• ВНЕШНОСТЬ •
› рост/вес: 175/64
› цвет волос: тёмно-русый, с отливом в каштановый
› цвет глаз: теплого оттенка карий
› особые приметы: очень приятный на слух, низкий грудной голос

Внешне Патриция, пожалуй, могла бы служить иллюстрацией к некогда так ценимой на Земле классической красоте греков, с  той только разницей,  что глаза не голубые и волосы не белокурые. Большие выразительные карие глаза, красивый дугообразный разлёт бровей, прямой аккуратный нос, чувственные, но не пухлые губы, мягкий овал лица, плавная линия скул, не слишком высокий лоб, густые длинные каштановые волосы и фигура соблазнительницы: пышная грудь, тонкая талия и широкие бёдра. Даже злые языки не смогли бы назвать Патрицию куклой: её чертам присуща тонкость, некогда детская округлость давно исчезла – где-то заострилась, где-то вытянулась  – сгладилась и перешла в обворожительность зрелой женщины.  Хотя в свои почти полные тридцать один она с легкостью выглядит на двадцать три, и обязана этим, кроме генов, доставшихся от матери, тщательным уходом за собой в собственных салонах красоты, диете и регулярным посещениям фитнес-центра.  Довольно высокая и немного ширококостная для омеги, двигается она легко  – сказываются длительные занятия хореографией с шести лет  – и привлекает внимание кошачьей грацией, неторопливостью и плавностью движений. Из одежды предпочитает обтягивающие и струящиеся однотонные легкие ткани и пастельные цвета, но с обязательным эффектным аксессуаром под стать макияжу, не кричащему, но, как привило, броскому. Одежду она считает обрамлением к себе самой, рамкой, которая ни в коем случае не должна быть ярче содержимого. В свое время она обратилась в широко известную в узких кругах компанию Аосикаи Юмэми «ringo», которая и разработала для неё именно такой индивидуальный стиль.  Впрочем, Патриция легко вносит в него изменения и коррективы, и все зависит от того где, когда и с кем вы её увидели – в офисе, в салоне красоты, на теннисном корте, в бассейне, на вечеринке или выступлении. Большей же частью она предпочитает, чтобы одежда только подчёркивала те достоинства её фигуры, благодаря которым редкий мужчина не проводит её внимательным или восхищенным взглядом, а женщины с досадой не подожмут губы. Взгляд у самой Патриции скользящий и отстранённый: если вы не попадаете в поле её интересов, то фактически не существуете для неё. Но если уж вы её заинтересовали, то сможете увидеть и остро-внимательную и режуще-оценивающую версию из её богатого арсенала. В мимике – сдержана, но выразительна. И хотя она умеет и легко щебетать, и мило улыбаться, и весело смеяться, – особенно хорошо ей удаются презрение и надменность. Она промолчит, но по выражению её лица вы поймёте все то, что она не произнесла. Патриция умеет принимать множество образов, она прирождённая актриса, но вбитая воспитанием обязательная привычка выглядеть женственно, естественно и мило всегда, при любых обстоятельствах из неё уже не вытравить. Хотя она сама прибавила к этому образу изрядную долю чувственности. Самый яркий и сексуальный образ она принимает, конечно же, в те вечера, когда поёт в ресторане «Эвольвента». Время, когда она поёт – это тот случай, когда вы можете увидеть во всей красе ту часть Патриции, что она до времени придерживает в себе: страстность, которая угадывается в ней с первого взгляда. Её низкий грудной меццо-сопрано позволяет исполнять джаз не хуже его легендарных столпов - Эллы Фицджеральд и Билли Холидей.  Хотя больше всего тембр её голоса напоминает не менее знаменитую земную джазовую певицу Джули Лондон, только с чуть более широким диапазоном и мягким верхним регистром. Завсегдатаи  ресторана, приходящие послушать именно её, за глаза так и зовут Патрицию «наша Джули». В принципе, Патриция, которая вообще не терпит никаких сравнений, никак это прозвище не поощряет, но и не спорит с ним – оно явно в её пользу.

