:
- Извини, мне нужно немного поработать. Это ненадолго.
Джанмария, к счастью, оказался в сети и не стал предметно допытываться, что у Кастора стряслось. Омега выдохнул. Изъяснялся он несколько туманно, но просто не мог заставить себя говорить о таком вслух. А нужно было как-то собраться для разговора с господином Аосикаей. Кастор нервно облизал губы. От одной мысли пересыхало в горле. Хорошо, сначала - передача дел.
Он просмотрел свои записи. Безнадежно сорванные планы, но судя по письмам, разорвавшим почтовый ящик, весь город уже в курсе произошедшего. В крайне общих чертах, конечно. Кастор быстро собрал общую вежливую рассылку, суть которой кратко можно было очертить как сочетание благодарности за отзывчивость и вежливого разворота в известном направлении. Все заявления - позже. И не с его подачи. Он перекинул Джанмарии двухнедельный планинг и быстро набрал краткие пояснения к нему. И чуть менее краткие - к сорванным суткам. Перебросил необходимые контакты, и, подумав, отдал пароль от рабочей почты. Мало ли, какие сведения могут ему понадобиться. И чем будет занят в этот момент Кастор.
Занят, да. Кастор покосился на Эрвина. Альфа внимательно следил за дорогой, одной рукой скорее направлял, чем удерживал руль. На спидометр Кастор старался не смотреть - хватало мелькания разметки перед лобовым стеклом, слившейся в сплошную кривую, чтобы знать - увиденное ему не понравится.
Кастор с запозданием сообразил, что неприлично долго пялится на то, с какой ленивой лаской касаются пальцы Эрвина кожи (это ведь была кожа?..) руля, и с трудом отвел взгляд. Он переменил позу, закинув ногу и ногу и постарался дышать не так глубоко. Нет, это просто невыносимо -  от запаха альфы, мешающегося с его собственным, начинала кружиться голова. И это с учетом ослабителей!
Да он железный, - Кастор закусил губу, стараясь не проваливаться снова в этот клубок бессмысленных метаний. Стоит связаться с Францем и попросить порекомендовать коллегу.
Кастор еще раз пробежался глазами по экрану планшета. Ничего не забыл. Забрасывать Джанмарию излишними подробностями - ставить под сомнение профессионализм, не так ли? Это неприемлемо. Выходит, он больше не может откладывать этот разговор.
И как же неудобно, что приходится вести его при Эрвине. Дурга-небожительница, ну, почему он не решил этот вопрос раньше?..
Перед смертью не надышишься. Кастор тихо улыбнулся этой мысли - надышаться можно разве что до полной потери способности соображать. И разговаривать. Он выключил планшет, застегнул чехол и убрал в сумку. Затем подключил наушник к телефону, обернувшемуся пластиковым браслетом вокруг руки.
- Добрый вечер, господин Аосикая, - Кастор старался говорить ровно, не замечая, как теребит браслет, проворачивая его вокруг запястья. - Вы не могли бы уделить мне несколько минут?..
Голос словно принадлежал другому человеку, не Юмэми. Кастор прикрыл глаза. В нем поднималась тихая паника. Как это все было некстати. Вся эта история. И этот срыв - в такой момент. Конечно, он не был ни гарантом безопасности, ни залогом душевного спокойствия Аосикаи, но отчего-то чувствовал себя так, будто каким-то образом подвел его. Подвел и бросил.
И он помнил, что чувствовал сам. Когда его подвел и бросил Делл. Глубина и исток этих отношений отличались разительно, но всю свою жизнь Кастор старался никого не подвести и не бросить - из тех, кого почитал вправе на него рассчитывать. А теперь?
- Мне неловко говорить об этом сейчас, но я.. мне необходим..- слова застревали в горле, он с трудом заставлял себя продолжать, так, чтобы паузы не затягивались, так, что бы голос не прыгал слишком заметно. -.. больничный. Внеплановый, недельный...
Конечно, он не рассчитывал на иной ответ, чем согласие - не от учредителя Руки Помощи, не от человека, которого успел немного узнать. Вот только эта лояльность усложняла все еще больше. Лояльность, мягкость и искреннее расположение Аосикаи. В носу защипало. Кастор откинулся затылком на подголовник - расположенный слишком высоко, он касался только самой макушки.
