• ВНЕШНОСТЬ •
› рост/вес: 150/ 47-49
› цвет волос: каштановый
› цвет глаз: светло-голубой
› особые приметы: россыпь веснушек на пол-лица

Амели – маленькая, не слишком худая, выглядящая и одевающаяся как подросток, девушка. Она из людей чей возраст вообще неохотно следует за протекающем временем. Со спокойным, глубоким взглядом, направленным то ли куда-то вглубь себя, то ли куда-то в даль незнакомую и недосягаемую.  Её лицо как правило хранит задумчивое выражение с тенью улыбки на губах, при этом Амели – обладательница яркой живой мимики. Отдельно стоит отметить улыбку, улыбается девушка столь разнообразно, что легко может заменить этим своим умением необходимость отвечать собеседнику, такие у неё разные получаются улыбки, но всегда очень теплые и мягкие. Мягкость вообще чувствуется практически во всех её движениях, хотя они, как и мимика изобилуют различными жестами и привычками, как например любовь прикрыть рот ладошкой во время смеха. Во время передвижения часто уходит в астрал, поэтому нередко может споткнуться, налететь на кого-нибудь или что-нибудь, треснуться мизинчиком со всего размаху об угол – вещь вообще излюбленная. Рядом с ней, так и так, следует все острое - убрать, углы – скруглить, предметы ненадежной конструкции – спрятать подальше, т.к. напорется, убьется, обожжется, опрокинет, разольет, любой каприз; её неуклюжести с рассеянностью пределов нет, это - вещь доказанная, проверять на достоверность не стоит, ну, или почти нет. Удивительно, как такого человека вообще взяли на работу, но, по правде говоря, всё не так плохо…если Дюпон соизволит себя контролировать, а контролировать свои разрушительные способности у неё выходит не то чтобы не всегда, в общем, она старается, крепко, сильно, от души, думаю, только слепой не увидит следы этого старания, и то, стоит прислушаться к ощущениям, не заискрило ли где? Такой рядом с девушкой запредельный уровень напряжения, а ещё краска заливающая лицо настолько ярко, что начинаешь сомневаться: нормально ли всё или вот уже пришло время вызывать докторов. В общем, после существенных убытков, пережитых их маленьким делом в первую неделю, а также полученного нагоняя, омеге доверили должность курьера и постарались сделать место работы как можно более безопасным: для Амели, для имущества, для цветов, для покупателей. Что, всё же, хоть и не оказалось панацеей, но, в принципе, более-менее уберегло бюджет от её разрушительной деятельности, всё равно ведь отстранять её от столь нежно любимых цветов и бесполезно, и жестоко, и неправильно, и всё равно, вряд ли чем хорошим в итоге закончится - упрямая, как и все омеги, все равно сделает по своему, набедокурит, расстроится и долго будет работать над последствиями, оно надо?
У неё теплого, каштанового с рыжинкой цвета мягкие волосы легкие как пух. Амели носит каре, за которым, в общем-то, и не следит, а смысл? Волосы как раз достаточно тонкие, чтобы держать нужный объем без её вмешательства. Впрочем, чего уж говорить об укладке, если девушка даже особо не утруждает себя их хотя бы просушить. Она нередко может выскочить из дома с сырой головой, словно так и должно быть. Это при том, что, в общем то, за собой она следит, и стабильно тратит время, чтобы подкраситься, да и косметику держит при себе. Что парадоксально, при ухоженном внешнем виде, Дюпон спокойно может проглядеть дырку, или вымазаться в чем-нибудь по дороге, ну, или если опрокинет на себя что-нибудь, или навернется с велосипеда или еще что-нибудь, вариантов не тысяча, но выбор, всё же, есть. По этой причине на вещи приходится чистить по тысяче раз, а ещё на них можно заметить следы не слишком аккуратного любительского ремонта, т.к. не то что на покупку новых, на сам нормальный ремонт пришлось бы тратить кругленькую сумму, ну и думаю ясно, что вещей дорогих и женственных у неё в гардеробе раз, два и обчелся. Тихо мечтая о одежде, которой будет не страшно ничто, даже такой генератор неприятностей и травмоопасных ситуаций как Амели, но пока это за гранью мечтаний приходится одеваться во всё то же, что и простые смертные. Чаще всего Дюпон носит спортивный стиль: джинсы, майки, кофты и легкие рубахи, шорты и широкие спортивные штаны, мягкие кеды. Она любит вещи заношенные настолько, что можно смело назвать их второй кожей, удобные, такие по-домашнему уютные; и хоть в силу умеренной худобы на ней неплохо смотрится практически всё, в женственных вещах она себя не представляет. Юбки, платья...для них нужна талия, груди, штуки там всякие...с предпоследним у неё так вообще беда. Ну хоть бедра вроде есть и ладно, в остальном у Амели фигура всё ещё не складная, и чем дальше, тем меньше девушка верит, что таки обзаведётся приятными округлостями...хоть где-то. Поскольку, при условии, что она уже сколько лет общественному транспорту предпочитает свой старенький велик, ни особой мышечной массы, ни попы орешком Дюпон накачать так и не смогла.
