Когда-то его сны были безумно яркими. Пускай и совершенно безыскусные, лишенные изящества людей образованных и сведующих, они все же поражали своей способностью так глубоко задействовать все органы чувств, включая даже само сердце. Немыслимые цвета, немыслимые формы в самых простых событиях, немыслимые ощущения от самых простых действий и явлений. Вот только теперь осталась лишь пустота. В какой-то момент его жизни весь мир стал враждебным, отравив черным страхом каждую вену сновидений. Словно Апофиз, он пожирал измерение за измерением, и даже долгое лечение не могло его остановить. Явившееся благо не уничтожило захватчика, а убило всех вокруг. Весь мир снов.
Поэтому ему больше ничего не снилось. Сон был похож  на провал памяти, когда одна из личностей брала верх. Раян и поныне не мог бы с уверенностью сказать, что спит. И если бы не чуткий надзор его доктора, быть может и в самом деле он бы и не спал. За прошедшие годы это стало для него столь естественным. Как будто у Эмиля была какая-то неведомая магия, одна лишь которая могла бы защитить альфу от любых бед. Сияющим куполом в ночи, она впитывалась через каждое касание в самую кожу, умиротворяя лучше любого транквилизатора. Раян искренне верил, что такое целебное присутствие Эмиля не случайно, ведь они предназначены друг другу. Этим он объяснял все, что казалось самому доктору таким необычным. Он чувствовал, когда Эмиль просыпается, чувствовал это так явно! Возможно, конечно возможно, что причина была лишь в обостренном душевными болями чутком сне. Но Раян хотел верить, что само его сердце знает, когда доктор спит или бодрствует.
Он был невесомым. Просыпаясь, совершенно не оставлял шагов, стараясь не будить Раяна. Он почему-то всегда просыпался раньше, всегда засыпал позже и иногда альфа думал о том, что Эмиль и вовсе не спит. И это добавляло ему какой-то необъяснимой схожести с духом. Легким солнечным духом...Он словно проходил сквозь дверь, так легко умудрялся открыть ее, не выпустив ни единого скрипа. Но даже всей этой невесомости было достаточно, чтобы заставить Раяна открыть глаза.
Альфа увидел как встает на место ручка на двери, пустую, заправленную постель и Эмиля не было рядом. Отчего-то это вызвало столь много щемящей тоски и потребности увидеть доктора прямо сейчас, что глаза стали так по-собачьи печальны. Он приподнялся на руках, лохматым движением ладони расчесывая над ухом, а затем пружинисто сполз с постели, выходя след за Эмилем.
В это утро он чувствовал его запах особенно хорошо. Невидимой нитью аромат тянулся к ванной комнате, увлекая Раяна за собой. Альфа прикрыл глаза, полагаясь лишь на нюх, следуя за призрачным проводником вплоть до самой двери, которая оказалась...
Закрытой...?
Раньше Эмиль никогда не закрывал дверь в ванной, зная, что из хорошего отношения, даже если Раян и зайдет, то не будет тревожить доктора за пологом душевой комнаты, а просто будет сидеть рядом, чтобы чувствовать эту "неясную близость". Но теперь, в одно прекрасное утро, дверь была просто напросто защелкнута, так что удары по ручке и слепое вгрызание в металл с попыткой на нем повиснуть - не дали плодов. Впиваясь ногтями в дверь, он заскулил, сползая на колени перед дверью, своим печальным воем выражая свою тоску по доктору. Прижался щекой, опуская тяжелый взгляд и начал нервно скрестись, прислушиваясь. Но с другой стороны двери не было ни звука воды, ничего иного, даже вдоха. И в короткий момент Раяну показалось, а не ошибся ли он? Может и нет за дверь его любимого Эмиля?...
Но запах не мог обмануть. По неясным причинам он становился все сильнее, заставляя Раяна жадно втягивать воздух, буквально растворяясь в столь сильном аромате жасмина. А ведь раньше он никогда не чувствовал такого. Не чувствовал, что этот запах вдруг становится чем-то большим и вместе с его распространением в воздухе так отчаянно учащается его сердцебиение. Что-то тягучее разливалось в крови, заставляя каждую мышцу налиться силой, так что от переизбытка чувств, Раян вдруг ощутил невыносимое, как будто забытое чувство. Вся потенция, которая убивалась лечением, блокаторами (да чем только ее не травили!) вдруг вернулась с такой силой! И никогда не пытавшийся сдерживать свою сексуальность Раян просто в исступлении запрокинул голову, хватая губами воздух и дыша так шумно, что Эмиль просто не смог бы этого не услышать. Подушечки пальцев сползли по двери, это было затишье...перед бурей.
Инстинкт, обостренный в псевдо-личности до предела заставил его с силой ударить обоими руками по двери. Он обрушился всем телом вместе с ударом, издавая странный, животноподобный вой. Суженные зрачки нервно дрожали, как и все его тело, которое буквально забилось в столь безумной близости доктора. О, он кажется мог услышать даже совсем беззвучные вздохи! И от этого, он не мог закрыть рта, буквально истекая слюной, ведь в каждый миг он ощущал как она может смешаться с безумным, подавляющим всякий разум, течным запахом доктора.
В единый миг все чувства словно померкли, выбив из Раяна и тоску и любовь и преданность. Животное было животным. И оно не ведало ничего кроме безумного желания...
.