Он просто не смог бы сделать то, чего хотел, покидая общество Гуттенберга. Поднять трубку и сообщить, что собирается уволиться. Одним днем. Одним часом. Без выходного пособия. Не забирая своих личных вещей. Чтобы никогда, никаким образом не пересечься больше ни с чем, что связано с Анкелем Гуттенбергом.
Он не смог бы, но все еще хотел. И за это малодушие ему было стыдно.
- Я только... Вы.. Пожалуйста, берегите себя, - Кастор досадливо хлопнул себя по лбу - дурак, - и поспешно выпалил.
- Простите. Не буду больше отнимать ваше время. Доброй ночи.
Договорив, он перевел дыхание. Ответное пожелание поберечь себя возводило потребность разрыдаться в куб. Попросить Эрвина остановить машину, выскочить из нее и пройти несколько пустых перекрестков, прогоняя нервную дрожь. Попросить Эрвина остановить машину, уткнуться в плечо и забыть про макияж и приличия. Попросить Эрвина остановить машину, заблокировать двери и потянуть за воротник, объясняя свое поведение самым понятным и доступным языком, не имеющим культурных барьеров.
Гормоны.
Вместо того, чтобы идти у них на поводу, Кастор набрал короткое сообщение Сэму, по давно заведенной привычке: с номером машины и краткой припиской, кто такой Эрвин и когда он, Кастор, должен выйти на связь в следующий раз. Большой город всегда будет большим городом.
А затем выключил телефон, снял браслет и убрал в сумку.

Отредактировано Castor Diaz (25 октября, 2015г. 21:55:55)

Когда раздалось оповещение, Кастор вздрогнул от неожиданности.
Или не железный, - мгновенно переменил мнение омега, когда в салон ворвался свежий воздух. Действительно, на спидометр лучше не смотреть. Меньше знаешь, крепче спишь. Не указывать же альфе, как ему вести машину.
Дышать стало легче во всех смыслах. Лиличка спрятал довольную улыбку, отворачиваясь к окну. С метаниями покончено - так просто. Лишь бы ничего не испортить. И если все продолжится так, как началось, возможно за ближайшую неделю они с Эрвином познакомятся достаточно близко, чтобы им было о чем поговорить - без того, чтобы ощущать мучительную фрустрацию во время пауз.
Вопрос, нарушивший неловкую тишину - лишнее подтверждение того, что они правильно друг друга понимали. И уточнять адрес никто не станет, а то вышло бы неловко. От р6ебят правильных всего можнобыло ожидать - но Эрвин демонстрировал умеренность и в этом отношении.
Такие вообще бывают?..
- Да, принял,- отозвался Кастор, пристегивая ремень безопасности - как только из головы вылетело?.. Все это ощущение ирреальности, настигшее его где-то в пути от двери бара к машине. - Все под контролем.
Из того, что Эрвин никак не среагировал на имя Аосикаи, Кастор сделал вывод, что новости он не слушает - или никак не сопоставил. Тем лучше, объясняться не было никакого желания. Имя Юмэми вообще возникло совершенно рефлекторно - телефонный этикет. И вот это Кастор как раз не контролировал.
Хотя вряд ли со стороны ситуация производила впечатление, что он способен контролировать хоть что-то. Но хотелось верить в обратное, а не представать безмозглой куклой, не умеющей думать о последствиях. Ну, разве что самую чуточку безмозглой. Ровно настолько, чтобы от этой куклы ничего не ожидали. И ничего не требовали.  Хотелось плыть по течению и ничего, ничего не решать.
Лиличка заправил за ухо прядь волос и сцепил руки в замок на колене. Идеи о том, как разнообразить поездку приятными ощущениями и устроить шалость, проверяя выдержку альфы, никак не могли считаться разумными.
Алкоголь взывал к несвойственной ему легкомысленности. Хотя всю эскападу в целом кто-то мог счесть легкомысленной в самой основе, только на оправдание это не тянуло при всем желании. Чужое мнение Лиличку интересовало интенсивно, только в этот раз количество свидетелей не определяло поступков. Иногда очень скучно быть честным с самим собой, не так ли?
И действовать разумно - тоже.
Еще алкоголь сушил рот, как и невыплаканные недавно слезы. Лиличка незаметно протер уголок глаза, проверяя, не потекла ли тушь в результате маленького эмоционального тайфуна, и спросил:
- У тебя нет воды?..

Это было близко. Это было очень близко. Слишком.
Кастор остановил движение в миллиметре от руки Эрвина. Чувствовал тепло, но так и не прикоснулся - потянулся дальше, забирая бутылку.
