У меня всего один вопрос. ПОЧЕМУ Я?!

Отредактировано Barney Haversham (30 октября, 2015г. 05:03:47)

Alan Feynman, второй пошел

Закончив с первой чередой вопросов и победив исключительно благодаря титаническим усилиям воли, эрекцию, Барни томно выдохнул и потянулся в карман за сигарами. Ему было невдомек, что присутствие здесь сказочной красоты и манер барышни будет самым лучшим, что способен ему предложить форум на поприще приятной глазу внешности. И не то, чтобы Барни был против лидирующих позиций пунктуальной дамочки, но лучше бы она была не пунктуальной и пришла последней, скрасив и приятно завершив посиделки в передаче «пять вечеров». Только стоило ему об этом подумать, как в комнату, визжа и брыкаясь в попытке разогнать невидимые препятствия, ворвался он. Застывшее на его аристократическом бледном лице выражение, приветствовало Барни прямиком из прошлых веков. Как этому молодому человеку удается ни разу не состариться и не пошевелить губами за столь долгое время Барни не знал. И, скорее всего, не хотел знать. Да и после всех уже заданных вопросов, то, что пытался вынюхать при помощи крика отчаяния Фейнман, было попросту смехотворно. Практически в унисон визгу дикого кабана, готового прямо в этот момент провести акт совокупления, Барни вопросил у невидимого адресата свое ничем неприкрытое хотение: «А что – бл*ть - девчонки уже закончилсь?!»

- Нууууу, Алан, - Барни протер лицо ладонью, старательно закрывая глаза. Ему дико хотелось забыть о всем том, что его связывало с непонятливым омегой, но, кажется, что это было попросту невозможно, - Садись давай на корточки напротив меня. Прямо на пол. И слушай, - Хавершем закурил, структурируя в голове информацию, связанную с пришедшим, - Слушать тебе придется долго и – сука смотри на стену, а не на меня! – и больно. Прежде всего остального, я должен отметить, что таких видных и достопочтимых бл*дин как ты просто не может быть двое на этом свете. Я думаю, что ты не раз замечал, как смотрят на тебя люди и гордился тем, что от боли они даже не могут отвести взгляд, - Выдохнув сигаретный дым в лицо Алана, Барни поправил расположившийся рядом с ним на диване сверток, - Ладно, Алан, начнем. Сегодня мы с тобой будем серьезны и угрюмы, как х*й, претерпевший расставание с любимой п*здой. Во-первых, мой милый у*бочек, ты в корне неправильно формулируешь свой вопрос, - Изменившийся и сменивший темп голос свидетельствовал о том, что одноглазый действительно сейчас говорит если не серьезно и правдиво, то уж точно через силу, - Не «почему я?!» тебе нужно кричать, как сучке, зазывающей клиентуру, а вопить радостно и охотливо «Что во мне такого особенного, что ты сумел меня полюбить, Барни, любимый?!». Хым. Сегодня я расскажу тебе об этом, сынок *банный. Ты ничего не заслужил от меня, неблагодарный, но я подарил тебе свое внимание не просто потому, что ты легко поддаешься и прогибаешься под каждым ударом кнута моего х*я, а потому, что при всем при этом ты не меняешься. Серьезно, Алан. Ты хоть раз задумывался о том, каким был бы наш мир, если бы все были таким как ты? Вы бы ходили и рисовали кистями тонкого восприятия мира ситуации, в которых любой другой человек не сумел бы даже при желании вести себя именно таким образом, каким ведешь себя ты. Твой случай с книжным магазином - это ведь аллегория с заменой члена махнаткой. В нем ты ведешь себя именно так, как вел бы себя любой среднестатистический омега, решившись перестать быть омегой и просто жить. Бл*ть! В детстве мне часто снилось, что мы живем на какой-то другой планете и все занимаемся тем, что постоянно повторяем одни и те же ошибки, изо дня в день рекурсируем свою жизнь и больно ударяемся об одинаковые проблемы. Люди в этом мире тр*хаются и тр*хаются беспорядочно. Они не чувствуют запахов и не имеют возможности классифицировать своих *банных партнеров на уровне «С этим замучу, потому, что с этим мутить могу, а с тем не замучу, потому, что от него не залечу». Они там просто – бл*ть – живут и плодятся исключительно потому, что так принято. В семьях, на уровне культуры, государственной идеологии и прочей по*боты, которая заменяет им самостоятельное мышление. Не потому, что это – как у нас – вопрос вымирания и выживания вида, а потому, что – сука – они не знают других радостей в жизни. Вот и ты, Алан, - Барни сощурился, заставляя себя заглянуть в лицо собеседника, - Ты такой – г*вном в лицо – обыкновенный и по-простому хороший для того мира, что я попросту не мог не заметить тебя здесь - в мире другом. Ты ходячий Трах и никто при этом тебя не трах, - В ход пошел уже пятый косяк, - А ты сам при этом такой ненавязчивый якобы и вежливый – с понтом это «нормально», что так и хочется зарядить тебе по рожице смазливой, - Демонстративно разрезающая воздух ладонь напоминала о том, что одноглазый всецело ушел в мир своих мыслей и успел позабыть о нужде фильтровать слова. Впрочем, он бы их и так не фильтровал. Только не с Аланом, - Ну ты на меня серчай, галимый, просто правда она такова, что сейчас нельзя верить в чудеса, а благодаря таким как ты, я все равно в них верю. В эту девственную наивность и наигранную тревожность, проявляемые тобою в каждой из фраз и любой реакции на меня. Они глупы и до боли нелепы, но, при этом, так соблазнительны и правдивы, живы даже, что я не могу устоять. Ты – квинтэссенция бл*дского неразумения и бл*дского олицетворения возбуждения. И я – блять – возбужден, Алан, потому, что никак не могу успокоиться и перестать в тебя тыкать. Если я это сделаю, то потеряю из своей жизни нечто важное и напоминающее мне о том, что бл*дство – не всегда разврат, а мудо*бство – не всегда плохо. Алан, ты пойми. Не «почему ты», а «хорошо, что ты», - Бывший заключенный вытер с лица скупую слезу, решившую воспользоваться случаем, чтобы покинуть тюрьму единственного глаза, - Алан! Люблю я тебя – дуру! И никаких больше причин, кроме того, что ты – это ты, возбудивших моё к тебе внимание нет. И не будет.
- Съ*бись давай за дверь: довел меня, убл*дина, - Выпалил Барни, закрыв лицо рукой, - Не, стой, стиляга х*ров, у тебя же там в пиджачке наверняка найдется платочек, верно? Дай его мне, а потом съеби. Но только на один вечер, - Поспешил уточнить не столько Барни, сколько хлопок его ладони по плечу Фейнмана, - Потом я жду тебя снова.