• ХАРАКТЕР •

Сложный. Патриция – та, кто из «дочки богатеньких родителей» превратилась в жесткую деловую женщину. И гордится этим. Она вовсе не та омега, которая создаст альфе в доме уют и спокойствие и будет довольствоваться своей «каменной стеной». Скорее, она устроит конкурс из альф и выберет наиболее достойного, а потом ещё и подумает, стоит ли выбранный кандидат того, чтобы находиться с ней рядом. Её планка высока, высока настолько, что «редкая птица долетит», однако самой ей кажется, что это мужчины нынче измельчали.
Она умеет и может показаться и деловой, и внимательной, и мягкой в общении, и очень обходительной, и безумно соблазнительной, но только в том случае, если вы вызвали интерес или входите в число клиентов её салонов. Она и своих поклонников вниманием не балует, предпочитая держать на расстоянии, изредка и милостиво принимая цветы и подарки. Чаще язвительна или вежливо-холодна. Она пока ещё не потеряла интереса к светской жизни и обществу, в котором чувствует себя даже не как рыба в воде, а как одна из акул. И её статус позволяет ей быть пусть нечастой - дни и недели расписаны по часам, -  но, определённо, желанной гостьей на любой вечеринке.
Привитое в детстве жестким воспитанием умение слушать теперь даёт Патриции преимущество: она давно убедилась, что даже из милой болтовни можно извлечь для себя полезное и ценное. К тому же, умение молчать прибавляет к её образу загадочности: ей проще улыбнуться или негромко засмеяться своим очаровательным грудным смехом, уйдя от ответа и предоставив собеседнику самому додумывать то, что тот посчитает нужным. А потом использовать его промашку или слабость. Поэтому связей и отношений, образовавшихся у неё за годы замужества да и после него, скопилось столько, что только они одни поддержали бы её на плаву, случись неприятности с её бизнесом. Хотя Патриция не обманывается - многие в этом случае  сразу отвернутся и в лучшем случае посмеются, а, скорее, ещё и подтолкнут к краю, поэтому она сама за себя и сама себе госпожа. В качестве примера можно привести Кайтриону Вульф, жену мэра Неополиса и vip-клиентку её салонов красоты. Это давняя и заклятая подруга Патриции, отношения с которой варьируются от зубовного скрежета и словесного уничтожения друг друга до вооружённого нейтралитета и совместной травли попавших или покусившихся на их территорию молоденьких и пока ещё наивных светских девочек.
Наверное, если бы нашёлся мужчина её мечты, Патриция смогла бы остановиться в своём вечном поиске и прислониться к сильному плечу, но пока что ни один из кандидатов даже не приблизился к её идеалу. На повторный брак она не согласилась бы, даже будь это сам мэр Неополиса. Хотя, будь это действительно мэр, она, может, ещё и подумала бы. На роль временных любовников кандидатов она подбирает тщательно, предпочитая молодых людей моложе себя - их легче контролировать и расстаться с ними проще. Есть у неё одна досадная и, на её взгляд, мелкая слабость - рыжеволосый и голубоглазый капо, которому она много чем обязана... Но она над этим регулярно работает, делая всё, чтобы ни тот об этой слабости не догадался, ни она сама не была от неё зависима.

• БИОГРАФИЯ •
Единственная дочь в семье Альфонсо и Клаудии Савьерра.  Патриция – поздний ребёнок, отдушина для матери, которая, за неимением других детей и весьма сложных отношениях с мужем, посвятила свою жизнь воспитанию дочери. Собственно, не обращая при этом внимания ни на способности, ни на характер этой самой дочери.  Неизвестно, в кого девочка уродилась такой красавицей, но она с раннего возраста была похожа на ангелочков, которых любили рисовать на земных Рождественских открытках и привыкла получать дозу восхищения от частых гостей семьи.  Возможно, красота дочери была чем-то вроде моральной компенсации матери, которая много лет не могла родить, за что отец прилюдно и жестоко её попрекал.
Ребёнком Патриция получала с избытком игрушек, украшений и тряпок и вообще ни в чём материальном не нуждалась.  Зато нуждалась в том, чего у неё никогда не было – любящих родителей и возможности хоть с кем-нибудь поговорить по душам.
