Убедить отца было непросто. Первым же условием после возвращения Вивиан домой стал тотальный контроль над ее передвижениями – вернее, за их полнейшим отсутствием. Дорога в "Орхидею" ей отныне была закрыта, как и всякая другая возможность выезжать в свет. Все, пусть и немногочисленные, запланированные на это время встречи были отменены – по состоянию здоровья юной Монтгомери. Вивиан совсем не была против, но...

..без "но". Она понимала беспокойство отца, и не желала ни волновать его еще больше, ни снова оказаться в сырой, пропахшей железом комнате. И все же, юная мисс была в смятении: и их с отцом пустующий дом наполнился мягкими тонами контрабаса.

Первые дни она боялась засыпать – и семейный врач прописал ей сильные седативные, не без оснований полагая, что похищение сказалось на психике хрупкой леди. Но даже под препаратами тревога не уходила полностью, а сны ее пахли грязью и мятой, ставшей символом невинного по своей сути, но все-таки обмана. Нестабильное состояние нервной системы отразилось и на физическом состоянии – прежде регулярный и ровный цикл оказался нарушен, сбившись почти на неделю, добавляя тем самым дополнительных поводов для переживаний.

Как только первые боли уступили место долгожданному спокойствию, Вивиан все же обратилась к отцу с просьбой посетить дом Лау. Врач подтвердил Майлзу, что общение с друзьями пойдет ей только на пользу – равно как и временная смена обстановки. Под усиленной охраной и под личную ответственность Доминика Лау Вивиан покинула родной дом – ненадолго, с обязательным наказом возвращения засветло. Отказываться от защиты было бы глупо, и девушка безропотно согласилась со всеми требованиями отца.

В доме, однако, практически никого не оказалось. Охрана пропустила кортеж на территорию Виллы, и экономка – она же кухарка, нянечка и просто мастер на все руки – сообщила Вивиан, что хозяин дома еще не вернулся с работы, а Лау-младшего только-только уложили спать. Кивком головы поблагодарив женщину, юная Монтгомери прошла в гостевую залу, где было почти так же тепло и уютно, как она привыкла дома. Разместившись на мягком диване, она какое-то время провела в одиночестве – охрана осталась следить за территорией. Их присутствие никогда не стесняло Вивиан, но сегодня она была благодарна за этот пиетет к ее личному пространству.

– Мисс Монтгомери, может быть, чая?

Медитативное состояние мягко прервано голосом экономки. Вивиан поднимает на нее глаза, долго и задумчиво смотрит – а затем отказывается кивком головы.

– Благодарю. Я хотела бы сама, – поясняет она, поднимаясь с места. Доминик не будет против, что она немного похозяйничает в его владениях – в конце концов, это всего лишь чай. Переходит на кухню, ставит воду на подогрев и ищет заварочный чайник. Скользит пальцами по бежевой столешнице, открывает шкафчики один за другим, пока наконец не находит пузатое стекло в одном из верхних. Улыбается точно доброму другу – и, увлеченная поисками, совсем ничего вокруг не замечает.

Отредактировано Vivianne Montgomery (15 сентября, 2015г. 12:22:33)

Только ахнуть и успела, когда с громким звоном разбился стеклянный чайник о пол, а неудержимая сила согнула ее пополам, выламывая руку. Здоровенная ладонь накрыла губы, не давая даже вскрикнуть. В нос бьет запах сырости, и паника охватывает с головой, когда в голове всплывают недавние события: тогда она тоже не могла пошевелиться и закричать, тогда тоже пахло затхлостью. Против воли слезы бегут из глаз, а колени подгибаются. Ей страшно, и настоящий ужас заставляет ее дрожать в руках неизвестного альфы.

Боль в руке вынуждает сдавленно застонать и рефлекторно прогнуться в спине, но вырваться она не может – могучие руки держат крепко. Вивиан почти готова умолять, лишь бы прекратилась пытка, лишь бы не повторилась снова история.

Старается думать логически, перебороть панику, нахлынувшую удушливой волной. Разве может в доме Лау кто-то навредить ей? Доминик и его люди не позволили бы похитителю пробраться на Виллу. Сделать вывод не удается – все это не укладывается в голове, но мысль о друге позволяет немного прийти в себя.

Дрожащей рукой тянется к ладони, накрывшей губы, цепляется за огромные сильные пальцы. Не может расцепить хватки, и пытается вывернуть лицо – прижимается щекой к столешнице, прячет освободившиеся, должно быть, по доброй воле альфы губы ладошкой. Боится закричать, даже зная, что тотчас же с улицы прибежит ее охрана, неотступно следующая за молодой госпожой. Не гордость – испуг диктует ей, как следует поступить, и Вивиан тихо шепчет свое имя.

