Джону нравилось играть. Адреналин, пробегающий по венам во время ставки, напоминал о смерти, как о возможности главного жизненного поражения. Поражение это Джона, в отличии от многих, не пугало, а волновало. Сладкая щекотка где-то в районе солнечного сплетения во время раздачи карт, сердце, словно бы замирающее во время бега шарика по кругу рулетки, сдерживаемая дрожь рук, спертое дыхание, расширение зрачков, жар - все это уже давно было привычно, но каждый раз волновало по-новому. Сбрасывать или не сбрасывать, когда у тебя на руках нет ничего выше шестерки? Ставить на черное? На красное? Ждать двух шестерок или тройки с двойкой? Блефовать или нет? На эти простые вопросы на деле не было простых ответов. Многое можно и нужно было воспринимать умом, но многое в игре зависело от удачи и случая, и уж эти двое давно были у бейсболиста в рукаве.

- На два ноля, - привычным жестом он кидает на стол фишки. Деньги не малые, и по толпе проходит взволнованный гул. Насмешки. Любой дурак знает, что стоит начинать с красного или черного, постепенно, если удача позволит, поднимая сумму, а потом уже можно и по номерам раскидать, наконец отдаваясь на волю случая.
Глупость. Абсолютная. Потому что в этой игре, с точки зрения знаменитого бейсболиста, нет никакого смысла, и искать оный так же бесполезно, как пытаться отыскать ту самую омежью логику. Гораздо проще и приятнее поддаться настроению и не жалеть того, что имеешь. Сегодня Джон уже выиграл один из мелких покерных турниров, так что ему точно есть что терять.

Крупье улыбается, - ему положено, - запускает шарик на колесо и еще раз оглядывает толпу в поисках дополнительных игроков. Толпа, кстати, действительно собралась не малая, и не трудно заметить в честь чего. Сидящая напротив женщина, видимо, успела сорвать не мало. Аккуратно разложенные фишки высятся по ее правую руку, но внимательный, цепкий взгляд, шарящий по полю в поисках приглянувшегося номера говорит лишь о том, что заканчивать она сегодня не собирается. Чужой природный, лесной запах заполняет ноздри Шимея, и тот чувствует как вскипает в груди тот самый альфовый азарт. Общество другого, возможно более сильного, опытного противника его злит, но эта злость привлекает. Так, наверное, мечтает вцепиться врагу в глотку бойцовый пес.
- Два ноля, - обращается он к ней глядя сверху вниз, - Будет два ноля. Я знаю это.

Отредактировано John-Shimei Hisakawa (7 марта, 2016г. 08:17:49)

Эта женщина - сильная альфа. Запах ее, поначалу ненавязчивый, доходит до Шимея даже сквозь обонятельную дурость, рожденную приемом лекарств. По-хорошему, не стоит шутить с тем, кто заведомо сильнее. Темноволосая альфа двигается расслабленно, не торопясь, но в этой неторопливости Джон, наметанным глазом, замечает отмеренную, опасную четкость. Грация хищника, уверенного в том, что никто не посмеет напасть со спины. Потому как если даже найдутся те, кому захочется попытать удачу, та в этом деле вряд ли станет им способствовать.
Что-что, а удача сегодня рядом не только с бейсболистом, но и с этой альфой, которой совершенно не жалко поставить собственные деньги на то первое попавшееся число, которое ей кидает в этом ничего не значащем разговоре незнакомец. Такое пренебрежение Джону претит.

- Все ставки сделаны, - крупье останавливает тех, кто тянется кинуть хоть еще одну фишку, и теперь всем остается только с замиранием сердца ожидать падения шарика. Тот крутится, все медленнее и медленнее, по своей золотой колее, и наконец с тихим стуком выбирает себе место. На дисплее высвечивается значение. Два нуля. Теперь Джона хлопают по плечу, удивляясь его "неимоверной удаче". Неизвестную альфу хлопать по плечу зрители, судя по всему, остерегаются.

Джон не помнит точно, сколько успел кинуть на понравившееся ему значение, но теперь у него в тридцать пять раз больше денег. Впрочем у незнакомой альфы тоже, и крупье приходится расстараться, отсчитывая им обоим более дорогие фишки. Бейсболист задумчиво вертит в руках кругляшку со значением в 500 кредитов. По-хорошему, нужно забрать накопленное и уйти домой, по дороге отметив выигрыш в одном из многочисленных местных баров. Он может даже устроить всему бару вечер за его счет, и не сильно от этого обеднеет. Впрочем там, за толстыми стенами казино, его не ждет ничего нового, а тут, совсем рядом, находится тот, кто, похоже, с этим совершенно солидарен. Гадать о причинах чужого поведения не стоит, - уж в этом деле действительно легко просчитаться, - поэтому лучше просто остаться и посмотреть, на какие еще безрассудства способна незнакомая альфа с сильным лесным запахом.

