Майская ночь с третьего числа на четвертое, со среды на четверг, только вступала в свои права, когда во двор больницы под мерный рокот затихающего мотора вкатился оранжево-чёрный спортивный байк. Запарковав его на свободном месте скудно освещённого двора, Маэль стянул с головы шлем и глянул вверх на горящие окна, тщась уловить в них знакомый светловолосый силуэт. Зачем? Он сам не знал, просто интересно было.

  Неделя гона прошла для альфы в сумбуре и отвлечении на пахнущую жаркими майскими маками и спелой сливой брюнетку-омегу и её третий с плюсом размер прекрасной фигуры, но в опустении последних дней оказавшийся омегой же мужчина со скептичным и холодным взглядом вспоминался всё чаще. Ланкастер придирчиво оценивал свой интерес и его природу, приходя в конечном итоге к мысли, что дело все-таки не в притяжении полов. Иди речь о постели, между брюнеткой и доктором он без сомнений выбрал бы брюнетку. На этом Маэль с облегчением выдохнул и успокоился, отделив для себя зерна от плевел. Ну и пусть, что альфа и омега, простому человеческому общению же это не мешает.

  Маэль, во всяком случае, имел надежды это простое человеческое наладить. И потому здесь и сейчас снимал с заднего сидения две пристегнутые к нему ремнями пластиковые термоупаковки для пиццы, обещавшие двенадцать часов сохранения температуры внутри. Пластиковые запечатанные стаканчики с кофе в специальных накладных пазах обещали всего восемь. Пусть традиционно благодарные пациенты после выписки приносят врачам тортики и алкоголь, но Ланкастер решил отойти от шаблонов и сделать ставку на собственные представления о том, чего может хотеться работающему человеку в середине суточной смены. И конечно, это была совсем не та пицца, которую привезли бы из ближайшей забегаловки.

  В задумчивости пощупав ладонью плечо — спустя полторы недели после вывиха оно все еще было фиксировано, но уже мягкой поддерживающей повязкой, — Маэль с предписанной ему врачом осторожностью отстегнул коробки и взял их в руки. Доктор Джефферсон, проводя вторичный осмотр пострадавшего, высоко оценил чистоту вправления. От него-то, удивившегося знакомой фамилии, альфа и узнал о профессоре Ричарде Мэйвисе и семейном центре репродуктологии этой династии врачей. Но двадцать шестая муниципальная? В канву медицинской элиты это никак не вписывалось, что только больше подогрело интерес Ланкастера.

  Что у этого доктора Мэйвиса специфические отношения с жизнью и окружающим миром, Маэль уже успел заметить. И с трудом согнал с лица улыбку предвкушения. Он особенно любил это редкое в его жизни чувство настоящего желания, стремления к чему-либо. Ланкастер мог сказать за себя достаточно ясно, что подобного стремления взаимодействовать с кем-либо он не испытывал уже давно. Не мудрено, жизнь чаще сносила его со сверстниками и людьми похожих кругов. Знакомство с Итаном Мэйвисом выходило за рамки привычного и обещало ему новую страницу в жизни, новый потолок ещё не взятых достижений, дорогу к которым Маэль мог проложить только сам, своим умом и силами. Или не сможет — но тоже сам, для себя.

  Насколько возмущен был бы отец и поражена мать, реши он и в самом деле сойтись с Итаном как с омегой? Мысль была дикая, смешная, невозможная, но витала в воображении не без толики удовольствия, тешила его глубоко лежащее желание идти против и отвергать всё, что так щедро даётся, буквально впихивается в руки этой жизнью. Он, конечно, не решится сделать шаг за грань, сбросить натёршее мозоль на холке ярмо долга и обязательств. Но даже мысленно походить по ней, заглядывая в бездну очередного безумства, было приятно.

  Поднимаясь по ступенькам, Маэль тряхнул головой, собираясь с мыслями, только молочно-белый хвост длинных волос хлестнул по плечам туда-сюда.

