• ВНЕШНОСТЬ •
› рост/вес: 177/72.
› цвет волос: черный.
› цвет глаз: красный; глазные яблоки вытатуированы черным.
› особые приметы: по порядку: расположение татуировок, + на спине (~20 см выс.), + надпись на латыни, обвивающая шею; четыре прокола в левом ухе и пять в правом, в т.ч. небольшие тоннели в мочках; проколота нижняя губа; микродермал чуть выше скулы, у левого глаза; про сами глаза упомянуто выше.

Так сразу и не скажешь, что перед вами альфа: по сравнению с большинством себе подобных Аранея, откровенно говоря, мелковат, скорее походя на среднестатистического бету. Природа не слишком удачно пошутила, забыв наградить его высоким ростом, обильной мускулатурой и грубыми маскулинными чертами. Атипичного изящества, впрочем, в нем тоже нет ни грамма, зато есть наглая, циничная физиономия - «ни рыба, ни мясо», но что поделать, не всем же рождаться в рубашке и с ложкой во рту. Худой и жилистый, обладая умеренной физической силой, полагается он не столько на нее, сколько на точность, высокую скорость реакции и болевой порог. Ловок, быстр, достаточно вынослив, хорошо развита мелкая моторика. Одевается просто, без лишних изысков, предпочитает темные тона одежды, неформальный стиль и неброские аксессуары; в толпе он, может, и выделяется, но среди представителей разнообразных субкультур его потерять легче, чем иголку в стоге сена. Волосы угольно-черные, без каких-либо оттенков, с левой стороны выбриты, справа - средней длины, нередко собраны в хвост. Черты лица резкие, острые, с четко очерченным контуром высоких скул. Разрез глаз восточный, однако плохо развитая складка верхнего века и отсутствие эпикантуса выдают в нем метиса. Единственная (по мнению Мураками) удачная особенность внешности вкупе с азиатской наружностью позволяют ему выглядеть на четыре, а то и пять лет моложе. Довольно мало жестикулирует, если и да - то от локтя, не перебарщивает с театральностью, держится легко и уверенно. Речь четкая и плавная, голос - ровный, низкий, приятный слуху баритон, немного прокуренный. Идентифицирует его, как альфу, разве что внимательный, пронизывающий взгляд красных глаз, и очень сладкий, давящий, душный смолянистый запах (каждым воспринимается по-своему: кто-то называет дурманящим, гипнотическим, а кто-то отшатывается, п.ч. "в жаровнях храма жгли цветы"), который иногда даже приходится чем-то глушить. Если не лень, разумеется.

• ХАРАКТЕР •

Это ведь тиопентал натрия? Неприятная и непредсказуемая штука: вколешь мало - толку ноль, много - получится эвтаназия. Главное правильно подобрать дозировку, и тогда, говорят, он сработает, как сыворотка правды. Кажется, мне все-таки придется рассказать о себе.

В народе бытует мнение, что первое впечатление часто бывает ошибочным: словно бы вы не можете оценивать человека только по его внешности, не познакомившись поближе, не познав всю его тонкую душевную организацию и бесконечное множество черт характера, которые, наслаиваясь одна за другой, создают сложную структуру личности. Забудьте об этом. Лучше присмотритесь к Аранее внимательнее - к его черно-красным глазам, орнаменту татуировок, темным тонам одежды, ко всему, что с первого взгляда создает антисоциальный, обособленный от «основной массы населения», словом (для многих от «массы» - куда более нецензурным, без эвфемизмов, словом) - агрессивный образ. Не думайте, что вы ошиблись. Не обманывайтесь его контрастно мягкой манерой поведения и плавными жестами, не дайте сбить себя с толку вкрадчивым голосом, природным обаянием и странным, обволакивающим спокойствием. Поскольку актерское мастерство и упорно проносимое через годы юношеское невежество - лучшее, что в нем есть.