На момент рождения Патриции отец – прожжённый циник, развратник и мот – уже был владельцем большого казино и чуть ли не проживал в нём. Но в те редкиё моменты, когда бывал дома, приводил с собой толпу приятелей-альф. Так что матери приходилось с детства ограждать девочку от шумной и пьяной компании. Но это не помешало отцу, разглядев в подросшей Патриции красавицу, демонстрировать её в качестве своего собственного достижения. Хотя при этом он не забывал упоминать о том, что у него полно внебрачных сыновей-альф, а дочь-омега – это так, случайность.
Патриция, повзрослев, не могла не удивляться, что вообще свело её родителей вместе, настолько разных, что, казалось, разнее вообще не бывает: бесстыжий циник альфа и послушная, растворившаяся в тени мужа домохозяйка-омега.
Мать же гнула её под себя, пытаясь, в противовес отцу, воспитать из неё изысканную и благовоспитанную леди: танцы, пение, история и культура, музыка, литература, этикет, выработка осанки, манер и красивой речи.  Ей вбивалось в голову, что для омеги лучшая доля – это брак, но брак с достойным, а потому и она сама должна стать совершенством.
Отец же, вообще редко обращавший на дочь внимание, непонятным образом разглядел в подрастающей девочке свой характер – эгоистичного, самовлюблённого и циничного дельца.  И предпочитал, видимо в пику матери, баловать её деньгами и с удовольствием провоцировал, подначивал, задевал, выводил из себя и из образа «леди» эмоциональную девочку-подростка. Он прямо лучился довольством и разражался искренним смехом, выводя её из равновесия и доводя до состояния, когда Патриция что-либо разбивала или была готова вцепиться в волосы и расцарапать ему лицо. «Моя дочь!» - с гордостью говорил тогда он своим гостям-альфам и отпускал её на все четыре стороны с очередной банковской карточкой на крупную сумму денег.
От таких противоречивых требований вполне возможно у Патриции рано или поздно начались бы сдвиги в психике, но её, как ни странно, спасала школа. Богатые дети, почти взрослые проблемы: Патриция собрала вокруг себя поклонников, научилась пользоваться их вниманием и услугами – ей нравилось, когда мальчики – и альфы и беты – изо всех сил и различными способами старались добиться её внимания, наперебой предлагая прогулки-приключения-подарки. И, в общем, основная жизнь в школе проходила у Патриции в поиске развлечений. О выборе профессии речь не шла, мать хотела, чтобы после школы она стала культурологом - конечно, кем же ещё! - хотя вся эта «история и социология культуры», «философия, религия, искусство и научное познание» не интересовали её вообще. По-настоящему Патрицию интересовал только джаз. Голос для него даже в подростковом возрасте был самым подходящим - низкий меццо-сопрано с широким диапазоном, - но кто ж позволит такую вульгарщину петь «девочке из приличной и богатой семьи»?..
По большому счету, Патриция росла эгоистичной, упрямой и взбалмошной, но довольно гибкой и приспосабливающейся к обстоятельствам – и ей совсем не претила слишком большая разница между её образом дома и в школе.