- Ставлю все. На два нуля, - похоже, что окружающие думают, что он идиот, но это не имеет никакого значения, - А вы?
Это абсолютное безумие. Во всяком случае ставка производит именно такое впечатление. На деле же это не более безрассудно, чем ставка на любое другое число: начинается новый цикл, который никак не зависит от предыдущего, и выпасть может все, что угодно. Два нуля в том числе.
Джон смотрит незнакомце в глаза, - взгляд у нее, кстати, тяжелый, - но альфа более не делает вызова, а всего лишь ожидает ответа. Бейсболист привык уважать тех, кто умеет бросаться в омут с головой.

Отредактировано John-Shimei Hisakawa (17 марта, 2016г. 00:52:10)

Собственное душевное томление и скука в чужих темных глазах находят свое закономерное отражение. Чужая усталость и чужое равнодушие настолько сильно, что даже почти осязаемо: Джону кажется, что стену отчуждения вокруг темноволосой альфы можно огладить рукой. Подобное бейсболисту знакомо, - он и сам не лучше, - но как это часто бывает, похожие черты, почти отражение, смотрящегося злят. Эту стену отчуждения альфа строит и сам, старательно, ежедневно, стоит ему только ступить ногой за порог собственного дома. Привычка, правда, имеет свойство становиться природой, и спустя годы Джон уже и сам не способен соприкоснуться с тем глубинным, что кто-то именует "сердцем", а кто-то - "душой". За своей жизнью он следит, чаще внимательно, чем нет. Та медленно, неумолимо, беспросветно проходит рядом, и он не понимает за что и зачем ему надо за нее хвататься.

Крупье, как приличного человека его профессии, совершенно не интересуют причины чужих поступков. Все на два нуля - ну и пожалуйста. Лишь бы успели и ему откинуть в сторону пару фишек, а уж на это у альфы всегда хватает времени. Делает свою ставку и неизвестная женщина, перед этим старательно отсчитывая ту сумму, которую ей все же стоит унести за порог этого второсортного заведения. Тринадцать, черное, и два нуля. Теперь можно почти ощутить не только стену, отделяющую личное пространство женщины от обступившей ее толпы, но и напряжение, которое в этой толпе пробегает короткими искрами: возгласами и сдавленными смешками.
- Ставок больше нет, - сказана привычная фраза, привычно крутится по своей колее маленький шарик, но Джона разбирает совсем не привычное для него раздражение. Темноволосая альфа скучает. Смотрит на экран телефона, проверяет сообщения, и ей, похоже, совершенно все равно на то, какое из своих лиц сегодня ей покажет фортуна. Нет в этом ничего странного или плохого, - он и сам столь же равнодушен, - и все же почему он не может иначе? Почему не может она? Или такие глупые игры для них обоих, пусть и по разным причинам, уже не несут никакого смысла?

Шарик совершает свой последний, медленный круг почета, и плавно сваливается на сектор с номером. На мгновение игровой стол накрывает гнетущая тишина, последние миллисекунды ожидания, ну а потом слышна вздохи удивления, хохот, и улюлюкание. Джон даже не сразу понимает, что по плечу хлопают именно его. Два нуля и два раза подряд - какое совпадение! Какое безрассудство, какая, в конце концов, удача. Бейсболист, правда, не отрывает взгляда от женщины напротив. Этот поступок, этот выигрыш будут чего-то стоит, только если эта альфа хоть немного, но выйдет из себя. Ему этого страстно хочется, как, наверное, ему страстно хочется хоть что-то в этой жизни прочувствовать.
Альфа, однако, почти уверен, что не добьется от незнакомки ничего. Та соберет свои деньги, тех у нее действительно осталось не мало, и скорее всего покинет это казино, чтобы вернуться сюда совсем скоро, а возможно не вернуться никогда. Как легче было бы ему знать, что ее решением будет руководить злость или обида.
Как легко было бы ему знать, что именно обида заставляет его, снова и снова, возвращаться к игорному столу.