Мадара Мураками - человек, ни единому слову которого ни в коем случае нельзя доверять. Ложь для него так же естественна, как дыхание, а лицемерие давно перешло в статус привычки. Он артистичен достаточно, чтобы любую «маску», которую приходится примерить, держать непринужденно, и даже исключительно паскудную улыбку выдать за искреннюю. Аранея может пойти на какую угодно подлость, при условии, что сможет избежать ответственности, и потому предпочитает делать все либо чужими руками, либо «из тени». Удар в спину, шантаж, предательство - эти методы, несомненно, в его духе. Пожалуй, его можно презрительно назвать «трусом, который боится посмотреть своим врагам в глаза», сказать, что он «не следует кодексу самурая» и все такое... Не быть парню хокаге, shit happens. В глаза-то он смотреть, на самом деле, не боится, но не стоит забывать, что «от чести мало проку, если ты уже труп». Закон городских джунглей, детка. Ничего личного. А мнение посторонних его редко интересует.

Осторожен, последователен, уравновешен, даже несколько ленив. Уважает сильных мира сего, с ним на удивление приятно и легко сотрудничать на почве взаимовыгодных отношений. По натуре одиночка, однако не имеет никаких возражений против работы с другими; по большому счету ему все равно, есть рядом люди или нет. Без особых трудностей занимает свою нишу в иерархии, поскольку хорошо понимает ее устройство, не посягая на высшие эшелоны власти. Впрочем, стоит кому-то из представителей последних серьезно сдать позиции, проявить слабость, и Аранея не упустит случая добить его точным ударом в спину. Зачем? Затем, что «слабаки у власти портят власть». «Спасение утопающих - дело рук самих утопающих», и чтобы брюнет протянул руку помощи вместо того, чтобы усугубить ситуацию - на то должна быть серьезная причина.

Отличается потрясающим терпением, с помощью которого и реализует свои амбиции, обходя препятствия по мере их появления вместо того, чтобы зубами выгрызать кусок побольше и пытаться пробить лбом дамбу (занятие неблагодарное, как ни посмотри). Может долго выжидать удачного момента и подготавливать почву; что касается простых человеческих отношений - долго молчать и закрывать глаза на какие-либо поступки со стороны окружающих людей (в пределах разумного). Чтобы его разозлить - нужно очень постараться, но если все-таки да, то он не будет громко возмущаться и читать нотации, он просто так же молча, с ледяным спокойствием и чертовски нежной улыбочкой переломает объекту раздражения пальцы. «Прямого» насилия, тем не менее, Аранея не любит, и в драку, как и любую конфронтацию, вступает в последнюю очередь. Он может проявить строгость и жесткость, может, напротив, лицемерить, мягко интриговать и стараться со всеми поддерживать хорошие отношения, наговорив наглых, внезапных, уверенных комплиментов на грани фола, но орать и кидаться с кулаками - нет. Намеренно провоцировать на конфликт, словоохотливо демонстрируя талант к красноречию посредством миазмирующего сарказма - тоже нет, поскольку выгоды от этого - как в зонтиках для рыб, одни убытки. Ему, как любому альфе, свойственно давить на людей, но не эмоциональным, а моральным воздействием, и тембр голоса при этом не повышается, а понижается.

С эмоциями, сказать честно, у Мураками беда. Не то, чтобы их нет совсем, однако «сентиментален чуть больше, чем зубочистка» - в его случае претензия актуальная. Даже обидная. Спектр, может, и достаточно широк, да только ни один из «эмоциональных костров», будь он «согревающим» или «деструктивным», не держится долго, они скорее возникают единичными вспышками на фоне общего безразличия и быстро угасают. С привязанностями та же проблема - люди для него тоже по-своему «выгорают», и все приятели, единомышленники, влюбленности - уходили из его жизни, сменяя друг друга, так же быстро, как приходили. Может, все дело в том, что он попросту не впечатлителен - или до сих пор никем не был впечатлён. Как следствие - несколько импульсивен, со стороны может показаться ветреным, ибо гонится за чувствами, как за наркотиком.