- Спасибо, - и слишком поспешно захлопывая бардачок.
На горлышке остался темный след от помады. Бутылку Кастор так и не выпустил, не смог заставить себя разжать пальцы- цеплялся за прохладный пластик как за якорь, бессознательно то отвинчивая, то завинчивая крышку. Кусал губы, пожалев трижды, что лишил себя возможности следить за течением времени.
Обещанное Эрвином "скоро" все никак не наступало.

Замелькали знакомые улицы. Ривербэнк-стрит узнавалась безошибочно. Кастор было напрягся, не понимая, что происходит, но очень скоро Эрвин свернул во двор. Кастор высмотрел подсвеченную табличку с номером дома и удивленно приподнял брови. Надо же. Они, считай, соседи, разница в шестьдесят номеров не в счет,  - а встретились в Берлинском квартале. Бывает же.
Поделиться этим ценным наблюдением он не успел - закончивший парковаться альфа смотрел в упор, и Кастор мог бы назвать его взгляд голодным.. Только видя эти глаза, понимал, что ничего не знает о голоде.
Все слова умерли, не родившись. Кастор едва успел подвинуться и нажать ручку - открылась дверца уже без его участия. А потом его словно подхватило прибоем - пикнуть не успел, понесли как был: завернутого в пальто, с сумочкой, бутылкой воды и туфелькой. Товарка которой осталась лежать в машине. Или рядом с ней, этот момент Лиличка как-то упустил.

Судьба туфельки вообще взволновала его только наутро. Проснулись они одновременно, но Эрвин поступил как джентельмен -предпочел не заметить маневра с утыканием лицом в подушку, поднялся и отправился в душ. А потом на кухню, таким образом у омеги была масса времени, чтобы постараться припомнить детали судьбы, постигшей несчастную туфельку. Только в голову упорно лезли другие детали. Лиличка прислушался к негромким звукам, обещающим завтрак и понял, что у него осталось не так уж много времени на достойную подготовку. Потому собрал волю в кулак, откинул одеяло и встал. И ойкнул, хватаясь за поясницу. Нагибаться за сумочкой не решился, стараясь не шуметь, допинал ее до ванной и с облегчением закрыл дверь.
Отражение в зеркале наглядно показало,что маневры Лиличка предпринимал не зря. Размазанная косметика, стертая о постель и Эрвина ровно до той степени, до какой вообще стиралась, опухшие искусанные губы, засосы, синяки и даже пара царапин. Стоило увидеть этот кошмар, как заболело буквально все, не только поясница. Заболело. И потребовало себя немедленно утешить - старинным способом "поцелуй, чтоб не болело". Кастор шепотом выругался и полез в прохладный душ.
К счастью, не было нужды выкручиваться с одеждой - темперамент (сюрприз!) Эрвина не оставил омеге других вариантов, кроме как тонуть в чужой рубашке, но, похоже, альфа был не из любителей гулять по граблям. Если вообще хоть когда-то на них наступал -  в ванной обнаружилась стопка полотенец цвета, контрастного с висящим на сушке, а еще халат и тапочки куда меньшего размера, чем Эрвин вообще смог бы надеть.
Кастор с симпатией посмотрел на крохотное растение, обитавшее в ванной и погладил тонкие листочки. И не темно ему? Зато поливать не забывают. Скудный набор демонстрировал,что Эрвин живет один и постоянной пары не имеет - бывай здесь регулярно кто-то один, и именно в ванной следы непременно остались бы. Хоть в виде баночки крема.
После душа стало полегче. Прополоскав теплой водой саднящее горло, Кастор поднял сумочку и раскрыл молнию до упора, отчего его переносная "рабочая станция" раскрылась книгой и приступил к священнодействию: надо было очень быстро придать себе вид ухоженный, свежий и томный одновременно.
Потому что помятая бесцветная мордашка с чуть покрасневшими веками могла вызвать весьма сомнительное умиление,но и только.
Закончив, Кастор придирчиво оглядел руки и, подпилив обломанный ночью ноготь, тронул внушительный засос на шее, задумчиво потыкав синяк. Следов зубов не наблюдалось и не чувствовалось. Спасибо и на этом - сдержался и метки не поставил, а мог бы оказаться эгоистом - с таким-то темпераментом. Хотя не так, чтобы Кастор был в обиде. Не очень приятно лицезреть себя в таком виде. Зато ночью у него полностью вылетели из головы посторонние мысли. Целиком.