Отредактировано Ryan Sorge (9 февраля, 2017г. 10:15:13)

Ты можешь разговаривать со мной...создавая звук вокруг моей головы? Когда он бесстыдной вибрацией расходится по комнате, задевая мою кожу. Мы так привыкли, что твой голос способен унять хаос в моей голове и рассеять алчных демонов подсознания, но что теперь? Что делать, доктор, если ты и сам...становишься частью этого безумства, с каждой секундой позволяя ему разъедать твой ровный тон. С колкой усмешкой твой альфа отступает от двери, едва передвигая лапы...Ты открываешь дверь...И волна уносит нас обоих...
В широко раскрытых глазах как будто совершенно нет прошлого. Я очнулся сейчас, не зная, как я пришел к этой точке, не понимая, какой путь я выбрал вчера или два года назад. Мое сознание проявилось в миг, когда твой влажный запах проник в самые глубины моего разума, просто разрушив весь этот эклектический замок иллюзий, не пощадив ничего. Ведь это такой способ лечить меня... Уничтожать... все.
Всякая мысль отошла на задний план перед бесстыдством природы. И в иступленном взгляде померкло все, что создавалось людьми: предрассудки, стыд, заржавевшие страхи. Ты был воплощением сладкого зова, который поднимался с самого дна. Твой запах был беспощадной штормовой волной. И цепи упали.
Как будто прежде не было ничего, ни унижений, ни боли. Я поднялся перед тобой чистым, освобожденным в своей первичной сущности. И протянув ладонь, я сжал твое запястье до мучительного удушения, делая последний шаг. Лишь он был нужен, чтобы наши тела соприкоснулись, создавая резонанс с силой окончательного приговора.
- Я хочу тебя...
Этот поцелуй мог разорвать. Разбрасывая глухой рык и жадные вздохи, он паразитировал на твоих губах, словно насилу заставляя раскрываться, впуская в себя мой воспаленный похотью язык. Наши зубы скрипели, как скрипели бы острые прибрежные камни двух столкнувшихся островов. И за край наших ртов растекались струи неконтролируемой влаги, словно этой гавани было так мало для всего бушующего океана, водоворотом скреплявшего нас, стаскивающего к самому центру. И закрывая глаза, я ощущал как податливо ты запрокидываешь голову, позволяя мне оставлять раскосые царапины жадности на тонкой...беззащитной коже...
И мне не нужно ничего, чтобы знать в этот момент, как ты принадлежишь мне. Властными сжатиями пальцев на твоих бедрах я пробираюсь сквозь тонкую ткань домашней одежды, бесстыже задирая ее, чтобы взгляду открылись прежде спрятанные чресла. И только едва заметная дрожь в моих руках, дрожь чувственных подушечек выдает как долго я хотел ощутить тебя так близко. Ощутить, как ты весь измазываешься, покрываешься чем-то, связанным со мной. Как легко спадает ткань, когда я отталкиваю ее, а затем и тебя.
Мы обрушиваемся странным сплетением прямо на пол и мое тело нависает над тобой, не давая ни секунды без жадных укусов.
Я хочу видеть ее. Сползая пальцами к твоей заднице, я хочу раскрыть тебя, увидеть как ты это делаешь. Как ты способен достигнуть такой степени поддатливости, что твое нутро само откроется мне, исторгнув сладкую влагу. Я хочу безбожно растянуть тебя еще сильнее, видеть как между разбросанных ног и соблазнительных мышц ты истекаешь...омега...
Ты можешь ощутить его? Мой напряженный член, твердый настолько, что кажется не было всех этих безумных месяцев, когда блокаторы давили мою природу. Забыл ли я какого это, быть словно налитый свинец и сжимая пальцы у самого основания, закрывать глаза, ведь даже мои прикосновения кажутся мне настолько невыносимыми, что я даже не сомневаюсь...Я утрачу сознание, когда ты сожмешь меня в своем жадном теле. И я хочу этого...Прижиматься к тебе ноющим стояком, тереться и источать интимный запах еще сильнее. Я хочу давить твое тело, чувствовать как ты не можешь дышать подо мной, как ты так невыносимо подавлен мною, разложенный в этой тесной комнате. И придушивая твое горло железной ладонью, мне нравится смотреть в твои глаза, когда моя вторая рука бесчинствует в твоем паху.
Ты влажный...И потому так легко вталкивать в тебя пальцы, сгибая их, натягивая эфемерно сжатые стеночки, терзая сильнее, сильнее! Ведь ты так изменился, доктор. Ты стал совершенно иным, куда пропала твоя холодная возвышенность над всем хаосом моих безвольных чувств? Ты стал животным. Таким же животным как и я сам...

