Омега злился. Они всегда возмущались ее свойством влезать в границы личного пространства, пытались ограничивать, говорили это глупое "не имеете права". Будь ситуация другой, то Абигайл уже кривила бы презрительно губы и смотрела с превосходством, показывая, насколько тщетны их попытки заставить ее влезть в клетки, в которые они сами себя загнали. Возможно, ее бы передернуло от несвойственного омегам жесткого тона, или она просто посмеялась бы над этой вспышкой. Возможно, в другом месте и в другое время. Сейчас она почти не обратила внимания на все это, лишь губы тронула горькая усмешка. Не имеет никакого понятия? Наивный. Она знала о каждой встрече Аосикаи и Адама, ведь именно к ней друг бежал поделиться очередной радостью. "Как глупый щенок, радующийся случайно полученной ласке, который не понимает, что его никогда не примут в дом".
- Конечно, откуда мне знать, что происходит с моим другом? - тихие слова на грани слышимости, полные самоиронии. Возможно, она действительно не имела права. Нет, не предъявлять претензии этому человеку. Она до сих пор полагала, что он каким-то образом причастен к смерти Адама, даже виноват в ней. Не имела права Абигайл влезать в их отношения из-за друга, о котором, оказывается, не знала столь много. Которого не смогла уберечь. Спасти. Ведь Брахман действительно был счастлив в те короткие мгновения, которые Аосикая выделял для него. Стоило ли омрачать то, что было так дорого ему?
Одно слово - и словно что-то оборвалось внутри. Она не должна была показывать слабость, но не смогла. Покачнулась, словно кто-то невидимый ударил ее, оперлась руками о борта раковины, судорожно выдохнула, прикрывая глаза. Мертв. Она не хотела в это верить. Так надеялась, что, подойдя в очередной раз к двери квартиры Адама, нажмет на ручку, та распахнется, и из кухни донесется веселый напев и аромат готовящегося ужина. Что Брахман выйдет ей навстречу с ослепительной улыбкой, вытирая руки о смешной передник.
Ничего этого больше не случится.
"Как? Где? Почему?" - столько вопросов роится в голове, губы приоткрываются, чтобы их задать, но Абигайл не может издать и звука. Будь она слабее, уже выла бы раненным зверем. Увы, ее приучили быть сильной. Пусть она бледна, пусть пальцы подрагивают, лицо ее ничего не выражает. Она разучилась плакать уже давно, и на этот раз не будет рядом человека, чтобы заставить ее выпустить боль.
Мертв. Пальцы леденеют от одной этой мысли. Холод разливается изнутри, замораживая чувства, лишая воли. Нет злости, лишь колючая ледяная боль, шипами разрывающая душу изнутри.
Мертв. Она заставляет себя открыть глаза, заставляет разжать пальцы, заставляет выключить воду. Капли стекают с пальцев, они тоже уже холодны.
- Я...
"Ясно", "вот как" - эти слова просто не могут сорваться с губ. Она начинает говорить, но голос срывается в хрип. Руки сжимаются в кулаки. Через силу Абигайл заставляет себя выпрямиться и посмотреть в глаза омеге.
- Спасибо за ответ.
В серых глазах уже нет презрения к этому человеку, нет злости. Ничего нет. Просто серые пустышки. Абигайл понимает, что надо спросить, где ей найти друга, но... не может. Не хочет. Не у Аосикаи Юмэми, пусть, возможно, он единственный, кто сможет ей ответить. Она не хочет больше пересекаться с этим человеком. Никогда. Она не будет ему должной. Попрощаться с Адамом можно и так. Попрощаться. Ногти впиваются в ладонь, почти до крови.
Ей больше нечего делать здесь. Словно во сне она передвигает ноги, направляется к выходу, открывает дверь. Останавливается, не выдерживает.
- Каково это жить, зная, что твоя семья раз за разом отбирает у людей самое дорогое?
Она - не Адам, она не может терпеть боль и улыбаться. Ей больно, поэтому она хочет ранить того, кто является причиной этой боли. Пусть не одной ей будет плохо. Эгоистично и глупо. Абисс пожалеет, возможно, об этой брошенной при уходе фразе - кому нужен этот никчемный пафос? Никому. Только сейчас... сейчас она ничего не чувствует и почти не соображает, действует на каком-то автопилоте, а потому не отдает отчета своим действиям. Она не смотрит на омегу, лишь замирает на пороге, чтобы сказать эти слова, и уходит. Абигайл случайно задевает плечом одного из телохранителей, но даже не замечает этого, продолжая путь к своему столику. В кафе все так же кипит жизнь, весело смеются посетители.
Мир словно потерял краски, а эмоции исчезли где-то глубоко-глубоко внутри. "Надо поесть, иначе Ксандр опять будет недоволен", - разумные мысли, тело даже подчиняется этим командам, но вот незадача - рука просто не может поднять ложку на уровень лица. Застывает где-то над самой поверхностью тарелки, а Абисс бессмысленно смотрит на суп, не в силах осознать где она и что ей теперь следует делать.