Вообще она далека как от шаблона омег худых-худых, почти хрустальных, на которых ветер слегка подует, и они уже близки к тому чтобы рассыпаться на тысячу осколков; так и от омег-сногсшибательно-сексуальных она далека даже больше, они вообще её персональный повод для желчевыделения и зависти (а в переходном возрасте еще и неиссякаемый источник комплексов для неё, и кровавого геморроя и километров вымотанных нервов – для родителей); от омег по спортивному подтянутых она, как ни парадоксально, тоже далека; она – омежка плюшевая, с щечками, с ямочками, небольшим! пузичком, и мягкими лапками. «Там, где дрябло, там и нежно!» - говорит себе Амели и продолжает зарядку, с нежной тоской поглядывая на висящий на стене плакат с COTY, но злобная реальность таки шепчет: «человеком-сексом» ей не стать…
Еще у Амели вечно холодные руки с тонкими пальцами и маленькими округлыми ноготками. Кожа у неё очень мягкая, смуглая, загар с неё сходит очень неохотно, а ложится наоборот быстро и почти не обгорая. Из-за чего к августу девушка начинает сильно напоминать негритёнка, а к концу осени все еще остается бронзовой.
По словам папы-омеги, лицом она - абсолютная копия своего отца, те же выразительные разлетистые брови, длинные густые ресницы, большие миндалевидные глаза, тот же вздернутый нос, те же полные чувственные губы, даже веснушками и прозрачной голубизной глаз девушка пошла в альфу.

• ХАРАКТЕР •

Иногда (пока папа не слышит), девушка шутит, что, когда её родители собрались делать ребёнка, один конкретный представитель слабого пола явно решил прикорнуть/сделать бутерброд/спасти мир, так или иначе очевидно халтурил, поскольку Дюпон даже характером пошла не в него. Хотя, характер – вообще тема спорная, поскольку оба её родителя, всё же, личности весьма энергичные, а она в своей внешней отстраненности – интроверт с большой буквы И.
Будучи с Амели плохо знакомым, можно счесть её замкнутой, что так же далеко от правды, как Земля от Деметры. Наоборот, она неравнодушна к людям, их проблемам и переживаниям, очень отзывчива к просьбам. Вообще стоит отметить, что к возложенным на неё поручениям девушка подходит с изрядной долей ответственности, стараясь концентрироваться только на нем и даже! самоотверженно бороться с собственным витанием в облаках. Да, доли упорства на своём нелегком и полном шишек пути омега не лишена, а заодно полна энтузиазма для свершений на пути самосовершенствования. Вознаградить бы её героические победы в бесконечной войне с персональной рассеянностью аплодисментами, вот только её очевидные труды, зачастую не очевидны никому кроме неё.
Сколько Амели себя помнит, ей легко давалось умение найти к человеку подход, она знает, как поддержать друзей и знакомых. Но она же, сколько себя помнит, – девушка сдержанная и тихая, которой явно самого детства не хватало уверенности в себе, отчего от неё такого поведения редко можно ожидать. Да, Дюпон больше склонна к размышлениям, созерцанию окружающего её мира, чем к активному участию в его делах, а ещё к забывчивости, задумчивости, неуклюжести и многому другому, в общем Амели может быть, как созидательным, так и не слабым деструктивным фактором. Неожиданностью так же может стать, что она – человек очень впечатлительный и остро реагирует на события будь они хорошие или плохие, может прибывать после них ещё долго в возбуждённом состоянии; вот только все эти переживания – внутренние и могут ничем кроме как шальным блеском в бегающих глаз, да нервозности в движениях не выразиться.
