Ирония наблюдения: после столь долгого пребывания за тюремной решеткой, после освобождения из цепкой хватки властей, хватает порядка всего двадцати минут, чтобы прийти к выводу, что в Неополисе на свободе жить хуже, чем вне воли. К этому выводу Барни подталкивала не только раскрываемая картина города, который практически не изменился за проведенный им в качестве заключенного десяток лет, но еще и умело направляющее эту мысль настроение окружающих, которое, насколько он мог судить, не то, чтобы стало отношением лично к нему. Во-первых, потому, что он и до того не пользовался такими завидными атрибутами взаимодействия, как вежливость и желание достигнуть понимания, а, во-вторых, потому что, попав в тюрьму, практически сразу же для себя отметил разницу в контингенте населения. Разницу в пользу попавших под стражу правонарушителей. Вот и сейчас, паря над магнитными рельсами транспорта, представленного фургоном доставки, нанятого Барни в первой же встретившейся по пути новоиспеченного бродяги улиц мебельной компании, ему приходилось выслушивать жалобы водителя на сложившуюся «недавно» общественную обстановку, религиозное помешательство и полное отсутствие свободы выбора. Не то, чтобы Хавершем не находил слов, чтобы заткнуть незатейливого попутчика – в этом-то он как раз был мастак – а попросту не хотел прерывать сей монолог за неимением фактов существования таковых в своей жизни уже очень и очень долгое время. Какими же нелепыми кажутся люди, рассказывающие об отсутствии у них свободы тому, кто только что ее себе вернул.
- Так это.. – Запнулся работник «месяца», осознав, наконец, что «собеседник» на него не реагирует, - А ты чем живешь-то? Не каждый день увидишь человека, который с порога готов купить самый «дорогой» экземпляр. Ты, небось, какой важный начальник? – Мужчинка развернул голову в сторону Барни, позволив себе забыть о дороге и тут же встретился с «фирменным» взглядом его единственного глаза, - Я чо так похож на человека, управляющего большой корпорацией и раздающего рукопожатия сильным мира всего? Тут же, сопутствуя вопросительной фразе, Барни возвел свою тощую руку в статус извечной своей спутницы в диалогах и вытянутым вверх указательным пальцем дал понять, что сейчас нужно думать на уровень выше, - «Чем я живу»? Ты идиот вообще или притворяешься? Барни выдержал паузу, чтобы сосед по салону убедился, что не ослышался, - Радостью – блять! – нового дня я живу. И оказией завести столь назидательный диалог я живу. Блять. А ты вот чем живешь? «Свободный человек» уже просто не мог остановить поток слов, жаждущий выхода на путь своего предназначения столь долгое время, - Дай угадаю: мебель таскаешь, да развозишь? А потом что? Приходишь домой и об стену пипирку свою точишь? Или нет… - Воодушевленно затормозив, Барни разглядел нервно напрягшуюся жертву своего буйства, зачав оттого еще большее желание не считаться с его дискомфортом, - У тебя чо – жена есть? И как? «Выпадом» локтя одноглазый подтрунивал над вконец покрасневшим от обиды солдатом «рабочего» класса, - Даже при ней о стену точишь? Хотя хер там.. Может она об тебя? Подмигнул Барни «кокетливо»,  – Но как она.. – Попытался было улучить момент, чтобы перейти в контратаку человек «несвободный», но тут же был сбит несменной едкостью интонации Барни, - Да не стена, идиот, а жена! Вообще, это, конечно, забавно, что ты решил поговорить об этом, - В эту секунду Хавершем с силой шлепнул собеседника по ноге, «опасно» приблизившись ладонью к его паховой области, - Но, давай-ка, мы сразу же перейдем к делу.. Останови за углом и раздевайся, - У ущемленного и забившегося в себя до того омеги в мгновение загорелись глаза, подтвердившие Барни все вышесказанное: все же, парень уже долго точил о стену.
Конечно же, еще через минуту оказалось, что все не так просто и, возникнув за углом, Барни прежде всего потребовал платы за свои «услуги», что возмутило «клиента» совсем ненадолго. Переведя свою месячную зарплату по смартфону, наивный и неученый жизнью горемыка загорелся радостной перспективой стать «оприходованным», но и этого Хавершему было совсем недостаточно. С огромным трудом и волевым усилием ему стоило сохранять невозмутимо-вызывающее выражение лица, призванное обмануть подступающий к горлу смех.
- Не так быстро, - Сыграв пальцами на невидимом пианино, заметил Барни, - Сначала – работа, потом – секс. Ты должен помочь мне занести диван, а вот потом, уже на нем, мы и сделаем то, о чем только что условились, окей? Мы кажется как раз в нужном месте. Какой замечательный вид.. - В голове его никак не укладывалась мысль о том, что названный ему адрес соответствует действительности: Сэм всегда казался ему слишком ленивым и безынициативным, чтобы  каждый раз заставлять себя подниматься на сотый этаж. Даже на лифте это занимало бы непростительно много времени, а, судя по состоянию огромного небоскреба здания, в котором находилась искомая квартира, лифт там если и был, то вряд ли работал. Но как раз именно это они и собирались проверить. Точнее, Барни-то рассчитывал, что всю работу за него сделает этот недалекий и преисполненный комплексов уже немолодой человек, но, судя по виду, как и полагается омеге, больше тумбочки в одиночку он вряд ли поднимет. Пришлось поднатужиться и вот – спустя какой-то час времени - диван в вертикальном положении был пропихнут в лифт. Точнее, третья его часть, потому как все остальное поучительно перекрывало лестничный проем, выглядывая в попытке поздороваться с «белыми» людьми, предпочитающими подниматься по лестнице.