Упрям, на уступки в споре идет очень неохотно. Может не пойти вообще: зависит от собеседника; к тому же, перспектива тратить время на бессмысленные дискуссии его не вдохновляет. Изобретателен, этого не отнять. Азартен, но быстро теряет интерес. Отлично контролирует свои - увы, малочисленные - эмоции (вероятно, именно из-за их малочисленности), однако на инстинкты это распространяется в куда меньшей степени. Беспринципен. Даже не пытается как-то оправдаться, предпочитая заниматься делом вместо того, чтобы тешить себя иллюзиями, будто следование законам, традициям или написание «собственного морального кодекса» сделает его благороднее. Ему не свойственно высокомерие: он знает себе цену и придерживается мнения, что мир подчиняется, в первую очередь, естественному отбору. Аранея не считает себя «лучше» других людей, не делит их на «достойных» и «недостойных». Есть сильные и слабые - две краски, никаких полутонов.

• БИОГРАФИЯ •
• Мадара никогда не знал ни отца, ни матери. Иошинори Мураками, младший из двух наследников клана якудза, женился на «полукровной» японке, чем вызвал ярое неодобрение семьи, а спустя год после рождения сына был убит. Мать не смогла вынести ни горя, ни натиска клана, утверждающего, что это целиком ее вина, и ребенка благополучно бросила у порога дома Токиоми, старшего брата ее мужа, после чего уехала в неизвестном направлении, не оставив никаких контактов. Тот, в свою очередь, не смог пренебречь памятью о покойном родственнике, и таким образом мальчик попал на воспитание к дяде.

• Детство у него не задалось от слова «вообще», особенно когда он подрос и стало очевидно, что генетическая составляющая «крови гайдзинов» отразилась на внешности сильнее, чем ожидалось. «Полукровке» перемывали кости и старались загнобить его при любой возможности, и больше всего этим любил заниматься старший на год брат, «чистый» японец. Постоянное давление, расовая дискриминация и дисциплина, основанная на беспрекословном подчинении вышестоящим по статусу – все это закономерно сказалось на личности Мадары, заставив того затаить злобу на долгие годы вперед. В доме постоянно ошивались вооруженные бандиты, которых в диаспоре почему-то принято именовать «народным ополчением», Токиоми не акцентировал внимание, но и не скрывал от детей факт своей «теневой» деятельности. Хикару в будущем надлежало стать новым вышколенным «боссом», а что до Мадары… Ему дали право самому планировать свое будущее (кому до него, в конце концов, дело?), с учетом того фактора, что родившись под фамилией Мураками – он априори навсегда связан с семьей и кланом, не имея права отречься от него или, того хуже, опозорить имя. Официальное вступление в «банду» было скорее «вопросом ритуала», чем желания/времени.

• Повзрослеть пришлось рано, как и смириться со многими вещами: с тем, что «мир несправедлив», с необоснованной общественной неприязнью, с тем, что дома ему никто особо не был рад. Пережив не один десяток «тычков» со стороны Хикару и его подпевал, парень четко уяснил, что в его положении психовать и пытаться сломать лбом систему – как минимум тупо. Особенно учитывая, что один раз за такую попытку ему едва не сломали руку. В конце концов, что нужно сделать, если собака на тебя лает? Встать на четвереньки и лаять в ответ? Мадаре это быстро надоело. Он запасся недюжинным терпением, сделав вывод, что если не может давить силой – то будет давить интеллектом, и взял курс на две цели: во-первых, завоевать расположение Токиоми, во-вторых, обрести независимость, чтобы построить свою жизнь так, как сам хочет, и никому не позволять вытирать об себя ноги.

• Со временем парень наловчился эффективно использовать свои достоинства и скрывать недостатки, у него появился определенный план. Учеба не всегда давалась легко, но приложив усилия он смог добиться успехов, а еще в детские годы открыв в себе талант к изобразительному искусству, уже в двенадцать лет Мураками познакомился с мастером ирезуми и, спустя почти месяц упорных уговоров, набился к оному в подмастерья. У старика своих детей не было, учеников тоже, зато имелись берлинские родственники в генеалогическом древе, и к парню он отнесся, пусть со строгостью, но точно на порядок лучше, чем все остальные.