Но так-то да, она не то чтобы любит одиночество, просто омеге в нём комфортно, уютней ей только со своей парой. Хлоя вообще исключительнейший человек в жизни Амели, импульс переведший её жизнь, и её саму из статики к динамике, толкнувший к тому, чтобы раскрыться перед миром, чего бы она сама никогда не сделала. Не из неуверенности или страха, эти чувства у неё как раз находятся в состоянии атрофированном, как и инстинкт самосохранения; скорее появление Хлои в её жизни дало девушке понять, что просто она это может: быть храброй, быть энергичной, быть заводной, дурной и легкомысленной, быть бестолочью и свинтусом, быть сентиментальной, быть забавной и озорной, даже стервозной, агрессивной или ревнивой она тоже может быть; и могла бы и раньше. А ещё, конечно же, быть желанной. Настолько что легкое касание заводит как хорошая прелюдия, когда едва воздух не искрит, и не получается думать в ее присутствии о том, что есть жизнь за спиной. Только рядом с Хлоей Амели стала осознавать себя как самодостаточную личность, не чью-то частицу, не хвостик родителей, и уж тем более не хвостик Хлои, а именно саму себя – взрослую, разностороннюю омегу по имени Амели Дюпон. И самое забавное в том, что эти перемены имеют характер произвольный, протекают сами по себе без стороннего вмешательства, просто от того факта, что где-то есть один совершенно особенный человек, живёт с тобой под одним небом, дышит одним с тобой воздухом, и тебе даже не важно близко он или далеко, потому что, сколько бы вас не разделяло тысяч километров или световых лет, ты остаешься его теплом согрета, ведь это – твой истинный.
Кстати о чувстве самосохранения и страха вообще, они родимые не то чтобы прям зачахли в зародыше, но определенно испытывают определённые проблемы, становясь непрекращающимся источником переживаний для близких. И непонятно: бесстрашная она такая, или просто слишком тупая, чтобы дать опасности оценку. Как с тем же велосипедом: нет чтобы смириться со своими выпадами в астрал и просто топтать землю ножками, Амели таки выпросила его себе через многочисленные кровопролитные акты терроризма над родительской душевной организацией. Ну, вроде как за…порядка девяти лет эксплуатации транспорта и отеческого спокойствия, убитых и тяжело покалеченных пока не обнаружено, хотя пара прецедентов, всё же, была.
Пожалуй сильней своего верного педального коня девушка любит только их с Хлоей цветочный магазинчик, а ещё фотографии. С фотоаппаратом она носится почти так же, как и с цветами. Фотографируют практически всё и всех без разбора, за что иной раз может оказаться в неловкой ситуации, но до сих пор находила из них выход не тревожа близких. Любит потом обклеивать особо понравившимися фотографиями места своего обитания, а пару раз устраивала в магазине благотворительные акции в духе: "купи понравившееся фото за 1-10 кредитов, пожертвованные деньги пойдут в фонд такой-то и так далее". Ещё у Амели есть один пунктик, не то чтобы всё должно быть прям идеально, но красиво-то точно. Обожает захламлять симпатичными ей вещами свой блог и, опять же, места своего обитания, если это конечно возможно. Не прочь смастерить что-нибудь сама, тихонько увлекается голографией, пошло это всё так же от вечных проблем с одеждой, но особых планов на этот счёт не строит, всё-таки учеба не совсем её конек: там страшные предметы, там страшные люди, там страшные подъёмы ни свет, ни заря, ужас, одним словом. Это при том, что трудиться она умеет, спокойно терпеливо выполнять работу – с этим девушка прекрасно справляется, за счет чего определенных вещей и добивается, допустим держаться на плаву в года учебы - это при условии, что успеваемость у девушки выше средней почти никогда не поднималась.