Спохватившись, что не следует затягивать процедуры, Кастор быстренько собрал своей боевой комплект обратно, сложил по местам, протер воду с пола и бортиков ванной и вернулся в комнату.
В комнате его поджидал второй сюрприз. На несколько минут зависнув между небом и землей, Кастор благоговейно водил ладонью по едва обработанной, рассохшейся, деревянной не то балке, не то колонне. Настоящей! Деревянной! Ее влет можно было отличить от искусственной, пусть и качественной, отделки, покрывавшей шкаф в спальне. Кастор воровато огляделся и буквально вжался в колонну, обнимая, как родную. Ночью было как-то не до того, а теперь отчетливо ощущал этот аромат, уже отличая его от запаха Эрвина. Вот это кайф. Сколько же стоит такое удовольствие? Калькулятор в голове перегревался, считая.
Еще успел собрать по углам клочки собственной одежды и завернуть в полы пальто, но за пуговицами не полез - услышав шаги, нырнул под одеяло, едва успев скинуть тапки и красиво расправить рукава.

Отредактировано Castor Diaz (27 октября, 2015г. 01:27:21)

Лиличка пометался еще немного насчет того, не сесть ли ему по-другому (в пяти вариантах), раз пробуждение посредством поцелуя уже выглядело как-то совсем ненатурально. Потом понял, что что-то идет не так, раз у него появилось время обдумывать такие вещи. Шаги не приближались. За стенкой неторопливо потоптались и замерли. Под кроватью раздалось характерное негромкое жужжание - из-под нее неторопливо выполз автоматический пылесос. Кастор задумчиво посмотрел в потолок. Кажется, оценка ситуации оказалась неверной. Никакого завтрака в кровати, никаких вариантов игр с едой.  Хотя вот сейчас даже простыней не жалко. Ну, что ж. Лиличка горько вздохнул по джему, имеющему свойство совершенно случайно оказываться в уголке губ или там на пальцах или предплечье и мужественно простился с этой фантазией, поднявшись. Поправил постель (по-хорошему, ее было бы лучше перестелить, но лезть по шкафам Лиличка не решился), переступил через неторопливо собирающий пуговицы (клац-клац) пылесос, влез в тапочки. Подумал, вылез из тапочек, поправил прическу, выхватил тапочки из-под пылесоса и отнес в ванную. Планировка была какая-то мудреная. Дальше по коридору был вход, из которого виднелось помещение, похожее на гостиную. Возились там. И запахи шли оттуда. Да, очень загадочная планировка. Кастор пожал плечами. А затем неторопливо поплыл по коридору. Вкусно пахло кофе. И еще омлетом. И хлебом, поджаристым хрустящим хлебом. Организм хотел и того, и другого, и третьего. И то, и другое, и особенно третье организму не светили. Перед глазами как вживую мерцали красным пункты противопоказаний. В свете последних событий такие вещи игнорировать не стоило категорически. Или, может быть?...
Ты наказан, - строго сказал Кастор организму, пресекая диверсию.
А не попутал ли ты что, часом? - ответил организм нахально.
А два килограмма плюсом не хочешь? - парировал Кастор.
А не понты ли ты лепишь? - возмутился организм. - Один раз не.. Ах, да.
Где один раз, там и два, - отрезал Кастор. - И вообще. Распустился.
То есть, ты собрался лезть в чужой холодильник и воротить нос от приготовленного для тебя завтрака, да? Ты такой вежливый.
Парировать было нечем. Лиличка лихорадочно посчитал калории. Ну, допустим, физическая нагрузка... Ой, вот это сейчас точно не к месту. Очень даже хорошо, умно и правильно, что обошлись без завтрака в постель. А то не факт, что этот завтрак случился бы. И в таких условиях плотный завтрак это очень даже хорошо.
Но это не значит, будто я веду переговоры с шантажистами, - напомнил организму Лиличка. - Я просто учел.. обстоятельства.
Завтрак!!..
