• ВНЕШНОСТЬ •
" рост/вес: 183 см/90 кг
" цвет волос: чёрные
" цвет глаз: зелёные
" особые приметы: по два кольца в каждой брови, проколы в ушах

Лучше всего внешность Сэма описывает то, что однажды на улице сердобольная девушка вручила ему сэндвич, приняв его за бездомного. Сэм в тот момент возвращался с работы домой, но сэндвич принял и сказал спасибо — халявной еды много не бывает. Он среднего роста, плотно сложен и обычно сутулится, по старой привычке пытаясь стать незаметным; по той же причине он редко смотрит в глаза, и посему о том, что они у него болотно-зелёного цвета, знают немногие. Проблемы с почками, давшие о себе знать в последние годы, придают его белкам желтоватый оттенок, а под глазами всегда тёмные круги, как бы хорошо он не высыпался. Губы вечно сухие и обкусанные, зубы тоже чуть желтят от количества никотина — он дымит с пятнадцати лет, с каждым годом всё больше. Бреется он неровно и нерегулярно, зато очень аккуратно зачёсывает волосы, надеясь таким образом сгладить тот факт, что начинает лысеть. Ещё больше волос разбросано по его телу, в основном на груди и руках; а там, где нет волос, есть мелкие тёмные родинки, на светло-коричневой коже почти не заметные. Одевается он по принципу «что лежало ближе и выглядело чистым» — большую часть жизни у него просто не было денег на то, чтобы выбирать себе одежду поприличнее. К счастью, его работа предполагает свободный стиль одежды, и на его футболки с джинсами косятся только если он не меняет их по три дня подряд. Проколы в бровях и ушах были сделаны во времена ранней юности; он снимал серьги, когда учился в колледже, но быстро понял, что привык к ним как к части себя и вернул на место.

• ХАРАКТЕР •

The only way to deal with fucked up people is to be more fucked up than them.

Говорят, у людей есть три основные реакции на стресс — бежать, драться или замереть. Сэм всегда полагается на последний и довёл искусство замирания до такого уровня, что способен слиться с фоном и остаться незамеченным, пока как-то себя не проявит. Чем напряжённее ситуация, тем больше деталей он пытается обдумать одновременно и тем замедленнее реагирует. Из-за этого и общей внешней невозмутимости многие считают его медлительным и даже тормознутым. Хотя раздражается Сэм легко, обычно он это раздражение подавляет, пока оно не выплёскивается в какого-то рода пассивной агрессии — на активную он просто не способен. К своим эмоциям он вообще относится по принципу «не болит и ладно, а если болит, то вкатим обезбола, сразу похорошеет», и предпочитает этот клубок не трогать, себе же дороже. Ярким эмоциональным всплескам, переживаниям и переменам он предпочитает привычное существование в эдаком стазисе, где всё может быть не очень хорошо, но хотя бы не совсем плохо.

Сэм очень остро относится к своим личным границам, лучшие отношения для него — на вежливой дистанции, во всех смыслах, он не любит ни подпускать людей слишком близко, ни впускать их в свою квартиру или к своему телу. Приглашение в гости с его стороны можно рассматривать как вполне серьёзный жест, как и любые попытки чем-то поделиться, будь то любимая музыка, шоколадка или воспоминания, даже если сделаны они между делом и выглядят обычным повседневным взаимодействием. Он не любит много говорить о себе и высказывать своё мнение, так что можно годы проработать с ним в одном кабинете и не знать ровным счётом ничего, кроме того, что он много курит и носит дурацкие футболки. Из-за этого у него часто случаются конфликты даже с близкими друзьями, потому что политика «я тебе десять лет назад сказал, что тебя люблю, если бы что-то изменилось — оповестил бы» устраивает не всех.

Для человека, занимающегося помощью другим людям, он довольно пессимистичен. Сэм видит, в какой заднице находится общество, часто имеет дело с людьми с самого дна и порой ему кажется, что если предсказания какой-нибудь религии сбудутся и начнётся апокалипсис, мир от этого только выиграет. Тем не менее, он действует по принципу «я сделаю свою работу хорошо и на этом моя ответственность кончится», стискивает зубы, выкладывается на сто сорок шесть процентов и сутками торчит на рабочем месте; в нерабочие же часы он может спокойно пройти мимо попрошаек и котиков с перебитыми лапками (фигурально выражаясь, котиков с перебитыми лапками на улицах нет) и глазом не моргнуть — вопрос приоритетов, если он будет спасать всех, он не поможет никому. Работа буквально даёт ему смысл жизни: что с собой делать, если его вдруг уволят, он не знает, потому что в ценности своей жизни как таковой справедливо сомневается. Ему нечего предложить миру, кроме помощи тем, кому ещё хуже, чем ему. Ещё большой вопрос, кто кому нужен больше, он своим подопечным или они ему.