Что забавно, оценку своему труду она дать просто не в состоянии, да на примере тех же фотографий, у Амели есть определенные критерии, по которым фото может быть признано понравившимся, но едва она предпринимает попытку оценить его со стороны, всё, финиш, мышление плавно останавливается, критерии вдруг теряют свою значимость либо вовсе отметаются, занавес. И так всегда. Возможно поэтому ей было так не просто еще в школе, в различных творческих направлениях, да даже фотография и интерес к голографии, сама по себе очень маловероятно, что девушка выведет что-нибудь из вышеперечисленного на профессиональный уровень. В общем, Амели – классический «тормоз» и львиная доля её сил уходит на то, чтобы этот свой недостаток сгладить.
Ещё можно отметить одно её интересное умение – засыпать. Не отключаться в одну секунду, словно севший аккумулятор, а скорее что-то вроде навыка молодого отца: засыпать где угодно, как угодно, в любой позе, в любой плоскости, на любой поверхности. Впрочем, пользуется им она нечасто, так как ранее за здоровым сном неустанно бдели родители, весьма плодотворно кстати, сумев впоследствии приучить ещё маленькую омегу к здоровому образу жизни; так что и повзрослев девушка старается не засиживаться допоздна, да и чего уж говорить, сладко поспать она любит почти также, как и вкусно поесть.
Амели – человек сильно привязанный к своему дому и близким, очень семейная. Ей тяжело дается разлука с родителями и братишкой, поэтому даже став съехавшись с Хлоей она часто навещает своих, стабильно оставаясь у них хоть раз в неделю с ночевкой.

• БИОГРАФИЯ •

Что ж начать можно с того, что её родители омега Максимилиан и альфа Томас – оба мужчины, оба из семей среднего достатка, крепкого такого: не совсем уж зажиточные, но и у черты бедности особо никогда не бывавшие. И если альфа являлся степенным приемником традиций семьи, за прошедшие полвека воспитавшей плеяду талантливых врачей Берлинского района, то омега был отпрыском простых работяг, территориально расположившихся в южной части Портового района, достаточно взбалмошным надо отметить, поскольку до того, как этих двоих свела жизнь, успел наворотить дел. История прозаичная: роман, течка, залет. Как оказалось, любовь была недолгой, а ребенок партнеру вовсе не был нужен, учитывая, что оба еще были молоды, оба еще даже не окончили своих институтов; всё это, а также страх за свою молодость, привело к тому, что молодой Макс решился прервать незапланированную беременность, несмотря на уговоры близких не делать этого, а также предупреждение врачей, что это решение может в дальнейшем сказаться на здоровье его или возможных детей, если они, конечно, будут.
В общем оно сказалось. Забеременеть у него долго не выходило, когда руки опускались, Максимилиан оглядывался на мужа – такого уверенного в том, что у них всё получится и проникаясь его спокойствием продолжал попытки. В итоге всё же они смогли, но долгожданная новость не несла облегчения, ребенка еще предстояло выносить и так хотелось, чтобы кроха родился здоровым. Беременность прошла в волнениях, омега подписывался на все возможные тесты едва они становились доступными лишь бы узнать: с его сыном или дочкой всё будет в порядке.
У них родилась девочка, как показали обследования – маленькая, абсолютно нормальная по всем имеющимся результатам девочка. Если это Максу и стало спокойнее, то не слишком, едва взяв на руки Амели он понял: за дочь ему теперь не перестать переживать никогда.
Томас продолжал поддерживать супруга, они вместе бдительно следили как росла и развивалась их омежка. К двум стало вполне очевидно: малышка очень плохо шла на контакт; но она разговаривала, иногда попадала в точку, иногда – нет, пыталась общаться и была всё же далека от того, чтобы быть признанной больной. Опасаясь не столько за дочь, которая регулярно проверялась у докторов и пока специалисты не решались ставить конечный диагноз, сколько за мужа, чье беспокойство грозило перерасти в паранойю, Томас ничего кроме как продолжать твердить своему омеге, что некоторая отсталость в развитии – не такая уж и редкость для детей и при грамотном подходе ничем не опасна и единственное нужное и эффективное лекарство, которое ей действительно необходимо – внимание и ласка, сделать не мог.
