• ВНЕШНОСТЬ •

› рост/вес: 186 см/78 кг
› цвет волос: каштановый
› цвет глаз: карие
› особые приметы: шрам, диагонально пересекающий нос и половину лица; отсутствующий правый глаз; проколотое в двух местах левое ухо; безвкусная бородка

Барни типичный представитель человеческого подкласса с кодовым названием «долговязый и чертовски неприятный собой». Худощавый и бесформенный, мужчина усиливает впечатление от витающих вокруг него флюидов нездоровья тем, что весьма сильно сутулится и всю энергию тела концертирует в неприятной мимике и без того вызывающего раздражение лица. Передвигается неровно и порой нервно, хотя нисколько не смущается такому положению дел, усугубляя ситуацию практически постоянной жестикуляцией рук и вовсе непрекращающимися движениями пальцев. Обладая выражением лица законченно наркомана, радует глаза смотрящих людей отсутствием одного у себя. Почему радует? Потому, что выраженным презрением и надменностью в первом провоцирует у смотрящего желание выколоть и его.  В одежде неприхотлив, хоть и не позволяет себе резкую смену настроений в палитре особо ярких оттенков, преимущественно отдавая свой выбор простой куртке и джинсам, в которых выглядит ровно точно так же, как и большая часть населения планеты. Из того, чем можно будет отличить его труп при опознании – так это то, что Барни носит два золотых кольца в ухе и соответствующую им цепочку на шее. Характерная ему привычка зачесывать волосы назад, детерминировала не всегда рациональную (бывает, что даже в лютый холод предпочитает шапке свой естественный волосяной покров) неприязнь к головным уборам.

• ХАРАКТЕР •

Абсолютно беспечный и безответственный в первозданном смысле сих слов человек. Наряду со здоровой предприимчивостью и криминальным умом, сочетает в себе такие маститые элементы отторгающего симпатии толка, как неспособность вовремя остановиться и закрыть рот. Нисколько не умеет радоваться и сопереживать благополучию другого человека, ежели только не считает этого человека своим другом, коих ввиду особой специфики манер и способностей к общению приобретает в крайне малых количествах. Являет собой образ неисправимого оптимиста, ловко сочетающегося с ролью «деловитого» парня, предпочитающего добротной умеренности выражений едкое высказывание и подколку, призванные нанести не столько дискомфорт собеседнику, сколько привычное удобство себе. Смекалистый и наблюдательный за всем, что касается легкой наживы и авантюрного «приключения», он, в своем обыкновении, заблаговременно лишает себя путей к отступлению и, верою в лучшее стечение обстоятельств, считает себя удачливым человеком. Вопреки данному самовнушению, удачливым его назвать сложно уже хотя бы потому, что удача приходит ему не чаще, чем к любым другим людям, а вот фиаско и конфуз сопровождают его куда чаще. Если не сказать, что всегда являют собой неотъемлемых спутников жизни неунывающего на виду других несчастливца. Не спадающая для малознакомых людей глупая раздражающая маска выражения худощавого лица, впрочем, бесподобно легко раскрывается в тех ситуациях, когда речь заходит о чем-то или ком-то, что для Барни действительно важно. И если для массовки человечества он – лишь саркастичный и насмешливый отброс общества, то для близких с легкостью преображается в уставшего, но не потерявшего воли к жизни повесы, постоянно направляющего вопрос от нее и обратно к ней: «Что ты от меня хочешь?». Что немаловажно и порою парадоксально: то, чего хочет он сам, Барни в конечном счете – потом и кровью – рано или поздно все равно добивается.