Отредактировано Ryan Sorge (10 февраля, 2017г. 21:53:24)

Ты увидишь диафильмом перед глазами все мои лица. Как дрогнувшие чешуйки, будто на рекламном щите, сложатся в совершенно другую картинку. Из одного в другого, оставаясь самим собой - это недостижимая мечта шизофреника, но столь реально это сейчас, когда в унисон каждый из них вдыхает твой запах. И есть ли что-то более значимое в жизни альфы, чем этот миг? Чувство обладания над омегой, беззащитным по своей природе. И дело совсем не в том, что ты слабее или хрупче, нет. Не в этом слабость омеги, а в его предрешенной судьбе...И есть ли в этом что-то злое?
Когда крепкая ладонь ползет по твоей руке, а через мгновение ты уже стоишь на едва дрожащих коленях, бессильно упираясь рукой в бортик ванной. И по твоей безупречной спине лазерным преследованием скользит властный, обезумевший от обладания взгляд. Сквозь обнаженно сжатые зубы пробивается тихое рычание, когда я сжимаю твою задницу, словно оттягивая мгновения, чтобы заставить тебя потерять счет времени...Этот момент подвисает в воздухе, ведь ты не знаешь, когда это случится, не видишь системности в моих действиях, не знаешь, что я жду лишь одного...Поддаваясь какому-то издевательскому инстинкту, я выжидаю, когда ты потеряешь бдительность, когда обернешься, словно пытаясь понять, почему я медлю, и вот тогда...
Болезненное проникновение пронзит тебя настолько, что из моих глаз прыснут потоки лавы.
Ты представлял его? Думал ли ты хоть иногда о том, какого это - отдаться мне? Какого забыть о том, что сзади к тебе жмется психически больной, потерявший всякий контроль над собою? Какого это, счесть всех их позволительными...а может быть. Причина в тебе? Может быть причина в твоих собственных адских глазах? И когда мой член пронзает твое нутро с этим ощущением разрыва, ты закрываешь глаза и раскрываешь рот лишь в подобии крика. Но в истинной своей сущности, это лишь счастливый...безумный стон...
Мои руки обхватывают тебя, одна обнимая за лоб, другая за грудь. И вжавшись грудью в твою спину, я раскосо смотрю на тебя, издавая низкое рычание и касаясь зубами твоей щеки. Тяжелый, испещренный венами ствол удерживает тебя со мной, и в ушах уже почти погас этот всплеск, издаваемый излишками влаги. И может тогда ты услышишь...

Механизм секса. Как глухие и равномерные толчки. Между ними лишь рваные выдохи, между ними лишь короткие судорожные движения, в которых у тебя нет свободы. Мои руки, мое тело - это оковы, это коробка часов, от которой так глубоко отбивается каждый удар. И поначалу ничего особенного неправда ли? Пока ты раскрываешься, пока эта боль застилает глаза, ты не можешь понять, насколько это в действительности хорошо. Нам просто нужно больше!
Запрокидывается голова...И в одном из стонов, что я роняю рядом с твоими губами, ты ощущаешь мою зависимость. Ты хочешь раствориться в этом чувстве. И я не боюсь это сделать. Закрывая глаза я понимаю, что все, чего так желал - уже здесь. В твоих судорожно сжатых мышцах, в жадных всхлипах и нет ничего. Нет будущего! Нет прошлого! Лишь настоящее, лишь бесконечное движения в твоем теле, взрывающееся блестящими воплями удовольствия в моих глазах до ополоумевших слез. Обладание! Истинно желанным... любимым человеком...может быть бесконечно безумным.
Ты вздрагиваешь? Мне нравится это...То, с какой силой твое тело толкается вперед, с каким глухим звуком ударяются наши бедра. Это звук барабана в нашей композиции. Это ритм, на который ложатся гитарные вздохи и переборы клавиш фортепиано. И в крови разливается сладкое тепло от очередного приступа удовольствия, заставляя схватить тебя, прижать сильнее, поднимая над этой землей. Прогибаясь, твое тело как ручка амфоры оставляет изящный силуэт, позволяя пальцам пройтись по всей твоей груди, по обнаженному животу...Ладонь движется медленно и властно, словно придавая твоему изгибу нужную форму и окончаивается на твоей шее, но не придушивая, а словно направляя. Направляя твое лицо к моим губам, где их ждет безумный поцелуй, в котором твое тело не перестает вздрагивать от каждого резкого проникновения.
Давай раскусаем друг друга, давай сделаем это дико и безумно, не обращая внимания на стекающую слюну, на то, что мы зовемся людьми! По нашему телу ползет эта болезнь, поднимающая температуру, напрягающая мышцы, нам нужно опомниться, но все что мы можем, лишь в беспамятстве трахаться на холодном полу ванной, связывая руками наши вздрагивающие тела. И между нами нет никакой слабости - ни твоей, ни моей. Мы больше не слабые люди, мы звери и сила в нашей крови! В нервных фрикциях, в истекающих языках и бессмысленном мычании в поцелуе. В твоих влажных бедрах, в пульсирующей плоти, которая рвет твое нутро в приступе похоти и исступления. О, нет ничего человеческого...
Лишь рев.