Сама же Амели всего этого даже не вспомнит, словно переживали не за неё, хотя возможно это «лекарство» оказало своё действие. Её жизнь вообще лишена драматизма если с её стороны посмотреть. Её воспитывали в любви, ей позволили расти так, как она могла, её поддерживали, на ней никогда не пытались поставить крест или наоборот ожидать слишком многого. Когда ей было около трёх они всей семьей перебрались из Берлинского квартала, на территорию Портового района, отец сменил практику в респектабельной частной клинике на место в государственной больнице, хоть и неплохой, но все же остававшейся менее престижной и денежной чем его предыдущее место работы. Зато семья могла наслаждаться близостью океана и его невероятным воздухом, а также куда менее давящей атмосферой самого района. А ещё его омега и дочь могли чаще видеться с роднёй.
Переезд определенно шел на пользу, Томас с удовлетворением наблюдал ещё не слишком заметные, но уверенно начинавшиеся перемены в семейной жизни. Словно кто-то открыл окно и жаркий океанический воздух ворвался к ним, унося с собой хворь и тревоги. На сердце у главы семейства стало ощутимо легче: он чувствовал, что поступил верно, что они на месте, там, где им, по сути, следовало быть изначально. Еще только обустраивалась, семья очень много времени провела на открытом воздухе, на побережье практически жили. Конечно от Робинзонов они были далеки, агрессивное излучение Реи, да и дела насущные вносили свои коррективы в их пребывание на побережье, но всё же это время столь сильно отличалось от привычного их уклада в Берлине, что сперва казалось сном, от которого ему чем дольше – тем сильнее не хотелось просыпаться. Это длилось всего несколько недель, кажется совсем короткий срок, как обыкновенный отпуск, и, между тем, такой длинный и насыщенный. Ярче всего в памяти альфы отпечаталось мгновение, когда его дочь впервые увидела океан, мгновение, когда они только-только вышли из зеленых зарослей, оставили последние завязшие в прибрежном песке деревья, когда бескрайняя синь горизонта от края и до края наполнилась сиянием солнечных бликов на волнах. Когда глаза маленькой омежки засияли так же ярко как те блики. Томас всегда улыбается если случается вспомнить тот взгляд: совсем не счастливый, лицо её было наполнено таким ужасом напополам с удивлением, что глаза девочки грозили выпасть из орбит; ребенок был в таком шоке, что мог лишь стоять с раскрытым ртом: она впервые оказалась лицом к лицу с величием морской стихии, впервые – со столь необъятной громадой неба, и силилась лишь понять – что это? Но впервые мужчина видел у дочери такой осмысленный взгляд, и сейчас, с годами, ему всё сложнее дается вспомнить, сквозь призму этого мгновения, как глядела на них Амели раньше: словно подернутыми пеленой, большими глазами она смотрела отстраненно, не совсем понимая, что происходит, как будто они общались на иных языках, девочка возможно и пыталась понять, чего же от неё хотят взрослые, но тщетно; а в тот миг словно встретила тех, кого могла понять, или, вернее, тех через кого смогла понять: папу, отца, мир. Этот переломный момент Томас готов считать вторым рождением младшей Дюпон.
Осела семья в паре переулков от «гнезда» на Монте-Роза где обитало большее количество родственников, впрочем, какое угодно расстояние в этих улицах перестает ощущаться в данном случае, все-равно целые районы живут как одна большая очень пестрая семья; такой большой организм, дышащий едино, и стоит чему-то случиться в одной его части – об этом вскоре узнают в остальных. Даже в самом переулке чувствовалась близость Посейдона, слышался его шум и крики чаек, а ещё жизнь тут не прекращает своё кипения никогда, в любое время суток звучат веселые голоса, смех, звуки посиделок, и даже когда наступает видимая тишина, все равно в ней продолжает жить эхо ушедшего дня – уже шорохами, шепотами, тихой музыкой или шелестом ветра. Ей практически сразу после переезда подарили Мягкого Сэра Бонни, карликового крольчишку, на примере которого объясняли, что такое «заботиться», что такое «беречь», что такое «отвечать». А простая, оживлённая жизнь на Монте-Роза, не стихающая никогда, незаметно и очень быстро приняла к себе маленькую молчаливую девочку Амели, может и не сделав её сильно разговорчивее, зато научив очаровательно улыбаться, не робеть рядом с людьми, которых ей доводилось видеть впервые, ведь таких в Портовом районе немало, вслушиваться в крики чаек, море, голоса людей, не просто смотреть - жадно впитывать окружающую её жизнь.