Сам он о помощи просить не привык — не то что бы гордость мешала, просто по умолчанию он не ждёт от людей хорошего, особенно в моменты слабости. К мелкой «халяве» Сэм относится глубоко одобрительно и часто на первый взгляд неблагодарно, по старой привычке урывая себе кусочек чего-то приятного и тут же утаскивая в своё логово, чтобы защитить и не делиться; но приятные события крупного масштаба выбивают его из колеи и пугают больше, чем неприятные, потому что к подлянкам судьбы он привык, а вот к тому, какая расплата ждёт за что-то большое и доброе, ему готовиться страшно.

Сэм не очень любит альф, они пугают его своими замашками и даже просто присутствием, а если альфа ещё и неадекватный, грубит и напирает, то шансов на нормальные отношения у них практически нет. Гораздо теплее он относится к омегам, быстро привязывается и неосознанно пытается защищать даже там, где это не нужно, но предпочитает им бет, потому что от бет проще дистанцироваться. Постоянные отношения у него как-то не складываются, да он и не слишком пытается, за пределами работы и семьи его мало что интересует; но постоянные вздохи матери о том, какой он бедненький и неустроенный без великой любви иногда заставляют лезть на стену. Сэм предпочёл бы великой любви кота или собаку, но пока не готов к такой ответственности. Неприятностей в жизни, как повседневной, так и личной, ему добавил ещё и специфичный резкий запах, который делал его безошибочной мишенью для подколов и редких драк ещё в школе. Омеги и альфы часто морщат носы, беты с более слабым обонянием советуют хороший парфюм. Пожалуй, есть только пара-тройка человек в его окружении, которые находят этот запах приятным — из них первый его сестра.

• БИОГРАФИЯ •

“Almost getting it kind of together”

На самом деле, все эти истории о том, что альфы — прирождённые лидеры, которые созданы занимать высокие посты и жить в достатке, купаясь во всеобщем обожании, несколько преувеличены. Келли-старший был альфой, таким альфой, что любого бы за пояс заткнул своей альфачностью, и это не спасло его от жизни в крысином тупике. В его падении на дно жизни был виноват взрывной характер и категорическое альфиское нежелание прогибаться под кого-то, включая собственное начальство; он чудом закончил колледж, а место в приличной фирме потерял как раз тогда, когда его жена носила первого ребёнка. С двадцати девяти лет и до самого сердечного приступа, прикончившего его в ранние пятьдесят пять, он работал в автомастерской недалеко от порта и выживал за счёт того, что прикрывал деятельность по перегонке краденных автомобилей. Гнев по поводу неустроенности в жизни и неуважения окружающих он сперва разжигал, заливаясь недорогим алкоголем, а после радостно вымещал на тех, кто подворачивался под руку.

Любимых кандидатов было двое: жена и сын. Миссис Келли была классической, рафинированной омегой — не мыслила жизни без семьи и мужа, почти не интересовалась жизнью за пределами дома, не умела и не хотела повышать голос и отстаивать свои права и очень расстраивалась, когда медицинское обследование подтвердило, что у мистера Келли нехарактерные для альфы проблемы с плодовитостью и второго ребёнка он ей не заделает — она всегда мечтала о большой, традиционной омежьей семье, где омега исправно рожает по ребёнку в год и радостно воспитывает этот выводок. Кроме детей, счастья в её жизни не было — из-за мужа она оборвала почти все связи с родственниками, а друзей ближе, чем продавщица в ближайшем супермаркете, так и не завела. Всю жизнь она смертельно боялась мужа; как нужно было сломать ей психику ещё в юности, чтобы она принимала этот страх за любовь, маленький Сэм не понимал. Поводов поколотить жену у мистера Келли всегда было предостаточно, начиная от её тупости и заканчивая блядством, несомненным доказательством которого было существование сына, родившегося через восемь лет после первенца, и не просто сына, а сына-беты. Сэм, в свою очередь, регулярно получал за то, что он чужой выблядок — кстати, имя своего биологического родителя он так и не узнал, похоже, это был тот единственный маленький секрет, отчаянный бунт забитой женщины, который она готова была унести с собой в могилу.

Первым ребёнком четы Келли была умница Алиса, альфочка, в отличие от отца, имевшая мозг и не стеснявшаяся им пользоваться. С ранних лет сообразив, что от родителей помощи ждать не стоит, она с головой ушла в учёбу, победила в паре серьёзных всегородских олимпиад и сумела получить стипендию в университет, после чего покинула дом и оборвала все связи с семьёй — Сэму тогда было десять лет. Отец, считавший Алису своей кровиночкой и большой надеждой, вплоть до того момента пытался настроить её против брата, но девушка была умнее таких мелких интриг. Не питая особо тёплых чувств к матери, которая казалась ей слишком слабой и глупой, она всё же любила несуразного братишку и защищала его, порой устраивая настоящие кровопролитные схватки с отцом, которые заканчивались поездкой в травматологию для всех вовлечённых сторон. Сам Сэм по примеру матери предпочитал уходить в глухую оборону и не реагировать ни на издевательства, ни на удары, которых после отъезда сестры стало в разы больше.