  — Доставка пиццы! — бодро объявил альфа, с лучезарной улыбкой заходя в единственные открытые в такой поздний час двери приёмного покоя. — Где я могу найти Итана Мэйвиса?

  — Здесь, доктор Мэйвис! — первым со стула подхватился жизнерадостно улыбающийся Маэль. Придвинув тот к столу дежурного приемного покоя, Ланкастер еще минуту назад со вниманием и интересом слушал рассказы о буднях и порядках в дежурном отделении двадцать шестой муниципальной больницы.

  Разговорить Джоша юноше оказалось несложно. А заинтересованность даже изображать не понадобилось, ведь это было окружение, в котором жил и "варился" такой неординарный человек, как Итан Мэйвис, бывший для него сейчас объектом номер один. Доктор, хирург, готовый спасать среди ночи слетевшего на тротуар гонщика и тащить в больницу, чтобы только выполнить до конца свою работу, и при этом всём — омега, мужчина-омега. Маэль окинул его, вышедшего в приёмную, взглядом и подумал: не знай он об этой небольшой "особенности", то никакого омеги в этом среднем и глядящем на мир с мрачной усталостью человеке, за плечом которого стояла уверенность, и не заподозрил бы. А сейчас только об этом и думалось. Вот такой он — и всё это "омега". Удивительно, как бывает.

  Платить за пиццы Джошу, конечно же, не пришлось. Маэль бойко наговорил ему про особую акцию и опечаленно сообщил, что может отдать пиццу и кофе только лично в руки одаренному. И да, конечно, он будет ждать столько, сколько необходимо. Хотя дежурный наверняка пребывал в сомнениях по поводу присутствия "разносчика" в приемном покое, вскоре от них не осталось и следа. Маэль оказался прав в своих расчётах и надеждах, ночь была "тихая" и новыми поступлениями разбитых и покалеченных человеко-единиц не омраченная. Ланкастер помог ему скрасить скуку дежурства в этот поздний, предутренний час.

  — Прошу, — Маэль подхватил с края одной из свободных каталок коробки и преподнёс их доктору, в своей яркой убедительной манере улыбнувшись. — И спасибо вам ещё раз за вашу помощь, доктор Мэйвис.

  Похрюкивание медбрата за плечом скользнуло мимо гордого плеча Ланкастера, не впечатлив. Маэль был слишком доволен: ему удалось пустить трещинку по льду, покрывавшему загадочную фигуру доктора Мэйвиса. И пусть тот мгновенно взял себя в руки, но момент зажегшейся эмоции на лице — только первый шаг. Альфа сделал что-то, что запомнится и не забудется, оставил свой, может, не слишком радующий или положительный, но след. Он заранее понимал, насколько непростой задачкой будет втереться в круг общения Мэйвиса хотя бы на средней дистанции, чтобы получше рассмотреть его, чтобы узнать, чем он живёт, как и что он думает, как и к чему он относится и как смотрит на те или иные вещи. Ланкастеру было интересно — ему было необычно. То, чем, то есть кем был Итан Мэйвис, было необычно, такого больше нигде не показывают и не рассказывают. Терпение и труд всё перетрут, так был уверен Маэль.

  — Нет необходимости, мои мозги пребывают в правильном порядке — на неправильный шлем бы не налез, — с бодростью отрапортовался Ланкастер. — Но благодарю за беспокойство!

  Он как будто осветился этой благодарностью и польщенностью изнутри. Альфа приосанился всей своей молодой, наполненной энергией сухопарой фигурой.

  Как доктор не спешил браться за коробки, так и Маэль не спешил их опускать или как-то ещё придавать значение недолгой возникшей паузе, тикающей часами на стене в аккомпанемент подозрительному и пристальному взгляду серых глаз. Фиалковые напротив были светлы, спокойны и самую малость — лукавы. Не было в них такой прямоты и нарочитой простоты, как в словах Ланкастера.

  — И вам приятного аппетита, доктор, — теплым пожеланием проводил Ланкастер попрощавшегося Итана. — Только я не Сеня, я Маэль! — приложив ладони к лицу как рупор, но веселого голоса высоко не подымая, подсказал он, намеренно "не поведясь" на присказку. Тихо вздохнув, опустил руки и улыбнулся вслед.