Здравствуйте).
1. Будь Вы мутантом, эспером или людь-индиго, какую бы хотели иметь сверхспособность?
2. Возвращаясь назад в историю далёкой Земли, какие бы страны хотели посетить?
3. Каким будет самый лучший подарок Вам на ДР?
4. В честь приближающегося праздника - с какой нечистью или вымышленной зверюшкой себя ассоциируете?).

Francisca Leone, третий пошел

Наконец, когда с Аланом было покончено в прямом и переносном смысле слова, Барни ощутил-таки облегчение и терпкий вкус тревоги начал понемногу развеиваться. В нем перестало бурлить отдающими эмоциями желание распыляться на чувственные признания и еще меньше осталось энергии на то, чтобы отвечать на вопросы личного характера. Поглощая очередную сигарету и, ощущая легкое уныние ввиду того фактора, что пачка подходила к концу, одноглазый задался целью отправить следующего глуповатого гостя за покупкой никотинового нектара. К радости или сожалению, а следующий вошедший в комнату человек не только не подходил под это описание, но также и вызывал сомнения по поводу того, продадут ли ему их вообще. Впрочем, Барни не сомневался в том, что у Франчески хватит и смелости, и навыков на то, чтобы их банально стащить, но именно эта уверенность и делала непозволительной просьбу такого толка: слишком мелочно. Да и интересно было, что эта юная особа здесь позабыла. Соплячке на деле не больше десяти лет отроду, а выглядела она так, будто бы уже прошла весьма прозаичную школу жизни. Барни это одновременно нравилось и одновременно вызывало личностный скепсис. Сам некогда являясь ребенком, взращенным улицами, он прекрасно себе представлял, что значит быть ярко расхожим с «нормой» и думать только за себя, действуя против всех. Не такого ли рода чувства привели девицу сейчас суда – в место и время, где нечем более поживиться, кроме как байками, которые он будет травить? Уж кто-то, а человек подобного склада ума должен себе разуметь, что из трех сказанных им слов четыре будут п*здежом. Ну что же.. – Подумал Барни, - Поп*здим!

- Зомби – мать его – апокалипсис.. - Едва не выплевывая слова на ковер повторил Барни, - Чо это нахр*н вообще такое? Сладость моя, я бы со всей полнотой бл*дской уверенности ответил бы тебе, что готов, но тут – внезапно – поймал себя на мысли о том, что мы все уже переживаем этот апокалипсис. Вот как обстоит дело: мы, то есть человеческая раса, на том или ином этапе развития общества претерпеваем ценностные изменения, но ирония в том, что кто бы как не говорил, а изменения эти не коренные. Я – бл* – готов лицо твое до скончания веков целовать, но не согласиться с тем, что нравственное развитие происходит. Человек весь свой путь любит две вещи – нет – три вещи: власть, деньги, потр*хаться. Ну, может еще и пожрать, но после большого бума на *банную анорексию, я начинаю в этом сомневаться. Да и мне ли о том судить, - Барни поднял ноги на диван и через секунду оказался в лежачем положении, - Я сам как п*здошпала, ты, явно заметила. Ха, - Отработанным движением бровью, Барни подмигнул собеседнице, поймав себя на какой-то отвлеченной мысли, - Аквамаринчик ты мой. Так вот. Вернемся к теме. Бл*дские люди *башут бл*дские деньги, *баша при этом бл*дских детей и плодят, таким образом, бл*дских сторонников, которых можно воспитать и вырастить в традициях своего понимания общества. И ты только попробуй сказать им что-то наперекор и пойти против, переставая быть одним из них – тут же п*зды получишь, да еще какой острой! Девочка моя, эти суки способны мелко рубцевать твои конечности исключительно благодаря идеальной наточке своей п*зды. Ты себе можешь такое вообразить? Только представь, - Казалось, что Хавершему было абсолютно наплевать на тот факт, что перед ним сидит девочка. Так и было, - Ты делаешь бабе приятное своим шаловливым языком, а когда через секунду достаешь его наружу, то понимаешь, что весь твой *банный язык превратился в ср*ный фарш! Это ли не диво? Только подумай, Пушинка, все люди – зомби. И самый страшный апокалипсис это такой, где они все считают иначе. А та херня, - Отмахнувшись рукой, Барни задел сигарету, удерживаемую губами, и та поспешила украсить палас, - Вот бл*дство. Надеюсь, что у тебя припрятаны в кармашке папироски, потому как иначе я начну расхаживать по комнате, позабыв о том, что у нее есть стены. О, ты ж моя лапочка, - Довольно выпалил Барни, принимая очередную расслабляющую «трубочку» из рук Пушинки, - В общем. Та херня, что снимают сейчас в кино – дно. Повсюду ходят тупые разлагающиеся чуваки, которые мало того, что тупые, так еще и медленные. Просто берешь и садишься в первую попавшуюся тачку, да начинаешь давить этих п*дарасов. Уезжаешь в закат. В закате встречаешь девушку – не красивую, но и не сученьку последнюю. Целуешь ее в лицо, беретесь за руки и сигаете вниз со скалы. Романтика. Зато умираете человеками. Да и ко всему прочему: всегда есть вариант начать плодить своих человечков, растить их, обучать их вашим сформировавшимся мнениям, а после называть это идеологией и потом – в конце – говорить им, что медленные и тупые парни – *банные вражины, которых нужно бить по лицу. Даешь им в руки какую-нибудь пушку и с упоением наблюдаешь как они, ласковые, крошат друг другу челюсти. Апокалипсис – долбанная площадка для постановок сцен из фильмов в живую. Готов ли я? Х*й окунаю в мороженное и говорю тебе: конечно да!