В школу они с папой шли вместе: Амели – учиться, Максимилиан – учить. Хоть он и не вел класс дочери, в курсе её дел он мог быть постоянно и имел возможность её школьную жизнь направлять по мере неадобности. Впрочем, устраивался он туда не из жесткой необходимости, а скорее так, на всякий случай и комфорта ради, эту же школу он заканчивал сам, и преподавательский состав по большей части не успел смениться. Дюпон был спокоен, его опасения не подтвердились, учебный год начали без предполагаемых трудностей, и его девочка была не хуже других детей. Если когда-то беда и была, то она уже давно миновала.
Ну может успехи в учёбе ей великих академических свершений не сулили, но родители относились к этому спокойно: когда ребенок начинал по этому поводу переживать, Макс уже сам утешал маленькую омежку, что не затем он её, в общем-то, рожал. Точные науки давались особенно плохо, но как младшей, так и в средней школе девочка почти со всем справлялась, располагая к себе учителей трудолюбием, то, что большинство детей осваивали «с наскока» она брала методическим повторением и выполнением заданий. А что не брала, ну и ладно, все равно на среднем уровне её успеваемость держалась – для поступления в учреждение специализированного профиля ей хватило. Что касается общения с другими учениками, Амели особой инициативы не проявляла, но и изгоем в классе тоже не ощущалась, держалась особняком, стабильно по вечерам делилась впечатлениями о минувшем дне.
Веселее стало, когда девочка начала созревать, появились подростковые проблемы, претензии, даже пара скандалов была, хотя как скандалов, маленьких, скромных таких скандальчиков. По большей части посвященных внешности, велосипеду, живности, и так, по мелочи, что-то в духе: «ты меня зачем с такою попой родила?!» и «вы не имеете права нарушать мои права!». К правильному питанию и спорту приучили, велосипед купили. Хотя это тоже был достаточно нервный этап в жизни Максимилиана. "Велосипед" - в одном контексте с Амели звучит то даже как, грозно, звучно, с характером! Не звучит? Ну значит вам повезло, или вы с другого района. Портовый-то это событие будоражило не хуже Йоля. Неделю так точно. Ну хорошо хоть Портовый, а не Лондонский квартал или ещё страшнее - не один из районов Старого Берлина. Также, немного ранее отгремела еще одна трагедия локального масштаба: на 7 году жизни, в глубокой старости почил Мистер Мягкий, пусть земля ему будет пухом, алюминь, хоронили всей семьёй, поминали – улицей. Ну, правда достаточно скоро его место занял пушистый черный кот Кот – создание весьма красивое, ласковое, но не особо блещущее умом и напрочь лишенное грации представителей семейства кошачьих. Животные ведь – отражения своих хозяев, верно гласит народная мудрость?)