• БИОГРАФИЯ •

Родителей своих, если тех, кто должен был ими являться, можно было бы упомянуть в качестве таковых, Барни почти не знал. Альфа и бета, самозабвенно звавшие себя до края нелепости просто, а именно – «Альфа» и «Бета», были видными криминальными деятелями, списавшими в свое время со счетов неугодных властителей «легального» мира множество кредитных средств. Проблема заключалась в том, что сие «множество» легко поддавалось воображению тогда еще совсем обыкновенного подростка, которым был Барни, а этими самыми «неугодными» были скорее неудавшиеся в роли родителей дилетанты воровского промысла. Очень скоро те осознали разницу между легкостью списать валюту с карты простого «обреченного» обывателя и попыткой позариться на заработок видного религиозного авторитета. Будучи простым радикальным человеком, тот, силами членов своей секты чинил угрожающий и недолгий самосуд. Жалко не было ни первых, ни вторых. Уже тогда Барни отметил для себя провальную непригодность теории конспирации, при которой члены преступного объединения скрывают свои имена нелепыми прозвищами. Настолько нелепыми, что половина населения города смогла бы без проблем определить соответствие прозвищ отдельной пары людей по характерному запаху.
Хоть для тогдашнего мальчика потеря «любимых» родителей и не стала трагедией, однако в душе он вынашивал груз куда более отягощающий, нежели оная – ему было попросту нечего собой и не с кем себя представлять. Доведенная до абсолюта пустота ощущений и равнодушная ненужность миру рождали в его голове неопределенно большой массив вопросов, адресованных как внутрь, так и вокруг себя. И, возможно, что именно это тогда и стало спасительным символом в таком частом сюжете судьбы, как возвращение на место одной проблемы другой: о нем вспомнил человек, чье неподражаемое, по мнению ребенка, мастерство ведения диалога за несколько мгновений убедили Барни в том, что он чего-то да стоит. Как не трудно догадаться, человек тот также был связан с преступной шайкой, как и некогда родители Хавершема, но только лишь с тем отличием, что был способен понять, откуда дует ветер. Ставший его протеже, Барни через несколько лет не желаемой для порядного гражданина практики продажи и сбыта ворованного  – сначала в качестве безмолвного наблюдателя, позже – в роли участника сделки – научился тому, что было необходимо для того, чтобы дорога назад была для него закрыта. Еще через время, местная шайка была соединена с другой, не уступающей в качестве и перспективах долговременной работы, а повзрослевший Барни был отправлен в одну из неприкрытых тогда еще «точек». Месту сбора поддельных, а может и вполне настоящих (Барни было на это наплевать) механиков, облагородивших свою профессию вместо исконных починки и ремонта автомобилей – их подетальным разбором. И, конечно, продажей. Собственно, именно реализацией на теневом рынке и кропотливым поддержанием тесной связи с представителями порядка и занимались участники той части группировки, к которой принадлежал Хавершем. Не трудно догадаться, что как самому молодому, Барни доверяли и самую «непыльную» - если здесь такую можно было предложить – работу, состоящую  банально в том, чтобы следить за теми, кому условились доверять. Вынужденный «рабочими» вечерами наблюдать за людьми, Барни не испытывал особого интереса к тем, кто действительно собирался воровать у «своих». Причина тому была ясной, как день: тогда он еще просто никак не мог на сие «нарушение» повлиять, так как сопливого юнца никто даже не рассчитывал слушать. Чего уж говорить о том, чтобы поверить в его обвинение другого «успешного» члена «дружного» коллектива? Так или иначе, а расстраиваться не приходилось, наоборот – перед Барни открывался лучший «обзор» работы нарушителей закона в действии и даже со скамейки в первом ряду. Шли дни и помимо того, что парень успел обзавестись другом в лице работавшего там же на «подхвате» сына «большого папы» Сэма, он также приобрел и много знаний о том, как правильно разыграть карты таким образом, чтобы вместо шестерок у тебя в руках оказались тузы. Как раз именно в тот период его вновь начали посещать мысли о давно умерших родителях, об их непрофессионализме и полнейшем отсутствии внимания к сыну. И почему-то тогда ему яростно захотелось стать лучше них. Исключительно в рамках мастерства и умения провернуть криминальный «переворот» и остаться при этом «чистым» самому. Без морально-нравственного аспекта, не ставя своей целью обогащение. Пришлось немало потрудиться, чтобы убедить своего «начальника» позволить ему больше, чем просто сидеть в стороне и указывать пальцем на «крысу», а когда оказалось, что Барни вполне себе справляется и со сложной работой, один из тузов – признание – прыгнул в рукав легко и играючи. Именно его стараниями, впоследствии, когда роль сотрудничества со старыми посредниками перестала приносить прибыль, а у него самого появилась возможность теперь не только «указывать пальцем», но и требовать верить в свои слова на правах надежности, и был совершен судьбоносный рейд на мастерскую. И что еще мог взять в уплату этой возможности для полиции преступный рецидивист и преступник, если не особые условия заключения с правом в будущем на условно-досрочное освобождение? Пятнадцать лет в тюрьме проходили для него размерено и неторопливо – в несвободе, но удобстве и не в уважении, но известности в определенных кругах – тогда ему и привелось долго думать обо всех совершенных поступках. В особенности его мысли терзала память об одном человеке, которого ему-то как раз совсем подставлять не хотелось, но что было куда интереснее, так это скорое известие о том, что Сэм вновь на свободе.

ОБ ИГРОКЕ