- Дорогая, ты вторая из трех пришедших сюда людей, которая спрашивает меня о каких-то «играх». При этом одного из этой троицы я бы и человеком не стал называть, так что оригинальность подобной темы ввиду частоты проявления к ней интереса сводится к *банному минимуму, - Барни вздохнул, - Но, так и быть. Раз уж тебе правда интересно, где и как я играл, - Замечтавшись о перспективах возобновления ситуаций из своих воспоминаний, мужчина заметно расцвел в миловидной и такой нездоровой в его исполнении улыбке, что в этот момент его можно было счесть за лебедя, скрещенного с птицей-удодом, - Есть у меня одна тайна, только ты ее никому, - Хавершем прошипел сквозь указательный палец, выставленный вплотную поперек губ, - Я практически с самого детства – лет с двенадцати – участвую в спектаклях, суть и развлекательное назначение которых сводится к тому, чтобы перестать быть собой и превратиться в другого человека. Или персонажа какого-нибудь мира. И знаешь, что я тебе скажу? Бл*ть. Большая часть людей, играющих в них - *банутые, но я люблю их, так как – чего зря трепаться – я болен еще больше. Сначала, долгое время пока я только вникал во всю эту муть земную, мне вечно приходилось отображать одну и туже роль. Образ этого тогда еще любимого мною персонажа можно олицетворить, как бл*дское уныние и юношеский максимализм во всех его проявлениях. Нет, ну серьезно. Я не бл*дина, но бл*диной был. Я вел себя так, словно каждый сучий день на этой земле не последний. Как будто жизнь застыла в стадии вкусный лучезарный кусочек гомна и вместо того, чтобы заканчиваться, она только – бл*ть – удлиняется! Что для меня было чревато нанесением себе увечий, так как персонаж постоянно старался наложить на себя руки, а ему усиленно мешали «сильные» духом. Ну и.. также его было интересно понимать и отображать своей игрой еще и потому, что он был – как бы это так максимально них*ево выразить – «парным» что ли. Я участвовал в этом спектакле с хорошим своим другом, который играл друга и соперника моего персонажа. Подобного рода совместное расх*яривание сцены приносило нам огромное количество плодов для будущих обсуждений и, таким образом, развитие уже своих отношений. Давно это было, - Призадумавшись на последней фразе, Барни как-то непривычно для себя погрустнел, - Давно это было... В ж*пу. Не будем больше об этом. Расскажу про сами спектакли в лице одного-единственного, который, сучара, сделал мне настроение на долгое время. Не помню, как он назывался, но тематика его в той или иной мере была связана с гниданосными оборотнями, вампирами и в рот целуемыми ведьмами. Естественно, мужчинки, которые там радовали глаз юных особ ветреного характера голыми торсами и сисечками своих персонажей, играли за ведьм. Но, в мужском варианте это д*рьмо почему-то называлось «колдун». А я, по доброте своей и наивности тогдашней, решил взять на себя роль молодого и обворожительного бродяжки с неподражаемыми манерами и возвышенным восприятием мира. Можно сказать, что я был *банным Аланом, только красивее и умнее. Да и вообще – лучше. Но не важно. Изыск тамошних постановщиков сводился к тому, что те – сука! – суки, были отчаянными и убитыми жизнью. Ну, бл*ть, сценка в которую я попал могла бы с легкостью стать п*рносценкой уже хотя бы из-за текста реплик мужчинки, который взаимодействовал с моим персонажем, - Барни не наигранно возмутился, - Я.. Я! Будучи *банным собой не сумел понять н*хрен ни слова из того, что он говорил, поняв только то, что парниша-то со страстью и фанатизмом хаит меня. Я то думал, что все мы – взрослые люди и понимаем что и к чему, что черта существует даже для п*ськи, срезанной острой задницей, но этот юноша был потерян для понимания также, как и типичный омега для самоуважения и достоинства. Он верил, что проклял меня и моего персонажа и ходил потом за мной всюду, вознамерившись трясти своими яйцами при каждом удобном случае укорить меня за то, что я не стал разыгрывать с ним этот п*здец. И знаешь, что самое забавное, Аквамаринка? Я чувствовал себя самым здравомыслящим человеком в этой ярмарке безумия и необоснованного высокомерия. Почему высокомерия? Потому, что бл*дский сценарист и главный постановщик этой драмы жизни встал на сторону своего явно страдающего парой-тройкой психических отклонений работника и сказал мне, что, будучи женщиной, он не может позволить мне проявлять к нему сексизм и всяческие неуважения. Чуть ли не демонстративно высидев мне оба яйца и начав сносить третье, он, будучи ею, сказал мне, что в курятнике нет места для таких юных и благородных, каким был я. Тогда я повторил выражение лица своего любимого знакомца, упоминаемого мною ранее с другим гостем «вечеров», и посмотрел на него-ее как на некоторое г*вно. Оно меня почувствовало, а я этого понял. Мы разошлись, и я для себя вынес важный урок: колдуну лучше быть ведьмой. И пошли они все с миром и с п*здой. Аминь.