Ещё перцу в семейный быт прибавлял тот факт, что помимо иных прелестей подросткового периода у девушки появились поклонники, и течка. И даже сложно определить, что было хуже. Пара альф волновала скорее родителей, чем Амели, её то вообще ничего не волновало. То ли это был способ их отшить, то ли просто весьма качественно и долго тупила. Но на папу-омегу одна только мысль действовала как тряпка на быка. А если без шуток, меньше всего для своей дочери он хотел повторения своего горького опыта, поэтому гипертрофированная опека с которой он гонял ухажеров, наматывал на руку километры нервов родителей ухажеров, самой Амели, близких, себе, в конце-то концов, чтобы уж никому точно обидно не было...проводил бесконечные лекции на тему контрацепции, что дочь вскоре могла сдавать их как зачеты в устной форме, даже ночью, даже с побудки, ну, в общем, он, наверное, единственный чья опека имела в этот период основания. И течка. Как родители и педагоги по половому воспитанию ни старались, но преодолеть барьер своей застенчивости и принять свою природу, с которой ей ещё предстояло жить у младшей Дюпон не получалось. Короче, с течкой тоже носились как курица с яйцом, начав подыскивать сопроводителя едва ли не с первых уроков оного предмета и уже подготавливая семейный бюджет к серьезным тратам, грозившим неплохо его так подъесть, впрочем, как-то экономить на здоровье дочери никому и в голову бы не пришло, родители бы оплачивали его услуги  столько, сколько бы этого требовала ситуация. И о сопроводителе: знакомство омеги с ним началось далеко не накануне течки, и вплоть до неё она считала представительного мужчину коллегой отца, проявляющим к ней умеренный интерес. Удивилась она не то чтобы сильно, но неожиданно это всё-таки было. Впрочем, с выбором родителей девушка была согласна. Альфа был весьма деликатен, нежен, в целом выполнил свою задачу добросовестно, сумев помочь преодолеть юной омежке этот непростой для неё этап в жизни, не оставив ей никакого неприятия к процессу. Некоторое время он помогал Дюпон и дальше, но в какой-то момент девушка уже сама отказалась от его услуг, впрочем, связь эти двое продолжили поддерживать, периодически созваниваясь узнать как обстоят дела у него и его бывшей подопечной.
В один прекрасный день, Амели встретила Хлою. Да, всё влечение и магнетизм можно обосновать одной лишь наукой, то, что нередко даже меж истинных счастье возводится долгими трудами, всё в тот момент, слышанное и не слышанное ранее об этой сказке, было отметено в дебри сознания: истинные – не истинные, пара – не пара, не волнует, занавес, аплодисменты. Ещё даже не сказав ни слова, встретившись только глазами – у Дюпон словно мир перевернулся, или решил вдруг рухнуть прямо на неё. «О, Небо упало» - единственно, что осталось в голове у оглушенной Амели, пока она текла к Лефевр сквозь толпу как вода, существуя в этот миг лишь в глазах Хлои. Прошло почти четыре года с их первой встречи, а Небо всё-также падает, и в такие моменты единственное, что она может – таращиться на свою пару с бескрайней нежностью во взгляде, словно она в самом деле больная. Со стороны может смотреться жутковато, но подобные заскоки уже давно перестали пару удивлять. Хлоя – её мир, с которым, в отличии от окружающего она умеет разговаривать, без слов, вот так, просто стоя и растворяясь в синеве таких любимых глазах.
Они встретились, когда Амели только зачисли на первый курс Продвинутого моделирования в техникуме, на набережной всё в том же Портовом, прогуляли весь день стабильно забив на имеющиеся у обеих планы. Дружеское их общение длилось недолго, с неожиданно легкой подачи Дюпон «дружить» начали в горизонтальной плоскости. Родители же пребывали в тихом шоке от происходящего с дочерью, если она и так-то раньше в облаках летала, то сейчас просто не хватало бегущей строки во лбу: «Автопилот включила, уехала далеко, надолго, целую, крыша». На вопросы чуть позже опомнившихся родных вместо ответов просто был беспардонно притащен предмет обожания, даже не представлен, просто притащен. Возможность разбираться между собой девушка эти троим предоставила, читай как: все от неё зависящее сделала; с чем старшие успешно справились. Видя масштабы развернувшейся «беды», все что от парочки потребовали: во-первых, проследить, чтоб Амели хоть как-то доучилась, прежде чем планировать семейную жизнь; и во-вторых, чтоб не убилась пока не отпустит. Что они в общем-то и выполняли до выпуска, встречаясь в свободное от учёбы время.
Сейчас же Амели Дюпон живёт на втором этаже цветочного магазина Хлои, работая там же, влюбленная до беспамятства в эту жизнь и эту женщину, забрав с собой не столь давно приобретенного крольчонка по кличке Круассанчик, стабильно навещает родителей и родившегося полтора года назад маленького братишку-альфу Ханса, а также пытается привести в порядок бардак в голове и внутреннем мире, в общем, живёт и радуется жизни.

ОБ ИГРОКЕ

Отредактировано Amelie Dupont (3 января, 2017г. 19:59:40)