- Эй, какуль, есть идеи? Спросил Барни скорее из скуки, чем из реального интереса, но ответа так и не проследовало, потому как мысли «какуля» всецело охватила свалившаяся с небес перспектива заняться совокуплением. Прочитав это настроение то ли по попытке мужичка затолкнуть диван силой истеричного в него врезания с разгону, то ли просто интуитивно догадавшись, Барни, правильно выждав момент, метнулся вверх по лестнице. Поднимался мучительно, но не долго. Грязные перила и общий полумрак помещений, подчеркивающие убогость данного места, призывали Барни вернуться обратно и остаться жить прямо на входе в лифт, но, по крайней мере, со своим новеньким, чистым и мягким диваном. Тешимый своим воображением на тему того, как это прекрасно, когда тебя знает каждый жилец этого дома и поутру, уходя на работу, приветствует радостным «Барни! Диванчик! Какая приятная встреча! Мы тоже хотим быть такими же мягкими и беззаботными!», он примостился на одной из ведущих выше ступенек и закурил.
- Дааа, Сэмми, выбрал ты себе место.. Если уже на девятом этаже открывается дорога в чистилище, то куда она заводит у тебя – на сотом? Хавершем выдохнул дым и, наблюдая за его распространением в воздухе над головой, услыхал со стороны улицы ласкающие уши звуки: ему даже не требовалось выглядывать в окно, чтобы убедиться, что кто-то соизволил не простить барана, перегородившего диваном проход, и вышвырнул их обоих наружу. А это означало, что лифт снова работает. Внутри него, кто-то сильно часто предпочитал бывать не наедине, потому как состояние стен и кнопок позволяли заключить, что их липкость своим существованием обязана вовсе не смущающимся проявлению своей страсти любовникам. Поэтому круглую выпуклость со свисающими с нее «соплями» напротив цифры «100» Барни нажимал крайне брезгливо и через платок. Вопреки его ожиданиям – а они длились порядка минут двадцати поездки по направлению вверх – на сотом этаже не открывался портал в потустороннее измерение, а совсем наоборот – там было даже чище, чем на нижних «ярусах». Видимо потому, что сюда редко кто-то добирался живым и не изнасилованным. Еще минут семь Барни пришлось искать нужную дверь, а когда та, наконец, была найдена, то лишь тогда стало ясно, что Сэм может быть одним из тех, кто живыми и не изнасилованными сюда не добираются, потому, как открывать никто не торопился. С этой стороны двери Барни ждать все равно не собирался, а затекшие ноги как раз напомнили ему о том, что без дивана он все же не обойдется. Идея, родившаяся в его мозгу, не заставила себя ждать: если чему-то и научила его жизнь до заключения, так это тому, что все в этом мире покупается и продается. Развернувшись на одной ноге и в одном шаге достигнув двери, ведущей в квартиру напротив, Хавершем начал интенсивно в нее стучать.
- Здрасте, - Бодро поприветствовал одноглазый мужчину средних лет, готового, по-видимому, также как он по двери, постучать Барни по лицу, - Я тут проходил мимо.. не случайно, но все же проходил и подумал, что ты-то как раз мне и нужен. Мужик потер ладонью недельную щетину и с видом ветерана умственного труда вопросил: - Чего? Барни оставалось только вздохнуть и перейти сразу к делу: - Кароче, дядя, тебя легкие деньги не интересуют? – Нет, - Отрезал тот, не раздумывая, - А тяжелые? Не унывал Барни, - Нет,  - Не уступал мужик, - Слушай, тебе даже покидать своего этажа не придется! – Почти возмущенно заметил суетливый «прохожий», просверлив мужика своим глазом и, кажется, этого оказалось достаточно, - Говори, - Сдался бородач так же, как и решил отказаться сначала, - Я плачу тебе семьсот кредитов, а ты отдаешь мне свой диван и помогаешь мне им протаранить вот эту замечательную дверь, - Барни указал на табличку с номером «100», - Что скажешь? Вскоре, Барни уже лежал на не новом, но все-таки диване, посреди квартиры с выбитой дверью, которая больше напоминала подсобное помещение, нежели квартиру и с упоением понимал, что соседа обрадовали не столько деньги, сколько перспектива что-либо поломать.
- Сэм, надеюсь, что ты скоро вернешься? Я голодный, - Не надеясь на ответ, спросил у трубы под потолком бывший арестант, достигший-таки своего нового места жительства.