- Что там у тебя еще, Пушинка? Барни принюхался в старательной попытке изобличить присутствие Алана за дверью, - Омеговерс в рамках мира, который все считают либо утопией, либо некогда существовавшим где-то, но не в Неополисе. Нууу, посмотрим. Весь принцип и классификация взаимоотношений между тем, что мы имеем сейчас, сводится к тому, чтобы тр*хать только того, кто может дать тебе потомство. Или тр*хаться с теми, кто может удовлетворить периоды твоих потребностей во время течки. Я уже говорил, что ценности людей неизменны? Потр*хаться, поиметь, побаготеть. Вот и представь себе мир, где тр*хаться можно со всеми, кто может дать тебе что-то из этого перечня. Что мы будем иметь? Секс ради секса. Секс ради денег для одного и секс за деньги для другого. Mmm.. Либо секс за мнимую власть – статус и авторитет считаться главным *бырем планеты. Или сучечкой. Подумай, Чесси, чем это будет отличаться от того, что имеем мы? Нет денег, но есть красота – значит, начинается «течка» - ищешь себе богатея – ненавижу этих высокомерных ублюдков! - который западет на твою внешность, и продаешь ее подороже. Нет красоты, но есть деньги – ищешь себе сучек, которые готовы себя продать и, конечно же, как истинный х*й вселенский, не останавливаешься на одной, ибо они для тебя никто. Третий случай - *бешься ради потомства. Потому, что так принято. Потому, что это продолжение рода и потому, что это – бл*ть! – важно – сохранять видовую популяцию. Что до всего остального, то у*баны, которые ничем не обрамляют и не прикрывают свои цели, а тр*хаются исключительно из-за искусства и неподражаемой любви к процессу, при том с теми, кто по определению родить им никого не может, тех не понимают и посылают в тьму. Ибо, зачем такие нужны, если выделяются только тем, что ничем не выделяются? Для общества – любого – это неприемлемо, так как всегда должна быть какая-то склока внутри коктейля. Иначе, кажется, что его не размешивают и вообще он превратился в невыпиваемую жижу. Чесси, серьезно, чем это был бы не омегаверс? Только тем, что вместо индивидуальных запахов друг друга у всех был бы индивидуальный запах кошелька и неведение перед тем, стоит ли вообще игра свеч? Я отвечу на твой вопрос так, как меня учила житуха в одной квартире с Сэмом: пох*й в каком холодильнике лежит сыр, ибо если ты можешь его достать – достань, а ежели не можешь – так пох*й на этот сыр. Кстати, у нас в здании порядка сотни квартир. В каждой есть холодильник. Приезжай как-нибудь к нам, поиграем в «спрячь еду от Сэма». Он иногда так забавно пукает, когда злится. Ты просто умрешь от смеха.

- Ситуация, в которой я мог бы растеряться, - Барни потянулся, едва не свалившись с дивана, - Вот какое дело: когда я шел на эту гр*банную передачу, то я был уверен, что только тем и буду заниматься, что теряться. Но нет. Я здесь и я чувствую себя, как ягодица младенца – нежен и девственно чист. Я думаю, что никаким бл*дством меня не проймешь. Проблема может начаться только там, где я не смогу найти выход из ситуации, а я именно тем и отличаюсь, что постоянно их нахожу. Выходы есть везде и не всегда анальные. Почему-то это отверстие называют проходом. Но ведь, по сути, из него только выходит. Кое-что, - Барни незаметно для самого себя улыбнулся и даже издал звук, напоминающий смех, - Наверное, именно поэтому меня частенько сравнивают с дерьмом. Я выхожу отовсюду. Я не тону и не порчусь, ибо как можно утопить и испортить то, что олицетворяет порченное и с самого начала – в задумке своей – лежит на дне? Пушинка, вот ты – сука – смеешься, а я ведь тебе серьезные вещи рассказываю: г*вно – это не оскорбление. Г*вно выходит каждодневно из каждого человека. Все состоят из г*вна и почему-то, когда ты им о том говоришь, оскорбляются такой неслыханной откровенностью. Но – бл*ть – давайте будем честны: г*вно бессмертно, - И без того ярко выраженный оратор проснулся в Барни с новыми силами, заставляя того непрерывно жестикулировать и указывать на пятую точку – место появления любого «бессмертного», - Сожги г*вно, утопи г*вно, переработай г*вно, взболтай г*вно в миксире, утилизируй г*вно, выпусти г*вно в космос – оно все равно вернется. Утром, когда ты сядешь на толчок своей бледной нежностью кожи на попке, очерчивая интимной зоной ободок унитаза, Чесси, г*вно вернется и посмотрит на тебя не жалобно, но нравоучительно. Оно будет смотреть на тебя из трубы своим коричневыми глазенками, бултыхаясь в воде и молча передавать тебе свой посыл: «завтра я снова буду на этом месте». И знаешь что? У г*вна куда больше шансов застать тебя врасплох, нежели у тебя его. Так что нет – я – Барни Хавершем – сравнивая себя с г*вном, говорю не о том, что я х*евый, а о том, что ни вы, ни кто-то другой, не застанете меня врасплох. Это я застану вас и ваши задницы врасплох.

