• ВНЕШНОСТЬ •
› рост/вес: 157 см, 48 кг.
› цвет волос: иссиня-черный
› цвет глаз: васильково-синий
› особые приметы: пожалуй, стрижка. На фоне всей обычной внешности Адлера длинная прядка у левого виска кажется действительно изюминкой.

На первый, да и в общем-то на второй, взгляд в Эмиле ничего нет. Он — неприметная серая мышка, хоть и грустно это осознавать. Миловиден — но скажите, какой омега не миловиден? Невысок и тонок — тоже ничего особенного для омеги, хотя может, и мечтает он о дополнительных ну хотя бы пяти сантиметрах роста, а лучше десяти. Но нет, Эмиль — воробей. Уже смирился с тем, что достать что-то с верхних полок может, только встав на стульчик, а уж увидеть что-то поверх чужих голов... и вовсе не судьба.

Зато у него красивые глаза с яркой синей радужкой в темно-фиолетовую черточку, а в уголках уже залегли первые морщинки. И когда он улыбается, то на щеках появляются ямочки. А уж если его засмущать, он и вовсе зальется румянцем и растеряется, уставится на колени или пальцы сцепленных рук и едва ли сможет что-то сказать первые секунд десять. Улыбка у Эмиля мягкая и тихая, очень добрая и самую капельку уставшая — но чтобы это заметить, к нему надо долго присматриваться. Губы тонкие и невыразительные, чуть курносый кончик носа и тонкая его спинка. Почти прямые брови и густые ресницы такого же иссиня-черного цвета, как и волосы — только, как ни крути, а в волосах уже заметны проблески седины. Кожа светлая, теплого оттенка, но не самая ухоженная на свете — салоны красоты посещать некогда и не за что, а возраст — возраст берет свое, хоть и выглядит Эмиль младше своих лет.

Он самую малость сутулится, но движения легкие и проворные, уверенные и знающие — если Эмиль на хорошо знакомой ему территории: дом, любимая кухня или магазинчик, который он считает чуть ли не вторым домом. А вот там, во внешнем мире, среди чужих людей и чего-то ожидающих взглядов, он заметно стушуется и оробеет.

Одевается просто, без какого либо изыска или претензии на стиль. В его гардеробе не водится костюмов — их просто некуда носить — и строгих туфель — ведь для них нет костюмов. Зато есть джинсы, уютные мягкие свитера (и даже на два размера больше), водолазки и футболки, клетчатые рубашки и кофты с капюшонами, кеды и ботинки со шнуровкой, полусапоги... Разное есть — простое, домашнее и уютное.

• ХАРАКТЕР •

В смысле характера Эмиль такой же тихий, как и внешне. Всегда предпочтет тишину шуму, ненавязчивую мелодию какому-нибудь року, добрую семейную лирическую комедию боевику или хоррору, посиделки за кухонным столом — походу в ресторан.

Он не выносит конфликтов и все время ищет способы их избежать. Хотя, положа руку на сердце, скажем, что и конфликты-то с участием Эмиля можно по пальцам пересчитать. Чтобы был конфликт, надо, чтобы столкнулись две воли, а у него... Воли не то чтобы нету, но как-то слабая она. Себя заставит сделать что угодно, а вот под других прогнется. Наверное, если бы не ныне покойный отец и не дети, которые явно пожестче папы будут, его бы давно уже затоптали обстоятельства и прочие добрые люди. Зато Эмиль отлично конфликты улаживает. Если не словами, то чашечкой чая и тарелкой с пирожками. Что может  быть действеннее, чем сесть, спокойно попить ароматного черного с бергамотом или лимоном и постараться просто поговорить? Хотя, может, Эмиль в силу своего неширокого ареала обитания и амбиций, скромных чуть более, чем полностью, просто не попадал в ситуации неразрешимых конфликтов.