Лиличка обреченно всплеснул руками, выдохнул и вплыл мелкими шажочками. Обнять альфу, поцеловать альфу - по-безопаснее, чтобы звтрак не оказался на полу, а Лиличка - на столе - позавтракать, вернуться к вопросу стола.. Отличный план. Сбыться которому было не суждено - гостиная оказалась совмещенной с кухней... Только это была не кухня и не гостиная. Это был чертов островок дворцового великолепия - Кастор, наверное, столько натурального дерева один раз в жизни и видел. В поместье Аосикая. Только там внешнее обрамление предваряло внутреннее. Готовило, мягко так, постепенно, по мере продвижения к дому. Но это. В почти типовой высотке, на Ривербэнк! Среди вполне обыкновенного хайтэк, в привычной пустоте и простоте цветов и линий.
- Доброе утро, - проговорил Кастор, потрясенно оглядываясь и не замечая, что терпит критический провал - голоса как такового почти не было. Да и он сам в реальности практически отсутствовал, медленно проходя в комнату и потерянно оглядываясь. За окном тихо шумели ветви деревьев. Кажется, едва слышно щебетали.. птицы. Казалось, дом построили вокруг высохших, но еще крепких древесных остовов. Любовно изгладили от веток, слегка отполировали, обнажая узор. Дом, врастающий в лес, лес, проникший в дом. Иллюзия была полной. Лиличка на секунду поверил, что каким-то немыслимым образом вчера вечером приехал на Ривербэнк-стрит, а проснулся в Ардене. В частном доме посреди Ардена - а такое только в очень смелом сне могло присниться.
Как во сне Кастор и повернулся обратно к Эрвину, как-то беспомощно поднимая брови. Надо было что-то сказать, а то выходило не очень-то вежливо. Правильный Эрвин, которого в тот вечер можно было бы назвать скучным на фоне его разогнавшихся шумных товарищей. И такие сюрпризы.
Нужно было срочно взять себя в руки, пока еще не все испорчено. Альфа тут старался, готовил, а он тут интерьер разглядывает.
- У тебя тут... - Лиличка смущенно улыбнулся, заправляя прядь волос за ухо и качнул приподнятой ладонью. - волшебно. Просто не верится.
Надо было срочно перевести тему, желательно на самого Эрвина, чтобы стало понятно: интерьер интерьером, но сам альфа интереснее. Наверное. Кастор еще раз огляделся, теперь внимательнее. Провал. Деталей было еще меньше, чем в ванной. Из украшений разве что рамочка на стене - ага, диплом. И несколько фотографий. Эрвин рядом с вертолетом. Эрвин и ребята в форме - Кастор узнал несколько лиц - вот Йорген, вот Саймон - совсем мальчишка! - явно отряд. Сам Эрвин тут тоже моложе, а погон не разглядеть.
А вот еще важная - похоже, с семьей, на ней... Кастор похолодел. Из головы мигом вылетел интерьер. План. Необходимость переводить разговор. И ступать босыми ногами осторожно, не шлепая по полу. Кастор быстро вернулся ко входу, не отрывая взгляда от фотографии. Хороший, профессиональный снимок. Очень четко - четыре человека. Подросток, уже в свои - сколько ему тут? Четырнадцать?- обещающий вырасти бравым командиром. Мелкая сопля в костюмчике, на лице которой с младенчества видать впечаталось очень знакомое по встрече выражение полуудивленной брезгливости, проступающей сквозь улыбку. Незнакомый коренастый мужчина, прямой, как палка. Под руку с мамой.
Мама была такая же незнакомая, как на фотографиях, украденных им вместе с флешкой на переговорах. Только снятая в полный рост. Очень спокойное выражение лица, ровная линия высоко убранных волос. Ажурные рукава-буфы, в пол - мягкие складки платья, собранного под грудью.
Кастор прикрыл глаза, отдергивая руку от стекла. Вдох. Выдох. Потом перевел взгляд на диплом. Диплом колледж выдал некому Эрвину Ройстону. Эрвину. И Ройстону. Конечно, вряд ли в этом откровенно холостяцком гнездышке проживало сразу два Эрвина, отучившихся в специализированном колледже - один Ройстон, другой нет. Похожие, как братья. Братья.
Кастор на секундочку зажмурился от болезненного ощущения, вытеснившего голод. Шипастый ком медленно провернулся, а затем прыгнул к горлу. Кастор скрестил руки. Его зазнобило. Он медленно вернулся к столу и опустился на стул, не чуя ног. Не глядя на Эрвина и не поднимая глаз выше столешницы. Придвинул чашку с кофе и сделал глоток, не ощущая ни вкуса, ни температуры. Тошнота накатила с новой силой. Лиличка прикрыл рот ладонью и сжал ручку чашки. Пальцы противно подрагивали. Как так вышло. Ведь все налаживалось. А оказалось, в этом кошмаре просто сменились декорации.