- Всегда ли мои реинкарнации столь же обаятельны? Чесси, душа светлого дня, если исходить и подыгрывать твоей формулировке вопроса, то так и подрывает сказать: «да, это так, ибо как мои проявления могут быть не обаятельны?». Но я скажу чуточку иначе: если все мои образы действительно обаятельны, то ты тоже – один из них. А тогда это уже граничит с шизофренией и нарциссизмом, ибо я задаю и обсуждаю эти вопросы сам с собой. Но будем же серьезны. Сейчас я нежно протягиваю свою руку к твоему молодому телу, изгибая ее вдоль твоего бедра и, тепло и нежно тебя приобняв, завожу голову удава своей руки в твой задний карман, чтобы сделать вид, что меня интересует только пачка сигарет, расположившаяся в нем, - Не трудно понять, что проговаривая эту фразу, Барни тем и занимался, что, будто бы ненавязчиво лапая Франческу, непринужденно и безобидно стырил у нее сигареты, - А, теперь, способный думать только под вызванный никотином расслабон, я отвечу на твой вопрос без подложек и уклонений. Обаяние подразумевает способность нравиться другим людям. И в рот мне сиську прекрасной дамы, если я не совру, сказав, что в большинстве своем я как раз совершенно не располагаю к себе людей. Сиська в рот мне так и не прилетела, но я не вру: любые проявления меня редко, когда пользуются симпатиями других людей и я такой, каким ты имеешь радость наблюдать меня сейчас – не исключение. И тот факт, что я – Барни Хавершем тебе симпатизирую, говорит куда больше о тебе и твоем нетипичном видении, нежели о моих способностях это видение возбудить, - Последние слова Барни шептал Пушинке на ушко, старательно вцепившись зубами в торчащую изо рта сигарету, - И знаешь, почему так? Потому, что ты – бл*ть – извращенка, - В голос захохотал одноглазый, забывая о том, что прямо у его рта расположилось девичье ушко.

- Фобии, значит, - Барни вернулся на свой диван, лобызая того всеми четырьмя конечностями, - Я думал, что мне никогда не придется рассказывать об этом, но, кажется, что я пришел сюда не затем, чтобы молчать. В конце концов, тебе-то я могу довериться: ты малая – тебе все равно никто не поверит, - Мужчина дурашливо высунул язык в направлении собеседницы, - Кароче, есть за мной две х*ровины, одна мысль о которых ну рот-в-рот как сильно меня пугает и устрашает. Во-первых, меня не пугает смерть, но меня пугает убийство, - Барни выдержал паузу, - Убийство диванов.. Никогда не понимал, почему с этим предметом мебели некоторые люди обращаются столь же яростно, сколь яростно ведут себя авторитарные родители в вопросах воспитания своих детенышей. Ну, это же просто аморально. Диван прекрасен в своем рождении и в нем уже представляет собой завершенный свой вид. За ним только и нужно, что ухаживать. И тогда он всегда будет любить тебя, и ухаживать за твоими чреслами в ответ. Он бесконечно мягок и хорош собой. *банный свет! Да если бы не диваны, то знаешь, на чем бы людям приходилось сидеть? На сцаных стульях! Вот ты представляешь себе, чтобы я щас сюда пришел и сидел на стульчике, словно на допросе каком? Пошло оно в ж*пу – даже в тюрьме циничной твердости стульев предпочитают добротную мягкость дешевых, но все же диванчиков. Они там такие все демократично одинаковые. Беленькие. Эх.. Помню, я как-то в период отрочества разбирал с молодыми людьми машину. Решили мы воткнуть в нее вместо стандартных сидений диван. О, мать звездная. Лучшего транспорта я никогда в жизни не видел. А всем подавай скорость, красоты внешнего вида тачки и конечно з*сранный престиж марки.. Ну, нах*р, - Лицо Барни уже просто не было видно за сигаретным дымом, который заполонил не проветриваемую комнату, - Во-вторых, конфетка, мне сложно в этом признаваться, но я просто п*здец как боюсь культ в лице его членов, который сейчас набирает огромное влияние в Неополисе. Я не знаю, как они называются, но знаю, что их легко определить по нескончаемому искрящемуся безумию в глазах и непрерывному повторению одних и тех же действий. Они – кароче – постоянно жарят чай путем вливания того в гиену огненную своего организма и там же – на месте – начинают – как не в себе – закидывать друг на друга пледы, словно арканя таким образом дичь. Сука! Ладно *банные пледы, но это ж как сильно нужно не любить чай, чтобы так яростно его уничтожать? Я – бл*ть – не понимаю. Это просто само МЯСО. Вроде как некоторые называют их флудерастами, но я не уверен. В общем, Чесси, мой тебе совет: увидишь человека в пледе, который жарит чай – БЕГИ.