Проблемы начались ближе к пятнадцати, когда у Патриции началась течка. Мать тут же подобрала дочери маскирующие запах препараты – нельзя было, чтобы на её дочь покусились раньше времени дружки отца, да и кто-либо, кроме этих дружков - и запирала её в эти дни дома, явно перестраховываясь. А Патриция... Патриция впервые влюбилась. В охранника, тридцатипятилетнего молчаливого и рыжеволосого бету, который относился к ней почти по-отечески – с терпением и пониманием. На все её неумело-неуклюжии попытки соблазнить его, он отвечал невозмутимым: «Вы же умная, красивая и совсем не такая, какой хотите казаться, госпожа». После упорных двухмесячных экспериментов со своей внешностью, одеждой и телом, чтения соответствующих журналов, романов и романчиков, советов с подружками и грандиозных планов по соблазнению бета так и не поддался. И вот тогда Патриция взбесилась. Не получив желаемого, она не придумала ничего умнее, как завалиться с одноклассницами в ночной клуб. Который, ко всему прочему, служил ещё и клубом знакомств. И из него Патриция выбралась чуть не под утро, босиком, в одной рубашке, потому что, одурманенная непривычной выпивкой, оказалась в руках крепкого и соблазнительно пахнущего двадцатилетнего студента-альфы, затащившего Патрицию с её же изначального согласия в приватную комнату. Надо отдать должное – парень был аккуратен, умел и даже нежен, но ненасытен. Он не отпустил её, пока практически не довел до обморока и не отключился сам. Для самой Патриции, когда похмелье прошло и дошло, что же она натворила и «что скажет мать?!» всё произошедшее стало шоком. Что уж говорить про мать, надежды которой просто рухнули? К счастью, о беременности речь не шла, ибо Патриция, готовясь соблазнить своего охранника, на тот момент уже месяц принимала тайно раздобытые через подружек контрацептивы. Патриции пришлось объясняться даже с отцом, внезапно и неожиданно вспомнившим о своих отцовских обязанностях - а может у него просто взыграл собственнический инстинкт альфы - взбесился он не на шутку. И это не шло ни в какое сравнение даже с давлением матери. Все попытки Патриции выкрутиться и попытаться оправдаться от «так получилось» до «ничего страшного не произошло» – ни к чему не привели. Студента, конечно, нашли и посадили, процесс был, благодаря связям отца, закрытым, тихим и быстрым. Патриции было очень жаль парня, она даже всплакнула из-за него разочек, но что уж тут было поделать? Он сам виноват - отпустил бы её вовремя, и она не прибежала бы к матери вся в слезах, засосах и практически голая. А теперь своя шкура и репутация у родителей явно была дороже.
После этой истории её чуть не на привязи посадили дома, сильно ограничили в деньгах и прогулках, оставив из развлечений только дополнительные занятия с репетиторами. И ещё около года ей пришлось терпеть консультации психолога, ведь «бедной девочке после изнасилования приходится трудно». Патриция чуть не на стенки кидалась, кляла на чем свет стоит проснувшийся отцовский инстинкт и зашоренность ничего не желающей видеть матери, но поделать мало что могла. Она даже пару раз пыталась убежать из дома, но её ловили и возвращали обратно, под замок. От того бурного периода на теле осталась небольшая татуировка – маленькая бабочка – чуть левее основания позвоночника, и окончательное презрение к альфам: отцу в частности и всем остальным в целом – наглым, самоуверенным самцам, берущим своё, чьим бы оно ни было и навязывающим то, что желают только они сами.
Неизвестно, как сложилась бы её судьба дальше, но в 2000-м году жизнь перевернулась с ног на голову: отца убили. Как позже поняла Патриция, он чем-то не угодил или перешёл дорогу Берлинскому синдикату, и герр Гуттенберг-старший устроил практически показательную казнь. Вместе с ним убили и того рыжеволосого охранника, в которого Патриция так неосторожно влюбилась в своё пятнадцатилетие год назад. Его смерть Патриция, неожиданно для самой себя, переживала гораздо глубже и сильнее, чем смерть отца, хотя и некая мстительная мысль «так ему и надо» тоже присутствовала. Как и облегчение «хорошо, что ничего у нас не вышло, а то мне сейчас было бы ещё хуже». Но в том сумбуре и хаосе, что последовал за смертью Альфонсо Савьерра, вообще сложно было чувствовать что-либо кроме паники и страха.
