Был приятный сентябрьский вечер, ни ветра, ни тучек на небе. По обыкновению Ноа провёл весь день дома, лишь раз высунувшись за порог, чтобы взять почту из ящика. Но даже этот короткий переход закончился неприятной стычкой со внешним миром. Ноа облаяла собака. Не слишком крупна или злая, но богатое воображение юного параноика мигом превратило кудрявую дворняжку в адскую гончую с капающей с клыков кровью, и горящими глазами.
"Он сожрёт меня! Непременно кинется и отхватит кусок!" - в панике думал юноша, когда прижимая к груди коробку, мчался обратно к дому.
Чуть позже, когда первое впечатление прошло, Ноа было стыдно за это. Тихонько выглянув за дверь, он обнаружил что псина никуда не делась, а шарилась о двору в поисках хоть чего-нибудь. В знак примирения парень выставил на крыльцо миску с говяжьей вырезкой, но встречаться с собакой лицом к лицу так и не рискнул. Просто вернулся к себе в комнату вместе с коробкой и, наконец-то, вскрыл. Это были долгожданные краски. Очень редкие и дорогие, заказанные на деньги, которые отец е так давно подарил Ноа на шестнадцатилетие. Столько флакончиков! Уже сами они были произведением искусства.
"Красота..." - не только подумал об этом, но и беззвучно повторил, улыбаясь, а затм привычным движением скрутил волосы на затылке и закрепил первой попавшейся кистью.
Под впечатлением от подарка, юноша весь день провёл за мольбертом. Отчего-то краски упорно не хотели складываться во что-то определённое, так что это было скорее пробой пера, чем полноценной картинкой. Расстроившись, Ноа и оказался на подоконнике сразу же после ужина.
Крайне странное чувство... Парень приложил ладонь ко лбу.
"Может жар? Нет... вроде бы всё в порядке. Съел что-то не то? Да нет же, только вчера вечером приготовил..."
Взгляд скользнул на улицу. Слишком люблю для этого времени суток. Снова собака. В ошейнике...
"А где же хозяин? Ах, вот он. Довольно красивый мужчина, статный... в смысле... пёс. Крупный, породистый. Наверное, сильный. Ещё бы, с такими-то руками..."
Ноа сглотнул, не в силах оторвать взгляда от рук, державших поводок, по спине прошла дрожь, а потом неожиданный холодок, когда парень вдруг осознал, что представляет, как эти руки смыкаются у него на талии. В испуге парнишка едва не грохнулся на пол, до того резко попытался соскочить с подоконника.
"Не нормально... Это не нормально!!!" - Ноа зажмурился и замотал головой, пытаясь вытравить эту отвратительную мысль. - "Нельзя. Нельзя было соглашаться смотреть то ужасное кино! Глупый Эрас!!!"
Прикусив губу, Ноа скрылся в ванне, в надежде, что холодная вода вытравит неприемлемые мысли. Это помогло, так что спать юноша лёг во вполне спокойном состоянии. Кто же знал, что этот минутный бред окажется началом пока что самого жуткого события в жизни парня.
Два дня Ноа тихонько кусал ногти, не понимая, что и почему происходит. Вернее, было бы враньём сказать, что он не был знаком с собственной физиологией или не вооружён знаниями, полученными из книг и интернета, всё это, конечно же, было, но было совершенно не так! Никто не писал, что всё тело будет чесаться и едва ли не биться в горячке, требуя прикосновений. Чужих прикосновений! При мысли об этом хотелось плакать. А самое страшное, что бедному ребёнку было совершенно не с кем поговорить. Он бы просто не рискнул вываливать такое на голову отцу, который всю жизнь смотрел на детские проблемы, как на эдакую фигню, с которой отпрыски справятся самостоятельно. Братья и сестра тут тоже мало чем могли помочь. Куда этим брутальным альфам до проблем единственного омеги в семье?
Было плохо, но становилось только хуже. Горечь в горле, озноб и в такт сбившегося пульса стучащее в висках "хочу... хочу... хочу!!!". К моменту, когда на пороге объявился один из старших, Ноа и вовсе ничего не соображал. Наверное, именно по этой причине юноша и не смог сопротивляться, когда Винсент поволок его на прогулку в торговый комплекс. Этот лохматый здоровяк никогда не любил шляться по магазинам, так что на эти вынужденные вылазки старался брать компанию. Чем приятнее - тем лучше.
Как оказались в комнате? Докатили на машине. Ноа даже толком не помнил, как там оказался, зато точно помнил, как оказался в самом комплексе. Его едва не сбили с ног запахи. Это было слишком! Столько альф на один квадратный метр. И каждый (каждый!), как твердила паранойя, сейчас таращился на него и ухмылялся.
Пожалуй, только эта паранойя и не позволила юноше кинуться на ближайшего мужчину.
-Братик... - едва ли не плача прошептал Ноа. - Я тебя ненавижу! Ненавижу!
И парен рванул прочь, на улицу, врезался во входящего мужчину, короткое мгновение, такое длинное и безжалостное, одна мысль - наброситься на него. Но какой-то громкий звук вернул юношу в относительную норму, так что он снова рванул прочь и бежал до тех пор, пока не нырнул в какую-то дверь и не заперся в крохотной комнатке со швабрами и целой стенкой моющих средств. Это была истерика, отчаянная истерика человека, который никогда в жизни не подпускал к себе посторонних ближе, чем на несколько метров. Истерика и отчаяние. Что делать дальше? Сколько удастся здесь просидеть? Можно ли не выходить, пока всё не закончится? Ведь это кончится, правда? Должно закончиться!
Мучительно долго тянулось время, персонал комплекса уже приметил безбилетника в служебном помещении, попытались выковырять его самостоятельно, но не тут-то было, пришлось давать объявление по громкой связи, именно так старшему брату и удалось его найти. Немного уговоров сквозь запертую дверь, Ноа поддался на тихий и спокойный голос, пообещавший ему, что всё будет хорошо.
Когда дверь открылась, первым делом Винсент вытер лицо брата влажным платком, затем едва ли не насильно заставил проглотить что-то, воде как таблетки, и запить их водой. Пока они не подействовали, подхватил брата на руки и поскорее унёс из этого ужасного места домой.
Долго, очень долго Ноа просыпался в холодном поту, вспоминая эти ужасные дни, так же долго он не выходил из дома и упорно глотал таблетки даже без нужды. Но постепенно успокоился, правда, и по сей день не выходит из дома без запаса этих самых таблеток.