• К семнадцати годам «общение» с якудза стало плотнее некуда: Хикару готовили стать главным, четко контролируя его окружение, а Мадара изучал структуру «изнутри», на собственном опыте, уже поименно зная всю криминальную клиентуру тату-салона. Более того, он отлично спелся с «полукровной» составляющей – в основном боевиками, отравителями, «глубоким подпольем», - впервые почувствовал себя «своим», перенимал часть навыков, и крайне неприятных ситуаций на его памяти насчитывалось достаточно. Выдавалась такая возможность нечасто, но ему нравилось наблюдать за тем, как «старшие товарищи» работают с ядами, и держать в руке холодное оружие. В том же возрасте он вошел в первый гон, за что никто, впрочем, не переживал: в сравнении с Хикару, вспыльчивым и подминающим всё под себя, от рассудительного и спокойного Мадары никаких «фокусов» не ждали. От принятия опрометчивых решений на почве нереализованного «лидерского» инстинкта и резко вспыхнувшей агрессии его спас только сенсей, который вовремя почуял, что дело пахнет керосином (точнее, опиатами). Ватанабэ-сан, прекрасно осведомленный о «круге общения» и его дислокации, нашел пацана, сцапал за шкварник и от души объяснил, почему не для того положил пять лет жизни на обучение придурка, чтобы он потом сдох в какой-нибудь подворотне, разделив судьбу с местным пушечным мясом. «Драться хочешь? Секса хочешь? Щас я тебе мозги вы_бу» - эта фраза запомнилась надолго. Синяки на спине от планомерного выбивания дури ремнем зажили далеко не сразу, зато в «состоянии аффекта» из дома он больше не выходил. И вне салона ни с кем из «приятелей» не контактировал. Наставник хорошо позаботился о том, чтобы его подопечный не испортил себе жизнь из-за «детских обид», «использовал ум по назначению и свалил из этой клоаки» вместо того, чтобы забраться дальше на дно.

• По окончанию старшей школы Мадара принес дяде сертификат и табель с баллами, после чего уверенно, лаконично изложил планы на дальнейшую жизнь. На свое удивление, он получил даже не «катись к черту», а вполне себе одобрение. Токиоми понравился настрой «вылететь из гнезда, дабы более не обременять родственников», всего добиться самому, не претендуя на «чужое» и чью-либо помощь – дескать, «сын своего отца». От этой сухой «похвалы» парень никаких светлых чувств не испытал: поклонился, вслух поблагодарил за помощь и гостеприимство, а мысленно уже костерил последними словами, на чем свет стоит.

• Поступил в медицинский с дальнейшим уклоном в токсикологию. Будучи на первом курсе университета, Мураками уже имел квалификацию и сравнительно стабильный доход, как мастер татуировки, чем и зарабатывал себе на жизнь в свободное от учебы время (бывало, рисуя эскизы «за еду»). И в первый год, надо сказать, он был растерян так, как никогда, почувствовав непривычный вкус свободы. Оказалось, что Неополис есть далеко за пределами диаспоры и прилежащих берлинских кварталов. Оказалось, что ежедневно врать вовсе не обязательно (поди попробуй половину сознательной жизни построить из себя «полу-гайдзина, безмерно благодарного за то, что его не выбросили умирать на улице»), а многие другие японцы и метисы жили в условиях куда менее жесткого соблюдения традиций. Оказалось, в конце концов, что можно жить, не обмазываясь перманентно грязью с «изнанки» города, в которой Мадару все это время полоскали на отличненько. Многовато новых впечатлений для обычного японского школьника.

• За следующие шесть лет учебы он социализировался и раскрыл свой потенциал. Преподаватели выявили у него отличную память и редкое упорство, большая часть однокурсников характеризовала его положительно, а в силу работы он одновременно легко сошелся с кругом актеров, музыкантов, неформалов и иже с ними. Однако «вывезти девушку из деревни можно, а деревню из девушки»… Не совсем то, но, в общем, смысл ясен. Полностью адаптироваться стало сложнее, чем произнести это словосочетание. Всплыли и «минусы». Характер у Мураками оказался «так себе»: быть двуличной сволочью он умел как никто другой, и ему вполне хватало морального уродства, чтобы добиваться своего всеми правдами и неправдами. Люди рядом с ним тоже особо не держались, особенно те разномастные «творческие личности», что были падки на наркотические вещества – а он-то прекрасно знал, где их достать. Время от времени он исправно связывался  с Токиоми, дабы «подать голос», и продолжал поддерживать контакт с Ватанабэ-саном – единственным человеком, к которому всегда относился с безусловным уважением.