После окончания школы Сэму не светило вырваться в новый лучший мир — в отличие от сестры, он редко появлялся на уроках и сдавал экзамены чудом, переползая со ступени на ступень только милостью учителей. На следующий же день после выпуска отец привёл его в свою мастерскую; Сэм и раньше работал там на подхвате, будучи мальчиком на побегушках для всех коллег отца, теперь же ему провели краткий курс молодого бойца и запрягли в дело всерьёз. И не только в починку колымаг всех видов и мастей, но и в более теневую сторону бизнеса — ничего крупного сопляку не доверяли, он только раскручивал машины, которые ему поставляли, на запчасти. К восемнадцати годам, когда отец мирно умер перед телевизором с бутылкой в руках, Сэм окончательно уверился в том, что ему суждено провести в этой дыре всю его жизнь, так что даже не попытался найти другую работу. Приучившись курить дурно пахнущие сигареты и глотать, не морщась, тёплое пиво, он сутками пропадал в мастерской, совсем забросив и мать, от которой отделывался, отдавая ей большую часть зарплаты, и любые надежды на личную жизнь или друзей.

Ему было двадцать пять, когда на мастерскую совершили рейд вдруг проснувшиеся полицейские, до того смотревшие на правонарушения сквозь пальцы. Поговаривали, что виной тому была не особая порядочность копов, их просто натравили на неугодных, как собак, и мастерская стала разменной монетой в очередных криминальных разборках по-настоящему крупных банд. Большего ужаса, чем в ту ночь, Сэм в своей жизни не испытывал — он только и мог думать о бедной матери, за которой некому будет присмотреть, если он загремит в тюрьму. Да, он даже не вспомнил о том, что пятнадцать лет назад у него была сестра; поэтому, когда Алиса появилась вдруг на пороге камеры в своём строгом костюме, он был шокирован не меньше, чем если бы увидел призрака.

Каких трудов Алисе, в ту пору ещё только адвокату, пусть дорогому и известному в определённых кругах, но всё же не имеющему особой власти, стоило устроить так, чтобы его выпустили, не оставив записей в личном деле, он не знал и знать не хотел. На следующий день Алиса вытащила его в бар — заявляться в клоповник, который делили они с матерью после смерти отца, она не желала — купила ему выпить и жёстко сообщила: братик, так жить нельзя. Сэм в ответ едко поинтересовался, где она была все эти годы, и несколько мгновений всерьёз был уверен, что она его ударит — но, видимо, сестре хватило того, как он инстинктивно втянул голову в плечи, чтобы вместо этого его обнять.

Алиса чётко дала понять, что благотворительностью заниматься не планирует, так что жить на её отчисления ни брат, ни мать не будут. Вместо этого она предложила ему выбрать колледж на его усмотрение и считать, что он получил свой шанс и выиграл стипендию. Сэм мучился почти полгода, совершенно не представляя, что делать со своей жизнью, его планы никогда не выходили за пределы знакомой мастерской; теперь, когда её закрыли, он был разве что уверен, что больше не хочет ковыряться в моторах и вообще наработался руками на годы вперёд. Месяц он учился на бухгалтера, потом перевёлся на современную литературу, а ещё семестр спустя — на маркетинг чего-то там. После летних каникул на первом курсе был твёрдо намерен попробоваться в медицинский, но не смог сдать экзамены и в итоге закончил на психологии. Первое время он понятия не имел, что здесь делает, мозгоправство казалось ему чем-то странным, шарлатанством вроде религии и предсказаний будущего. Потом приглашённый из крутого берлинского университета профессор прочитал курсу обзорную лекцию по домашнему насилию, и Сэм впервые за свою жизнь задумался о том, а было ли нормальным то, что творилось в его семье на протяжении стольких лет.

После этого жить стало как-то проще: появилась цель. Понимая, что в прошлое не вернуться и ничего не исправить, Сэм сосредоточился на будущем. Колледж он окончил не блестяще, но с хорошими знаниями и приличными рекомендациями педагогов. Около года работал в государственных структурах — увы, быстро понял, что они с делом не справляются. «Рука Помощи» подвернулась ему незадолго до тридцать третьего дня рождения — Сэм долго не верил, что какие-то странные люди помогают другим просто так, изучил компанию со всех сторон, но в итоге даже ему оказалось не к чему придраться, и тогда он незамедлительно попытался туда устроиться. Платят там не то что бы очень много, но этого хватило, чтобы обеспечить матери квартиру на Ривербэнк-стрит и мирную старость. Сам Сэм ютится в небольшой студии на Феникс-стрит — до работы ближе, а за комфортом он не гонится. Мать исправно навещает раз в две недели, слушает её щебетание о настоящей любви и о том, как жаль, что он не родился омегой и никогда не узнает, какое это счастье — принадлежать своему альфе. С сестрой видится нерегулярно, когда совпадают их безумные графики, и они редко делают что-то помимо того, чтобы совместно напиваться и мрачно шутить. Большая часть жизни Сэма сосредоточена на работе и помощи тем, кому ещё можно помочь.

СВЯЗЬ С ВАМИ:
Skype — tenka0o

Отредактировано Samuel Kelly (18 июля, 2015г. 16:28:54)