Первый же шаг на пути к ложу, и Ля Руж каждой клеточкой своего бесстыдного тела ощущает, словно окунается в невероятную смесь из золотых сливок и фальшивых улыбок. Здесь каждый гость – игрок, волк в овечьей шкуре, что мог, подобно Алану, привести с собой «овечку на заклание», а мог и нарядить волчицу в белоснежную шерсть. От запахов кружит голову, от обилия и разнообразия посетителей голова едва ли не слетает с позвонков – так часто она кружится, стараясь углядеть каждую деталь, каждую мелочь.

И все норовят высунуться вперёд, покрасоваться в своих нарядах, пленить взоры окружающих роскошью украшений. Но ни одна из них и рядом не стояла с шикарной, ослепительной, неотразимой блондинкой, что в своём одиозном белоснежном наряде едва ли не до пола, украшенном искусственным воротником под песца, гордо шествовала мимо. Её бриллианты блистали в свете канделябров, её крошечная сумочка, в которую едва умещались ключи и минимум косметики, резала глаза завистникам модным логотипом «Cuprite». И не зря улыбка её была столь нахальна – всё из последней коллекции, купленное едва ли не с кровопролитными боями прямо после первого показа.

До начала действа оставались считанные минуты, но овечка уже успела зацепиться языками с соседкой по VIP-ложе, умудряясь при этом полностью игнорировать своего спутника и всё глубже погружаясь в тему светской жизни и сплетен. И как могли две новообретенные «лучшие подруги навсегда» пропустить момент совместного похода в уборную? В конце концов, ни одна уважающая себя дама не позволит себе поход в общественный будуар без сопровождения.

- И ты представь себе, заявилась на работу прямо в том самом мини с корпоративна! После всего того, что она…, - лепетала без умолку Ля Руж, размахивая руками словно итальянец, пытающийся впарить клиенту позавчерашний батон.

- Боже, Лотти, ты просто чудо! – заливистый смех двух женщин следовал всюду, куда бы эти особы ни сунули свои носы. Сёстры по разуму, порой бросающие друг на друга опасливые взгляды, словно ждущие неотвратимого удара в спину. Они едва ли не держались за руки, как вошли в туалет.

- Ах, эти омеги, милая, всегда ведут себя как дети, - продолжала разговор собеседница, забираясь в отдельную кабинку и щёлкая задвижкой, - Сначала сходят с ума и беснуются, а после делают такие миленькие глазки, словно бы это не они прыгали вчера на кровати, выбивая оттуда пух и пружины вместе с незнакомцем, - беседа велась прямо сквозь стены кабинок, останавливаясь разве что в тот момент, когда девушкам нужно было перевести дыхание и сделать то, ради чего они сюда, собственно, и явились.

- Не забудь приписать сюда всю эту «исключительность» их положения – отпускные дни во время течки, снисходительность начальства, внимание со стороны сильных мужчин лишь потому, что они, видите ли, «пахнут» иначе, - Шарлотта фыркнула, а после, поморщившись, чихнула в кусочек туалетной бумаги, оказавшийся на удивление мягким – тот словно был сделан из шёлка. «Будь здорова» так и не последовало.

Наконец двери кабинок синхронно отворились и женщины оказались в компании трёх незнакомок. Но разве это остановило коммуникативный поток, шедший меж ними? Нет! Нет! И ещё раз нет!

- Скоро уже дойдём до того, что отдельные туалеты им ставить будем, -  госпожа Штраумбафюрс была из тех, кто пережил мучительный развод, причиной которому стала измена супруга. На её счастье тот был баснословно богат и совершенно ничего не смыслил в брачных контрактах. Но как же сильно её уязвил сам факт того, что какая-то малолетка с набором изменённых ген может быть лучше неё!

- Лучше бы сразу отдельный город выстроили – в резервацию без мужчин, правда, девочки? – кинула она кличь в сторону троих незнакомок, совершенно не задаваясь вопросом: «А есть ли среди них представительницы по-настоящему слабого пола?». Алая палочка помады описывала круги по нежным бархатистым губкам Лотти, оставляя за собой пёстрый пурпурный след.