Кастор коснулся переносицы. Подстегнутые адреналином, от которого частило сердце, мысли понеслись вскачь. Если он накинет сейчас пальто и выскочит вот так на улицу, не будет ли это лучшим вариантом для него из всех возможных?.. Нет, в конце концов они взрослые люди. Если в детстве он был склонен демонизировать родственников, это не значило, что он был прав. Это ведь просто недоразумение, не так ли? Недоразумения не должны иметь фатальных последствий. Форс-мажор. Неудачное стечение обстоятельств. Он не собирался переходить дорогу Ройстонам. Нарушать условия. Ни под каким видом. Разумные люди всегда могут договориться, он просто должен все объяснить, извиниться  уехать. И все будет хорошо. Хотя погодите-ка. Стало быть, Эрвин сам его не узнал? Тогда объясняться вовсе не обязательно? Если он сейчас просто уедет, придумав предлог, на этом все и закончится. Главное, успеть внушить Саймону, что некоторой информацией лучше ни с кем не делиться. Вот и все. Все закончится, не начавшись. Никто никогда не узнает. Никаких последствий.
Кастор прерывисто вздохнул, сминая ворот халата - горло перехватило. От кофе и омлета пахло Эрвином. Эрвина организм все еще хотел. Проклятье. Как только с этим... О, Дурга. Так ведь проблема еще и не в том, не так ли? А именно в этом. Если Эрвин - Ройстон...
Затылок заломило.
- Кем тебе приходится Глория Ройстон?... - с трудом начал Кастор, гипнотизируя чашку. Но на фамилии он даже не запнулся - мама была мамой. А когда стала Ройстон, то превратилась в Глорию. Чужую женщину, которую он не знал, не понимал и к которой не имел никакого отношения - кроме внешнего сходства.  Дальше вышло хуже.
- Нам надо поговорить. Ты же понимаешь? Это все вышло случайно. Я не планировал этого. Ничего такого. И если бы я только знал. Но Саймон никогда не упоминал, и я.. Я не специально, не специально!..
Слова словно только того и ждали - стоило открыть рот, как он уже не мог остановиться. Руки мяли пояс от халата. Кастора заколотило, он замолчал, закусив губу.

Отредактировано Castor Diaz (27 октября, 2015г. 01:08:21)

Знал. Знал ли он ее.
Кастор зажал себе рот, чтобы не начать истерически хихикать. И помотал головой. Потом кивнул. Сказать ничего не вышло - горло сдавил спазм, и вода оказалась очень кстати. Зубы выбивали дробь по краю стакана, пока он пил, машинально накрыв руку Эрвина своей. Половину Кастор пролил, другой - закашлялся, поспешно вытягивая руки, чтобы продышаться.
- Она моя мама, Глория, - прокашлявшись, сумел, наконец, пояснить Кастор. - Была.
Как странно. Как странно звучала эта фраза.. И какая в ней заключена была ирония. Смерть факта родства не отменила. Глория сама от него отказалась. И пожалела - иначе как расценивать ее поступки?..
Кастор медленно поставил стакан на стол и машинально потер едва заметный отпечаток помады.
Отнеси меня в спальню, - подумал Кастор. - Отнеси, накрой одеялом, а потом я проснусь и окажется, что ничего этого не было. Просто сон. Я встану, мы позавтракаем, я не посмотрю на эту стену сегодня - и больше никогда в жизни. Просто приятное воспоминание о правильном человеке по имени Эрвин. Я даже карточку на тебя не заведу, из суеверия, слышишь?.. И не стану искать встречи. Я бы понял и такое предупреждение, Дурга - один только сон.
Кастор закрыл глаза рукой, тяжело облокотившись на стол. Что за драматическая сцена выходит. Надо взять себя в руки.
- Что ж, - проговорил он. - По крайней мере, мы не родственники. Это здорово.
.. и нет необходимости бегать по врачам, от этого спокойнее и нервам, и кошельку: страшно представить, чем может быть вызвано подобное нарушение - влечение к родственнику. С другой стороны, касалось ли правило "не" сводных братьев? Кастор попытался припомнить свою реакцию на брата, но не смог - только липкое ощущение, смесь страха, разочарования и унижения.