- Ой бл*ть, - Панически зачесался Барни, - Какой х*иты вы только не придумаете. Киборги? Нуууу, нет. Я бы перефразировал этот вопрос. Я бы не хотел им становиться просто потому, что это клевенько. Я бы им стал, если бы это было необходимо и если бы это спасло мне жизнь. Но, с другой стороны, кому нах*р придет в голову делать киборгом меня? Умммм… вроде как это дает мне *бучесть и преимущество перед простыми смертными, но, с другой стороны, в таком случае я и перестаю быть одним из них. Понимаешь? Вот, представь, что у меня бац – и внезапно «контакт». Снимаю я с нее трусишки, стало быть, снимаю трусишки и с себя тоже. А у меня там не п*сюнчик, а пушка. И я сейчас не про размер, ты не подумай, там реально пушка, которая вместо того, чтобы как привычный стручок выливать семе и мочульку, выстреливает пилюлями с этим же содержанием. Ну и как ты себе видишь эту картину, если партнер не киборг, а человек? По статье за убийство с отягчающими обстоятельствами я еще не привлекался и не хочу привлекаться даже будучи киборгом. Помимо всего прочего, меня не оставляет бл*до-мысль о том, что сознание-то у меня будет свое – старое, а вот его носитель изменится. И, возможно, даже не раз. И я понимаю – н*х – что тело киборга искусственно создано, но, все-таки, чем тогда человек, если за человека считать его сознание, не простой паразит? Я какой-то хр*нов п*дрилкин с некрасивыми щупальцами и мандибулами, который питается и существует за счет другого, получаюсь тогда. Неееет, любимая моя, никаких киборгов.

- Из той же серии, что и киборги, вопрос, да? Чесси, ну *банный в лоб. Если бы я был бессмертен, это значило бы только то, что я бы не был ограничен рамками времени. Я бы – бл*ть – отрывался так же, как и сейчас это делаю. Жил бы – нах*й в свое удовольствие и на*бывал бы людей. Просто потому, что это – сука – весело. Посмотрел бы мир, может, тщательно того исследуя, и на*бывал бы людей повсюду и везде. Меня бы так и звали – Барни На*бывающий. На ту часть вопроса, где ты говоришь о хотении жить вечно – даже отвечать не буду. Я склонен полагать, что *банные д*билы, которые отвечают, что, мол, нет – жить вечно – это боль и скука – просто н*хера не умеют себя занять и развлечь. Бессмертие можно использовать разными способами. Я бы мог стать бл*дским духом времен и всегда быть в курсе событий, хотя меня, скорее всего, молодняк бы посылал на х*й, но не суть важна. Мог бы – бл*ть – влиять на судьбы людей в рамках целых поколений, хотя пошли они в ж*пу – пусть умирают. С другой стороны, я мог и с этим занятием им помочь. И потом, меня всегда привлекали истории про вампиров. Этот странный шарм, привлекающий твое внимание к огромному мрачному замку, расположенному на *банной скале где-то в глубине густого древнего леса. О, сука! Чесси! Я тут подумал: я бы мог научиться любить так, как никто не умеет. И, прикинь: я бы замутил сначала с одним человечком, прожил бы с ним всю его жалкую жизнь. Кремировал бы суку, а потом начал бы мутить с другим, так, словно бы я совершенно новенький и не омрачивший себя вдовством человечек. Или, прикинь, каким *бучим я мог бы стать летописцем отдельно взятых жизней? Вот даже ты: сидишь такая передо мной вся из себя молоденькая и только что испеченная, а, может, я уже бессмертен? И я только за тем сюда и пришел, чтобы запомнить твой взгляд и посмотреть каким он будет, когда тебе стукнет эдак семьдесят? Ты прикинь: ты такая вся полысеешь, аквамаринчики твои потускнеют, может быть, ты даже пойдешь по моим стопам и выбьешь себе один из них, лицо такое у тебя все будет испещрено морщинками, а ты сама такая: «Баааарни, до-ро-гой, у меня зрение минус сотня, это ты? У меня еще и геморрой, и радикулит – сука – замучили» и трясешь при этом клюкой, типо наставительную х*йню сказала. Я сижу напротив тебя и угараю: я ведь не поменялся. Ты помрешь, а я такой на похоронах жарю, как боженька и выдаю слезливую речь. Сучки на фоне рыдают, а я такой – с серьезным *балом – говорю о важности воспоминаний и том, что человек нас не покидает – он продолжает жить с нами. Потом находится какой-нить циничный п*дарасик, который считает, что он все – сука – знает. Начинает меня осуждать за спиной по поводу того, что, мол, вся это словесная бравада – формальность и фарс, типо я галимый лицемер. И он не будет видеть, что я практически каждую неделю навещаю твою могилу, подолгу сижу возле камешка с эпитафией и шепчу незримому собеседнику: «Чесси, Пушиночка, Аквамаринчик, дитя моё, без тебя все стало так х*ево и блекло. Ты, если меня слышишь, помни главное, что я – сука – жду тебя». Оставляю на могилке цветочек и, прежде чем уйти, дополняю: «Возвращайся скорее». И даже не это самое п*здатое, Чесси. Тот чувак, который меня осуждал, это мой *банный внук через пятьдесят три поколения. Он меня не знает, но я-то знаю все. И когда он умирает, я также прихожу на его могилку – типо незнакомец и х*й с улицы, но я бл*ть говорю слова, от которых слезки потоками водопадов *башут из всех присутствующих глазенок. Я ухожу, а женщина протирает мужу сопельки платочком и тут же его спрашивает: «дорогой, это кто бл*ть такой вообще был и нах*я он резал лук на могиле нашего сына?». Пушинка, жизнь – это – сука – чувства, а бессмертие – это либо их отсутствие и существование, либо жизнь и чувств бесконечность. Да – бл*ть – я бы хотел быть бессмертным.