В отношении детей чрезмерно мягок. Никогда не был в состоянии гневно кричать, додавить волей и заставить мальчишек что-то сделать — только увещеваниями, долгими разговорами и личным примером, который лет до восьми, а то и дольше, заканчивался тем, что в итоге всю работу делал Эмиль. Но — ему откровенно повезло с детьми. Будь у сыновей меньше врожденной совести и уважения, мягкотелость Эмиля вылезла бы ему боком и аукнулась неприятными последствиями. Однако мальчишки подрастали, набирались сознательности и все больше и больше становились для него опорой. Хотя не скроем, сколько раз его распекали за них: учителя в школе за сорванные уроки и драки, соседи за разбитые окна или запущенные петарды, за мяч, через открытое окно залетевший в тарелку, и кота Валета со спаниелем Элтоном внезапно позеленевших... Сейчас вспоминать-то смешно — а тогда? Он слушал, краснел, горел от стыда, вечером беседовал с детьми, увещевая и объясняя — годам к четырнадцати, кажется, дошло.

Однако — безволие и бесхребетность у Эмиля как ветром сдувает, стоит кому-то несправедливо наехать на детей. Что-то переключается в его голове, и он из воробья превращается если не в коршуна, то в дятла. Он защитит. Никто и никогда не смеет обижать его детей. Заслужили — получат, а не заслужили — получат те, кто на детей покушается. Пожалуй, это исключительный случай, когда Эмиль способен выйти за рамки своих обычных возможностей и сделать что-то на грани конфликта. А так — а так у него всякий раз сжимается сердце, когда соседка Ева воспитывает его деточек, хотя он не может не признавать, что без «отцовских» тычков Евы дети совсем бы распоясались в свое время.

Не имея сильной воли, Эмиль выезжает в жизни за счет сильной логики и здравого смысла. Вот уж этого ему не занимать, что бы там ни говорили соседи. У него он свой, житейский, накопленный за много лет взаимодействия с детьми и окружающим миром. И там, где Эмиль не в состоянии добраться до цели прямым путем, растолкав всех несогласных, он найдет несколько окольных выберет один из них, просчитанный и продуманный — но тоже дойдет. А что делать — хочешь жить, умей вертеться. А тут еще и не только жить, но и двоих детей без мужа растить. Жизнь диктует свое.

Хотя была бы воля Эмиля, он бы с удовольствием спрятался за чьей-то широкой и надежной спиной, сидел дома, занимаясь домашним хозяйством — и больше ему ничего не надо. Дома он — фея. Убрать, приготовить, постирать — хлебом не корми, но дай позаботиться о быте: своем и особенно — дорогих ему людей. Если бы не вышеупомянутый здравый смысл, детям однозначно приходилось бы туго со «скушай еще ложечку» и «смотри, какой румяный бочок у пирожка». Если бы не жизненная установка «пусть делают, что хотят» и «умел бы танцевать, а работать жизнь научит», он бы замучил детей постоянным «давайте вот тут уберем, а вот тут подметем, а тут пыль протрем» — потому что сидеть на попе без дела для Эмиля за гранью добра и зла. Если все сделано, все блестит, а на балконе нет места для нового белья, он наконец усядется, но все равно найдет чем заняться — обожает что-то мастерить: фенечки, украшения, скрэпбукинг и даже вышивка или вязание. Со стороны, наверное, выглядит тяжелым случаем.

Зато в плане личных отношений все плохо настолько, что дальше некуда. В них он совершенно неумел и вообще слабо представляет, как это — личные отношения эти меть, то невнятное, что есть сейчас, старается свести к минимуму. Нет, он читал и видел в кино, а вот сам... Последний раз он пытался как-то устроить свою личную жизнь лет пятнадцать назад. Но когда в довесок к тебе идут еще два ребенка, а сам ты не сказочная красавица, жизнь сложна и безжалостна. В общем, обжегшись в очередной раз, Эмиль зарекся, теперь всячески противясь вроде бы проверенному временем чувству сотрудника.
 