  — Что? — всё так же полушутливо спросил Маэль у Джоша и его искренне любопытного взгляда.

  — Зачем? — молодой альфа перевёл погруженный в задумчивость взгляд вслед ушедшему доктору. Вернее, на дверь, за которой тот скрылся, и которая как будто хранила еще тень его присутствия. Левым ухом он все еще слушал медбрата. — А мне нравится. Сарказм, я имею ввиду, — он сопроводил пояснение жестом ладони. — Нечасто увидишь омегу, способного на такое. А тебе как? Нравятся вообще — омеги? Что о них думаешь?..

  Словно совершенно забыв в один момент о докторе Мэйвисе, Маэль переключился на Джоша, меняя русло темы. Тот был бета, обычный человек, далекий от мира запахов, питавших отношения альф к омегам и наоборот. И в какой-то степени Маэлю действительно было интересно. Он продолжал "разговаривать" Джоша еще, наверное, с час, прежде чем засобираться домой, поспать и выдохнуть. Первая часть плана была провернута успешно. А удивлённое выражение на лице Итана он еще долго не забудет!..

  А затем он приехал снова, и снова, и привёз не только уже пиццу с кофе, но и свежайшие пончики с сахарной пудрой для Джоша. Лед таять не спешил, удивляться Мэйвис перестал — должно быть, он скорее удивился бы, если бы Маэль вдруг не приехал в какую-то из смен. Этого-то Ланкастер и добивался. Но, конечно же, пока это была только первая капелька масла, первое касание рыбки к крючку, на котором еще рано делать подсечку. Ланкастер, игнорируя все благородство своей фамилии, продолжал смирно выполнять работу курьера.

  И не только: нескрываемый интерес подтопил Джоша чуть быстрее, тот поначалу с недоверием, но затем все охотнее пользовался помощью Маэля в ведении мелкой бюрократии приемного отделения. Альфе ведь было скучно так просто сидеть, пока его новый "друг" занят писаниной. Прилагая всю меру стараний, Ланкастер справлялся на отлично. А Джош, закусывая чай сыплющим пудрой вкуснейшим пончиком, с набитым ртом что-то охотно подсказывал и пояснял ему.

  Когда же скорой случалось привозить нового пациента, Маэль сидел в углу тише воды, ниже травы. Слушал и набирался знаний. И впечатлений о том, что происходит порой с людьми, тоже.

  Пришествие Марлен Буковски нарушило эту размеренность. Джош трудился внутри отделения над кем-то, умеренно пострадавшим в аварии, Маэль же сидел носом в смартфоне и играл в какую-то мелкую стрелялку, быстро-быстро водя и постукивая пальцем по экрану.

  — О? — он поднял голову на голос, хотя невысокие твёрдые каблуки красивой даже на работе женщины услышал раньше. — Доброй ночи, доктор Буковски.

  Маэль на ощупь выключил и отложил смартфон. Птенчик, как же. Альфа ответно посмотрел на альфу, и воздух в помещении на отрезке между ними наполнился легким дребезжанием. Не несущим, впрочем, какой-либо настоящей недружелюбности в своём характере. Только лишь о готовности Маэля общаться со старшей дамой на равных.

  — Вы просто-таки делаете мне предложение, от которого нельзя отказаться, — со светлой и добродушной мягкостью улыбнулся Ланкастер, вставая и убирая телефон в карман. — С удовольствием составлю вам компанию. Хоть я и не курю. Джош вряд ли скоро освободится... — Маэль взглянул чуть в сторону, за дверь приемного, откуда доносились звуки активной работы по выправлению чей-то очередной случайно покосившейся жизни. И снова прямо взглянул на Марлен.

  "Уже готовите рентгенологические оборудование для просветки моих скрытых намерений, а, госпожа Буковски?.."