Отредактировано Barney Haversham (28 октября, 2015г. 17:52:14)

Yuki Knave, четвертый отправлен

Вот и кончилось веселье – началась мигрень. Барни с охватывающим его утомлением наблюдал за тем, как в комнату вместо красивых и сочных дам, маститых криминальных деятелей и знакомых, вваливались какие-то дети. Цель их и интерес в допросе его, как выбранного на пять вечеров жителя Неополиса, он ну никак не мог себе объяснить.  Если бы сюда пришли сотрудники правоохранительных органов или того хуже – работники тюрьмы, которые со стороны государства должны были за ним «приглядывать», то и это было бы куда как более уместным визитом. Заебали. Суки. Даже курить не хотелось. И дышать. И двигаться. Барни погружался куда-то очень глубоко в яму собственных мыслей и не питал желания из нее выбираться: снаружи не было ровным счетом ничего интересного. Разведя руками и так и не отогнав от себя непроницаемый сгусток табачного дыма, Барни остался сидеть на месте, сокрытый вуалью тошнотного «туманчика».

- Блять, - Отрезал Барни, ударившись лицом в ладонь, - Сложно ли мне быть собой? Подумай, сынок, да вообрази: я – безработный. Мало того – я вообще никогда за свою жизнь не обременял себя тем, чтобы сделать усилие большее, нежели как дойти до холодильника и вынуть из него какую-нить вкусную шн*гу. Я еще в раннем детстве поклал х*ек на нормы поведения и манеры – мне также совершенно безразлично то, что во мне видят другие люди, - Одноглазый поморщился, поймав себя на идее встать и просто уйти отсюда, - И не потому, что это – в рот тебе носки – «бунт», да «показуха», а потому, что мне ну реально нах*р и пох*р на то «что» и «почему». Главное для меня в жизни только лишь то «как». И знаешь «как» я втыкаю, п*здюшок? По-своему.  Если баба или омега какой скажет «Барни, а ты сможешь мне вставить так, чтобы я визжала как сучка, ютящаяся на помосте своей карьеры?», то знаешь, что я отвечу? Я отвечу «Конечно дорогая, х*ли нет?». Согну свой чл*н пополам и вставлю. Глубоко не войдет, конечно же. Но толщиной возьмет за пятиметровый. Ты думаешь это будет ради нее - чтобы доказать, что я могу? Них*я. Не потому, что я «могу», а потому, что я «умею». Вот и думай, сынок, умеешь ли ты что-то в своей коротенькой жизни или нет. Потому, что если ты что-то умеешь, то, умея, ты всегда будешь это делать легко и непринужденно.

- Ооо, опять вопросы рубрики «прошлое, далекое от настоящего», - Хавершем смачно сплюнул, жалея о том, что выкурил так много за один раз, - Ну, х*й меня пойми – какие дела и тела я воплощал некогда, когда еще не стал собой. Да, наверное, даже более чем возможно, что подобного толка х*ебища за мной уже наблюдались, но знаешь, что я тебе скажу? Это ну них*яшечки не значит. Важно понимать, что прыткое сознание формируется прежде всего из желания понимать что-то новое, а если ты – бл*ть – постоянно оттачиваешь один и тот же прием, то ты, несомненно, станешь великим артистом, но вот ирония: ты так и не придумаешь ничего своего. Я вот – как бы мне не хотелось сейчас в твой мозг ума пихать – стараюсь каждый раз пробовать что-то новое и даже если это «новое» очень - *бать как – похоже на «старое», то это вовсе не означает подобия. Это означает совершенствование и работу над ошибками на собственном примере. Для чего? Барни очертил рукой комнату, словно бы демонстрируя к какому д*рьму он пришел с годами, - Ну, видимо, бл*ть, для того, чтобы мне задавали эти вопросы, а я такой «спокуха, ща я тебе расскажу, как это работает и какой грудью вскармливалось».

- Сука, паскуда, пупырышек, мармазет, гуано, вкусный лысый, шерсть, ущерб, - Вырывал с головы волосы Барни, - Заело тебя что ли? Шарманщик *банный, сразу видно. Чо говоришь? На радио работаешь? Аааа, ну тогда – сука – понятно, что ты за зверь и каким кормом приручен. Ща я тебе – бл*ть – отвечу, какие подставы шинковала со мной житуха. Был я и пастух, был я и фермер. Был и лесник, был и садовник, но, знаешь, х*йня она если случается, то случается конкретно. Так, что только пасатиже в руки бери и кожицу на п*сюне вытягивай.  Вот и я себе вытягивал пару разочков. В перерывах между наркотой и анабиозом, между прострацией и припадками, я частенько баловал себя и люд строптивый тем, что наряжался во все черное и вытягивался в размерах. Да, ты не поверишь: до метров двух, а то и с половиной вырастал. Носил длинные волосы, густые, как львиная грива и глаза.. Глаза, как омуты ледяных пустынь – безжизненны и необъятны. Манеры и типаж поведения – такие же. Они есть. И вроде даже видны без лишнего вооружения, но притом призрачны. Мертвы. Скупы. Не нужны. Х*ею я с себя, когда вспоминаю, но ох*евать тоже иногда ах*енно. Вот мне и было ах*енно, что все с меня х*ели. Серьезен я был и слеп к проблемам внешнего мира. Ценил только точное, разящее чувство и среди них, более всех остальных, ценил верность. Глупо выходит, что и она оказалась в итоге не нужна. Как бишь тебя звать? Юки? Слушай, Юки, ты на меня обиду не держи, но иди-ка ты в попу с такими вопросами. Нет, серьезно. Если ты не хочешь со мной заиметь платонических отношений и не намерен меня познать, то лучше я пройду мимо, будто тень, которой при смене положения солнца не станет. Вот таким я бывал и бывал часто. Необщительным и закрытым. И да, наверное, для меня этот звиздец «предпочтителен». И чем этот факт уже сам по себе не причина, чтобы продолжать это делать?