• БИОГРАФИЯ •

Родителями Эмиля были бета Герберт Адлер и омега Роза-Мария Адлер, в девичестве Джентиле. Пара, несмотря на то, что муж не был альфой, жила душа в душу, образовала тихую добрую семью. В такой атмосфере 10 октября 1980 года и родился на свет Эмиль. Его нежно любили, опекали, в меру баловали, не давали много сладкого, водили в кружки для детишек и, как и всякие родители, возлагали на чадо большие надежды — хотя выше головы прыгать не требовали. Все было мягко, разумно и очень уютно.

В такой теплой, даже в какой-то мере тепличной, атмосфере Эмиль беззаботно рос до одиннадцати лет. Его любили — он отвечал взаимностью. Был в разумных пределах тихим и послушным сыном, прекрасно понимая, что такое родители, уважая их. Детство и отрочество ничем примечательным в жизни омеги отмечены не были: тот же, что и у всех, детский сад, та же, что и у всех, начальная, а затем и средняя школа, та же среднестатистическая художка, куда ходят такие же обычные дети. Однако в одиннадцать заболевает и быстро сгорает мать. Для их маленькой семьи это, конечно, трагедия. Но отец и сын, оставшись вдвоем и став друг для друга единственной опорой, привязались друг к другу еще и больше и трепетнее.

Первая течка на ослабителях, отцовский теплый голос рядом (ведь больше некому), заботливые ладони, поглаживающие по лбу и щекам.

Февраль 1996. В пятнадцать с небольшим домашний мальчик-омега знакомится с плохим мальчиком-альфой. Тот дерзок, ярок и уверен в себе — и это покоряет. Тому всего-то шестнадцать, но Эмилю казалось, между ними целая пропасть. В общем-то, так оно и было — они жили в разных мирах, мыслили разными категориями и ценности их лежали на разных полюсах. Мартовскую течку 1996 он, поддавшись напору молодого альфы, провел со Стефаном.

Все закончилось закономерно: 27 декабря 1996 года у Эмиля родилась двойня. Альфа Лэйв и омега Кристиан свои имена получили в честь дедушек. Тогда, в апреле, еще только узнав, он думал об аборте — но увы и ах, принять такое решение сам оказался не способен, а отец не давил и не требовал. Они принял решение сына и помогал, как мог.

О том, чтобы нормально закончить старшую школу, не было и речи — он даже не пошел в 11-й класс, поскольку носить двойню в шестнадцать лет не самое легкое дело. Отец работал и содержал семью, Эмиль сидел дома, занимался детьми и хозяйством. В трехкомнатной квартире на Малой Римской набережной, доставшейся от бабушки, вчетвером им было совсем не тесно. Четырехэтажный дом старого образца, окна чуть ли не в пол, потолки три с лишним метра — и последний ремонт, сделанный, когда Эмиль был еще совсем ребенком. А теперь было как-то и не до того. Но в иных случаях лучше как-нибудь, чем вообще никак. 