Им с матерью пришлось бежать в Парижско-Римский квартал, сменив фамилию на девичью по матери – Чиеза. Оставшихся денег хватило, чтобы снять небольшую квартирку на двоих и вести более-менее сносную жизнь, которая, естественно, ни в какое сравнение не шла с предыдущей. Вообще тот период жизни отложился в памяти Патриции тяжелым кошмаром, но тем не менее она не унывала. В школе - пусть новой и «плебейской» – оставалось учиться совсем не долго. Для себя Патриция тогда уже всё решила: ей надо срочно найти мужа – достаточно богатого и перспективного, чтобы хотя бы ни в чём не нуждаться. И поддержать на плаву мать, которая как-то внезапно и резко после смерти отца постарела и слегка подрастеряла свой крутой нрав. Мать тоже настаивала именно на этом варианте. К тому времени Патриция, окончательно сформировавшаяся, понимала, что даже с её высоким ростом модельный бизнес ей не видать - широкие бедра и полноватая грудь для подиума не подходили, а насиловать себя до изнеможения похудением в её планы совершенно не входило. А вот предложения работать в «сфере развлечений и услуг» она получала постоянно. Благо, поклонниц и поклонников-альф, сопровождающих везде и желающих её общества, на новом месте учебы оказалось достаточно.  Патриция всё же пыталась вести себя сдержаннее и осторожнее, старалась не размениваться по пустякам, периодически пользуясь услугами особо смелых и настырных, ведь от развлечений отказываться было весьма сложно - Парижско-Римский квартал был напичкан возможностями и перспективами, от всяческого рода клубов и баров, до приезжих и отдыхающих богатеев всех мастей.
Во время одной из таких прогулок Патриция и познакомилась со своим будущим мужем - когда она с одноклассницами, в наглую прогуливая школу, решили пройтись к причалам и посмотреть на корабли и моряков. Вот тут ее и приметил молодой начинающий бизнесмен, который и пригласил подружек в элитный ночной клуб. Сначала Патриция отказалась для видимости, но молодой человек был настойчив, что Патриции было только на руку.
К моменту получения паспорта со свадьбой было уже решено - молодой человек оказался достаточно взрослым и уравновешенным бетой, начинающим бизнесменом средней руки, имеющим несколько рыболовных судов и маленький консервный заводик. Мнение матери на тот момент роли уже не играло, но та была только «за». Выбор мужа-беты был принципиален и обусловлен жизненным опытом Патриции: никаких альф! Никаких похотливых самцов, на которых она вдоволь насмотрелась в доме отца и без конца и края сталкивалась потом! Она сама будет выбирать как ей жить! В таком решении, кроме прочего, сыграли её воспоминания о первой влюблённости, единственном мужчине, отнесшимся к ней не как к кукле, игрушке или избалованной доченьке богатенького папочки.
Как бы то ни было, Патриция в расчётах ошиблась. Муж, выбравший её из-за красивой мордашки, шикарной фигуры и умения себя вести сдержанно и послушно, в принципе, довольно быстро понял, что характер у молодой жены упрям и крут, и смог извлечь из этого пользу для себя: он дал ей свободу, при условии, что она будет вести на должном уровне дом, не будет ограничивать его самого и не даст повода светским газетам судачить и сплетничать про них. Патриция первые несколько лет попыталась играть в образцовую жену и хозяйку под руководством матери, занялась своей внешностью и фигурой и даже попыталась вникнуть в бизнес мужа.  Его всё устраивало и было, по сути, безразлично, чем там она занята. От неё требовалось исключительно присутствие на обязательных светских мероприятиях, умение организовать дома светский приём и развлечения для гостей. В принципе, всё то, чему её обучали с детства, то, что она умела и к чему практически не нужно было прикладывать усилий. И через некоторое время Партиция заскучала. Она попыталась продолжить учёбу и принялась учиться на дизайнера, но, проучившись год, поняла, что это не её. Тогда она, в противовес мнению матери «не женское это дело», пошла учится на бухгалтера и даже получила диплом, но применить его в жизнь на тот момент возможностей было мало. Разве что попытаться вникнуть в семейный бизнес мужа. Тот, что было весьма неожиданно для Патриции, ей перечить не стал и даже начал допускать на совещания и разрешать просматривать документы - и свои, и партнёров по бизнесу, вероятно считая, что вряд ли она хоть в чём-нибудь разберётся и вскорости этот каприз у жены пройдёт. Но, что было уже весьма ожидаемо, с удовольствием начал хвастаться на приёмах и перед гостями способностями своёй прекрасной супруги.