  На рассуждения доктора Буковски о Джоше Маэль лишь улыбнулся широко, мягко блеснув белыми зубами и нескрываемым лукавством в глазах. Но ничего не сказав. Он совершенно сознательно пользовался этим качеством Джоша и его многословию и любви к свободным ушам был благодарен абсолютно искренне. Ненужные объяснения оказывались очень даже нужными. Будь Джош таким же молчаливым холодным букой, как пресловутый доктор Мэйвис, черта с два беловолосый альфа стал бы в приемном отделении таким "почти своим", узнаваемым в лицо и уже никого не удивляющим своим присутствием. Всегда вежлив, всегда услужлив, всегда готов помочь и исчезнуть с глаз долой, когда мешает — Маэль умел быть хорошим мальчиком, когда ему это было надо, хорошим просто до безупречности и невероятности. Удивительно, сколько талантов в человеке открывает такое, казалось бы, простое и  дело, как поставленная цель.

  Он вышел с доктором Буковски в темноту и вдохнул свежий и тёплый запах чистого ночного воздуха, в высоте которого бледно просматривалась россыпь мерцающих звезд. Где-то сейчас, в этой же больнице, оставшейся за их спинами, трудился над очередным пациентом омега-доктор, так чётко и до предельного эффекта наступивший на хвост молодому альфе. А может, не оперировал, а за бумагами сидел в своей ординаторской. Или делал что-то ещё, что Маэль не знал, как назвать, имя мало представления о внутреннем устройстве и быте больницы. Пицца и кофе ждали на столе в приемной, поскольку Джош был занят, а это именно он всегда сообщал Мэйвису по телефону, что к тому прибыл гонец с едой.

  — Ну почему тунеядствую? — парень откликнулся, снова расплываясь в улыбке. Приятной, тёплой, вежливой. Явно не раз он видел себя в зеркале и практиковался затем, чтобы выглядеть на все сто — не только по факту хороших внешних данных, но и в эмоциях тоже. — Я учусь. Будто вы сами студенткой не были, доктор Буковски, — шутливо укорил он, переводя стрелки. — Знаете же прекрасно, как ходят на пары после дискотеки на всю ночь... А я вот, — облокотился на перила Маэль и бросил на альфу веселый взгляд снизу вверх, блеснув глазами из-под падающей на лицо чёлки, — вместо дискотеки плюшками балуюсь.

  Он подмигнул Марлен, дескать, вы понимаете, к чему я. Вот только как она понимает на самом-то деле? Наверняка решила ведь, что Маэль приударить решил за её коллегой. С которым её саму связывает что-то не слишком однозначное. Что стоит за этим приглашением покурить, побеседовать с глазу на глаз, ревность? Маэль смотрел с любопытством и не отводил взгляда. Возраст возрастом, опыт опытом, но из них двоих мужчина-альфа всё-таки он. Вершина "пищевой" цепочки авторитетов в "поедании" одними людьми других...

Отредактировано Maël Lancaster (22 сентября, 2017г. 20:52:01)

  — Так вы же были студенткой медицинского, — не растерялся Ланкастер. — Где медицина, а где администрирование и управление, — юноша сделал жест наподобие "снимаю шляпу". — Ведь целые легенды ходят о том, сколько учёбы приходится выдержать на вашей специальности. А на нашей так, ерунда. Для тех, у кого голова на плечах, разумеется, — спохватился он, чтобы не слишком приуменьшить свои заслуги.

  — Медиком-то я бы так не смог, чтоб и учиться, и сюда ездить, но ведь я не медик. А вы мне так с размаху да печать на лоб, анамнеза не собрав. Куда же вы так торопитесь, доктор Буковски? — Маэль не смог не отбрыкнуть это его за живое задевшее, сказанное решительным и категоричным тоном альфы "активный прогульщик". Правду ей рассказывать он не собирался, стремясь блюсти образ благопристойный во всех отношениях. На лбу у него не написано, как он учится. А докопаться до истины об отце и сделать выводы, так то ведь надо целенаправленно копать. И там не будет никаких фактов, кроме домыслов. Но, похоже, доктору Буковски и сейчас ничего не мешает их формулировать в количестве.