Барни вытянулся в лице, яйце и всем теле. Сглотнув и сузив щелочку-расстояние между веком, он прицелился в лицо собеседника пронзающим намерением всем своим видом того презреть, - Почему «омегаверс»? А почему – сука – х*й предназначен для п*зды, а втыкается также и в ж*пу? Потому, что он нужен мне, - Процедил одноглазый и запустил в адресующего вопрос паренька подушкой.

- Чо за слова – епта – шаловливые такие? «Фанфики». Будто ты меня щекотать этим словом пытаешься, - Бывший заключенный изо всех сил пытался себя сдерживать и дышать ровно, но, вместо этого, медленно приходил к тому, что более не желает быть «бывшим», - Нет. Бл*ть. В тюрьме я постоянно сходил с ума от скуки и помешательства, а потому заставлял себя писать мемуары и записывать каждодневные мысли – те, что казались мне наиболее интересными. Но не могу сказать, что эти очерки когда-нибудь смогут увидеть свет. Впрочем, - Хавершем перешел на шепот, - Голос, который я слышу в своей голове. Мое внутреннее «я», так сказать, что движет моим сознанием, иной раз проявляет неслыханную щедрость на откровения и признается мне, что во сне, когда я перестаю быть Барни, а мой дух улетает куда-то в дальние дали, оно действительно что-то пишет. Не фанфики, но при определенном хотении поработать над оформлением и рамками структуры повествования – это «что-то» вполне могло бы за таковые считаться. Можно мне штаны снять? А то жарко тут – п*здец.

Сидя уже без штанов и совершенно не контрастируя кожаными трусами на фоне дивана, Барни внимательно выслушал следующий вопрос и заметно погрустнел, - А может у меня – бл*- и так внутри женщина сидит и всеми силами – всем своим естеством – вырывается наружу, но так и не может этого сделать? Конечно – бл*ть – я частенько себя представлял и даже примерял таковой образ. Но всегда ненадолго, потому, что людям это, видите ли, претит и не нравится. Значит, когда баба в «джинсах», так х*р с ней – в каком веке живем? Современность и прогресс, мать их. А как на пацана напасть, так все с радостью. «Ты чо педофил?», «Сорокалетний извращенец-маньяк?», «Ты чо – дурак? Заняться больше нечем?», «Я не хочу с тобой связываться» и прочая блевота, да сера ушная. Понимаешь, Юки, мальчик мой папирусный, я не то, чтобы прилежный и стопроцентный мужчина, но я – нах*й – если становлюсь бабой, то ты после себя, пожалуйста, сидушку унитаза-то опускай. Иначе я тебя – бл*ха – порежу. Хладнокровно тр*хну тебе ножом трахею и даже не моргу при этом. Утилизирую нож. Спокойно вымою пол от кровушки твоей девственной. Потом твою тушку мясницким топориком по кусочкам расфасую, а после, когда тебя вывезут из моего дома завернутым по отдельным порциям шаурмы, я спокойно пройду в другую комнату и сяду смотреть свой сериал. Какую бабу мне бы еще только хотелось на себя примерить и попробовать ею стать в следующей жизни? Юки, ты когда-нибудь встречал бабу, наделенную достоинством, но притом не переходящую черту напыщенной гордости и остающуюся простой и желанной? Я вот не встречал. Хотя, ты знаешь, Юки, не заморачивайся. Судя по твоему виду, ты вообще их слишком редко «встречаешь», чтобы еще хоть как-то классифицировать.

Я думал, что ты – бл*дина – ушел уже, - Возмутился Барни, только-только прикрывший глаз, чтобы отдохнуть, - Ну что у тебя еще? Тр*хался ли я когда-нибудь так, чтобы не только попка, но и щечки красные? Ха. И довольно часто, смею заметить. Однажды в огромном цветке занимался любовной лаской с барышней, что этот цветок и вырастила. Понятия не имею как, но это – сука – не было действием наркотиков. Потом, было еще разок так, что молодые люди любят друг друга у себя на кровати, а я лежу под ней и ем бутерброды. Они возмущены и негодуют, типо «так нельзя, чо за х*йня?». А я – что? Я туда первый пришел. В общем, решили полюбовно: бутерброды поделили на всех, ну и я к ним на кровать перебрался. Еще была такая кутерьма, что снится мне, будто бы я – носок. Да не простой носок, а размером с… да вот с тебя вот. Плюс, ко всему прочему, у этого самого носка есть ноги и валына между ними. Огромная такая и полосатая, как он сам. Да еще и отец у меня, значит, человек обыкновенный. С одним лишь скелетом в шкафу: у него в квартире потайная комната с пыточными инструментами. Ну и вот. Приглашает он как-то барышень к себе. На чай. Сразу четырех. Красивые п*дараски. Одна пара сисек лучше другой. Я весь теку слюной и вожделением. Выхожу, стройный, одинокий, статный, красавец и начинаю заигрывать с двумя сучками, которые, почему-то, до пыточной пахана не дошли. Предлагаю им чай, а в ответ от них получаю кофе. Ты можешь представить себе носок-половой гигант? Так вот представь: я им был.