– Я Вивиан.. Монтгомери, гостья... Доминика Лау, – голос трепещет, а в едва слышных звуках мольба о свободе. Здесь не должно быть чужих, – повторяет сама себе, лелея надежду, что "свои" не станут продолжать мучение, когда узнают, кто она. Это просто недоразумение, – пытается убедить себя Вивиан. Просто недоразумение, ведь так?..

Отредактировано Vivianne Montgomery (16 сентября, 2015г. 17:19:17)

Поджимает губы, когда в памяти всплывает еще одна ассоциация – все с тем же похищением, такая яркая, что Вивиан боится даже моргнуть, уверенная: хоть раз закроет глаза, и все вокруг станет таким же темным, как и в прошлый раз. Совсем как в кошмарном сне, когда пытаешься закричать, но ни звука не вырывается из сдавленного невидимой рукой горла.

Второй раз в жизни с ней обращаются так грубо, и впервые – настолько откровенно: властно и самоуверенно касается альфа невинного тела там, где прежде даже врачи были предельно деликатны и осторожны – что уж говорить о других людях, которым прикоснуться к Вивиан Монтгомери было не дозволено вовсе. "Прекратите", – мысленно умоляет она, дрожа в его руках – и не сразу понимая, что дрожит не только от страха.

Словно услышав безмолвную просьбу, альфа отпускает ее руку, и Вивиан успевает выпрямиться и прижать запястье к груди, прежде чем все та же непреодолимая сила разворачивает ее. Наконец-то она видит его – высокого, широкоплечего и уверенного в себе. Обхватывает одной рукой все еще ноющее плечо, а взгляда не может оторвать от темных глаз напротив. Пытается ускользнуть от его рук, по-хозяйски ощупывающих ее тело, – и лишь упирается в кухонный гарнитур.

Холодок пробегает по всему телу от его слов, а после бросает в жар – смущение и страх сковывают движения, не дают мыслить рационально. Закричать, – вспоминает Вивиан, и хочет отвести взор, но так и не может прервать зрительного контакта. Ей достаточно закричать, и ее защитят.

– Я закричу, – тихо шепчет вместо этого, рефлекторно сжимает колени и цепляется пальцами за край столешницы. Дышит тяжело и часто, а сердце так громко стучит в груди, что, кажется, даже альфа слышит. "Закричу", – обещает она, даже не осознавая, что лжет: не посмеет. Не захочет.

– Мисс Монтгомери, все в порядке? – Неожиданно звучит голос экономки. Вивиан все так же пристально смотрит на альфу, не решается ответить, но понимает: женщина услышала звон разбившегося стекла, и спустилась со второго этажа, чтобы помочь гостье.

Отредактировано Vivianne Montgomery (17 сентября, 2015г. 13:29:53)

Не может сопротивляться – мужчина настолько сильнее, что сдерживается лишь своей доброй волей, но никак не ее попытками отпрянуть. Вивиан напрягается, сжимается, намеревается опровергнуть его слова и закричать – но чужие губы накрывают ее собственные, чужой язык хозяйничает во рту. Упирается ладонями в грудь, силясь оттолкнуть, – все тщетно. Понимание, что именно собирается сделать с ней альфа, должно было бы отрезвить ее мыслью об отце и его планах на ее замужество, но оно, напротив, возбуждает сильнее, обещая то, чего хочет любая половозрелая омега.

Но первый раз она представляла себе совсем не так, а безымянный альфа настолько отличается от мужчины ее фантазий, что Вивиан снова и снова с несвойственным ей упрямством стремится отстраниться, прервать момент отвратительной ей близости и неприятный ей колючий поцелуй. Он держит крепко: ни дернуться, ни вскрикнуть, ни даже вдохнуть не может юная леди.

Мужчина рычит, и Вивиан вздрагивает, чутко реагируя на резкую перемену его настроения. Снова замирает перепуганной птицей, дышит ртом, опаляя жаром поросшую щетиной щеку – боится лишний раз шуметь, но не способна затаить сбитое дыхание. Альфа смотрит требовательно и властно, но девушка не может выполнить его приказ – не понимает, чего он ждет от нее. Разве может леди говорить такие слова? Разве может она даже подумать подобное о милейшей женщине, что приглядывает за Джошуа, пока отсутствует по работе Доминик?

Молчит растерянно, ответы ищет в дикости его звериного взгляда, не находит и смущается еще больше. Тянет ладонь к губам, сжимает мышцы таза, словно хоть так надеясь закрыться от него, и едва не плачет.

Дверь на кухню открывается, и Вивиан не видит лица экономки за широкими мужскими плечами.

– Все в порядке, – неуверенно лжет она, напрасно надеясь, что голос не дрогнет.

Отредактировано Vivianne Montgomery (17 сентября, 2015г. 22:16:35)