Он нащупал чашку с остывающим кофе и сделал еще один глоток, пытаясь избавиться от привкуса на языке, вызванного воспоминанием. Тогда у него точно так же потели ладони и он пытался незаметно вытирать их о джинсы. И, естественно, не вышло - это заметили. Сейчас достаточно взять в руки салфетку.
- Я помню наш уговор, - сообщил он, сворачивая салфетку в плотный мячик. - Я понимаю, почему тебя не было на той встрече - тебя это касалось косвенно, но и ты пойми, что я не стал интересоваться составом семьи подробно. Мне это в голову не пришло - зачем бы? - Кастор дернул плечом. - Ваша позиция казалась довольно прозрачной. Кто бы мог предположить такое стечение.. обстоятельств. Так что теперь, когда все прояснилось, я намерен исполнить свою часть до буквы, до запятой.
Звучало разумно, подробно, но не слишком. Как взять себя в руки, когда он боится даже в глаза смотреть?.. Нет, хватит, он больше не может этого выдерживать. Хватит с него Гуттенберга - есть какой-то предел человеческим силам. В носу защипало. Кастор скомкал салфетку. Ну, нет уж. По крайней мере его хватит на то, чтобы сдержаться и пореветь в более привычной обстановке - в ванной, например.
- Я надеюсь, это инцидент, он не...- "станет проблемой", хотел сказать Кастор, но не смог. Покачав головой, он поднялся налить себе воды.
Эрвин спокойный, серьезный, рассудительный. И абсолютно не похож на своего - о, боги, - их общего брата. Впрочем, Кастор тоже на него не особенно походил. Или хотел в это верить. От общей матери они унаследовали лишь цвет глаз, чуть более широкую косточку на второй фаланге мизинца - руки Кастор рассмотрел лучше, чем глаза, на них смотреть было безопаснее - да рост. Для альфы братец в развитии отставал. Впрочем, его возраст Кастор скорее угадывал, чем знал, может, ему лишь показалось.
Что же касается характера... Было ли у них что-то, что оба могли перенять? Кастор не знал брата. Знал ли мать?... Это как посмотреть! Никогда не знал лично, но зато побольше других - о той, кем она была до замужества. О Глории Диас. И еще немного о том, кем она стала после этого брака - для бабушки. И совсем, совсем немного - о том, что она провернула после замужества.
Впервые в жизни Кастор задумался о том, как мать умудрилась скрыть его существование от Ройстонов. Чтобы затем упомянуть в завещании! Какое хладнокровие требовалось для того, чтобы подобное провернуть. Какое хладнокровие.. и проклятье, о чем она вообще думала?.. Знал ли ее Кастор? Абсолютно нет.
Возможно, Ройстоны вовсе не зря опасались кого-то, кто связан с Глорией. Возможно, у них были основания.

Отредактировано Castor Diaz (15 ноября, 2015г. 00:47:24)

Снова и снова он приходил к этой мысли: о том, что понятия не имеет, о чем думала мать. О том, что не сможет выполнить все эти чудные рекомендации о том, чтобы "отпустить" или "простить и забыть" - пока не поймет. О том, что у него нет ни малейшего шанса на самые запоздалые объяснения. Тупик, в котором Кастор всегда остается в компании самых разных домыслов и теорий, феерического нагромождения взаимоисключающих гипотез и фактов. Фантасмагорический калейдоскоп, непрестанно вторгающийся в реальность.
Короткая пауза, передышка, в тишине, нарушаемой лишь чириканьем птиц. Кастор долгими мелкими глотками пил прохладную воду, не в силах избавиться от комка в горле. Он смотрел за неторопливыми, выверенными движениями Эрвина и гадал, что у него на уме.
Кастор сдался, когда Эрвин повернулся - предложение продолжить завтрак определенно не укладывалось в список ожиданий. Омега кивнул, стараясь не паниковать. Позвонить? Кому, зачем? Посоветоваться? Кастор нервно потер запястье, провожая взглядом Эрвина. Неужели нельзя решить это недоразумение на личном уровне? Круговая порука? Какие трогательные семейные отношения.
"Нормально", подумал Кастор, оценивая короткую, неискреннюю улыбку. "Норма" это такое весьма забавное понятие, гибкое, растяжимое, очень умозрительное, всегда - субъективное. "Что "нормально" для тебя, Эрвин? И если проблемы будут не у меня, то у кого, Эрвин? И можешь ли ты вообще говорить за всех, или тебе только нравится так считать, потому что ты очень ответственный, Эрвин?.."