С двух лет детей отдали в детский сад в надежде, что Эмиль сможет либо закончить школу с Сертификатом А, либо поступить заочно в колледж. Но в условиях поочередных, а то и вовсе синхронных соплей, кашля, температуры, ангины, гриппа, ветрянки, лимфоденита, паротита, ротовируса и чего там только не было случалось, честно говоря, не получилось очень. Так что вышло только устроиться на подработку в ближайший магазин и регулярно выслушивать недовольство по поводу того, что он слишком часто уходит на больничный. Вскоре прямо в доме напротив открылся небольшой магазинчик самообслуживания «СамБерри», где 24/7 можно купить все самое необходимое, и, попытав счастья, Эмиль устроился туда работать. За столько лет магазин претерпел десятки изменений, но владелица и два сотрудника, в числе которых и Эмиль, остались прежними. Они почти что срослись душевно. Какое-то время, особенно поначалу, брат владелицы пытался ухаживать за Адлером, но был решительно задвинут в самую глубину френдзоны, где и оставался какое-то время. Однако альфа не терял надежды и года полтора назад снова активизировался, затянув Эмиля, который своим отказом ужасно боится обидеть и просто испытывает непомерные трудности в попытке сказать «нет», в вялотекущие отношения, которые таковыми и назвать-то сложно. Иногда, когда Марко делается совсем уж настойчивым, они идут в кино, гуляют, пьют молочный коктейль в летнем кафе в парке через квартал. Но эти знаки внимания ужасно напрягают, Эмиль не знает, как себя вести, чувствует неловкость и спешит побыстрее сбежать домой. Он проводит с ним течки — и чувствует еще большую неловкость от такого корыстного и потребительского отношения. Но бороться с природой в одиночестве или искать случайного альфу еще сложнее, на сопроводителей же… Кристиану нужнее.

В 2003, Эмилю почти 23, детям по 7 лет, умирает Герберт. Однако новые сложности, связанные с обеспечением их маленькой семьи, ввиду смерти основного кормильца встали перед Эмилем такой ощутимой проблемой, что горевать по отцу у него не было времени. Пришлось увеличить дневную смену до двенадцати часов и даже взять две ночных. Конечно, ему было тяжело переживать потерю отца, но хлопоты затянули его в такой водоворот, что он едва успевал продохнуть. Дома же у осиротевшей семьи со временем начинается твориться вообще страх и ужас по меркам добродетельных соседей. Если раньше Герберт решительно говорил мальчикам «нет», то мягкий и податливый Эмиль им все время уступает, и домашние животные там не переводятся — мальчишки всех тащат домой, а Эмиль не в силах заставить их «отнести животное туда, откуда взяли». Потому в клетках живут мыши, два кота вечно путаются под ногами, кролик из приюта вечно таскаем из рук в руки, и не только Крисом и Лэйвом, но и половиной соседских ребят, общедворой пес Чезарро все чаще почему-то спит под кухонным столом (потому был выкупан и вычесан), а потом и вовсе остается жить в доме, в аквариумах вечно лягушки-гловастики-рыбки-улитки-дождевые черви. Если папа и был против всего этого бедлама, то он сам был не особо в курсе. Однако по мере взросления дети становились более сознательными, и живности в доме заметно поуменьшилось. На сегодняшний день в доме живут только две крысы: Пирожок-с-капустой и Пирожок-с-рисом — в быту Капустка и Онигири, — два кота Ферзь и Слон, и подобранная птенцом чайка Джонатан Ливингстон, выросшая, отъевшаяся, обнаглевшая и улетать напрочь отказавшаяся.

В общем и целом стало немного легче, когда Лэйв, оставшись в семье «единственным мужчиной», как он говорит, и рано повзрослевший, нашел подработку в автосервисе. Что мог заработать подросток, бывший на подхвате у взрослых? Копейки на карманные расходы — но и это заметно сняло у Эмиля груз с плеч. Крис рос не совсем домашним мальчиком, очень поддающимся влиянию старшего брата. И потому любовь к року, драные джинсы, пирсинг в ушах — все это не миновало и омегу. Соседи, конечно, уже напрочили детям отца-одноночки тюрьму и прочий разврат, но события почему-то развиваются вопреки их прогнозам. Лэйв закончил училище и устроился на полноценную работу автоэлектриком и вот совсем недавно поступил на инженера-технолога — пусть и заочно, но для Эмиля, у которого за спиной всего-то образование средней школы, это такая невероятная гордость. Крис, талант к рисованию явно перенявший у родителя, закончил художественную школу, следом — курсы татуировки и теперь работает в тату-салоне, довольствуясь Сертификатом-Б. Играет в гаражной рок-группе на соло-гитаре, купленной на собственные деньги, но трепетно любит в том числе и джаз.

ОБ ИГРОКЕ