  — КПД? — Маэль наклонил голову набок, делая вид, что не понял вопроса. Не по смыслу, но по сути. — Не знаю. А в чём вы полагаете его измерять? — переадресовав вопрос, Ланкастер очень внимательно посмотрел на женщину, как студент смотрит на почтенного профессора: в терпеливом и полном надежд ожидании знаний и всеохватывающего просвещения, возлагающем венец ответственности на голову собеседницы.

  — Ну, может, клин клином вышибают? — Маэль двинул бледной белой бровью. — Если вы так намерены считать меня прогульщиком, то почему это должно быть синонимом неудачника? — альфу хоть и задело осквернение его прекрасного и светлого образа, но сбить с дороги не смогло. Он наступал в ответ. — Если доктор такой законченный трудоголик, было бы как минимум странно пытаться впечатлить его на его же профессиональном поле, — с этими словами Ланкастер показательно развёл руками. — Или, погодите, я понял — у вас каждый, кто пропускает больше занятия в семестр, считается за прогульщика?.. — пока еще в шутку, со смехом спросил он.

  Непонятные цели доктора Буковски, которой невесть зачем потребовалось докопаться до его недостатков, зарождали внутри грудной клетки родничок раздражения. Вот же! Небось, только того и добивается, чтобы вызнать у него какие-нибудь промахи и поскорее доложить Мэйвису, что его внимания такой "ученичок" не заслуживает. Точно ревнует же, и пусть не говорит, что нет — начерта тогда лезть?.. Будто Ланкастер жаловался на неприступность Мэйвиса и просил у неё помощи. Не просил же! Сам бы, шаг за шагом, медленно, но добился своего. Для высоких скоростей у него есть трасса, захватывающая дух, а улиточными темпами ввинчиваться в доверие доктора Мэйвиса... почему бы и нет, если ему это и впрямь так интересно?..

  — Вода камень точит, — не уступая прямому взгляду альфы, Маэль расправил плечи, держа голову ровно и непреклонно. На сжавшихся челюстях игранули желваки: да что она вообще о себе удумала! Благодетельница хренова, теперь еще и попрекает, что он-де сбил ей настроение на доброе дело. Чтобы потоптаться по противнику, все средства хороши, что ли?..

  — Если бы вы и впрямь хотели это сделать, вы бы провели, а не дразнили меня этим! — пришлось Маэлю повысить голос в спину уходящей Марлен. — С чего вы взяли, что Мэйвису нужны только ущербные, ему что, пациентов мало? Или лишь бы хоть в чём хуже вас был, а там пусть идёт и балуется? — в голосе молодого человека зазвучала едкость. Не нужно было бить два пальца об асфальт, чтобы понять: он-то как раз смотрит на альфу, как на соперницу, неизвестно как перекрещивая в своей голове "научно-познавательный" интерес к Мэйвису и его отношения с коллегой, которые как раз могли бы считаться "личными".

  — Так я с ним не лямуры крутить приехал, чтоб вы знали, это вы себе можете оставить! Давайте, идите, наговорите обо мне всего, чего сочтёте нужным соврать, — последние слова альфа раздраженно процедил сквозь зубы, рывком отворачивая голову и выдыхая сквозь зубы.

  Да с чего он так завёлся, право слово? Гон ведь уже прошёл. Но Марлен Буковски удалось отлично его разозлить. И всё бы ещё ничего, если бы не это "могла бы, да не хочу, страдай теперь, какой ты негодный", презрительно задирающее нос над его возможностями. Не будь она женщиной, он бы просто врезал ей в этот нос за такое, хоть и считал, что драться — плохой вариант, и не любил так рисковать. Ох-х... Вскочить в седло, сжать руку на рукоятке руля и умчаться отсюда, утопив педаль газа. Пусть скорость всё заглушит и уведёт за собой. А он и без Марлен Буковски с её фальшивой милостью как-нибудь разберётся, как ему подобраться к Итану. Не одними её руками открываются двери в хирургическое отделение...