• Находясь на пороге 25-летия, Мадара так и не нашел «своего места в жизни» - выбрав специальность скорее как наиболее востребованную, вписывался в местное общество он, как телеге пятое колесо. Вернуться в диаспору его заставила новость о болезни наставника. Выгнать парня не смог даже его убийственный «что ты, твою мать, делаешь со своей жизнью» взгляд: бетанское упрямство, даже отточенное годами, никак не могло тягаться с  альфийским, и в итоге с фактом присутствия Мадары пришлось смириться. Аналогичного «факта присутствия» Хикару, стоит напомнить, никто не отменял, как и всех прочих элементов. Братец подрос, но изменился мало: агрессии в нем было много, сдержанности – мало, гонора – хоть отбавляй. В определенный момент в голове у Мураками что-то щелкнуло и терпение попросту дало трещину: жить по принципу «моя хата с краю» его категорически не устраивало, а злость, копившаяся годами, только усилилась. Он, в конце концов, был таким же прямым наследником клана – и тут уже взыграла природная жажда «доминировать и унижать». Именно унижать. Мадара даже не планировал убийство брата целенаправленно – только ждал, когда тот допустит ошибку, дабы пнуть в красиво подставленный зад. Нашел нажитых им за это время врагов, копнул поглубже, аккуратно слил информацию куда надо – и кто же знал, что Хикару живым не дастся, если по его душу заявятся желающие «потолковать по-мужски». Тот самый случай, когда «альфу проще застрелить, чем заставить сдать позиции».

• Угадайте с одного раза: кто же нарисовался на пороге дома Токиоми Мураками, как только узнал о трагедии? Сочувствующий, преданный, глубоко уважающий дядю, благодарный по гроб жизни за «милость к полукровке»? Кто провел с убитым горем Токиоми все последующее время, невзирая на «только тебя здесь не хватало», «убирайся вон» и все прочее? Правильно. Кровь от родной крови, «память» о давно ушедшем, отбившемся от рук, Иошинори. Резко выяснилось, что Токиоми ошибался во «влиянии генов гайдзинов» и «отсутствии ответственности перед предками», поскольку Мадара был единственным, кто не пытался сыграть на его слабости. Мадара выиграл джек-пот.

• С этого момента ему дали возможность «доказать преданность клану и заслужить свое место в нем». Когда Токиоми реабилитировался, он не спешил с безоговорочным доверием, но принялся вводить единственного оставшегося наследника в курс дела, как когда-то вводил сына. Еще он был прекрасно осведомлен о том, что не сможет в будущем передать ему свой пост, окажутся ли «семейные узы» сильнее четверти иностранной крови или нет. Получение Мадарой расположения главы и «официального» статуса не осталось без внимания: вначале это никому не понравилось, но решение не подвергалось обсуждению. После недолгих раздумий Токиоми формально отправил его в хорошо знакомое «подполье», решив, что в самой «шаткой» части иерархической пирамиды не помешает «свой» человек. В дальнейшем Мураками нагнал все, что требовалось, получил необходимые навыки и поднялся куда выше, чем от него ожидали, де-факто став для босса правой рукой и развеяв любые его сомнения на свой счет.

• Об убийстве Хикару его спросили всего один раз: Ватанабэ незадолго до смерти в 2012 году осторожно осведомился, не Мадара ли случаем подергал за ниточки своей паутины и прикончил брата. Разговор состоялся короткий и тяжелый, что, впрочем, не помешало старику объявить воспитанника своим преемником и завещать оному салон вместе с имуществом - больше, все равно, некому. К октябрю 2015, когда ему исполнился 31 год, мужчина устроился… скажем, неплохо. Полученная в университете специальность сыграла свою роль, прочно закрепив за ним статус специалиста по ядам в клане, а приложенные ранее усилия позволили спокойно перейти на творчество и относительно свободно вздохнуть.

ОБ ИГРОКЕ

Отредактировано Madara Murakami (31 декабря, 2015г. 18:01:46)