Он не мог полагаться на эту оценку  - "нормально" - и просто ждать, чем все обернется. Видали таких, что-то хорошо пока ни разу не заканчивалось. Тихо ступая, Кастор быстро подкрался к выходу в коридор. Эрвин говорил негромко, но отчетливо, отсюда вполне можно было разобрать слова. Подрагивая от напряжения, Кастор пытался по его репликам разобрать ход разговора - и чем дальше, тем больше удивлялся тому, что слышал. Забавно. Так значит, Сайлас проворачивал все в одиночку? Какой умненький младший брат. Нет, не сходится. Кастор напряженно пытался припомнить того типа постарше, который не отлипал от юриста, но картинка не желала складываться. Нелепой казалась укладка на коротких темных волосах - вот и все впечатление. Кастор тогда думал, это был Ройстон-старший, несостоявшийся отчим. Если нет, то кто?..
Спохватившись, Кастор не стал дожидаться, пока Эрвин окончательно свернет разговор и быстро подошел к столу, оглядывая кухню. Он сомневался сейчас в своих актерских талантах, чтобы встретить Эрвина лицом к лицу. И - ключевое - правильно отреагировать, чтобы тот не сказал.
Кажется, ему предложили закончить завтрак?.. Справиться с тошнотой от еды проще, чем с тошнотой от ситуации.
Кастор, испытывая неожиданное удовольствие от процесса, растерзал свою порцию омлета на несколько кусков. А потом каждый - еще на несколько. Бледная масса с прозеленью, вполне конкретная ассоциация, а тупые столовые приборы прекрасно подходят для того, чтобы как следует затянуть экзекуцию. Ровно настолько, чтобы каждый получил причитающееся. Даже хруст тоста приобретал определенный зловещий оттенок, злость подогревала аппетит. Подцепив последний кусочек на вилку, Кастор покосился на порцию альфы. Жадность боролась с благоразумием.
Победил эффект неожиданности. Услышав шаги, Кастор замер, с трудом сглотнув и незаметно отряхнул руку от крошек, поднимая взгляд на Эрвина.
- Вот как, - проговорил он. - Понимаю. Думаю, ты лучше знаешь, как будет правильнее.
Что-то ему во всем этом не нравилось, но Кастор никак не мог понять, что. Ройстон-старший и верно, уже в возрасте, такое естественное желание - защитить от неприятных.. новостей. С другой стороны, он, выходит, действительно не знал о маленьком, о, очень маленьком секрете Глории?.. Похоже, старик мало что знал о своей жене, не так ли. И, выходит, о домочадцах знал не больше. На минутку Кастору стало очень его жаль. Сколько вообще семья умудрялась проворачивать за его спиной?.. Вся эта история, вполне возможно, лишь случайно обнаруженная верхушка айсберга, ведь там, где всплывает одна неприятная история, скорее всего можно обнаружить еще несколько. А может, и очень, очень много.
И правда, Кастор на минутку пожалел его, а потом это чувство прошло. В конце концов, разве не получает каждый то, что заслуживает - в подобных вещах? Возможно, старику просто следовало быть немного внимательнее к людям, которые его окружают. Немного больше беспокоиться о них, к примеру, как это делает Эрвин.
Да, он видел это - за ровными интонациями, лишенным модуляций голосом.
"Тебе вообще ничего не грозит.. Эрвин, ты.." - Кастор проследил за движением глаз Эрвина, затем снова всмотрелся в его лицо. Знал бы он, как заблуждается. А впрочем, многие знания - лишние печали. Определенно лишние, и у Кастора была мысль, как это поправить.
Кастор осторожно потянул из рук Эрвина стакан, отставляя на стол. Широкая ладонь, ровно подрезанные чистые ногти, характерные мозоли на ладонях - у Саймона были такие же. Кастор поднял руку Эрвина к лицу - сильные пальцы чутко дрогнули под прикосновением его губ, мягко спустившихся от фаланг к запястью.
Да, мы не кровные родственники,  это правда, и все равно я чувствую, словно что-то не так. Дело ли в том, что я нарушаю какое-то негласное табу.. Или в том, почему я это делаю... Но я не уверен даже в настоящей причине, так могу ли я просто считать... Твои слова разрешением, и свое состояние - основанием.. И обстоятельства - оправданием.
- Не хочу уезжать, - просто сказал Кастор.