В эти довольно тихие и спокойные первых пять лет брака для Патриции произошла практически катастрофа: она снова влюбилась. Несмотря на все обещания самой себе, на все клятвы и обязательства перед собой, что «больше ни за что и никогда». В красивого и статного, черноволосого и сероглазого, обходительного и сладкоречивого, дивно пахнущего морским бризом и горьким миндалём альфу. Который безумно красиво ухаживал за ней, а потом бросил Патрицию и исчез, стоило ему добиться её и затащить в постель, до этого тщательно блюдущую репутацию свою и мужа. Это был окончательный провал и последняя капля – Патриция возненавидела мужчин окончательно. Однако, она быстро успокоилась: лишаться привилегий сытой светской жизни она не собиралась, потому мужа продолжала терпела как данность. И, чтобы не скучать снова, занялась вокалом: теперь уже никто, даже мать, не могла ей запретить петь джаз, пока что только для себя. И иногда для гостей. Муж был только за – в этом, как с неудовольствием и лёгким презрением отмечала Патриция, он ничем не отличался от её покойного отца – хвастовство напоказ, для гостей любой каприз за ваши деньги.
В этот период своей замужней жизни Патриция впервые столкнулась с Наполеоном Бонасера – случайно, на одном из очередных-монотонно-бесконечных светских мероприятий. Голубоглазый и рыжеволосый мужчина попался ей очень вовремя – когда Патриция пыталась справиться с яростью, заметив, как откровенно флиртует и поглаживает мягкие места очередной дамочки её муж. А ведь от неё он требовал соблюдения приличий! Она выскочила из общего зала и буквально врезалась в широкую грудь Наполеона. А потом всё случилось быстро и спонтанно – от Наполеона одуряюще пахло цитрусами и мускусом, а ей был нужен повод отомстить. Всё получилось чудесно, к взаимному удовольствию и без всяких обязательств.
Кто он такой, Патриция выяснила, когда, ускользнув с вечеринки, пожаловалась охране на домогательства с его стороны, - и запомнила. Так, на всякий случай. Его необыкновенного небесного цвета глаза, затуманенные хмелем и желанием, яркие волосы и сильные руки периодически вспоминались, но разве для Патриции это имело значение?..

А потом наступил 2009 год. Случилось всего много и сразу: от сердечного приступа умерла мать и муж потерял три судна из пяти. Смерть матери Патриция пережила неожиданно тяжело, как-то внезапно и резко осознав, что осталась совсем одна, но муж окончательно добил её. Он не придумал ничего умнее, чем настоятельно потребовать переспать с его партнёром по бизнесу – дескать, ей ничего это не стоит, а тогда тот покроет убытки и не даст фирме уйти на дно. Патриция, краем глаза от нечего делать присматривающаяся к бизнесу мужа и бывшая в курсе всех его теневых сделок и контрабанды, решила вопрос кардинально. Она нашла Бонасеру и предложила свою сделку: она открывает Наполеону доступ к финансовым махинациям, а Бонасера – на выбор – либо заставляет мужа объявить компанию банкротом, либо развестись и переписать всё имущество на неё. В любом случае и фирма и половина всех финансов отходила Наполеону. И пока Бонасера раздумывал над этим предложением, Патриция неожиданно и впервые для самой себя, искренне перед ним расплакалась. Когда она уже решила, что проиграла, и собралась уходить, к её удивлению, Наполеон согласился.
В итоге она оказалась разведённой свободной женщиной, с приличным капиталом на руках. Патриция через знакомых приобрела сначала один, а потом еще несколько салонов красоты, нашла смышленого и не вороватого управляющего, наняла хороших дизайнеров и сама лично подобрала персонал для первого салона «Монэ» - трёх парикмахеров, стилиста, косметолога и мастера по маникюру, переманив их высокой зарплатой. Бывшие партнеры мужа теперь поставляли ей косметику из натуральных морепродуктов, и салоны постепенно стали пользоваться спросом и приносить доход. Годам к двадцати семи фортуна окончательно повернулась лицом, и Патриция встретилась с бывшей однокурсницей, открывшей свой ресторан «Эвольвента».  Детская мечта петь джаз, наконец, сбылась.
На сегодняшний момент Патриция свободна, но никак не может решить, в каких же она отношениях с капореждиме Бонасерой, который периодически и изредка с упрямством и грацией прущего через бурелом медведя появляется в её жизни.

ОБ ИГРОКЕ

Отредактировано Patricia Ciesa (15 декабря, 2015г. 09:07:12)